озлился Крячко. - Если мы так клеить начнем, я
сам такие сложу цепочки - обхохочетесь!  Я  в  такую  цепочку  не  верю,
сплошное  шельмовство.  Так  свидетелем  чего  был  убитый?  Почему   он
допрашивался?
   - А гражданин Исилин не  допрашивался,  -  рассеянно  ответил  Артем,
глядя на экран  компьютера.  -  Он  лишь  упоминался.  Он  упоминался  в
розыскных материалах как человек, записанный на прием к Карасику, но  им
не принятый.
   - Попробуй меня не прими, я вмиг порешу, - пробормотал Крячко.
   - Однако убили его непросто. Рука профессионала. Согласен?
   - С профессионалом согласен, а связи пока не  вижу.  Думаю,  закололи
его во время посадки в троллейбус, когда на ступеньках толчея. Он ничего
и не почувствовал. Убийца "помог" человеку  подняться,  а  сам  остался,
якобы решил ждать следующего троллейбуса.
   Крячко листал дело. Ну ни одного толкового свидетеля! А  ведь  кто-то
видел, как человек вошел, ему стало плохо,  его  усадили.  После  о  нем
забыть могли. Где он сел в "пятнадцатый",  который  по  бульварам  идет?
Труп обнаружили у Сивцева Вражка - значит, он ехал от Трубной,  переехал
Тверскую.
   Крячко замолчал, почесал затылок. Артем вернулся к компьютеру.  Гуров
пододвинул телефон, соединился с Бардиным.
   - Здравия желаю, господин генерал-лейтенант! Гуров беспокоит.
   -  Здравствуйте,  Лев  Иванович.  Какие  проблемы?  Гуров  про   себя
чертыхнулся, а вслух вежливо сказал:
   - Я хотел бы ознакомиться с материалами по убийству Сивкова,  которые
доблестная контрразведка забрала...
   - Да-да, у меня был разговор, обещали...
   -  Благодарю,  но,  чтобы  получить  обещания,   необязательно   быть
заместителем министра. Бардин попытался обратить все в шутку.
   - Вы неделю не можете выкроить минуту и позвонить девушке, а  вырвать
секретную папку из лап контрразведки за день желаете.
   - Ну, если существует  прямая  взаимосвязь,  я  позвоню  сегодня  же.
Благодарю за внимание.
   - Пожалуйста, - сухо сказал Бардин, понимая, что шутка не получилась.
   Он  разговаривал  с  коллегой  из  контрразведки,  тот  заверил,  что
убийство народного избранника расследуется со  всей  тщательностью,  но,
судя по всему, оно произошло на личной почве, никакой коррупции  в  деле
не прослеживается. Материал, конечно, можно  показать  -  какие  секреты
между коллегами? Короче, что вам нужно?
   - Началось... - Крячко вздохнул. - Ты вновь хамишь начальству.  -  Он
открыл  стол,  вытащил  новенькую  папку.  -  Значит,  депутатом  упорно
интересуешься? У нас своего дерьма мало?
   Станислав любил побалагурить, но безошибочно определял,  когда  Гуров
начинал на шутливый тон раздражаться, сейчас мгновенно стал серьезным  и
продолжал:
   - Так как агентурную работу никто не отменял, то я  вчера  встретился
со своим человеком, имел  с  Ним  непродолжительную,  но  содержательную
беседу. В народе существует мнение, что Сивков не брал, был несговорчив,
вздорен,  придирался  к  пустякам.   Так,   его   интересовало,   почему
предприятие с миллионным оборотом не платит налогов. В  шухере,  который
он поднял, была  замазана  вся  верхушка  районной  администрации.  Надо
покопаться в его корнях, наверняка внук "врага народа" мстит за дедов  и
прочее...
   - Что же ты молчишь? - прервал Гуров.
