местным поведать ему о  том,  как  ее
тревожит будущее дочери. Вот  и  сейчас  она  разговаривала  с  ним  как  со
старинным другом.
   - Мими такая упрямая и своевольная, - вздохнула  леди  Мэри.  -  Уж  если
заберет себе что-то в  голову,  то  с  ней  сладу  нет.  Видите  ли,  мистер
Саттертуэйт, я не могу одобрить то, что она вмешивается  в  эту  трагическую
историю. На мой взгляд, юной леди не пристало заниматься таким  делом,  хотя
Мими, безусловно, посмеялась бы над моими суждениями.
   Она слегка порозовела. Ее карие глаза  глядели  на  мистера  Саттертуэйта
по-детски простодушно и беспомощно.
   - Я вас понимаю, - сказал мистер Саттертуэйт, - и должен признаться,  мне
и самому это не по душе. Знаю, что во мне сильны  старомодные  предрассудки,
но ничего не могу с собой поделать. И все же,  -  в  его  взгляде  мелькнула
искорка смеха, - едва ли мы с вами можем надеяться, что нынешние  юные  леди
будут сидеть дома за пяльцами и  что  одна  мысль  о  преступлении  способна
повергнуть их в трепет.
   - Мне неприятно даже думать об этом. Никак не ожидала, что могу попасть в
подобную историю. Просто ужасно. - Она зябко повела плечами.  -  Бедный  сэр
Бартоломью.
   - Вы ведь его почти не знали? - отважился спросить мистер Саттертуэйт.
   - По-моему, я встречалась с ним всего раза два. Первый  раз,  где-то  год
назад, когда они с сэром Чарлзом приезжали сюда на выходные,  второй  раз  -
когда скончался несчастный мистер Беббингтон... Признаться, приглашение сэра
Бартоломью меня удивило. Но я его приняла, подумала, что Мими будет рада.  У
нее, бедняжки, мало удовольствий в  жизни.  К  тому  же  у  нее  тогда  было
подавленное состояние, она будто потеряла всякий интерес к жизни.  Вот  я  и
подумала, что ей не помешает развлечься.
   - Пожалуйста, расскажите мне об Оливере Мендерсе. Этот юноша  вызывает  у
меня интерес.
   - Думаю, он умен... Конечно, ему трудно пришлось...
   Она покраснела и  запнулась,  потом  в  ответ  на  вопросительный  взгляд
мистера Саттертуэйта снова заговорила:
   - Понимаете, его отец и мать не состояли в браке.
   - Правда? А я и понятия не имел об этом.
   - Здесь это всем известно, иначе я никогда  бы  об  этом  не  заговорила.
Старая миссис Мендерс, бабушка Оливера, живет в Данбейне, у нее большой  дом
на Плимут-роуд. Ее муж был здешний адвокат. Сын уехал  служить  в  Лондон  и
весьма преуспел. Теперь он очень богат. А дочь ее была премиленькая девушка,
но ей вскружил голову один женатый  ловелас.  Я  очень  его  осуждаю.  Такой
позор! Ну, в конце концов они  куда-то  уехали.  Жена  так  и  не  дала  ему
развода. Дочь миссис Мендерс родила сына Оливера и вскоре  умерла.  Мальчика
взял на попечение его дядя, своих детей у него не было. Вот так Оливер и рос
- то у дяди в Лондоне, то у бабушки.  Он  всегда  приезжал  сюда  на  летние
каникулы.
   Леди Мэри помолчала.
   - Мне очень его жаль. По-моему, вся его надменность напускная.
   - Неудивительно. Так часто бывает. Если человек о себе  слишком  высокого
мнения, если он без конца  похваляется,  то  наверняка  в  глубине  души  он
чувствует свою ущербность.
   - Я этого не понимаю.
   - Вообще комплекс неполноценности - престранная  вещь.  Криппен  , например, безусловно, им страдал. В основе  множества  преступлений
тоже лежит комплекс неполноценности. Желание самоутвердиться.
