Мотивы. Никаких, кроме возможности нажиться на картине.  Страх?  Едва
ли.
   Примечание. Выяснить, когда Дж. Л. появился в Сент Лу.  Выяснить  фи-
нансовое положение фирмы "Аарон Лазарус и сын".
   3 - Капитан Челленджер.
   Подозрительные обстоятельства. Всю предшествующую неделю провел в ок-
рестностях Сент Лу, располагая возможностями для того, чтобы  подстроить
"несчастные случаи". Прибыл через полчаса после убийства.
   Мотивы. Никаких.
   И - Мистер Вайз.
   Подозрительные обстоятельства. Не был в  конторе  во  время  выстрела
возле отеля. Имел возможность  действовать  бесконтрольно.  Сомнительное
утверждение по поводу продажи Эндхауза. Сдержанный  темперамент.  Вполне
мог знать о револьвере.
   Мотивы. Выгода? Незначительна. Любовь или ненависть? Для  человека  с
его темпераментом - возможно. Страх? Едва ли.
   Примечание. Выяснить, кто владелец закладной. Выяснить положение фир-
мы Вайза.
   Возможно, что существует также какой-нибудь неизвестный нам К,  кото-
рый так или иначе связан с одним из лиц, перечисленных выше. Например, с
А, или с Г и Д, или с Е.
   Существование К: 1) Бросает свет на странное  поведение  Эллен  после
убийства (впрочем, возможно, что ее радостное  возбуждение  -  следствие
интереса к смерти, присущее женщинам ее типа). 2) Может явиться причиной
приезда Крофтов, поселившихся во флигеле. 3) Может дать основание Ф.  Р.
для ревности или страха перед раскрытием какой-то тайны".
   Пока я читал, Пуаро не спускал с меня глаз.
   - Очень по-английски, правда? - с гордостью спросил он.  -  Я  больше
похож на англичанина, когда пишу, чем когда разговариваю.
   - Отлично сделано! - с жаром воскликнул я. - Здесь все как на ладони.
   - М-да! - произнес он задумчиво и отобрал у  меня  листки.  -  Причем
особенно бросается в глаза одно имя - Чарлз Вайз. У него самые блестящие
возможности. Мы предоставили ему целых два мотива, на  выбор.  Будь  это
скачки, мы бы поставили на него, не так ли?
   - Да, он, конечно, выглядит наиболее подозрительным.
   - Но вы бы выбрали того, кто выглядит наименее подозрительным. И это,
конечно, оттого, что вы прочли слишком много детективных романов. В  ре-
альной жизни в девяти случаях из десяти наиболее подозрительным выглядит
сам преступник.
   - Но разве мы имеем дело с одним из таких случаев?
   - Здесь есть одно лишь обстоятельство, которое свидетельствует об об-
ратном, - дерзость преступления. Это мне бросилось в глаза с самого  на-
чала, и я понял: так вести себя может лишь тот, чья цель не очевидна для
окружающих.
   - Да, вы сперва так говорили.
   - И сейчас так говорю.
   Внезапно он скомкал исписанные листки и бросил их на пол.
   - Нет, - возразил он в ответ на мое протестующее восклицание. -  Этот
список нам ничего не дает. Он, правда, помог мне привести в порядок  мои
мысли. Последовательность и метод. Стадия первая: точно и аккуратно рас-
положить все факты. Далее следует...
   - Что?
   - Психологическая стадия. Здесь надо пошевелить  мозгами.  А  знаете,
Гастингс, ложитесь-ка спать.
   - Ни в коем случае, - ответил я. - Пока вы не ляжете, я буду с вами.
   - Какая преданность! Но воля ваша, Гастингс, не будете же вы помогать
мне думать. А я хочу заняться именно этим.
   Я покачал головой.
   - А вдруг вам захочется обсудить со мной какойнибудь вопрос?
   - Верно, верно... вы настоящий друг. Но, Бога ради, сядьте хотя бы  в
это кресло.