   - Каждому овощу свое время, мы еще с майскими  делами  колупаемся.  -
Крячко огладил лежавшую перед ним папку. - А депутата замочили в июне. А
ежели честно, то не хочу, чтобы ты лез в политику, да и киллер наш  явно
человек, нанятый людьми денежными.
   - Я не люблю тебя,  Станислав.  -  Гуров  пододвинул  телефон,  начал
крутить диск.
   - Новости, - фыркнул Крячко. - Человека, который говорит правду,  все
не любят.
   Гуров снова набрал номер и, когда соединился, представился шутовски:
   - Левка Гуров беспокоит, не сидится ему на завалинке. Здравия  желаю,
Федул Иванович!
   - Привет, хлопец, слышал, одумался ты,  в  дом  вернулся,  -  ответил
заместитель прокурора Драч.
   - Прокуратуре все положено знать.
   - Не выкидывай коленца,  -  буркнул  заместитель  прокурора.  -  Чего
надо?
   - Тут четвертого июня шлепнули одного гражданина. Я даже фамилию лишь
из газет узнал, он при жизни в Думе заседал.
   - У тебя есть чего? Приезжай, рады видеть, - быстро сказал Драч.
   - Я же сказал, мне и фамилию лишь в "МК" подсказали. А  имею  я  лишь
любопытство. Меня к делу не подпускают: с одной стороны - прокуратура, с
другой - ФСК или черт знает, как нынче КГБ зовут!
   - Я любопытных уважаю, приезжай.
   - Выстрел был один или его из автомата полоснули?
   - Не буду я с тобой по телефону калякать. - Драч явно рассердился.  -
Сказано, приезжай, - он замялся, - только  не  сегодня.  Завтра  поутру,
позвони и приезжай.
   Гуров  вспомнил,  что  на   столе   зампрокурора   видел   фотографию
красноармейца, но явно не самого Драча - кого-то из предков.
   - Слушай, красноармеец, я  ради  тебя  в  лепешку  расшибусь,  скажи,
выстрел был один?
   - Эх, времени на  тебя  нет!  -  зампрокурора  коротко  матюгнулся  и
положил трубку.
   Гуров тоже положил трубку, подмигнул Крячко,  который  сидел,  открыв
рот. Гуров бросил в него скрепкой, но Станислав ловко  ее  перехватил  и
сказал:
   - Зампрокурора красноармейцем обзываешь? Охолонись. Лева, я  так  без
начальника останусь.
   - Федул мужик простой, наверняка сейчас Орлову названивает, якобы для
разноса. Ладно, шутки в сторону, необходимо на  это  дело  взглянуть.  А
пока ты мою красивую цепочку "банкир - труп наемника - труп
   Исилина  в  троллейбусе"  разорвал  и  взамен  ничего  не  предложил.
Нехорошо, коллега.
   - Вариант имеется больно заумный...
   - Давай! - перебил Гуров.
   - Солнцем полна голова! - Крячко откинулся на спинку кресла,  заложил
руки за голову и неторопливо начал повествовать:
   - Живет человек и не знает, когда  ему  кирпич  на  голову  свалится.
Небезызвестный мессир Воланд утверждал, что просто так никому кирпич  на
голову  не  падает.  Отметьте  эрудицию.  -  Он   выдержал   паузу,   но
аплодисментов не дождался.  Артем  смотрел  растерянно,  Гуров  сердито.
Крячко деловито продолжил:
   - Когда человека подстерегла беда, он быстро выясняет, что довериться
некому и ждать помощи неоткуда. Так называемые товарищи по  работе  этой
беды на его голову уже заждались, им ничего плохого  говорить  нельзя  -
только радовать. А кому можно? Мама с папой либо померли, либо уже давно
помочь не в силах. Так кому? Остаются только друзья  детства  либо  чуть
более поздние однокашники, сокурсники.
   - Ну-ну, не тяни,  -  несколько  раздраженно  сказал  Гуров,  который
понял, куда клонит друг и коллега, и обиделся, что столь  простая  мысль
не пришла к нему первому.
