, что сказал Классик? Красота спасет мир!
   - Ну, предположим, это не он сказал!
   - Да и неважно, кто сказал  первым,  важен  жизненный  принцип.  А  я
всегда ставлю на белое.
   - Удачи, - Юдин руки не подал,  кивнул  и  пошел  к  дверям,  открыл,
шагнул, остановился, бессвязно выругался и уже отчетливо сказал:
   - Звони, черт бы тебя побрал!
   Коммерсант вышел,  а  в  номер  ввалились  артисты,  ряженые  скинули
балахоны и маски, акробаты прикрыли двери. По той слаженности,  с  какой
все  действовали,   можно   было   подумать,   что   номер   многократно
репетировали. Сыщик вывел из ванной Клыка, разрезал веревки, накинул  на
него балахон, нацепил маску,  оделся  сам,  все  вышли  из  номера,  два
молодых артиста пошли по коридору в одну сторону, акробаты - в другую.
   В вестибюле разразился скандал, директор цирка  кричал  на  директора
гостиницы:
   - Как это никто из Росцирка не приезжал? Ты мне, Витя, не  заправляй,
я тебя сызмальства знаю!
   - Леша, мы же друзья! Ты что? - директор гостиницы прижимал  к  груди
руки, смотрел жалостливо.
   -  Виктор  Кузьмич,  грех  на  душу  берете,  -  говорил  укоризненно
администратор Жуков, поправляя свой безукоризненно повязанный галстук. -
Нам ссориться ни к чему.
   - Александр Валентинович, как можно? - бормотал директор гостиницы.
   - Витька! - Сильвер взял его за лацкан пиджака, - я тебя не люблю!
   В  вестибюль  вышли  ряженые  и  акробаты,  присоединились  к  группе
администраторов гостиницы и цирка, общей толпой вывалились на улицу.
   Внизу, у гранитных ступенек важно расхаживали Миша и Гоша.
   - Господин депутат,  -  ластился  Рогожин  к  медведю,  -  я  за  вас
голосовал.
   Медведь громко заурчал, положил могучую лапу на плечо артиста,  кивал
согласно.
   - Я всем говорю,  что  господин  депутат  -  человек  совестливый!  -
крикнул Рогожин. - И нашу землю нам вернет непременно.
   Медведь, стоя на задних лапах, опустив голову, неожиданно  вздыбился,
поднял  передние  лапы,   оскалился,   грозно   зарычал,   двинулся   на
дрессировщика. Рогожин при своем двухметровом росте оказался маленьким и
беззащитным.  Сначала  публика  разразилась  хохотом,  затем   испуганно
шарахнулась.
   Сыщик стоял рядом с Клыком, сквозь прорези маски внимательно наблюдал
за окружающими. Милиция и уголовники могут не понять, кто мы,  рассуждал
сыщик, но убийца цирковой, он не обманется, может ударить, не сейчас,  а
когда двинемся к фуре, люди смешаются, и в толкотне  заточка  в  опытной
руке страшнее пистолета.
   - Очнись, депутат! - кричал Рогожин, успокаивая медведя.  -  Кто  чей
слуга, мы давно разобрались, - и вложил сквозь намордник кусок сахара. -
Так ведь не отдашь землю, подохнем оба с  голодухи,  -  артист  похлопал
медведя  по  мощным  бокам.  -  Ну,  ты  жирку   накопил,   продержишься
подольше...
   Через головы  людей,  стоявших  у  ступенек,  сыщик  увидел  капитана
Стаднюка, который оглядывался, явно кого-то разыскивая. Опер  сейчас  не
опасен: во-первых, ему сюда не пробиться, во-вторых, и  протолкается,  а
сделать ничего не сможет. Сыщик взглянул на богатырские фигуры  стоявших
за спиной гимнастов.
   - Люди, чего делать с депутатом? - вопрошал Рогожин. Не корми его!  -
крикнули из толпы.