   На это предложение я согласился. Вскоре комната  поплыла  и  провали-
лась. Последняя картина, которая сохранилась в моей памяти: Пуаро, акку-
ратно складывающий скомканные листки бумаги в мусорную корзинку.
 
 
   Глава десятая
   ТАЙНА НИК
 
   Проснулся я уже при свете дня. Пуаро сидел на прежнем месте.  И  поза
его была все та же, только выражение лица переменилось и глаза  отливали
кошачьим зеленым блеском. Мне хорошо было известно это  выражение.  Я  с
усилием распрямился и почувствовал, что  весь  одеревенел.  Людям  моего
возраста не следует спать в креслах. Одно было хорошо: я пробудился не в
блаженном состоянии дремотной лени, а бодрым, со свежей головой.
   - Пуаро! - воскликнул я. - Вы что-то придумали.
   Он кивнул и, наклонившись вперед, похлопал рукой по столу.
   - А ну-ка, ответьте мне на три вопроса, Гастингс. Почему  мадемуазель
Ник плохо спала в последнее время? Зачем она купила черное платье,  если
она никогда не носит черного? Почему она сказала вчера: "Мне теперь  не-
зачем жить"?
   Я оторопел. На мой взгляд, все это не имело никакого отношения к  де-
лу.
   - Ну, отвечайте же, отвечайте, Гастингс.
   - Э... э, что касается первого, она ведь сама говорила, что нервнича-
ет.
   - Совершенно верно. А по какой причине?
   - Черное платье... что ж... всякому хочется какой-то перемены.
   - Для женатого человека вы плоховато разбираетесь в женской  психоло-
гии. Если женщина думает, что какойто цвет ей не к лицу, она ни  за  что
не станет его носить.
   - Ну, а последнее, ее слова... вполне естественны после такого страш-
ного удара.
   - Ни капли, мой друг. Если бы она была поражена ужасом, стала бы уко-
рять себя в смерти двоюродной сестры - все это было бы вполне естествен-
но. Но она ведь реагировала иначе. Она говорила о жизни, как о чемто на-
доевшем, утратившем для нее цену. Прежде она не высказывала таких взгля-
дов. Она держалась с вызовом - верно; бравировала -  тоже  верно;  потом
выдержка ей изменила, и она испугалась. Заметьте, испугалась, ибо  доро-
жила жизнью и не хотела умирать. Но чтобы жизнь ей надоела? Нет. Еще пе-
ред обедом я не  заметил  ничего  подобного.  Произошел  психологический
сдвиг. И это очень любопытно, Гастингс. Что же могло так на  нее  повли-
ять?
   - Потрясение, вызванное смертью кузины.
   - Ой ли? Оно, конечно, развязало ей язык. Однако перемена могла  нас-
тупить и раньше. Что же еще могло ее вызвать?
   - Ума не приложу.
   - А вы подумайте. Пошевелите мозгами.
   - Право же...
   - Когда, по-вашему, мы с вами наблюдали ее в последний раз?
   - Пожалуй, за обедом.
   - Вот именно. Потом мы видели лишь, как она встречала гостей, занима-
ла их разговором - словом, играла вполне официальную роль. А что было  в
конце обеда?
   - Она пошла звонить, - вспомнил я, подумав.
   - Ну, слава Богу! Вот наконец-то.  Она  пошла  звонить  и  долго  от-
сутствовала. Не меньше двадцати минут. Для телефонного разговора  совсем
немало. С кем она говорила? О чем? Был ли это  действительно  телефонный
разговор? Нам с вами просто необходимо выяснить, что  произошло  за  эти
двадцать минут. Ибо я убежден, что именно здесь находится ключ к разгад-
ке.
   - Да полно вам!