   - Ревность унижает мужчину, он должен быть выше, - Крячко  указал  на
потолок. -  Кого  мы  имеем  в  розыскных  делах?  Правильно,  множество
сотрудников и чуть соседей и родственников, а нужны нам, как уже сказано
выше,  друзья  детства,   сокурсники,   знакомые,   которых   удостоимся
раскопать.
   - Да где же мы их возьмем? - Артем всплеснул руками.
   - Я лишь опер, по части магии у нас они, - Крячко поклонился Гурову.
   -  Они  не  подведут.  -  Гуров  пододвинул  к  себе  телефон.  Начал
названивать розыскникам, которые побывали в этом кабинете, но не всем, а
лишь тем,  кого  объявил  калеками.  Кого  не  заставал,  просил  срочно
перезвонить, с кем соединялся, разговор велся как под копирку.
   - Привет! С тебя причитается? Пора долги гасить,  дружок.  Быстренько
ко мне, буквально на пять минут. Не можешь сегодня - завтра поутру.  Все
заняты, даже кто кроссворды разгадывает, тоже  занят.  Не  уважал  -  не
звонил бы, мне такой даром не нужен.
   Когда все звонки были сделаны, Гуров принялся за присутствующих.
   - А вы в театре или в цирке? Срочно составьте список  людей,  в  чьем
окружении может оказаться нужный нам человек.
   Артем начал возиться с компьютером. Крячко почесал за ухом  шариковой
ручкой, написал размашисто три  фамилии  и  перебросил  листок  на  стол
Гурова. Тот глянул искоса, усмехнулся и сказал:
   - Фантазией не блещешь.
   - Если бы блистал, так  в  кабинете  нельзя  было  бы  находиться,  -
парировал Крячко. Взял листок у Ермакова, покачал головой.  -  Ты  не  в
"морской бой" играешь, парень. За  каждой  нарисованной  тобой  фамилией
лежит огромадный  человеческий  труд.  Операм  машина  не  положена,  он
ножками, либо на метро, либо в троллейбусе гонит, автобусом протрясется,
снова ножками да ножками... Ты вот фамилию, - Крячко ткнул в  листок,  -
сдуру чиркнул, а человек будет кишки наматывать.
   - Так ведь Лев Иванович определять будет,  -  робко  сказал  Артем  и
покраснел.
   - Твой Лев Иванович тоже тот еще душелюб.
   Разгорелся спор, в котором принял участие и Гуров. Он  занял  позицию
между воюющими  сторонами,  но  ближе  к  Артему  Ермакову.  Фамилии  то
вычеркивались, то вписывались,  вскоре  начали  подходить  оперативники.
Наконец  осталось  пять  человек,  жизнь   которых   решили   просветить
основательно, начиная эдак с  класса  пятого.  Когда  посторонние  ушли,
Крячко сказал:
   - Я тоже считаю, что настоящий киллер не возьмет  в  руки  шило.  Лев
Иванович, я тебя люблю, но  особо  за  то,  что  не  упрям.  Прошитый  в
троллейбусе мужичок нам совершенно не в масть.
   - Ты великий интриган, Станислав, -  убирая  бумаги  в  сейф,  сказал
Гуров и подмигнул растерявшемуся Артему. -  Сначала  кричишь,  что  Яков
Петрович Исилин твой и только твой.  Я,  конечно,  соглашаюсь,  не  могу
такую перспективную версию  у  друга  отнять,  никому  не  дал,  я  тебе
оставил. Теперь шутки шутить изволишь.
   Гуров развел руками и посмотрел в лицо Крячко так искренне, что сыщик
даже засомневался в собственной  памяти,  начал  в  ней  копаться.  Слов
сегодня много говорили, может,  он  действительно  брякнул  чего.  Затем
сообразил, как его элементарно "обули", шагнул к Гурову, но было поздно.
