ова  отстранили  от  дела  по
убийству в резиденции  спикера,  Юдин  "случайно"  заглянул  к  нему  на
огонек. Коммерсант знал - Гурова не провести, однако больше часа морочил
ему голову рассказами о своих финансовых проблемах,  все  не  знал,  как
ловчее начать разговор.
   - Достань из кейса  свое  паршивое  виски,  налей  и  считай,  что  я
согласен, - сказал неожиданно Гуров, протер стаканы  и  закурил.  -  Мои
условия просты. Ты ставишь задачу,  не  вмешиваешься  в  мою  работу.  Я
приведу с собой помощника и  консультанта,  которым  ты  будешь  платить
столько же, сколько мне.
   - Согласен, - быстро ответил Юдин. - Извини, а сколько платить?
   - Не валяй дурака! Придумаешь  что-нибудь!  -  Гуров  приподнял  свой
стакан. - Вперед!
   Гуров подал рапорт на увольнение, начал сдавать дела и через три  дня
приехал в офис к Юдину. Пройдясь мимо здания, полковник  подождал,  пока
рядом не припарковалась машина,  остановил  вышедшего  из  нее  молодого
мужчину, сказал:
   - Здравствуйте. Не подскажете, где тут размещается фирма "Стоик"?
   - Старик, что, буквы мелкие? - мужчина указал на броскую рекламу. - А
вам кто нужен?
   - Да хотел поболтать с Борисом Андреевичем, - небрежно ответил Гуров,
взял незнакомца под руку и вошел с ним в подъезд.
   - Поболтать с шефом всегда интересно, только попасть к  нему  сложно.
Привет, Виталий! - сказал мужчина сидевшему за перегородкой здоровенному
амбалу.
   Охранник глянул мельком, кивнул и вновь уставился в газету.
   Гуров прошелся по  коридорам  фирмы,  которая  занимала  первый  этаж
старого, но еще крепкого дома. Открывал двери, заглядывал  в  современно
оборудованные кабинеты, здоровался, ему рассеянно отвечали, ни о чем  не
спрашивали. В комнатах было много современной  техники,  но  Гуров  знал
лишь компьютер, на котором успел немного поработать - печатать, стирать,
переставлять абзацы.
   Когда он вошел в  кабинет  главного  бухгалтера,  на  двери  которого
красовалась умилительная таблица: "Не входить, считаем  деньги",  кто-то
из стоявших у стола раздраженно сказал:
   - Мешаете, зайдите через, пятнадцать минут.
   - Извините, - ответил Гуров, но не вышел, прикрыл за  собой  дверь  и
огляделся.
   Охранник сидел, развалившись, вытянув ноги, и,  прежде  чем  он  свои
костыли подберет, его можно запросто обесточить  стулом.  Пара  ребят  с
металлическими чемоданами тоже имели оружие, один на  открывшуюся  дверь
даже не обернулся, второй глянул, видимо,  элегантно  одетый  Гуров  ему
приглянулся, так как парень вновь склонился над столом  и  начал  тыкать
пальцем в калькулятор.
   - А баксы у вас, ребята, фальшивые, - Гуров  указал  на  лежавшую  на
столе пачку долларов и открыл дверь.
   В кабинете оглохла тишина, у сидевшего за столом седого мужчины  очки
сползли на кончик  носа,  он  подслеповато  щурился  и,  чуть  заикаясь,
спросил:
   - А вы кто будете?
   - А черт его знает!  -  весело  ответил  Гуров,  вышел  в  коридор  и
завернул в первую открывшуюся дверь.
   Здесь что-то строили, точнее, собирали  из  уже  готовых  блоков.  На
Гурова никто не обратил внимания, и он присел на какой-то ящик.  Молодой
человек, высокий, худой, с быстрыми точными движениями, отдавал  команды
трем   рабочим,   которые   выполняли   указания    сноровисто,    порой
перебрасывались шутками.
   Гуров  хотя  и  был  настоящим  профессионалом  и  сразу  понял,  что
сооружается  кабинет,  не  мог  предположить,  что  оборудуется  он  для
будущего начальника службы безопасности.
   - Витя, а где монтируем пулемет? - спросил один из рабочих. - Генерал
не может жить без пулемета.
   - Брось трепаться, - Витя почесал свою молодую лохматую голову. -  Не
хочется мне делать стол для совещаний, даже  выдвижной.  Пришли  к  нему
люди, надо поговорить... допустим, пятеро...
   Гуров не узнал, как  решил  проблему  дизайнер,  дверь  приоткрылась,
заглянул охранник и радостно закричал:
   - Нашел! - и наставил на Гурова пистолет.