   - Ну да, ну да. Я с самого начала  говорил,  что  мадемуазель  что-то
скрывает. По ее мнению, это не связано с убийством, но мне, Эркюлю  Пуа-
ро, видней. Здесь обязательно должна быть связь. Ведь с самого начала  я
чувствовал отсутствие какого-то звена. Будь оно на месте, мне  все  было
бы ясно. А раз уж мне не ясно - ну что ж - значит, отсутствующее звено и
есть ключ к тайне. Не сомневаюсь, что я прав. Я должен получить ответ на
те три вопроса.
   И тогда... тогда уж я начну понимать.
   - Ну ладно, - сказал я, потягиваясь. - Мне просто необходимо помыться
и побриться.
   Приняв ванну и переодевшись, я сразу почувствовал себя лучше.  Перес-
тало ныть уставшее, затекшее за ночь тело. Подходя к  столу,  я  ощутил,
что чашка горячего кофе приведет меня в нормальное состояние.
   Я заглянул в газету, но в ней не было ничего, если не считать сообще-
ния о смерти Майкла Сетона. Теперь уже не оставалось никаких сомнений  в
том, что отважный пилот погиб. Мне пришло в голову,  что  завтра,  может
быть, на газетных листках замелькают новые заголовки:
   "Загадочная трагедия. Девушка, убитая во время  фейерверка".  Что-ни-
будь в этом роде.
   Как только я позавтракал, к моему столику подошла Фредерика Раис.  На
ней было простенькое платье из черного марокена  с  белым  гофрированным
воротничком.
   Она казалась еще красивее, чем всегда.
   - Мне нужно повидать мосье Пуаро, капитан Гастингс. Он уже встал,  не
знаете?
   - Он сейчас в гостиной, - ответил я. - Пойдемте, я вас провожу.
   - Благодарю.
   - Надеюсь, - заговорил я, когда мы вышли из столовой, - вы не слишком
плохо спали?
   - Это было ужасно, - произнесла она задумчиво. - Но я ведь ее не зна-
ла, бедняжку. Иное дело, если бы это случилось с Ник.
   - Вы никогда с ней прежде не встречались?
   - Один раз... в Скарборо. Ник приводила ее к ленчу.
   - Ужасный удар для родителей, - заметил я.
   - Да, страшный.
   Но ее голос прозвучал без всякого выражения. Я подумал, что она,  на-
верно, просто эгоистка. Все, что ее не касалось, было для нее  не  очень
реально.
   Пуаро уже позавтракал и читал утреннюю газету. Он встал и приветство-
вал Фредерику с присущей ему галльской учтивостью.
   - Мадам, - проговорил он. - Я в восторге!
   И пододвинул ей кресло.
   Она поблагодарила его едва заметной улыбкой и села. Сидела она  очень
прямо, облокотившись на ручки кресла и глядя перед собой. Она не торопи-
лась начать разговор. В ее спокойствии и отрешенности было что-то пугаю-
щее.
   - Мосье Пуаро, - сказала она наконец. - Мне кажется, можно не  сомне-
ваться в том, что вчерашняя печальная история связана с тем, о чем мы  с
вами говорили. То есть... что в самом деле убить хотели Ник.
   - Я бы сказал, что это бесспорно, мадам.
   Фредерика слегка нахмурилась.
   - Ник словно заколдовали, - сказала она.
   Что-то странное почудилось мне в ее голосе.
   - Говорят, людям выпадает до поры до времени счастливая полоса, - за-
метил Пуаро.
   - Возможно. Во всяком случае, судьбе противиться не стоит.
   Теперь в ее голосе звучала только усталость.  После  небольшой  паузы
она опять заговорила:
   - Я должна попросить у вас прощения, мосье Пуаро. У вас и у  Ник.  До
вчерашнего вечера я вам не верила. Я  не  могла  себе  представить,  что
опасность так серьезна.
   - В самом деле, мадам?
   - Теперь я понимаю, что все должно быть тщательно расследовано. Я до-
гадываюсь, что и ближайшие друзья Ник  тоже  окажутся  под  подозрением.