   - Завтра ты, Артем, с утречка будешь  один,  рот  не  разевай,  кроме
генерала Орлова никого не пускай, а он не придет. Я прибуду после  пяти,
ну а ты, Станислав, раз решил, действуй. Значит, Исилин Яков Петрович. В
один день не уложишься, скажешь - я тебе людей дам. С богом!
 
Глава 6 
 
   Третий день в Москве стояла жара. Настроение у Гурова было  скверное,
он вел свои "Жигули" следом за иномаркой, за рулем которой сидела Ирина,
сестра супруги Бардина, и не очень представлял  себе,  зачем  следит  за
молодой женщиной. "Взял" он Ирину от ее дома, теперь  они  следовали  по
набережной, поток машин становился все гуще, и сыщик понимал, что вскоре
придется пристроиться непосредственно за машиной Ирины  или  отстать  на
ближайшем светофоре.
   Еще неделю назад Орлов приказал разобраться с "девицей"; после визита
к Бардиным, когда в квартире оказался  пьяный  депутат  Думы,  оставался
неприятный осадок, что-то в этой истории было  фальшивое,  подстроенное.
Генерал считал своего друга  мужиком  неотразимым  и  многоопытным,  что
соответствовало действительности лишь  частично.  Гуров  имел  у  женщин
успех,  но  только  у  определенной  категории  и  далеко  не  при  всех
обстоятельствах. Он знал, что  очень  понравился  Ирине,  но  тот  вечер
упустил, а оскорбленная женщина  -  иной  человек,  подойти  к  которому
вторично отнюдь не просто. Главное - зачем, а если и удастся, то  о  чем
говорить, не выказывая заинтересованности в отношении Бардина и депутата
Доронина? Любая женщина желает, чтобы интересовались только  ее  особой.
Она значительно чувствительнее  мужчины  ко  лжи,  которая  является  ее
оружием, полученным при рождении из рук прямой прародительницы - Евы.
   Сыщик  не  верил  в  успех  своего  мероприятия,  но,   как   опытный
оперативник,  знал:  отступать  нельзя,  иначе   отступление   незаметно
превратится в манеру поведения.
   У  Каменного  моста  Ирина  свернула  направо,  миновала  библиотеку,
выехала на Тверскую и припарковалась под знаком  "Остановка  запрещена".
Надо сказать, что вдоль тротуара стояло много машин, видимо,  все  имели
специальное разрешение стоять там, где им вздумается. Гуров встал в  ряд
и тут же увидел инспектора ГАИ,  который,  разомлев  от  жары  и  лениво
помахивая жезлом, направился к "чужой" машине. Как гаишники узнают,  что
водитель не блатной и не родственник, не знает даже лучший сыщик России.
Он принимает это как аксиому и ведет себя покорно.
   Гуров запер машину, шагнул навстречу инспектору и твердо сказал:
   - Полковник Гуров, нахожусь на работе, шагай мимо,  -  и  заторопился
следом  за  Ириной,  которая  уже  скрылась   за   сверкающими   дверями
гастронома.
   При первом знакомстве женщина показалась Гурову ниже  ростом  и,  как
говорят в народе, не такой фигуристой. Он понял,  -  как-никак  опер  по
особо важным, - что  дело  тут  в  каблуках,  которые  изменяют  осанку,
походку и даже выражение лица. Ирина закупала продукты и  делала  это  с
таким брезгливым видом, словно выполняла чужую грязную  работу,  которую
ее вынудили совершать за неизвестную провинность.
   Гуров почти ежедневно бывал в магазинах -  такова  холостяцкая  доля.
Сегодня, как  известно,  везде  все  есть,  но  оказалось,  что  магазин
магазину рознь и женщина не зря проехалась по душной Москве, толкаясь  в
автомобильном потоке.