   - Я сдаюсь! - Гуров поднял руки и вышел из  кабинета.  Чувствовал  он
себя отвратительно, так как суматоху и фарс ему удалось спровоцировать и
ничего смешного в происходящем не было. А ему с этими людьми работать, и
человек так устроен - пусть трижды  виноват,  но  выглядеть  дураком  не
желает, а коли случилось, винит весь белый свет, только не себя.
   - Ладно, ребята, извините, ведите меня к шефу, - сказал  тихо  Гуров,
выйдя в коридор. - В отношении долларов я неудачно пошутил.
   Гурова  ткнули  пистолетом  под  ребра,   провели   мимо   испуганной
секретарши, втолкнули в кабинет генерального директора.
   Юдин разговаривал по телефону,  увидев  группу  вошедших,  пистолеты,
прикрыл трубку ладонью, сказал:
   - Спасибо, ребята, и оставьте нас одних. По вторникам этот человек не
опасен.
   - Сегодня среда, шеф...
   - Тем более, - Юдин махнул рукой. - Идите.
   Гуров устроился  в  кресле  к  закурил.  Юдин  закончил  разговор  по
телефону, спросил:
   - Пытался прорваться?
   - Угу, - Гуров кивнул. - Пустой номер, тебя охраняют профессионалы.
   И хотя Гуров старался говорить абсолютно серьезно, Юдин  почувствовал
подвох и быстренько сменил тему:
   - Когда сможешь приступить к работе?
   - Недельки через две.
   - Отлично. В штат я тебя зачисляю с сегодняшнего дня,  соответственно
и деньги начинают капать.
   - Хозяин - барин, - Гуров пожал плечами: ему был неприятен разговор о
деньгах.
   Юдин это почувствовал, вышел из-за стола, взял Гурова под руку.
   - Пойдем, покажу твой кабинет. Может, ты захочешь внести коррективы.
   Когда они вошли  в  знакомую  Гурову  комнату,  рабочие  уже  сложили
огромный стол,  состоявший  из  трех  частей  шестигранника,  обращенный
центральной плоскостью к дверям.
   - Наш дизайнер, Виктор  Хохлов,  талантливый  парнишка,  видите.  Лев
Иванович, какую он для вас "Бастилию" соорудил? Надо  понимать,  что  вы
будете находиться внутри крепости и держать круговую оборону.
   Гуров понял, что в присутствии сотрудников предлагается обращаться на
"вы", улыбнулся и ответил:
   - Интересно, изящно,  современно,  только  если  оборона,  необходима
амбразура.
   - Ребята, представляю вам Льва Ивановича Гурова. С  сегодняшнего  дня
он начальник службы безопасности, хозяин этого кабинета, всего  офиса  и
ваших душ.
   Рабочие вспомнили, как шутили в  присутствии  незнакомца,  смутились.
Повисла неловкая пауза. Юдин глянул на  Гурова,  на  своих  сотрудников,
покачал головой и усмехнулся.
   - Вы успели познакомиться?
   - Уважаемый Борис Андреевич, я впервые вижу молодых  людей,  -  Гуров
подмигнул Вите. -  Просто  мы  мешаем  людям  работать.  Все  прекрасно,
Виктор, действуйте, я сумею приспособиться.
 
*** 
 
   Как и обещал, Гуров приступил  к  работе.  Когда  на  огромном  столе
расставили всю аппаратуру: телевизор, компьютер, телефон, факс, на левом
крыле - кофеварку и  поднос  с  посудой,  то  оказалось,  что  Витя  все
рассчитал правильно. За  "Бастилией"  кресло  хозяина,  перед  ней  пять
кресел для гостей. Гурову было удобно, одно мешало - он привык во  время
серьезного разговора стоять или расхаживать, чувствовать себя свободным.
В новом кабинете это получалось плохо,  точнее,  совсем  не  получалось.
Тогда Гуров на время бесед облюбовал себе место  у  задвинутого  в  угол
холодильника,  где  можно  было  даже  сделать  два  шага  в  сторону  и
вернуться. В общем, чисто физически он к новому месту приспособился,  со
всем остальным дела обстояли значительно хуже.
   В розыске он знал свои обязанности, и ему не  надо  было  ни  у  кого
спрашивать, чем следует заниматься, он сам определял, что следует делать
немедленно, что можно отложить. В первый же день он  пришел  к  Юдину  и
спросил:
   - С чего мы начнем, шеф?