Смешно, конечно, но ничего не поделаешь. Я ведь права, мосье Пуаро?
   - Вы очень умны, мадам.
   - На днях вы спрашивали меня о Тэвистоке. Поскольку рано  или  поздно
вы сами выясните правду, скрывать ее бесполезно. Я не ездила в Тэвисток.
   - Вот как, мадам?
   - В начале прошлой недели мы с мистером Лазарусом  приехали  сюда  на
автомобиле. Нам не хотелось давать повода для лишних толков, и мы  оста-
новились в деревушке, которая называется Шеллакомб.
   - Милях в семи отсюда, если не ошибаюсь?
   - Да, около того.
   - Могу я позволить себе нескромный вопрос, мадам?
   - А они существуют... в наше время?
   - Вы, может быть, и правы. Как  давно  вы  с  мосье  Лазарусом  стали
друзьями?
   - Я встретила его полгода назад.
   - И... он вам нравится?
   Фредерика пожала плечами.
   - Он богат.
   - О-ля-ля! - воскликнул Пуаро. - Вы говорите кошмарные вещи.
   Его слова, казалось, ее немного позабавили.
   - Лучше уж я сама их скажу, чем буду ждать, пока вы скажете за меня.
   - А... да, конечно. Позвольте мне еще раз повторить, что вы необыкно-
венно умны, мадам.
   - Вы скоро выдадите мне диплом, - заметила Фредерика и встала.
   - Так это все, что вы хотели мне сказать, мадам?
   - По-моему, да. Я собиралась проведать Ник и отнести ей цветы.
   - Вы очень любезны. Благодарю вас за откровенность, мадам.
   Она бросила на него испытующий взгляд, как будто хотела что-то  доба-
вить, но передумала и вышла из комнаты, слабо улыбнувшись мне,  когда  я
распахнул перед ней дверь.
   - Умна, бесспорно умна, - заметил Пуаро. - Но и Эркюль Пуаро не глуп.
   - Что вы имеете в виду?
   - Что с ее стороны очень мило тыкать мне в глаза богатством мосье Ла-
заруса.
   - Должен признать, что это показалось мне довольно мерзким.
   - Мой друг, вы верны себе: ваши чувства столь же  справедливы,  сколь
неуместны. Ведь в данном случае речь идет вовсе не о хорошем тоне.  Коль
скоро у мадам Раис есть преданный дружок, который богат и может  обеспе-
чить ее чем угодно, стоит ли ей убивать свою любимую подругу  из-за  ка-
ких-то жалких грошей?
   - О! - сказал я.
   - Вот именно! "О"!
   - Почему вы позволили ей пойти в лечебницу?
   - А при чем тут я? Разве это Эркюль Пуаро мешает мадемуазель Ник  ви-
деться с друзьями? Помилуйте! Это все доктора и сиделки. Ох уж  эти  мне
несносные сиделки! Вечно они носятся с правилами, предписаниями,  распо-
ряжениями врача...
   - А вдруг они ее пропустят? Если Ник станет настаивать?
   - Милый Гастингс, они не пустят никого, кроме меня и вас. Так что да-
вайте-ка поскорей собираться.
   Дверь распахнулась, и в гостиную влетел Джордж Челленджер. Его  заго-
релое лицо пылало негодованием.
   - Послушайте, мосье Пуаро, - заговорил он. - Что это все значит? Зво-
ню в эту проклятую лечебницу. Спрашиваю, как здоровье Ник и когда я смо-
гу с ней повидаться. И вдруг оказывается, доктор не разрешает к ней  ни-
кого пускать. В чем дело, хотел бы я знать! Короче, это ваша работа? Или
Ник и в самом деле заболела от потрясения?
   - Мосье, уверяю вас, что не я устанавливаю правила для лечебниц. Я бы
никогда не осмелился. А что, если позвонить милейшему доктору - как бишь
его? - ах да, доктору Грэхему?