   За  сверкающими  прилавками,  уставленными  самой  различной  снедью,
порхали улыбающиеся продавщицы. Колбасы, ветчина, окорока, сыры, банки и
баночки, а главное - этикетки и этикетки, от которых можно сойти с ума.
   Гуров на прилавки не  смотрел,  встал  в  сторонке,  оглядел  длинный
магазин, выяснил, что в настоящее время карманников не видно, равнодушно
наблюдал за Ириной и лениво размышлял, почему такая интересная, богатая,
родовитая  женщина  не  замужем,  а  в  данном  конкретном  случае   без
сопровождающего?
   Когда она прошла через весь магазин,  и  число  пакетов  в  ее  руках
пересчитать было уже невозможно, Гуров "случайно" задержался  в  дверях.
Ирина   его   толкнула.   Чертыхнувшись,   он   пробормотал   извинения,
посторонился и подхватил женщину под руку. Они вышли на  тротуар.  Гуров
взял у Ирины несколько красочных пакетов и сказал:
   -  Во-первых,  здравствуйте,  во-вторых,  в  какой-то   телевизионной
рекламе я слышал, что от судьбы не уйдешь.
   - Судьба? -  Ирина  прищурилась.  -  Расскажите  морским  пехотинцам.
Ладно, несите в машину, полковних.
   Оказаться на пути человека,  с  которым  надо  встретиться,  -  прием
довольно затасканный, однако  большинство  мужчин  на  него  попадаются,
рассуждая так: раз я на человека налетел - значит, он за мной не следил,
встреча произошла случайно.  Мужчина  -  существо,  мыслящее  логически,
повелитель вселенной, а женщина слаба, эмоциональна,  логика  ей  чужда,
она не рассуждает, а чувствует, причем так, как ей чувствовать приятнее.
Ба! Вот он, голубчик, под ноги бросился, и правильно  сделал,  на  месте
оказался! Выследил, красавчик! Нервы не  выдержали!  Теперь  мы  с  него
шкурку, как с перезревшего банана, снимем.
   Гуров не стал валять дурака и спрашивать, к какой именно машине нести
пакеты, остановился около иномарки, которая при  ближайшем  рассмотрении
оказалась  "Пежо-405".  Ирина  достала  ключи,  отключила  сигнализацию,
уверенно сказала:
   - Проводите до дома.
   - Спасибо, но мне надо кое-куда... -  Гуров  замолчал,  понимая,  что
ложь   бессмысленна,   главное   -   подводит   под   их   неначавшимися
взаимоотношениями черту окончательную.
   - Сколько сил и времени затратили, и все напрасно.  -  Ирина  открыла
багажник.  Гуров  уложил  пакеты,  взглянул  на  женщину,  понимая,  что
проиграл. Мелькнула мысль проигрыш проглотить,  благо,  не  впервой,  от
замен отказаться и вернуться на Житную в министерство.
   И женщина мгновенно поняла, что даже с такого прочного  крючка  мужик
готов сорваться, оставить кусок мяса и уйти, и торопливо сказала:
   - Хорошо, хорошо, я вам абсолютно верю, вы оказались здесь совершенно
случайно.
   Гуров смотрел на Ирину и удивлялся. Она выглядела  совершенно  иначе,
чем в тот злополучный вечер. Глаза не темные, а рыжие в крапинку, зрачок
в голубом ободке, как у кошки, волосы тоже  не  шатенистые,  а  рыжие  с
льняными прядями, только губы прежние: полные, сочные, резкого  рисунка,
с легким пушком над верхней губой.
   - Гуров, не надо сцен у фонтана, прошу, да и сумки  до  лифта  некому
донести.
   - Разве что сумки, - сердито  буркнул  Гуров,  захлопнул  багажник  и
пошел к своей машине.
   -  Значит,  на  работе,  полковник...  -  услышал  Гуров  за   спиной
насмешливый голос гаишника.
