ли нет?
   - Мы ведь, кажется, договорились.
   - Ответ был равнодушным, даже чуточку раздраженным.
   Девушка не выдержала:
   - О Родди, неужели ты не можешь сказать все честно.
   Тот замялся, а потом глухо проговорил:
   - Не знаю, что это нашло на меня...
   - Зато я знаю, - пробормотала Элинор внезапно пересохшими губами.
   Родди словно спохватился.
   - Вероятно, мне не нравится идея жить на деньги моей жены.
   Лицо Элинор побелело:
   - Дело не в этом...
   - Она вдруг умолкла. Потом решилась:
   - Это из-за Мэри Джеррард, да.
   Вид у Родди был растерянный и несчастный.
   - Похожё, что так, но как ты догадалась? Внезапно все его спокойствие
исчезло.
   - Ох, Элинор, я сам не знаю, что со мной. Наверное, я просто схожу  с
ума. Это случилось, когда я увидел  ее  тогда,  в  тот  первый  день,  в
лесу... Все кругом словно перевернулось... Ты не можешь понять этого.
   - Почему же? Прекрасно могу. Продолжай...
   - Поверь, я не хотел влюбляться в нее, я был так  счастлив  с  тобой!
Дорогая, какой же я мерзавец, что говорю об этом так...
   - Ерунда, расскажи мне все.
   - Ты необыкновенная, Элинор. Мне легче теперь, когда я все  рассказал
тебе. Ты мне очень дорога, поверь! То, другое,  просто  наваждение.  Оно
все изменило, все мои мысли и взгляды, и вот ты видишь...
   Элинор спросила слегка дрожащим голосом:
   - А ей ты что-нибудь говорил?
   - Да, сегодня утром. Я, дурак, совсем потерял  голову.  Конечно,  она
мигом отшила меня - из-за тети Лауры и из-за тебя.
   Девушка сняла с пальца обручальное кольцо с бриллиантом.
   - Думаю, тебе лучше взять это назад. Принимая кольцо и  не  глядя  на
нее, тот пробормотал потерянно:
   - Если бы ты знала, каким негодяем я себя чувствую.
   Голос Элинор снова звучал совершенно спокойно:
   - Ты думаешь, она выйдет за тебя замуж? Родди покачал головой.
   - Во всяком случае, не сейчас... Она еще  не  любит  меня,  но,  быть
может, позже...
   - Возможно, ты и прав. Дай ей время опомниться, не встречайся  с  ней
пока, а потом, что же, попытайся еще раз.
   В голосе Родди прозвучало искреннее волнение:
   - Элинор, милая! Какой ты замечательный друг!
   - Он порывисто поднял к губам ее руку и поцеловал.
   - Знаешь, Элинор, я люблю тебя ничуть не меньше, чем  прежде.  Иногда
Мэри кажется мне просто сновидением. Временами я жалею, что увидел ее...
Нам было так хорошо вместе, родная. Не будь ее...
   Девушка повторила задумчиво, словно про себя:
   - Не будь ее...
 