   - Звонил уже. Он говорит, что она чувствует себя именно так, как сле-
довало ожидать, - обычная белиберда. Я-то знаю их штуки: у меня у самого
дядя - врач. Гарлистрит. Нервные болезни. Психоанализ и все  прочее.  Он
мне рассказывал, как они отшивают родственников и друзей своих пациентов
всякими утешительными словечками. Знаем, как это делается.  Я  не  верю,
что Ник не в состоянии никого видеть. Мне кажется, это ваших  рук  дело,
мосье Пуаро.
   Пуаро одарил его благожелательнейшей улыбкой. Я всегда  замечал,  что
он особенно благоволит к влюбленным.
   - Теперь выслушайте меня, мой друг, - заговорил он. - Если к ней пус-
тят хотя бы одного, нельзя будет отказать и другим. Верно? Или все,  или
никого. Хотим мы с вами, чтобы мадемуазель была в  безопасности?  Безус-
ловно. Так вот, вы сами видите, что следует сказать: никого.
   - Понятно! - с расстановкой выговорил Челленджер. - Но ведь тогда...
   - Тес! Ни слова больше. Забудем даже то, что было  сказано.  Осторож-
ность и неусыпная бдительность - вот что от нас сейчас требуется.
   - Я не из болтливых, - негромко ответил моряк.
   Он направился к двери и на минуту задержался у порога.
   - На цветы никакого эмбарго, так ведь? Если, конечно, они не белые?
   Пуаро улыбнулся.
   - Ну, а сейчас, - сказал он мне, едва захлопнулась  дверь  за  пылким
Челленджером, - пока в цветочном магазине происходит неожиданная встреча
мосье Челленджера с мадам, а может быть, еще и с мосье Лазарусом,  мы  с
вами спокойно отправимся в лечебницу.
   - И зададим три вопроса? - спросил я.
   - Да. Зададим. Хотя, если на то пошло, ответ я уже знаю...
   - Как? - воскликнул я.
   - Да очень просто.
   - Когда же вы его узнали?
   - За завтраком, Гастингс. Меня вдруг озарило.
   - Так расскажите!
   - Нет, вы услышите его от мадемуазель. - И,  чтобы  отвлечь  меня  от
этих мыслей, он подтолкнул ко мне распечатанный конверт.
   Это было сообщение эксперта, обследовавшего по просьбе Пуаро  портрет
старого Николаса Бакли. Он решительно утверждал, что картина стоит никак
не больше двадцати фунтов.
   - Ну, одно дело с плеч долой, - заметил Пуаро.
   - В этой мышеловке - пусто, - сказал я, вспомнив одну из его  давниш-
них метафор.
   - О! Так вы помните? Вы правы, в этой мышеловке пусто. Двадцать  фун-
тов - а мосье Лазарус предложил пятьдесят.  Непростительная  ошибка  для
столь проницательного на вид молодого человека! Но полно,  полно,  время
не ждет.
   Лечебница была расположена на вершине холма над заливом. Нас встретил
санитар в белом халате и отвел в маленькую комнатку на первом этаже, ку-
да вскоре вошла проворная сиделка.
   Она взглянула на Пуаро и, как мне показалось, с трудом сдержала улыб-
ку - по-видимому, доктор Грэхем, давая ей  инструкции,  достаточно  ярко
описал наружность маленького сыщика.
   - Мисс Бакли спала превосходно, - сообщила она. - Вы к  ней  подниме-
тесь?
   Мы нашли Ник в приветливой солнечной комнате. Она лежала на узкой же-
лезной кровати и казалась похожей на утомленного ребенка. Вид у нее  был
измученный, апатичный, лицо бледное, а глаза подозрительно покраснели.
   - Как хорошо, что вы пришли, - равнодушно сказала она.
   Пуаро взял ее руку в свои.
   - Мужайтесь, мадемуазель. Жить всегда из-за чегонибудь да стоит.
   Ник испуганно посмотрела на Пуаро.
   - Ох!