   И сразу возникла неловкость. В прежние времена Гуров  был  лидером  и
определял характер отношений. Он потому и назвал Юдина шефом, чтобы  тот
понял - полковник Гуров не страдает комплексом  неполноценности:  раньше
распоряжался, а теперь готов выполнять указания, это нормально.
   - Садись или шатайся по кабинету, как ты это делаешь  обычно.  Каждый
из  нас  шеф  в  своей  области.  Ты,  Лев  Иванович,  начальник  службы
безопасности, следовательно, круг твоих обязанностей - безопасность. Так
как ты все равно вытрясешь из меня душу, сразу расколюсь. Уже  несколько
месяцев я чувствую утечку информации, которая  наносит  фирме  серьезный
ущерб. - Юдин открыл лежавший перед ним блокнот, написал четыре фамилии,
вырвал лист, передал Гурову. - Люди, которые имеют доступ к  информации.
В каждом из них я уверен, как в себе.
   Гуров сложил листок, убрал в карман, перегнулся через стол  и  вырвал
из блокнота чистый лист.
   - Ты это дело, -  Гуров  пальцем  провел  вдоль  стен  и  потолка,  -
проверял? Хорошо, я займусь, перепроверю.  Ты  говоришь,  что  уверен  в
себе. А  это  точно?  Насколько  мне  известно,  ты  не  женат,  девочки
меняются, всякое может быть.
   - Глупости! - Юдин рассердился. - Я никогда нигде не говорю о работе.
   - Никогда не говори "никогда"! Кажется, есть такой  боевик.  Оставим.
Что еще? Господа рэкетиры?
   - Пока бог миловал. Да ты и сам убедился, у меня надежная охрана.
   - Убедился. - Гуров даже не улыбнулся, хотя хуже  охраны  он  даже  и
представить себе не мог. - Кстати, кому она подчиняется?
   - Разумеется, тебе.
   - Прекрасно. Значит, не рэкетиры. Что тебя беспокоит?
   Юдин молчал, морщился, вздохнул, хотел что-то сказать, не сказал.
   - Угрозы? Какие-то недоразумения? Необъяснимые увольнения? -  спросил
Гуров. - Ну давай, не стесняйся, что ты, ей-богу, словно красна девица!
   - Предчувствие! - выпалил Юдин и смутился, - не  могу  объяснить,  но
чувствую приближение беды. Тревога... Стал плохо спать.
   - Так-так, - Гуров поднялся из кресла, закурил, прошелся по кабинету,
неожиданно сказал:
   -  Чувствуешь,  значит?   Это   прекрасно!   Я   чувствительный,   ты
чувствительный, значит мы не проморгаем, не лопухнемся. Ты не смотри  на
меня, как на шизика, предчувствовать опасность  могут  немногие.  Я  это
дело знаю, потому и живой пока...
   Гуров остановился напротив стола, за которым  сидел  Юдин,  посмотрел
внимательно.
   - Борис, припомни,  у  тебя  тревога  появилась  враз  или  наползала
медленно?
   - Не враз, постепенно.
   - Вы заключали крупные сделки, подписывали новые договора?
   - Естественно, но это обычная, повседневная работа.
   - У вас появился новый партнер?
   - Новый? - Юдин задумался. - Да  нет,  пожалуй,  знакомые  все  лица.
Знаешь, - он погрозил Гурову  пальцем,  -  может,  ты  и  прав,  кое-что
произошло. Три месяца назад "Фора" неожиданно отступила. Фирма,  которая
частично партнер, частично конкурент. Приезжали немцы,  я  был  убежден,
что  между  мной  и  "Форой"  начнется  серьезная  конкуренция,  а   они
обозначили свое присутствие  на  переговорах  и  отступили,  практически
отдали без борьбы около миллиона марок.
   - Вы их уже получили?
   Юдин рассмеялся, махнул на Гурова рукой.
   - Нет, конечно, но мы подписали выгодный  контракт,  деньги  получим,
когда выполним свои обязательства...
   - Борис Андреевич, напоминаю, что через пять минут вам надо выезжать,
- прервал их разговор голос секретарши. Юдин нажал кнопку и ответил:
   - Спасибо, Леночка, - он поднялся из-за стола, снял с вешалки плащ. -
Может, я и на воду дую, но было в самоустранении коллег-соперников нечто
странное. Но это ты из головы выбрось. Если  они  под  меня  закладывают
мину, это финансовая операция.