Глава пятая 
 
I 
 
   - Дивные были похороны, - с чувством вынесла  окончательный  приговор
Хопкинс.
   О’Брайен горячо поддержала ее:
   - Еще бы! И какие чудные цветы. Особенно арфа из белых лилий и  крест
из чайных роз. Изумительно.
   Хопкинс вздохнула и  положила  себе  еще  кусок  кекса.  Приятельницы
сидели  в  кафе,  с  наслаждением  обсуждали  подробности   только   что
окончившейся церемонии. Сестра Хопкинс продолжала:
   - Мисс Карлайл очень добра. Она сделала  мне  хороший  подарок,  хотя
вовсе не была обязана... Правда, при таком-то наследстве...
   - Странно, что старуха не оставила завещания, - начала другая.
   Хопкинс перебила ее:
   - Это было грешно с ее стороны. Людей надо просто  заставлять  писать
завещания... Без этого не оберешься неприятностей.
   - Интересно - продолжала свою мысль О’Брайен,  -  кому  достались  бы
деньги, если бы завещание все-таки было?
   - Знаю одно, - уверенно объявила Хопкинс, - что-нибудь  досталось  бы
Мэри. Мэри Джеррард.
   О’Брайен, давая волю  своему  неуемному  ирландскому  воображению,  с
восторгом подхватила эту идею:
   - Вы правы, сестра Хопкинс! Я даже думаю, что, напиши  миссис  Уэлман
завещание, она удивила бы всех.
   Кто знает, она, может, оставила бы Мэри Джеррард все,  до  последнего
гроша.
   - Вряд ли.
   - Хопкинс явно не верила в подобную возможность.
   - Все-таки я считаю, приличнее оставлять свое  добро  тем,  кто  есть
плоть от плоти и кровь от крови твоей.
   - Разные бывают плоть и кровь, - туманно  изрекла  ирландка  и  вдруг
заговорила о другом:
   - Кстати, нашли вы тогда дома тот морфин, помните.
   Другая медсестра нахмурилась и неохотно ответила:
   - Нет. Никак  не  могу  сообразить,  куда  он  девался.  Наверное,  я
положила трубочку с ним на край каминной полки, когда запирала  шкаф,  а
она возьми и скатись в корзинку для бумаг.
   - Понятно, - сказала О’Брайен, -  ведь  вы  не  оставляли  чемоданчик
нигде, кроме холла в Хантербери, так что...
   - Вот именно, - ухватилась за ее слова Хопкинс.
   - Ничего другого и не могло быть, верно?
 
II 
 
   Элинор, казавшаяся особенно  юной  и  подтянутой  в  черном  траурном
платье, сидела в библиотеке за  массивным  письменным  столом,  покойной
тетки. Она только что закончила  разговор  с  прислугой  и  с  экономкой
миссис Бишоп. Теперь в комнату нерешительно вошла Мэри Джеррард.
   - Вы хотели видеть меня, мисс Элинор? - спросила она.
   Элинор подняла взгляд от разложенных на столе бумаг.
   - Да, Мэри. Пройдите сюда и сядьте.
   Мэри села в указанное Элинор кресло. Яркий свет,  падавший  из  окна,
подчёркивал ослепительную белизну ее  кожи  и  золотое  мерцание  волос.
Элинор, слегка загородив лицо рукой от света,  исподтишка  наблюдала  за
девушкой. Она думала: "Неужели  можно  так  ненавидеть  кого-то,  как  я
ненавижу ее, и не показывать этого?"
   Вслух она произнесла своим негромким мелодичным голосом:
   - Вы, конечно, знаете, Мэри, что моя тетя всегда интересовалась  вами
и думала о вашем будущем.
   В ответе Мэри прозвучали волнение и благодарность:
   - Миссис Уэлман была  бесконечно  добра  ко  мне.  Элинор  продолжала
деловым тоном:
   - Хотя перед смертью тетя почти потеряла дар речи, я поняла, что  она
хотела позаботиться о вашей судьбе. Поэтому, выполняя ее  волю,  я,  как
только меня введут в права наследства, переведу на ваше имя  две  тысячи
фунтов стерлингов, которыми вы можете распоряжаться как угодно.
   Румянец на щеках Мэри стал гуще.
   - Две тысячи! О, мисс Элинор, вы так  добры,  я  даже  не  знаю,  что
сказать...
   В голосе другой девушки прорвались металлические нотки.
   - Мне вовсе не нужно, чтобы вы что-то говорили. Я бы хотела, впрочем,
знать, есть ли у вас какие-нибудь планы.
   Мэри ответила, не раздумывая:
   - О, да. Я хочу выучиться на массажистку. И сестра Хопкинс советует.
   - Ну, что же, очень разумно. Я попрошу  мистера  Седдона  выдать  вам
какую-то сумму поскорее, если можно, сразу же.
   - Вы очень, очень добры, - с благодарностью повторила Мэри.
   - Я лишь выполняю волю тети Лауры, -  коротко  ответила  Элинор.  Она
поколебалась, потом сказала:
   - Я думаю, это все.
   Мэри поняла, что больше ее не желают  здесь  видеть.  Она  поднялась,
тихо произнесла еще несколько слов признательности и вышла из комнаты.
   Элинор  сидела  неподвижно,  глядя   прямо   перед   собой.   По   ее
бесстрастному, словно застывшему лицу никто не мог бы догадаться, о  чем
она думает...
 
