я как-то странно повторяются и он видит многое уже не в
первый раз. Причиной этого смятения было весьма обычное  обстоятельство:  он
услышал звонок и открыл дверь - приехал Гарри Ли, а на  следующий  день  ему
довелось открывать дверь Стивену Фарру.
   Ну и что? Разве это повод для смятения?  Но  посмотрите  на  Гарри  Ли  и
Стивена Фарра, и вы все поймете. Они удивительно похожи! Вот  почему,  когда
Тресилиан открывал дверь Стивену Фарру, ему показалось, что он уже делал это
прежде, потому что накануне он открывал дверь Гарри Ли. Старику  почудилось,
что перед ним стоит один и  тот  же  человек.  И  опять  же  только  сегодня
Тресилиан  упомянул,  что  он  почему-то  все  время  путает  людей.  Ничего
удивительного! У Стивена Фарра такой  же  нос  с  горбинкой,  та  же  манера
откидывать  голову,  когда  он  смеется,  и  поглаживать   край   подбородка
указательным пальцем. Вглядитесь как следует в портрет молодого Симеона  Ли,
и вы увидите не только Гарри Ли, но и Стивена Фарра...
   Стивен нервно дернулся. Его стул заскрипел.
   - Вспомните вспышку Симеона Ли, его гневную тираду  в  адрес  его  детей.
Помните, он сказал, если вы помните, что  где-нибудь  по  свету  бродят  его
сыновья, которые куда лучше любого из вас,  несмотря  на  то  что  оказались
незаконнорожденными.  Таким  образом,  мы  снова  возвращаемся  к  характеру
Симеона Ли. Того Симеона Ли, который имел успех у  женщин  и  разбил  сердце
собственной жены. Симеона Ли, который хвастался в разговоре с Пилар, что мог
бы составить  себе  целый  отряд  телохранителей  из  сыновей  почти  одного
возраста! Эти факты позволили мне прийти к следующему выводу:  в  этом  доме
находятся  не  только  законные  члены  семьи   Симеона   Ли,   но   и   его
незаконнорожденный сын. Стивен встал.
   - Это и было причиной вашего приезда сюда, не так  ли?  А  не  встреча  с
хорошенькой девушкой, с которой вы случайно познакомились в поезде.  Вы  уже
ехали сюда, когда увидели ее. Ехали, чтобы посмотреть на своего отца...
   Стивен стал мертвенно-бледным.
   - Да, мне всегда хотелось увидеть... - начал он хриплым  и  прерывающимся
голосом. - Моя мать иногда рассказывала о нем. И мне так захотелось  увидеть
его... Скопив немного денег, я приехал в Англию.  Я  не  собирался  говорить
ему, кто я на самом деле. Сказал, что я сын Эбенезера Фарра. Да,  я  приехал
сюда только по одной причине - посмотреть  на  человека,  который  был  моим
отцом...
   - Господи, до чего же я был слеп... - почти  шепотом  произнес  инспектор
Сагден. - Теперь-то я вижу. Дважды я принимал вас за  мистера  Гарри  Ли  и,
однако, так и не догадался, почему путаю вас с ним.
   Он повернулся к Пилар.
   - Так вот в чем дело! У двери стоял  Стивен  Фарр,  верно?  Я  помню,  вы
ответили не сразу и посмотрели на него, прежде чем  сказать,  что  это  была
женщина. Вы видели Фарра, но не хотели выдать его...
   Зашуршал шелк платья, и раздался приятный звучный голос Хильды Ли:
   - Нет, вы ошибаетесь. Пилар видела меня...
   - Я так и предполагал, мадам, - сказал Пуаро.
   - Любопытная  вещь  -  инстинкт  самосохранения,  -  спокойно  продолжала
Хильда. - Никогда не думала, что я такая трусиха, и буду молчать  просто  из
чувства страха!
   - Но теперь, я надеюсь, вы объяснитесь? - спросил Пуаро.