   - Верно! - Рогожин вытянул руку. - И я говорю:
   - Не корми! А ты кормишь. Так  что  делать?  -  артист  повернулся  к
медведю, который сосал  лапу.  -  Лапу  сосать?  Спасибо,  но  этому  мы
сызмальства и так обучены!
   "Медведи", провожаемые  аплодисментами,  тронулись  в  сторону  фуры,
сыщик   вновь   огляделся.   Гимнасты.   Капитан,   Сильвер,    Классик,
администратор Жуков с неизменной Матильдой. А если один из  этих  ловких
гимнастов и есть убийца? Сыщик толкнул стоявшего рядом Клыка, прошептал:
   - Когда пойдем, обними меня за плечи.
   - Ну ты мозга, полковник, ну ты мозга, - прохрипел в ответ Клык.
   Капитан поблагодарил почтеннейшую публику за внимание,  заверил,  что
каждый вечер цирк зажигает огни, артисты пока  стоят  на  ногах  и  ждут
дорогих  гостей.  Амазонки  тронули  нетерпеливых  скакунов,  раздвинули
толпу, цирковой кортеж развернулся в сторону дома, оркестр грянул марш.
   Клык обхватил Гурова за плечи, они прошли с десяток шагов  рядом,  но
публика не расходилась, наоборот придвинулась, напирала,  в  одиночестве
шествовали лишь Миша и Гоша.
   - Мальчики, в фуру! - скомандовал Колесников. Тут произошла  заминка,
преступник и  сыщик  разделились,  чья-то  мощная  рука  помогла  Гурову
вскочить в фуру, следом Сильвер, Жуков с Матильдой, Классик. Когда сыщик
увидел, что гимнасты  забросили  в  повозку  Клыка,  который  путался  в
длинном балахоне, он вздохнул облегченно и снял маску. Рядом матюгались,
тут  же  раздался  смех,  и  фура,  сопровождаемая  криками,  свистом  и
аплодисментами, скрипя и раскачиваясь, покатилась с площади.
 
*** 
 
   Рецидивист и убийца Трофим Федорович Лялин по кличке  Клык  лежал  на
войлочной подстилке, полосатый балахон и хохочущая маска валялись рядом.
Под левой грудью Клыка темнело небольшое пятно, даже  не  верилось,  что
такая пустяковая рана может оказаться смертельной.
   Клык сидел в фуре между гимнастами, было тесно и темно, человек сидел
нормально, на него не обращали внимания. Когда приехали и,  толкаясь,  с
шутками и прибаутками начали выскакивать  из  крытой  повозки,  то  Клык
завалился на бок. Никто, кроме сыщика, и внимания не обратил,  что  один
человек не вышел, так бы и увезли труп во внутренний двор. Гуров  выждал
несколько  секунд,  Клык  не  появлялся,  сыщик  решил,  что  преступник
пытается выбраться из фуры другим путем, и, впрыгнув в повозку, бросился
к телу, которое, конечно, было еще теплым.
   Сыщик метнулся обратно, схватил раскрасневшегося Капитана за руку.
   - Алексей Иванович!
   - Ну что  еще?  -  директор  рассмеялся,  -  ребята,  цирк  закончен,
начинается повседневная работа!  Всем  по  местам,  кто  вечером  занят,
готовятся, штабу собраться у меня! - и повернулся к Гурову. - Ну? С тебя
вроде бы причитается?
   Директор и сыщик  стояли  в  сарае,  в  котором  хранилась  различная
цирковая утварь, смотрели на труп, каждый думал о своем, но  оба  решали
один извечный вопрос "что делать?"
   - Как же это? - выдохнул через силу Капитан. - Значит, ты, полковник,
прав, убийца из наших... моих ребят. Что теперь?  Прокуратура,  допросы,
могут в камеру упрятать, а там продажные менты с палками...