III 
 
   Наконец, будто  очнувшись,  девушка  поднялась  и  пошла  разыскивать
Родди. Она нашла его в гостиной и, обращаясь к нему, сказала:
   - Ну, с одним делом покончено! Пятьсот  фунтов  миссис  Бишоп,  сотню
кухарке и по пятьдесят  обеим  горничным.  Остается  старик  Джеррард  в
сторожке. Наверное, надо дать ему что-нибудь вроде пенсии...
   Она сделала паузу и потом быстро продолжала:
   - Я даю две тысячи Мэри Джеррард. Мне кажется, тетя сделала бы то  же
самое, как ты думаешь.
   Родди ответил, отворачиваясь к окну и избегая ее взгляда
   -
   - Ты совершенно права, Элинор Ты всегда поступаешь так разумно.
   Элинор  на  секунду  затаила  дыхание,   а   затем   заговорила   так
стремительно, что слова наскакивали одно на другое:
   - Еще одно, Родди. Я хочу, чтобы ты  получил  свою  долю.  Это  будет
только справедливо.
   Родерик повернулся к ней, его длинное породистое лицо было бледно  от
гнева:
   - Не нужны мне эти треклятые деньги! Они твои по закону, и  кончим  с
этим! Я не возьму у тебя ни гроша и не нуждаюсь в твоих благодеяниях.
   - Родди.
   Молодой человек опомнился.
   - Прости, дорогая, я сам не знаю, что несу... Такой у меня  в  голове
кавардак.
   Помолчав, он нерешительно спросил:
   - Ты не знаешь, что собирается делать... Мэри Джеррард?
   - По ее словам, хочет учиться  на  массажистку.  Наступило  молчание.
Затем Элинор, откинув назад голову, заговорила быстро и уверенно:
   - Послушай моего совета, Родди.  Я  знаю,  как  тебе  сейчас  тяжело.
Сделай вот что: отправляйся за границу,  скажем,  на  три  месяца.  Тебе
будет  нетрудно  это  устроить.  Сейчас  ты  думаешь,  что  любишь  Мэри
Джеррард. Может быть, это и так. Но пока не  время  говорить  с  ней  об
этом. Наша помолвка окончательно расторгнута. Следовательно, уезжай  как
свободный, ничем не связанный человек и за эти три  месяца  разберись  в
себе.  Если  ты  поймешь,  что  действительно  любишь   Мэри,   что   ж,
возвращайся, скажи ей, что ты уверен в своем чувстве, и тогда, возможно,
она тебя иначе выслушает.
   Родди подошел к ней и взял за обе руки.
   - Ты чудо, Элинор! Какая у тебя ясная и трезвая головка -  и  никакой
мелочности. Ты даже представить себе не можешь, как я тобой  восхищаюсь.
Я сделаю, как ты советуешь, уеду и постараюсь понять,  действительно  ли
мне без нее не жить или я  просто  обманываю  сам  себя,  как  последний
идиот. Ах, Элинор, ты всегда была в тысячу раз лучше и благороднее меня.
Спасибо тебе за все.
   Повинуясь внезапному порыву, он поцеловал ее в щеку и  почти  выбежал
из гостиной. Хорошо, что он не обернулся и не видел ее лица.
 