   - Да, - кивнула Хильда. - Я была с Дэвидом  в  музыкальной  гостиной.  Он
сидел за роялем. И явно в  подавленном  настроении.  Я  боялась  за  него  и
проклинала себя за то, что настояла на  приезде  сюда.  Сама  настояла.  Тут
Дэвид начал играть "Похоронный марш", и тогда я решила... Вам, наверное, это
покажется странным, но я решила, что нам обоим следует немедленно уехать, не
дожидаясь утра. Я тихо вышла  из  гостиной  и  поднялась  наверх.  Я  хотела
повидать мистера Ли и объяснить ему, почему мы уезжаем. Я  прошла  коридором
до его комнаты и постучалась. Мне никто  не  ответил.  Я  постучала  громче.
Опять никакого ответа. Тогда я подергала за ручку. Дверь была заперта. И вот
тут, стоя у двери, я услышала в комнате грохот... - Она помолчала. - Вы  мне
не поверите, но это чистая правда! В комнате кто-то  был,  и  он  боролся  с
мистером Ли. Я слышала, как падали столы  и  стулья,  как  бились  стекло  и
фарфор, слышала, как кто-то истошно закричал.., затем наступила  тишина.  На
меня точно нашел столбняк. Я не могла сделать ни шагу. И вот  тут  прибежали
мистер Фарр и Магдалина, а за ними и другие. Мистер Фарр и  Гарри  принялись
взламывать дверь, она поддалась, и мы вошли в комнату, но там, кроме мистера
Ли, лежавшего в луже крови, никого не было.
   Ее низкий голос вдруг зазвенел.
   - Там не было никого.., никого, вы понимаете?  Но  из  комнаты  никто  не
выходил...

7

   Инспектор Сагден тяжело перевел дух.
   - Либо я схожу с ума, либо все остальные!  То,  что  вы  нам  рассказали,
миссис Ли, - явная бессмыслица! Это какое-то безумие!
   - Но я действительно слышала, как кто-то боролся с мистером Ли и как  тот
закричал, когда ему перерезали горло, и я точно знаю, что из  комнаты  никто
не выходил, - звенящим голосом отозвалась Хильда Ли.
   - И все  это  время  вы  молчали?  -  спросил  Эркюль  Пуаро.  Хильда  Ли
побледнела, но голос у нее был твердым:
   - Да, потому что, если бы я вам все это рассказала, вы  бы  сказали,  что
его убила я.., а если не сказали, то подумали бы...
   - Нет, - покачал головой Пуаро, - вы его не убивали. Его убил собственный
сын.
   - Бог свидетель, я до него не дотрагивался! - сказал Стивен Фарр.
   - Не вы, - согласился Пуаро. - У него есть и другие сыновья.
   - Какого черта... - начал Гарри.  Джордж  смотрел  во  все  глаза.  Дэвид
закрыл лицо руками. Альфред часто-часто моргал.
   - Приехав сюда, я в  первый  же  вечер,  можно  сказать,  увидел  призрак
Симеона Л и, - продолжал Пуаро, - ибо, когда я познакомился с мистером Гарри
Ли,  у  меня  возникло  такое  ощущение,  что  я  его  где-то   уже   видел.
Приглядевшись к нему, я понял, что он  необыкновенно  похож  на  отца,  и  я
подумал, что этим, очевидно, и объясняется это ощущение.
   Но вчера человек, сидевший напротив меня, засмеялся, откинув голову, и  я
вдруг понял, кого мне тогда напомнил Гарри Ли. Я обнаружил  черты  покойного
Симеона Ли в лице еще одного человека.
   Нет ничего удивительного в том, что бедняга Тресилиан был сбит с толку...
Ведь он открыл дверь не двум, а трем очень  похожим  друг  на  друга  людям.
Ничего удивительного, что он растерялся. Как не растеряться,  когда  в  доме
находятся целых три человека, которых даже  на  небольшом  расстоянии  можно
запросто спутать друг с другом. Тот же рост, те же  повадки  (в  особенности
обыкновение поглаживать  пальцем  подбородок),  привычка  смеяться,  откинув
голову, тот же нос с горбинкой. Правда, в третьем  случае  это  сходство  не
столь разительно, поскольку у этого человека есть.., усы.
   Он подался вперед.
   - Порой забывают, что офицеры полиции - тоже люди, что у них  есть  жены,
дети, матери и... - он  помолчал,  -  отцы...  Вспомните  здешнюю  репутацию
Симеона Ли:  человек,  который  разбил  сердце  своей  жены  многочисленными
связями  с  другими  женщинами.  Сын,  рожденный  вне  закона,  тоже   может
унаследовать черты своего отца, и не только внешние. Он  может  унаследовать
его гордость, его умение выжидать и.., его мстительность!