   - Ты большой молодец, Алексей Иванович, - перебил Гуров. - Я  тебя  в
грязную историю втянул, я и вытяну. В жизни не склонял человека к ложным
показаниям, однако бывает ситуация... К черту, не желаю оправдываться! Я
за все в ответе! Этот мужик - убийца, находился в розыске, но закон есть
закон, и допрашивать будут. Думаю, что ситуацию я сумею  переломить,  но
на  всякий  случай...  Ваша  версия  одна,  приехали  к   "Центральной",
побалагурили и уехали. Ни полковника  Гурова,  ни  рецидивиста  Клыка  в
гостинице не видели. Я сейчас пойду с тобой в кабинет, скажем, что я сей
минут и прибыл, у тебя работают не дураки, сообразят.
   -  И  убийца!  -  Капитан  расправил  плечи,  дернул  подбородком.  -
Собственными руками...
   - Алеша, не надо мелодрам, - перебил Гуров. "Шестерку"  от  гостиницы
сюда перегнали?
   - Во дворе у Аннушки стоит, - Капитан протянул ключи. - А этот? -  он
кивнул на труп.
   -  Моя  забота,  -  пусть  полежит,  сарай  запри.  Когда   прибывает
московский вечерний рейс?
   - В девятнадцать, - Капитан взглянул на  часы,  -  не  скора,  только
четырнадцать. Чего же они своего? - он снова взглянул на Клыка,  прикрыл
попоной.
   - Этот нож был для меня, обознались, балахоны и маски  одинаковые,  -
сыщик отвернулся.
   Гуров не нашел в себе мужества признаться, что практически отвел удар
убийцы, когда вынудил Клыка обнять его за плечи. Сыщик только  рассудил,
что убийца ищет момент для удара, но не в силах решить,  кто  под  каким
балахоном. Сыщик умышленно чуть  сутулился,  роста  они  с  Клыком  были
примерно одинакового, а бесформенные балахоны и маски  превращали  их  в
абсолютных двойников. Убийца с них не сводит взгляда, разгадывает, когда
они пойдут, суть проявится, сыщик преступника придержит.  Гуров  не  был
уверен, что убийца, используя толчею, нанесет удар, но не исключал такой
возможности и подстраховался. И получается, что он, Лев Иванович  Гуров,
оберегая свою жизнь, подставил человека под нож.  И  можно  найти  массу
оправданий, но факт остается фактом: сыщик не знал,  как  защититься,  и
подставил вместо себя другого человека.
   Колесников почувствовал замешательство Гурова, спросил:
   - Что-то не так?
   - Жизнь... Один жив, другой мертв, - ответил сыщик и пожал плечами. -
Кто-то занимается философией, а я разыскиваю преступников.
 
*** 
 
   Когда Капитан и Гуров прошли в директорский кабинет,  весь  штаб  был
уже в сборе, и самовар вскипел, и торт раскрыт, только не разрезан.
   - Вот, ребята, знакомый вам полковник Гуров Лев Иванович,  столкнулся
у дверей, зазвал на чай.
   Кто-то хмыкнул, кашлянул, наступившую паузу прервал Гуров:
   - Здравствуйте, слышал, вы представление у гостиницы устроили?
   Откликнулся, конечно, Сильвер:
   - Здравствуйте, Лев Иванович, давно не виделись! Ну, ясное дело, идет
человек мимо, почему не заглянуть на чашку чая. Классик  чуть  приоткрыл
глаза, вытянул ноги, сказал:
   - Всегда рады, Лев Иванович.
   - Здравствуйте, - ответил администратор Жуков, потерся о руку жены  и
лукаво улыбнулся.
   Гимнаст и акробат переглянулись, пожали плечами и ничего не ответили.
   Капитан резал торт, довольно поглядывал на свою команду.
   - Я, конечно, от чая не откажусь, - сказал Гуров, усаживаясь на  стул
верхом, - но вообще-то зашел попрощаться. А что-то Рогожина я никогда на
ваших чаепитиях не видел?
   - А он, известно, медведь, - сверкнул золотым зубом Сильвер. - К тому
же мы - лапотная провинция, а они...