IV 
 
   Спустя несколько дней Мэри рассказала сестре Хопкинс  об  открывшихся
перед ней перспективах на будущее.
   Практичная  особа  горячо  поздравила  девушку,  не  позабыв  воздать
должное щедрости Элинор Карлайл.
   - А мне все-таки кажется, - задумчиво проговорила  Мэри,  -  что  она
меня недолюбливает.
   - Надо думать! - рассмеялась медсестра.
   - Ну,  не  прикидывайтесь  невинной  овечкой,  Мэри.  Мистер  Родерик
влюбился в вас сразу и по уши. А вам он как, девочка моя.
   Мэри колебалась.
   -  Я  не  знаю.  Не  думаю,  чтобы  он  мае  особенно  нравился.  Но,
разумеется, он очень милый.
   - Девушка поспешила переменить тему разговора:
   - Как вы думаете, сестра, что мне делать с папой? Он хочет,  чтобы  я
отдала ему часть денег.
   Хопкинс ответила сразу и категорически:
   - Не глупите, Мэри. Миссис Уэлман это наверняка  не  понравилось  бы.
Вообще, я думаю, не будь вас, этот старый  лодырь  давно  вылетел  бы  с
работы.
   - Все-таки странно, - задумчиво  произнесла  девушка,  -  что  миссис
Уэлман так и не написала завещания.
   Хопкинс только покачала головой.
   - Таковы уж люди. Всегда они тянут с  этим  делом,  боятся  накликать
смерть.
   - Какое нелепое суеверие.
   Ее собеседница лукаво прищурилась.
   - А вы, Мэри, составили завещание? Та удивленно взглянула на нее.
   - Да мне раньше и завещать-то было нечего, вот разве что теперь... А,
впрочем, куда торопиться?
   - Вот, пожалуйста, - сухо и  даже  чуть  осуждающе  прокомментировала
Хопкинс.
   - Вы точно такая же, как все. Если вы молодая и здоровая девушка, это
еще не значит, что завтра вас, скажем, не может сбить машина на улице.
   Мэри рассмеялась.
   - Я даже не знаю, как составлять завещание.
   - Проще простого.  Бланк  можно  взять  в  почтовом  отделении.  Если
хотите, можем зайти туда прямо сейчас.
   В коттедже Хопкинс они разложили на столе бланк  и  всерьез  обсудили
дело. Медсестра явно наслаждалась этой затеей.
   Мэри поинтересовалась:
   - Кто получит деньги, если я не оставлю завещания?
   - Надо думать, ваш отец, - несколько неуверенно ответила Хопкинс.
   - Нет уж, - нахмурилась девушка.
   - Лучше я оставлю их моей тетушке в  Новой  Зеландии.  Правда,  я  не
помню ее адреса, мы не получали от нее вестей уже несколько лет.
   - Наверное, это и необязательно, - успокоила ее Хопкинс.
   - Вы знаете ее имя и фамилию?
   - Мэри, Мэри Рили.
   - Тогда все в порядке. Просто напишите, что вы  оставляете  все  Мэри
Рили, сестре покойной Элизы Джеррард из Хантербери, Мэйденсфорд.
   Мэри склонилась над бланком и  начала  заполнять  его.  Внезапно  она
вздрогнула: чья-то тень заслонила от нее  солнечный  свет.  Она  подняла
голову и увидела Элинор Карлайл, заглядывавшую в окно  коттеджа.  Элинор
спросила:
   - Чем это вы так заняты, Мэри? Хопкинс ответила со смехом:
   - Она составляет завещание.
   - Завещание?
   -  Неожиданно  Элинор  тоже  рассмеялась,   как-то   странно,   почти
истерически. Потом смех оборвался, и она сказала:
   -  Значит,  вы  пишете  завещание,  Мэри?  Это  забавно,  это   очень
забавно...
   Вновь засмеявшись, она быстро пошла прочь по  улице,  а  обе  женщины
удивленно смотрели ей вслед.
 