 
*** 
 
   Гуров начал с того, что побывал в двух  крупных  фирмах,  где  охрану
вели бывшие сотрудники милиции и безопасности. Он  быстро  выяснил,  что
так плохо, как охраняют "Стоик", не охраняют никого. Хотя  ребята  Юдина
внешним видом, то есть  разворотом  плеч,  весом,  тяжестью  подбородков
буквально  подавляли,  Гуров  понял,   что   люди   подобраны   ленивые,
выпивающие, не спортсмены вовсе, просто обожравшиеся  качки.  Охранников
следовало менять, но, во-первых, надо  иметь  замену,  во-вторых,  Гуров
терпеть не мог  начальников,  которые,  не  успев  разобраться  в  деле,
начинали тасовать людей и передвигать в своем  кабинете  мебель.  А  тут
надо всех сменить, и кабинет Гурову отстроили новый.
   Была еще одна, пожалуй, главная сложность в новой  жизни  Гурова.  Он
двадцать лет работал в розыске, создал себе имя, которое последние  годы
уже  активно  работало  на  него.  Гурова  в  милиции  уважали,  любили,
ненавидели, но все знали: данный человек - профессионал высокого класса,
на хлеб его не намажешь, лучше с ним не связываться и коли  не  согласен
или супротив, так отойди в сторону, целее будешь.  Он  пришел  в  фирму,
люди понятия не имели, кто он такой, да и знать не желали, и Гуров новых
сослуживцев прекрасно понимал.  Должность  для  новенького  придумали  -
начальник службы  безопасности!  У  нормального  человека  каждое  слово
вызывает протест. Начальник!  Служба!  Безопасность!  А  по  мысли,  так
сродни  бывшему  первому  отделу,  то  есть   надсмотрщик   над   людьми
работающими и служащими. Гуров  никогда  к  людям  не  приспосабливался,
полагая, что взаимоотношения устанавливаются  со  временем,  держался  с
людьми ровно, спокойно, несколько безлично. Если в милиции даже  недруги
признавали, что Гуров честен и  смел  и  начальник  для  него  такой  же
человек, как и подчиненный, то на новом месте ничего о нем не  знали.  К
некоторым его странностям в милиции давно привыкли, одни ругали,  другие
подшучивали, но в основном привыкли и не  обращали  внимания.  Например,
Гуров довольно часто  не  отвечал  на  вопросы,  лишь  пожимал  плечами,
улыбался и похлопывал спрашивающего по плечу. На его языке это означало:
"не задавай дурацкие вопросы" или "ты же, дружок, и сам  знаешь  ответ".
Да, многое в этом всегда  элегантно  одетом,  подтянутом,  самоуверенном
человеке, любезном с  женщинами  и  ироничном  с  мужчинами,  раздражало
сотрудников фирмы.
   Гуров уволил двух охранников за  пьянство.  Причина  увольнения  была
настолько очевидной, что даже начальник  охраны  лишь  развел  руками  и
обронил глубокомысленное заключение - "мудаки". С  остальными  церберами
Гуров  решил   повременить,   побеседовал   с   белобрысым   амбалом   -
руководителем охраны Александром Арепиным, понял, что разговоры с ним  -
пустая трата времени. Юдин  предложил  Гурову  на  выбор  -  "мерседес",
"вольво" или "БМВ", но тот даже не стал смотреть машины,  объяснив,  что
машина ему нужна неброская, в которой он хоть чуть-чуть разбирался бы  и
мог бы в случае чего починить. В результате  он  получил  в  пользование
серенькую "семерку", чем также  удивил  окружающих.  Действительно,  кто
откажется от  белоснежного  "мерса",  предпочтет  ему  серый  как  мышь,
"жигуль"? К тому же новый особист начал всех подряд  допрашивать.  Гуров
приглашал к себе, угощал кофе,  чаем,  минералкой  и  задавал  глупейшие
вопросы типа: "Болели ли вы в детстве корью и как  чувствует  себя  ваша
бабушка?" Разговоры велись вежливо, неторопливо, с отступлениями,  порой
томительными паузами, когда гостю казалось, что  хозяину  просто  нечего
делать и он придумывает, о чем бы еще спросить, да придумать  не  может.
Естественно, каждая такая беседа-допрос тут  же  становилась  достоянием
общественности, люди обменивались информацией, пытались найти в вопросах
"особиста" какую-либо систему, не  находили,  так  как  ее  попросту  не
существовало. У Гурова не было системы, лишь конкретная цель, он искал в
каждом человеке болевую  точку,  изъян,  просто  человеческую  слабость,
которую в случае  нужды  может  использовать  предполагаемый  противник.