   - Сильвер! - сказал Капитан. - Сейчас останешься без торта.
   - Ясное  дело,  хромого  Сильвера  обидеть  легко,  тем  более  лично
Капитану...
   - Саша, прошу, - администратор снял с плеча  руку  жены  и  пошел  за
тарелкой с тортом.
   - Александр прав, в цирке должно быть всегда  хорошее  настроение,  -
сказал Гуров. - Я рад, что встретил таких замечательных людей, и  должен
всех вас поблагодарить и принести свои извинения. Я  кругом  перед  вами
виноват: и  прибыл  обманом,  и  дальше  опростоволосился.  Я  попытаюсь
объяснить, - и замолчал.
   Ну, сейчас или никогда! Сыщик напряг мышцы, затем расслабился. Либо я
разыграю единственный козырь, либо проиграюсь в пух.  Гуров  видел,  что
присутствующие ждут, наблюдают за ним внимательно  и  верить  ему  здесь
никто особенно не собирается. Действительно, с чего бы  вдруг  полковник
милиции качнет оправдываться перед артистами цирка?  Его  молчание  было
вполне естественным, сыщик взглянул на Классика и сказал:
   - Прошлой ночью мы беседовали с Николаем Ивановичем, и он сказал, что
я артист скверный.
   - Классик может, он такой! - сорвался Сильвер и быстро добавил:
   - Молчу! Навеки!
   - Нет, Александр, валяйте и  дальше,  ваши  реплики  снимают  с  моих
выступлений театральность. Я не артист, сыщик, перед людьми говорить  не
привык. Признаться, я даже фотографироваться не умею.  В  жизни  у  меня
физиономия обыкновенная, а на карточке - каменная.
   "Уговорить всех, отвлечь, вместе со всеми расслабится  и  убийца.  Он
должен  мне  поверить".  Атмосферу  доверия  чуть  не  взорвал  человек,
которого сыщик опасался меньше всего.
   -  Разбег  хорош,  посмотрим  на  прыжок,   -   сказал   руководитель
акробатов-прыгунов.
   - А я и прыгать не буду, - быстро  парировал  сыщик.  -  Пробегу  под
планкой, на публику плевать.
   - Лев Иванович, не заводись, - сказал Капитан:
   - Наш Костя столько раз на голову приходил,  что  на  него  сердиться
грех.
   - Алексей Иванович, я вам говорил, мол, уверен, что убийца  цирковой?
Говорил?
   - Ну? - Капитан растерялся, сыщик ни о чем не предупреждал, и  вопрос
застал врасплох. - Говорил, только я не верил.
   - И правильно делали, я ошибался, -  Гуров  развел  руками.  -  А  за
ошибки платят, а сыщик за свои ошибки платит чужими жизнями, - он встал,
подошел к акробату, заглянул в глаза. - Ну как прыжок?
   Артист смутился и не ответил,  сыщик  пошел  к  дверям,  говорил,  не
оборачиваясь:
   - Пейте чай, лопайте торт, а я пойду к "медведям", стакан приму. А за
подозрения уже извинился, хотел чего-то сказать, так не скажу,  -  Гуров
вышел. За дверью громко говорили, перебивали, даже ругались.
   Пусть выговорятся, чем больше слов,  тем  больше  убийца  запутается.
Надо, чтобы деза прошла не отдельным номером, а в сумятице противоречий.
Сыщик быстро прошел в администраторскую.
   Как и следовало ожидать,  дверь  была  открыта,  Гуров  снял  трубку,
набрал номер, услышав ответ Капитана, сказал:
   - Ты их не отпускай, я скоро вернусь, - он положил трубку,  прошел  к
"медведям".
   Рогожин тоже пил чай, увидев сыщика,  не  удивился,  двинул  рубленый
табурет, спросил:
   - Как мы сегодня смотрелись?
   - Отлично, - Гуров присел. - Завтра землю отдадут,  и  номер  пропал.
Михалыч, налей мне контрабанды граммов несколько.