V 
 
   Элинор, все еще смеясь, успела сделать только  несколько  шагов,  как
вдруг кто-то сзади дотронулся до  ее  руки.  Она  резко  остановилась  и
обернулась. Доктор Лорд, слегка нахмурившись, смотрел ей прямо в глаза.
   - Чему это вы смеетесь? - бесцеремонно спросил он. Элинор вспыхнула:
   - По правде говоря,  сама  не  знаю.  Я  заглянула  в  коттедж  вашей
медсестры и увидела, как Мэри Джер-рард пишет свое завещание.  Почему-то
это меня рассмешило... Право, не знаю, что это со мной.
   Врач, по-прежнему не отводя от нее взгляда, поинтересовался.
   - Вы еще долго пробудете здесь?
   - Завтра уезжаю.
   Тон у нее был сухой,  и  она,  протянул  а  Лорду  руку,  явно  желая
положить конец неожиданной встрече. Тот  задержал  ее  руку  в  своей  и
заговорил серьезно и настойчиво:
   - Прошу вас, мисс Карлайл, скажите мне, о чем вы думали  только  что,
когда смеялись.
   Элинор нетерпеливо вырвала руку.
   - Просто мне показалось это забавным!
   - Что Мэри Джеррард  составляет  завещание?  Но  почему?  Это  вполне
разумный поступок, предотвращающий массу осложнений.
   Элинор, по-видимому, потеряла остатки терпения.
   - Конечно, каждый должен составить завещание. Я имела в  виду  совсем
другое.
   Неожиданно доктор Лорд спросил:
   - Как насчет вас?
   - Меня?
   - Только что вы сказали, что каждый должен  составить  завещание.  Вы
составили свое.
   Она минуту смотрела на него, потом вновь разразилась смехом.
   - Как странно! - воскликнула девушка.
   - Нет, я еще не успела подумать об  этом.  Но  вы  подали  мне  идею,
доктор. Я сейчас же напишу мистеру Седдону.
   - И правильно сделаете, - одобрил Лорд.
 
VI 
 
   Сидя дома в библиотеке, Элинор проглядела только  что  написанное  ею
письмо.
 
   "Уважаемый мистер Седдон, прошу Вас составить для  меня  завещание  и
прислать его мне на подпись. Завещание очень простое.  Я  оставляю  все,
что у меня есть, Родерику Уэлману без каких бы то ни было условий.
   Искренне Ваша Элинор Карлайл".
 
   Вдруг Элинор вспомнила, что у нее вышли все марки. Впрочем,  кажется,
наверху, в спальне, должно быть еще несколько штук.  Она  пошла  наверх.
Когда Элинор вернулась в библиотеку с марками  в  руке,  Родди  стоял  у
окна. Он сказал:
   - Итак, завтра мы уезжаем. Прощай, старое, доброе Хантербери. Хорошие
деньки провели мы здесь.
   - Я собираюсь продать поместье. Ты не против?
   - Нет, нет! Это, пожалуй, самое лучшее, что можно сделать.
   В наступившем молчании  Элинор  взяла  свое  письмо,  вложила  его  в
конверт, запечатала и наклеила марку.
 
Глава шестая 
 
   Из письма сестры О’Брайен сестре Хопкинс.
 
   "14 июля, Лабораф-корт.
   Дорогая Хопкинс.
   Наконец собралась написать вам. Дом здесь неплохой, хотя и  не  такой
уж уютный и удобный, как в Хантербери. Хочу рассказать вам о  любопытном
совпадении, которое наверняка вас заинтересует. Здесь, в гостиной, стоит
на рояле фото  в  серебряной  рамке,  и,  поверите  ли,  это  то  самое,
подписанное "Льюис", на которое, помните, хотела тогда взглянуть  миссис
Уэлман. Я, конечно, была заинтересована, да и кто бы не  заинтересовался
на моем месте? Так что я спросила у дворецкого, кто это,  и  он  сказал,
что это  брат  хозяйки,  жены  моего  теперешнего  пациента  (у  бедняги
воспаление легких). Его звали сэр Льюис Райкрофт.  По-видимому,  он  жил
недалеко отсюда и был убит на войне. Я спросила,  был  ли  он  женат,  и
дворецкий  сказал,  что  да,  но  бедная  леди  Райкрофт  вскоре   после
замужества была помещена в клинику для умалишенных. По его  словам,  она
еще жива. Интересно, правда?.. Они с миссис У., наверное,  очень  любили
друг друга, но не могли  пожениться  из-за  того,  что  у  него  жена  в
сумасшедшем доме и ему не дали бы развода. Прямо как  в  кино...  А  она
помнила его все эти годы и смотрела на его фото как раз перед смертью".
 