   - Право, это удивительно, - тихо сказала леди Мэри и о чем-то задумалась.
   Мистер Саттертуэйт, глядя на нее, расчувствовался.  Она  чрезвычайно  ему
нравилась - грация в каждом ее движении, покатые плечи, мягкий взгляд  карих
глаз. "Как мило, что она совсем не пользуется  косметикой,  -  думал  он.  -
Должно быть, в молодости она была необыкновенно хороша. Не броской  красотой
розы, нет, а скромной прелестью фиалки, стыдливо прячущей свое очарование".
   Мысли унесли его в прошлое, в далекие годы юности.
   Неожиданно для самого себя он принялся рассказывать леди Мэри о  себе,  о
единственной любви, которую ему довелось испытать. Безответная любовь.  Кого
теперь этим удивишь? Грустная история, но  как  она  дорога  сердцу  мистера
Саттертуэйта.
   Он рассказал леди Мэри о той девушке, о том, как прекрасна она была,  как
они ездили в Кью  любоваться  колокольчиками.
В тот день он решился наконец предложить ей руку и сердце. Ему казалось, что
она разделяет его чувства. И вдруг, когда они стояли,  восхищенно  глядя  на
колокольчики, она поверила ему свою тайну... Так он  узнал,  что  она  любит
другого. Он не открыл ей своего сердца, он стал ее преданным другом.
   Не бог весть какая потрясающая история, но прозвучала она весьма  уместно
среди этих выцветших ситцев и тонкого, как яичная скорлупа, фарфора.
   А потом леди Мэри поведала ему о себе, о своем  замужестве,  не  слишком,
как оказалось, счастливом.
   -  Я  была  глупая  девчонка,  впрочем,  девчонки  все   глупые,   мистер
Саттертуэйт.  Они  так  самоуверенны,  воображают,  что  им  все  на   свете
известно... Знаете, кругом только и слышишь, что про "женскую  интуицию".  А
на мой взгляд, ее вообще не существует. Никакой интуиции, способной остеречь
девушку от увлечения  мужчинами  известного  типа,  нет.  Ничего-то  они  не
понимают. Родители предупреждают их, но - увы! - они  и  слушать  ничего  не
хотят. Должна признаться, что мужчина, о котором идет дурная слава, особенно
привлекателен в глазах молоденьких дурочек. Они воображают,  что  их  любовь
сразу изменит его к лучшему.
   Мистер Саттертуэйт сочувственно кивнул.
   - Действительно, в юности ничего-то не знаешь и  не  понимаешь.  А  когда
поймешь, то уже слишком поздно. Она вздохнула.
   - Я сама во всем виновата. Мои близкие не хотели,  чтобы  я  выходила  за
Роналда. Он был знатного рода, но его репутация  оставляла  желать  лучшего.
Отец прямо говорил мне, что он недостойный человек. Но я  ничего  не  желала
слушать. Верила, что ради меня Роналд способен начать новую жизнь.
   Леди Мэри молчала, поглощенная воспоминаниями.
   - Роналд обладал редким обаянием. Но отец  оказался  совершенно  прав.  Я
скоро в  этом  убедилась.  Роналд  разбил  мне  сердце,  простите  за  столь
старомодное выражение. Да, он разбил мне сердце. Я жила в постоянном  страхе
- что еще меня ожидает.
   - О! - произнес мистер Саттертуэйт, с живейшим вниманием  слушавший  леди
Мэри.
   - Вам, наверное, это покажется чудовищным, мистер Саттертуэйт, но,  когда
он заболел воспалением легких  и  скончался,  я  испытала  облегчение...  Не
подумайте, что я не была к нему привязана...  Нет,  я  его  любила,  но  уже
больше не обольщалась на его счет. И у меня уже была Мими...
   Голос у нее потеплел.
   - Такая забавная девчушка! Она и тогда была  ужасно  независимая...  Леди
Мэри помолчала.