   - Ну, завтра тебе не землю отдадут, а  по  жопе  выдадут,  -  Рогожин
выудил из-под стола заморскую бутылку, налил граненый стакан. - А  когда
у них отнимут землю, они другую подлость сотворят.
   Сыщик взял  стакан,  слегка  пригубил,  прополоскал  рот,  сплюнул  в
стоявшее неподалеку ведро, остатки вылил на ладонь,  словно  одеколоном,
протер шею и пиджак. Если Рогожин и удивился, то виду не подал,  смотрел
из-под лохматых бровей, ждал, когда гость заговорит о главном.
   - Все я уже знаю, и ни о чем спрашивать не буду, -  сказал  Гуров.  -
Товар лежит в поддоне клетки, его можно изъять хоть сейчас.  Только  это
ничего не даст,  мне  нужен  убийца,  организатор  и  истинный  владелец
наркотика. Тебе, Михаил  Семенович,  предложили  пол  вскрыть,  наркотик
отдать, обещали оставить в покое.
   Рогожин не выдержал напряжения и отвернулся.
   - Тебя обманут на сто процентов, - спокойно и  равнодушно,  словно  о
чем-то мало значащем, говорил сыщик. - Люди, занимающиеся наркобизнесом,
свидетелей не оставляют. А что к тебе подослали женщину,  и  поэтому  ты
решил, что опасность невелика, - так это лишь ловкий ход. И женщина лишь
игрушка и будущая жертва. А ты здоровенный старый дурак. И  спасти  тебя
может лишь полковник Гуров.
   Сыщик встал и легкой, даже танцующей походкой вышел в коридор.  Гуров
отлично понимал, что сильного и упрямого Рогожина враз к откровенности и
сотрудничеству не склонить,  добивался  лишь,  чтобы  артист  задумался,
остановился, и наркотик-крючок, на который и ловилась вся зубастая стая,
не ушел бы из поля зрения. Сейчас Рогожин задумался и до следующей нашей
встречи с места не двинется, а без  его  помощи  преступники  в  клетку,
охраняемую Гошей, не заберутся.
   Гуров задержался перед кабинетом Колесникова, одернул пиджак,  словно
собирался  выходить  на  ковер  высокого  начальства,  уговаривал  себя,
одновременно расслабляясь. Легче, сыщик, легче, болтливее, пусть Классик
и утверждает, что ты актер бездарный, но кое-что и ты можешь.
   - Чаепитие продолжается? - спросил он, входя в кабинет.  -  Когда  вы
только репетируете? - сыщик прошел мимо  предполагаемого  убийцы,  чтобы
тот почувствовал запах алкоголя, и занял свое место.
   - Мы пьем чай и работаем, а некоторые пьют ханку и вынуждают работать
на себя, - огрызнулся Капитан.
   - Лишь прошу,  Алексей  Иванович,  -  возразил  сыщик.  -  А  услугой
попрекать грешно.
   -  Слушайте,  полковник,  вы  можете  толком  объяснить,  что  у  нас
творится? - спросил Колесников. Этот вопрос попросил его задать сыщик, а
Капитан все не мог найти подходящего момента.
   - В  пределах  допустимого  могу,  -  Гуров  закинул  ногу  на  ногу,
откинулся на спинку стула, потерял равновесие и чуть не упал.
   А так как получилось это случайно, а потому очень естественно, кто-то
из артистов хмыкнул, а Сильвер не преминул заметить:
   - Согласно действующего устава с товарища полагается штраф.
   - Друзья, шутки  в  сторону,  двух  человек  убили,  -  Гуров  уселся
плотнее. - В первом случае есть и моя вина, во  втором  моей  вины  нет.
Почему убийца заявился к вам, сказать не  могу.  Я  уже  признался,  что
грешил на человека циркового. Ошибался. Извините. Дела с вашими местными
властями будут разрешать, как говорится, компетентные  органы,  виновных
накажут.