   Из письма сестры Хопкинс сестре О’Брайен.
 
   "14 июля, Роуз-Коттедж.
   У нас в основном все по-прежнему. Хантербери  продается.  Я  на  днях
встретила миссис Бишоп, и она, конечно, очень  расстроена.  Она,  видно,
была уверена, что мисс Карлайл выйдет за мистера Уэлмана  и  будет  жить
здесь. Но теперь мисс Карлайл уехала в Лондон. Она иногда  бывала  такой
странной, что я не знала, что и думать. Мэри Джеррард тоже отправилась в
Лондон и собирается учиться на массажистку.
   Кстати, помните, вы рассказывали мне о фотографии с подписью "Льюис",
что видели у  миссис  Уэлман.  Я  тут  разговорилась  со  старой  миссис
Слэттери, которая знает наперечет всю окрестную знать. Разговор зашел об
именах, и я сказала, что имя Льюис встречается в здешних местах нечасто,
но она сразу вспомнила о сэре Льюисе Рейкрофте из  Форбс-парка.  Он  был
убит в конце войны.
   Тогда я сказала: он был большим другом миссис Уэлман  из  Хантербери,
не так ли? Она как-то странно на меня  посмотрела  и  говорит:  да,  они
очень дружили, а по слухам, и не  только  дружили.  Сначала  она  больше
ничего не хотела рассказывать,  а  потом  сказала:  миссис  Уэлман  была
вдовой, но они не могли пожениться, потому что у него уже  была  жена  в
сумасшедшем доме.
   Подумать только, что сейчас развод получить так легко, а тогда его не
давали даже в таких  случаях!  Помните  этого  симпатичного  парня  Теда
Бигленда, что увивался за Мэри? Он был у меня  и  просил  ее  лондонский
адрес, но я не дала. Я считаю, Мэри может найти себе  кое-кого  получше.
Во всяком  случае,  мистер  Р.  У.  просто  потерял  голову  из-за  нее.
Попомните мои слова, поэтому его помолвка с мисс К.  и  расстроилась.  И
если хотите знать мое мнение, она им обоим это припомнит.
   Старик Джеррард из сторожки  быстро  сдает,  но  такой  же  грубый  и
сварливый, как всегда. Он тут договорился до того, что Мэри, дескать, не
его дочь. Но я его живо окоротила, можете  мне  поверить.  Кажется,  его
жена была горничной миссис Уэлман".
 
   Письмо от доктора Лорда мисс Элинор Карлайл, 24 июля:
 
   "Дорогая мисс Карлайл, старый Джеррард скончался сегодня.  Буду  рад,
если смогу Вам чем-нибудь помочь.
   Ваш Питер Лорд".
 
   Письмо от Элинор Карлайл Мэри Джеррард, 25 июля:
 
   "Дорогая Мэри, огорчена известием о  смерти  Вашего  отца.  Я  продаю
Хантербери некоему майору Сомервеллу.  Он  хочет  перебраться  туда  как
можно скорее. Я сама приеду, чтобы  разобрать  бумаги  покойной  тети  и
вообще привести все в порядок. Не сможете ли Вы  поскорее  забрать  вещи
Вашего отца из сторожки? Надеюсь, у Вас все в порядке и Ваши занятия  не
очень Вас утомляют.
   Искренне Ваша Элинор Карлайл".
 
   Письмо от Мэри Джеррард сестре Хопкинс, 25 июля:
 
   "Дорогая сестра Хопкинс, большое спасибо,  что  Вы  написали  мне  об
отце. Я рада, что он не очень страдал. Мисс Элинор пишет  мне,  что  дом
продан и что нужно поскорее освободить сторожку. Сможете ли Вы  приютить
меня, если я завтра приеду на похороны.
   Ваша Мэри Джеррард".
 
Глава седьмая 
 
I 
 
   В четверг 27 июля, утром, Элинор Карлайл вышла из дверей "Кингс армс"
и минуты две стояла, поглядывая в оба конц