Беседовал Гуров со всеми сотрудниками  без  исключения,  с  главбухом  и
уборщицей, с коммерческим директором и ночным сторожем. Элита жаловалась
Юдину,  который  позаимствовал  привычку  Гурова  пожимать   плечами   и
неизменно отвечал:
   - Терпи, братец,  он  из  меня  уже  трижды  душу  вынимал,  грозился
продолжить.
   Человеку неприятно думать, что если он другого человека не  понимает,
возможно, этот другой очень  умный,  потому  и  непонятный.  Подавляющее
большинство рассуждает проще: все мне недоступное есть  глупость.  Через
недели две служащие фирмы  пришли  к  единодушному  решению,  что  новый
"особист" с внешностью иностранца и супермена -  "мужик  чокнутый",  как
нынче модно  выражаться  -  "крыша  у  него  поехала".  Иметь  чокнутого
"особиста", к которому мудрый шеф относится с подчеркнутым  уважением  -
дело неприятное, и Гурова стали сторониться, разговоров с ним  избегали.
Порой доходило до откровенного хамства. Он никак не реагировал, вроде не
замечал, продолжал приглашать в свой кабинет, некоторых по второму разу,
даже по третьему. Все беседы он записывал на пленку, затем  прослушивал,
ставил "диагноз", который заносил в память компьютера. Так Гуров  создал
картотеку, в которой были  записаны  все  данные  о  сотрудниках  фирмы,
начиная  с  их  фамилии,  имени,  отчества,  года  рождения   и   кончая
заключением Гурова о характере человека, явных и  скрытых  пристрастиях,
привычках, наклонностях, возможных пороках, психологической устойчивости
и многое-многое другое, из чего и состоит человек.
   Вскоре в фирме появился Станислав Крячко, которого  уволили  из  МУРа
через  два  дня  после  подачи  рапорта.  Начальником  управления   МУРа
неожиданно назначили, присвоив соответственно должности звание генерала,
ровесника  и  однокашника  Станислава.  Генерал   был   тщеславен,   как
оперативник - средне бездарен, дважды Крячко нового начальника  выручал,
а такие поступки, как известно, не забываются.  Так  что  стоило  Крячко
подать рапорт, как начальник отдела  вылетел  из  конторы  быстрее,  чем
пробка из бутылки шампанского, которую  заблаговременно  подогрели,  для
верности шлепнули по донышку ладонью.
   Крячко из одной конторы вылетел,  в  другую  влетел,  как  врожденный
оптимист,  сразу  стал  окучивать  новые  грядки.  Женщинам  -   улыбки,
комплименты и шоколадки, мужчинам -  свежие  анекдоты  и  стаканы  через
минуту после вечернего звонка. За один день  Крячко  завоевал  любовь  и
признание, оценил, как "обложили" Гурова, забил  в  его  гроб  последний
гвоздь, прилюдно заявив, что знает полковника второй десяток лет и  змей
тот редчайший, три шкуры с него, Станислава  Крячко,  спустил,  питается
исключительно человечиной и характер у отставного полковника -  хуже  не
придумаешь. Люди были очень довольны, конечно, напрашивался вопрос, мол,
зачем же ты, грешник, зная нрав своего начальника, вновь к нему  в  замы
пошел? Но неудобно  хорошего  человека  в  неловкое  положение  ставить.
Однако шустрые умные мальчишки из элиты,  то  есть  из  окружения  шефа,
которые комплексами вежливости не страдали, то ли на третий,  то  ли  на
четвертый день пребывания Крячко в должности после рабочего дня  зазвали
его в один из кабинетов, каждый выпил, что хотел, и вопрос был  задан  в
лоб, без обиняков.
   В кабинете коммерческого директора находились  хозяин,  Егор  Крупин,
его заместитель -  Илья  Вагин,  Дмитрий  Закревский,  который  закончил
МГИМО, знал несколько языков и занимался  делами  фирмы  за  рубежом,  и
юрист, перешедший в фирму из  Министерства  внешней  торговли,  Григорий
Байков. Ребята - им было по тридцать с небольшим - были одеты  неброско,
но кажущаяся простота стоила серьезных денег, держались свободно, но  не
развязно, как с первого дня отметил Крячко, походили на иностранцев.
   Крячко еще не исполнилось сорока, но по жизненному опыту  он  годился
ребятам если не в отцы, то в дядьки точно. Он знал, что  из  недр  фирмы
уходит секретная  информация,  и  четверо  присутствующих  имеют  к  ней
доступ. Короче, именно эти интеллигенты, умницы  и  всезнайки,  являются
его, Крячко, клиентами. Он  был  человек  действительно  опытный,  а  не
скорохват и скалолаз, потому к встрече тщательно  подготовился,  отлично
пон