   Сыщик сел за руль, включил движок, опустил стекло и ответил:
   - Неужели тебе не жарко, инспектор? - и поехал следом за "Пежо".
 
*** 
 
   Приняла душ Ирина, затем Гуров, потом они занимались любовью, молча и
сдержанно, как бы прислушиваясь к себе, несмотря на возраст, стеснялись,
быстро сбегали в душ, оделись  и  начали  готовить  еду.  И  женщина,  и
мужчина были опытны, отлично знали, как легко разорвать тончайшую  нить,
которая, кажется, натянулась между ними.
   Ирина готовила ловко, сноровисто, но и  Гуров  не  уступал  в  умении
обращаться с ножом и  овощами.  Он  приготовил  салат,  чуть  посолил  и
поперчил,  заправил  подсолнечным  маслом,  брал  все  с  полок   и   из
холодильника уверенно, ни разу не спросив, где что стоит, нарезал  хлеб.
Ирина пожарила вырезку, приготовила какой-то фирменный соус  и  прервала
затянувшееся молчание:
   - Мне налей рюмку водки, а себе по усмотрению, ты ведь на работе и за
рулем.
   - Такую жизнь придумал не я.  -  Гуров  наполнил  две  рюмки  водкой,
протянул одну хозяйке, чокнулся и поклонился. - За тебя!
   Они выпили, сели за стол, словно были знакомы давным-давно.
   - Спрашивай. Что тебя интересует? -  сказала  Ирина  просто,  как  бы
невзначай. - Если я смогу, постараюсь тебе помочь.  Только  не  ври,  не
говори о любви с первого взгляда, что ты не спал и прочую ерунду.
   Лев  Гуров  отлично  знал:  ни  при  каких   обстоятельствах   нельзя
признаваться в корыстных побуждениях. Никакая женщина этого не  простит,
а уж женщина красивая, избалованная и своевольная не простит вдвойне.  И
легкость вопроса, и небрежный тон - сплошной обман, и как  выкручиваться
- неизвестно, потому что лед под ногами так  тонок,  что  один  неверный
шаг, не  искренний  вздох,  и  вместо  возможного  союзника  приобретешь
серьезного врага. Гуров на секунду замешкался,  понял,  что  уже  выдает
себя, ведь у нормального мужика  в  подобной  ситуации  не  должно  быть
холодного взгляда.
   - Не бери меня за горло, не люблю, - спокойно ответил он.  -  У  меня
действительно много вопросов, только я их не задам. И  с  любовью  я  во
взаимоотношениях натянутых, как с первого взгляда, так и со второго.  Ты
красива, у тебя великолепное тело, ты потрясающая любовница, но  у  тебя
нет и не будет на меня никаких прав.  Я  поехал  за  тобой,  потому  что
поехал, увидел, вспомнил, захотел... и поехал. Давай выпьем по второй  и
не будем портить неожиданный праздник.
   - Ну что ж, как говорится в старом анекдоте: физическая близость  еще
не повод для знакомства, - улыбнулась Ирина. - Тем не менее, спрошу: как
я понимаю, у тебя нет постоянной женщины?
   - Обязательно, - ответил Гуров, сообразил, что  Ирине  незнакома  его
привычка употреблять это слово к месту и не к месту, пояснил:
   - И непостоянной тоже нет. Моя бывшая жена  убыла  с  новым  мужем  в
Америку, я бесхозный.
   - И как женщины позволяют тебе разгуливать без присмотра?
   - Я тоже удивляюсь. - Он пожал плечами.  -  Однако,  как  видишь,  не
заблудился и под трамвай не попал.
   - А если серьезно?
   Гуров взглянул на Ирину  внимательно,  собрался  сочинить  остроумный
ответ, но лишь вздохнул и после паузы неохотно произнес:
   -  А  ты  задай  аналогичный  вопрос  себе,  если  ответ  понравится,
поделись, интересно послушать.