   - Выключите телевизор, - сказал неожиданно Классик и  зевнул.  -  Как
себя помню, так все время и слышу, что завтра будет  лучше,  а  виновные
понесут наказание.
   - Они не несут, а тащат и не наказания, а мешки, - встрял Сильвер.
   - Не на манеже! - Капитан хлопнул ладонью по столу. - Вы объяснитесь,
полковник...
   - Либо господин полковник,  либо  Лев  Иванович,  будьте  любезны,  -
перебил Гуров, стремясь подчеркнуть, что никаких приятельских  отношений
между ними нет.
   - Вы пришли в дом, -  Капитан  дернул  подбородком,  -  начали  среди
хозяев искать преступника, теперь заявили, мол, обознался,  извините.  И
чао? Вы убудете, мы останемся, будем друг на дружку глядеть  и  невольно
думать. Раз сыскарь, господин полковник,  обмишурился,  может,  он  и  в
другой раз вляпался? А убийца средь нас так и разгуливает?
   - Час назад зарезали не в вашем доме и не циркового,  а  чистой  воды
уголовника, - ответил Гуров. - Я убийцу не установил,  но  ясно,  он  из
чисто  уголовного  мира.  У  убийцы   хозяин   неподалеку   осел,   имел
неосторожность говорить по междугородному телефону  с  Москвой.  Сегодня
же, думаю, к вечеру мы  номер  установим,  хозяина  возьмем,  он  своего
исполнителя нам с потрохами отдаст, - сыщик словно запнулся. -  Ну,  тут
дела чисто оперативные, цирк к ним отношения не имеет. Вы артисты...
   - И наше место в буфете, -  вновь  сорвался  Сильвер.  Капитан  вновь
шлепнул  ладонью  по  столу,   хотел   на   Сильвера   прикрикнуть,   но
присутствующие засмеялись, начали вставать, разговаривать, и Сильвер под
шумок захромал к двери и тихо выскользнул из кабинета.
 
Глава двенадцатая 
НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ 
(продолжение) 
 
   - Михаил Семенович, вы должны понять... я  одинока,  мне  страшно,  -
женский голос звучал напряженно, раздалось  всхлипывание,  затем  мягкий
щелчок, пленка кончилась.
   Гуров сидел в  "Жигулях",  портсигар-магнитофон  лежал  на  приборном
щитке.
   Запись эту сыщик обнаружил утром, когда сидел  в  засаде  у  Аннушки.
Вступив в борьбу с местной мафией, он напрочь забыл о пудренице, которую
Юдин подарил очаровательной Ольге  Дмитриевне,  и  о  портсигаре.  Сыщик
вынул портсигар из кармана, машинально  включил  воспроизведение,  хотел
вновь прослушать разговор Ольги с мужем, а услышал эту фразу. С тех пор,
если представлялась возможность, сыщик прослушивал ее вновь и  вновь,  и
не мог понять: Ольга говорит или нет, где и  в  какое  время  состоялась
встреча с Рогожиным. Пудреница подарена Ольге, но это ничего не  значит,
она могла перекочевать в сумку другой женщины. Запись была очень слабая,
забивалась шумами, значит, велась с расстояния, близкого к критическому.
   Ольга? Возможно, и не она. Главное,  что  в  деле  замешана  женщина.
Гуров забрал портсигар, сунул в карман. Значит, я ошибаюсь, и Рогового в
деле нет: он никогда женщине не доверится.
   Мигнул  красным  глазом  и  запищал  лежавший  на  соседнем   сиденье
передатчик.  Значит,  я  не  во   всем   ошибаюсь,   кое-что   угадываю,
самодовольно подумал сыщик и повернул ключ зажигания. Убийца  поверил  и
двинулся на встречу с руководителем.
   У двух работников цирка  были  машины,  и  к  обеим  сыщик  прикрепил
"клопы", находившиеся в дипломате. Операция, которую  задумал  и  теперь
проводил Гуров, изобиловала многочисленными "если", "может быть", да и в
принципе был