   - Некоторые книги, которые  я  прочла  в  последние  годы,  принесли  мне
большое утешение. Это книги  по  психологии.  Оказывается,  сплошь  и  рядом
человек не может совладать с собой. Что-то вроде отклонения от нормы. Тут уж
никакое воспитание не поможет. В детстве Роналд крал деньги у своих школьных
товарищей. Хотя в деньгах он не нуждался. Теперь  я  понимаю  -  он  был  не
властен над собой... Таким уж он родился...
   Леди Мэри осторожно приложила к глазам крошечный носовой платок.
   - Но ведь я ничего этого не знала, - виновато сказала она. - Мне внушали,
что надо различать, что хорошо, а что дурно. Но как? Ведь различить добро  и
зло совсем не так уж просто.
   - Человеческая душа - потемки, - участливо проговорил мистер Саттертуэйт.
- Мы покуда ощупью идем к ее пониманию. Не говоря о явных маньяках,  сколько
еще таких людей, у которых ., как бы отсутствуют  тормоза.  Вот  вы  или  я,
например, говорим: "Ненавижу его. Хочу, чтобы он умер". Но ведь  это  только
слова, у нас и в помыслах нет  кого-то  убивать.  Нравственный  запрет,  или
тормоз, срабатывает автоматически.  Но  у  некоторых  людей  подобная  мысль
становится навязчивой и целиком ими завладевает. Они уже ни о чем другом  не
думают, только бы удовлетворить свое желание, и как можно скорее.
   - Боюсь, для меня это слишком мудрено, - с улыбкой сказала леди Мэри.
   - О, пожалуйста, простите мои умствования!
   - Вы ведь хотели сказать, что нынешней молодежи не хватает  сдержанности?
Это и меня порой тревожит.
   - Нет-нет, я говорю совсем о другом.  По-моему,  лучше  не  слишком  себя
сдерживать, во всяком случае,  полезнее.  Вы,  наверное,  сейчас  думаете  о
мисс.., э... Мими.
   - Пожалуйста, называйте ее просто Мими, - улыбнулась леди Мэри.
   - Благодарю вас.
   - Она очень импульсивна. Если увлечется чем-нибудь, ее не образумишь. Мне
не нравится то, что она затеяла, я уже вам говорила.  Но  разве  она  станет
меня слушать?
   Огорчение, звучавшее в голосе леди Мэри, позабавило мистера Саттертуэйта.
"Если бы она знала, что горячность Мими не что иное, как  разновидность  все
той же старой как мир игры, когда женщина старается завлечь мужчину, она бы,
наверное, ужаснулась..."
   -  Мими  мне  говорила,  что  мистера  Беббингтона  тоже  отравили.  Как,
по-вашему, мистер Саттертуэйт, это правда?  Или  фантазии  моей  неугомонной
дочери?
   - Это мы узнаем после эксгумации.
   - Стало быть, эксгумация состоится? -  спросила  леди  Мэри  с  дрожью  в
голосе. - Бедная миссис Беббингтон,  для  нее  это,  должно  быть,  страшное
потрясение. Ничего ужаснее и вообразить невозможно.
   - Вы ведь хорошо с ней знакомы, леди Мэри?
   - Да, конечно. Они наши.., были наши близкие друзья.
   - Вы не знаете, может быть,  кто-то  все-таки  затаил  злобу  на  мистера
Беббингтона?
   - Да нет же, нет!
   - Он вам не говорил о чем-нибудь подобном?
   - Нет.
   - Они ведь жили дружно между собой, не так ли?
   - О, они были счастливой парой, и в детях  тоже  были  счастливы.  Денег,
конечно, не хватало. Да еще вот мистер  Беббингтон  страдал  артритом.  А  в
остальном у них все было благополучно.
   - А Оливер Мендерс ладил с викарием?
   - Н-ну... - нерешительно протянула леди  Мэри,  -  пожалуй,  не  слишком.