   - Вы мне расскажете о том, что вас тревожило в последнее время, маде-
муазель? Или я должен догадаться? И вы позволите выразить вам мое глубо-
чайшее сочувствие?
   Она вспыхнула.
   - Так вы все знаете? Впрочем, теперь это безразлично. Все равно я его
уже никогда больше не увижу.
   У нее задрожал голос.
   - Мужайтесь, мадемуазель.
   - Ничего от него не осталось, от моего мужества. Все выдохлось за эти
недели. Надеялась, надеялась, даже в последнее время, вопреки всему  все
равно надеялась...
   Я ничего не мог понять.
   - Пожалейте беднягу Гастингса, - заметил Пуаро. - Он ведь не знает, о
чем мы говорим.
   Она взглянула на меня тоскливыми глазами.
   - Майкл Сетон, летчик, - сказала она. - Мы были помолвлены...
 
 
   Глава одиннадцатая
   МОТИВ
 
   Я был как громом поражен.
   - Так вы об этом говорили? - спросил я, повернувшись к Пуаро.
   - Да, мой друг. Я уже знал сегодня утром.
   - Откуда? Как вы догадались? За завтраком вы вдруг сказали,  что  вас
осенило.
   - Так оно и было, мой друг. Я посмотрел на  первую  страницу  газеты,
вспомнил вчерашний разговор за обеденным столом и понял все.
   Он снова повернулся к Ник.
   - Так вы узнали еще вчера?
   - Вчера. По радио Я сказала, что иду звонить. Мне хотелось  выслушать
новость одной, когда... если... - Она судорожно глотнула. - И я  услыша-
ла...
   - Я понимаю, понимаю. - Он взял ее за руку.
   - Это был какой-то кошмар! А тут еще эти гости... Не знаю, как я  вы-
держала. Я была как во сне. Делала все, что полагается,  а  сама  словно
видела себя со стороны. Это было такое странное чувство...
   - Да, да, я понимаю.
   - Ну, а потом, когда я пошла за пледом, я вдруг не выдержала и  расп-
лакалась. Я, правда, быстро взяла себя в руки. Тут еще Мегги что-то кри-
чала мне о своем жакете. Потом она, наконец, взяла мою шаль и вышла, а я
немного попудрилась и подрумянилась и тоже вышла.  И  увидела  ее  мерт-
вую...
   - Я понимаю, страшное потрясение.
   - Да нет, не в этом дело! Я разозлилась! Мне было жаль, что это не я!
Я хотела умереть - и на тебе, осталась жить, да еще, может быть,  надол-
го. А Майкл умер - утонул где-то в Тихом океане.
   - Бедное дитя.
   - Я не хочу, вы слышите, не хочу жить! - крикнула она вне себя.
   - Я знаю... знаю. Для каждого из нас приходит время, когда смерть ка-
жется заманчивей жизни Но это проходит - и горе проходит,  и  грусть.  Я
понимаю, что вы сейчас не можете мне поверить. И незачем такому старику,
как я, все это говорить. Пустые разговоры, все, что я говорю  сейчас,  -
для вас пустые разговоры.
   - Вы думаете, я забуду и выйду за кого-нибудь другого? Никогда!
   Она сидела на кровати вся раскрасневшаяся, стиснув руки, и, право же,
была необыкновенно хороша.
   - Нет, что вы, - ласково ответил Пуаро. - Я ничего подобного не думаю
Вам выпало большое счастье, мадемуазель. Вас полюбил  отважный  человек,
герой. Как вы с ним познакомились?
   - В Ле Туке, в сентябре прошлого года. Почти год тому назад.
   - А ваша помолвка произошла...
   - Вскоре после Рождества. Но мы должны были ее скрывать.
   - Почему же?
   - Из-за дяди Майкла, старого сэра Мэтью. Он любил  птиц  и  ненавидел
женщин.
   - Но одно другому не мешает!
   - Нет, я совсем не то хоте