Беббингтоны жалели Оливера, и обычно во время  каникул  он  проводил  у  них
много времени, играл с их мальчиками... Хотя, кажется, они  не  слишком  его
жаловали. Про Оливера не скажешь, что он всеобщий любимец. Вечно  похвалялся
то деньгами, то  сластями,  которые  он  якобы  носит  в  школу,  то  своими
столичными развлечениями. Дети такого не прощают.
   - Ну а потом, когда он вырос?
   - Потом, кажется, они виделись не слишком часто. Однажды здесь, у меня  в
доме, Оливер невежливо обошелся с мистером Беббингтоном. Это было  года  два
назад.
   - Как же это случилось?
   - Оливер вел себя бестактно, нападал на христианство.  Мистер  Беббингтон
очень спокойно и терпеливо ему возражал. Это только подливало масло в огонь.
"Вы, церковники, смотрите на меня свысока - у меня, видите ли,  родители  не
состояли в браке. Я, видите ли, дитя греха. А мне.., я восхищаюсь теми,  кто
не боится быть грешным, кому  безразлично,  что  думают  всякие  там  ханжи,
лицемеры и попы", - кричал Оливер. Мистер Беббингтон молчал. Но  Оливер  уже
не мог остановиться: "Что, нечего сказать, да? Кто поверг весь мир  в  хаос?
Церковь с ее предрассудками! Взять бы да снести все церкви  с  лица  земли!"
Тогда мистер Беббингтон говорит с улыбкой: "И священников тоже, не так  ли?"
Оливер понял, что над ним смеются, и совсем разошелся: "Ненавижу все, на чем
стоит ваша церковь! Ненавижу ваше самодовольство, вашу самоуверенность, ваше
лицемерие! К черту  всю  эту  ханжескую  братию!"  Мистер  Беббингтон  снова
улыбнулся - у него была чудесная улыбка - и говорит:
   "Дорогой мой  друг,  ну,  снесете  вы  все  церкви  и  храмы,  но  Бог-то
останется".
   - Ну и что же Мендерс?
   - Сначала как будто немного растерялся, но быстро оправился, напустил  на
себя этакий насмешливо-скучающий вид и процедил сквозь  зубы:  "Боюсь,  ваше
преподобие, я дурно воспитан, да и выражаюсь слишком вульгарно. Где уж вам с
вашим викторианским воспитанием меня понять".
   - Кажется, вы не испытываете к Мендерсу большой симпатии, леди Мэри?
   - Мне его жаль, - сказала она, как бы оправдываясь.
   - Вы ведь не хотели бы, чтобы Мими вышла за него?
   - О нет!
   - А почему?
   - Потому что.., потому что он недобрый , и потому что...
   - Да?
   - Есть в нем что-то, чего я не понимаю. Что-то холодное...
   Мистер Саттертуэйт задумчиво на нее посмотрел.
   - Интересно, что сэр Бартоломью Стрендж думал о юном Мендерсе? Что о  нем
говорил?
   - Помнится, сказал как-то, что Мендерса стоило бы понаблюдать, что у него
в лечебнице есть подобный случай. А по-моему, сказала я,  Оливер  совершенно
здоров и  крепок.  Да,  с  мускулами  у  него  все  в  порядке,  сказал  сэр
Бартоломью, но как бы он не сорвался.
   Леди Мэри помолчала.
   - По-моему, сэр Бартоломью был очень талантливый невропатолог, - добавила
она.
   - Да. Похоже, среди коллег, он пользовался непререкаемым авторитетом.  Не
говорил ли он с вами о смерти мистера Беббингтона?
   - Нет.
   - И никогда об этом даже не упоминал?
   - По-моему, нет.
   - Не показалось ли вам, что  сэр  Бартоломью  что-то  замышляет?  Правда,
наверное, вам трудно об этом судить - вы мало его знали...
   - Право, не могу сказать. Он был в очень  хорошем  настроении,  казалось,
его что-то ужасно забавляет, будто он собирается сыграть какую-то шутку... А
за обедом он мне сказал, что вечером меня ждет сюрприз.
   - Так и сказал?
   По дороге домой мистер Саттертуэйт обдумывал эту новость.
   Что за неожиданный подарок готовил сэр Бартоломью своим гостям?
   Видимо, что-то  забавное,  раз  он  так  веселился.  А  может  быть,  эта
веселость была лишь маской, а на самом деле сэр Бартоломью спокойно и твердо
шел к своей цели? Разве теперь узнаешь...

Глава 3

Снова появляется Эркюль Пуаро

   - Скажите честно, как, по-вашему, удалось нам продвинуться? - спросил сэр
Чарлз.
   Это был настоящий военный совет. Сэр Чарлз,  мистер  Саттертуэйт  и  Мими
Литтон Гор сидели в гостиной, напоминающей  кают-компанию.  В  камине  пылал
огонь, а за окнами завывал штормовой ветер.
   Мистер Саттертуэйт и Мими ответили одновременно.
   - Нет, - сказал мистер Саттертуэйт.
   - Да, - сказала Мими.
   Сэр Чарлз вопросительно посмотрел на них. Мистер  Саттертуэйт  как  истый
джентльмен предоставил леди право говорить первой.
   Мими немного подумала, собираясь с мыслями.
   -  Мы  действительно  продвинулись,  -  сказала  она   наконец.   -   Да,
продвинулись, ибо мы ничего не  обнаружили.  Звучит  парадоксально,  но  это
правда. Если вначале у нас было несколько предварительных версий, то  теперь
некоторые из них можно отбросить.
   - Поиск истины методом исключения, - заметил сэр Чарлз.
   - Вот именно.
   Мистер Саттертуэйт откашлялся. Он любил ставить точки над i.
   - Говоря  языком  детективных  романов,  отбрасываем  версию  убийства  в
корыстных целях, - сказал он. - Ведь никто  не  получает  выгоды  от  смерти
Стивена Беббингтона. То же самое относится и к версии убийства из мести.  Не
говоря уже о его врожденном добродушии и незлобивом нраве, я  думаю,  он  не
был персоной столь значительной, чтобы иметь врагов.  Стало  быть,  остается
одна из наших первоначальных версий -  убийство  из  страха.  Некто  убивает
Стивена Беббингтона, чтобы обеспечить себе безопасность.
   - Трудно с вами  не  согласиться,  -  сказала  Мими.  Мистер  Саттертуэйт
выслушал похвалу со скромно-самодовольным видом.  Сэр  Чарлз  был  несколько
раздосадован - он не привык играть вторые роли.
   - Вопрос в том, - сказала Мими,  -  что  нам  делать  дальше?  Мы  станем
сыщиками, да? Переоденемся и будем всех выслеживать?
   - Дитя мое, - улыбнулся сэр Чарлз,  -  я  никогда  не  соглашался  играть
бородатых стариков. И теперь не собираюсь.
   - А как же?.. - начала  было  Мими,  но  тут  дверь  отворилась  и  Тампл
доложила:
   - Мистер Эркюль Пуаро.
   Мосье Пуаро, сияя улыбкой, с изысканной вежливостью поклонился  онемевшим
от неожиданности членам военного совета.
   - Будет ли мне позволено, - с лукавой  искоркой  в  глазах  начал  он,  -
принять участие в этом совещании? У вас ведь тут совещание, я не ошибся?
   - Дорогой друг, мы рады вас видеть, - сказал сэр Чарлз.
   Он первым оправился от  удивления  и,  с  чувством  пожимая  гостю  руку,
подталкивал его к большому креслу.
   - Чему обязаны вашим столь неожиданным и приятным появлением?
   - Я  был  в  Лондоне  и  пошел  навестить  моего  доброго  друга  мистера
Саттертуэйта. Мне сказали, что он отбыл в Корнуолл. Тут и слепому ясно, куда
именно он отбыл. Сажусь в первый же поезд на Лумаут, и вот я здесь.
   - Понятно, - сказала Мими. - Но какова же цель вашего  визита?  Думаю,  -
продолжала она, слегка покраснев от смущения, ибо понимала,  что  ее  вопрос
звучит несколько невежливо, - вы ведь приехали не просто так.
   - Я здесь, чтобы признать свою ошибку, - отвечал Эркюль Пуаро.
   Подкупающе улыбаясь и воздевая руки с  чисто  французской  пылкостью,  он
обратился к сэру Чарлзу:
   - Мосье, недавно вот на этом самом месте вы сказали, что не удовлетворены
следствием по делу мистера Беббингтона. Ну, конечно, подумал я  тогда,  ведь
он великий актер, и ему подавай драму. Признаюсь, я не верил, что безобидный
старый джентльмен умер не своей смертью. Да и теперь я не понимаю,  как  его
отравили и каковы мотивы этого убийства. Нелепость! Бессмыслица! И  вот  еще
одна смерть, при очень схожих обстоятельствах. Тут уж не приходится говорить
о совпадении. Тут надо  искать  связь.  Итак,  сэр  Чарлз,  я  здесь,  чтобы
принести вам свои извинения. Я, Эркюль Пуаро, признаю свою  ошибку  и  прошу
позволить мне присоединиться к вашей компании.
   Сэр Чарлз нервно покашлял. Казалось, он немного смущен.
   - Чрезвычайно любезно с вашей  стороны,  мосье  Пуаро.  Право,  не  знаю.
Неловко отнимать ваше время. Я...
   Он растерянно умолк, не находя слов, и обратил  вопросительный  взгляд  к
мистеру Саттертуэйту.
   - Как это великодушно, что вы... - начал мистер Саттертуэйт.
   - Нет-нет, это не великодушие. Это любопытство и уязвленное самолюбие.  Я
должен исправить свою ошибку. А мое время... На что мне оно? Путешествовать?
Познавать мир? Да ведь люди  везде  одинаковы,  хоть  и  говорят  на  разных
языках. Конечно, если я лишний... Не подумайте, что я навязываюсь.
   - Разумеется, нет!
   - Как можно! - в один голос вскричали оба джентльмена.
   Пуаро перевел взгляд на девушку.
   - А что скажет мадемуазель?
   Мими замялась, и всем троим пришла в голову одна и та же мысль.  Мими  не
хочет, чтобы Пуаро им помогал.
   Мистер Саттертуэйт думал, что он знает почему. Это расследование не более
чем хитрый маневр, к которому прибегли сэр Чарлз  и  Мими  Литтон  Гор.  Его
самого они, правда, допускают, вернее, просто терпят, понимая, что его можно
не брать в расчет. Другое дело - Эркюль Пуаро. Он скорее всего будет  играть
первую роль. А сэр Чарлз, возможно, даже вообще отступится от расследования.
И тогда все планы Мими рухнут.
   Мистер Саттертуэйт видел, что девушка попала в трудное положение, и очень
ей сочувствовал.
   "Мужчины обычно таких тонкостей не понимают", -  думал  он.  Только  ему,
мистеру Саттертуэйту, с его обостренной,  почти  женской  чувствительностью,
доступны такие тонкости.  Мими  просто  борется  за  свое  счастье.  Как  же
все-таки она ответит? Разве может она  высказать  то,  что  у  нее  на  уме?
"Уезжайте. Уезжайте, не то вы мне все испортите. Не  хочу,  чтобы  вы  здесь
оставались".
   Мими Литтон Гор вежливо улыбнулась:
   - Конечно, мы будем рады, если вы нам поможете. Разве могла она  ответить
иначе?

Глава 4

Пуаро включается в расследование

   - Отлично, - сказал Пуаро. - Стало быть,  мы  коллеги.  Eh  bien  , может быть, вы введете меня au courant ?
   Он очень внимательно слушал мистера Саттертуэйта, подробно, шаг за шагом,
описавшего все, что было ими  предпринято  после  возвращения  в  Англию.  А