   Голос Пуаро окреп.
   - В течение всей жизни, Сагден, вы испытывали ненависть  к  своему  отцу.
По-моему, вы давно задумали это убийство. Вы родились в  соседнем  графстве,
неподалеку отсюда. Несомненно, ваша мать  с  деньгами,  которыми  так  щедро
одарил ее Симеон Ли, смогла найти себе мужа, который  усыновил  ее  ребенка.
Вам было нетрудно поступить на службу в Миддлширскую полицию и ждать,  когда
представится  случай  отомстить.  У   инспектора   полиции   имеется   много
возможностей совершить убийство и остаться при этом безнаказанным.
   Сагден стал белым как полотно.
   - Вы сошли с ума! - вскричал он. - Меня не было в доме,  когда  произошло
убийство.
   - О нет, - покачал головой Пуаро, - вы убили его перед тем, как  ушли  из
дома в первый раз. После вашего ухода никто больше не  видел  его  живым.  А
убить его вам было нетрудно. Симеон Ли ждал вас, да.., но сам он за вами  не
посылал. Это вы  позвонили  ему  и  довольно  невразумительно  намекнули  на
возможную кражу алмазов. Вы сказали,  что  зайдете  к  нему  вечером,  около
восьми,  под  каким-нибудь  удобным  предлогом  -  вроде  сбора   денег   на
благотворительные цели. У Симеона Ли на ваш счет не было никаких подозрений.
Ему и в голову не могло прийти, что вы - его сын.  Вы  рассказали  ему,  что
алмазы у него вроде бы как похитили..,  или  подменили...  Он  открыл  сейф,
чтобы продемонстрировать вам, что камни на месте. Вы  извинились,  вернулись
вместе с ним к камину и, улучив момент, перерезали ему горло,  зажав  другой
рукой рот, чтобы он не мог закричать. Для человека вашей  комплекции  это  -
детская забава.
   Затем вы подготовили сцену - забрали  алмазы,  сдвинули  вместе  столы  и
стулья, положили на них лампы и вазы и, взяв  тонкую  веревку  или  бечевку,
которую, обмотавшись под пиджаком, принесли с собой, обвязали каждый предмет
вдоль и поперек. У вас была при себе бутылка с  кровью  только  что  убитого
животного, в которую вы добавили некоторое количество лимонной  кислоты.  Вы
облили все вокруг этой кровью, потом вылили кислоту в  лужу  крови,  которая
вытекла из раны Симеона Ли, затем разожгли камин, чтобы труп не закоченел, и
выкинули оба конца  веревки  в  приоткрытое  окно,  так  чтобы  они  свисали
снаружи. После этого вы вышли из комнаты, заперев за собой дверь.  Это  было
важно для того, чтобы никто случайно не проник в комнату раньше времени.
   Затем вы покинули дом и спрятали алмазы в одной из каменных ваз  в  саду.
Если  в  конечном  итоге  их  обнаружат,  то  подозрение  тем  более  падет,
рассчитывали вы, на законных детей Симеона Ли. Около  девяти  пятнадцати  вы
вернулись и,  перемахнув  через  ограду  как  раз  под  окном,  потянули  за
свисавшие концы веревки, опрокинув таким образом всю мебель и,  естественно,
перебив весь фарфор и стекло. Затем,  ухватившись  за  один  из  концов,  вы
вытянули веревку и снова обмотались ею.
   А потом.., потом вы устроили еще один трюк! - Он повернулся к  остальным.
- Помните, как каждый из вас по-своему описывал  предсмертный  крик  мистера
Симеона Ли? Вы, мистер  Ли,  назвали  его  криком  человека  в  предсмертной
агонии. Ваша жена и Дэвид Ли оба использовали одно и то же  выражение:  "так
кричат души грешников в аду". Миссис Дэвид Ли, наоборот,  сказала,  что  так
кричит тот, у кого нет души. Она сказала, что это был звериный  крик.  Ближе
всех к истине оказался Гарри Ли. Он сказал, что так визжит свинья, когда  ее
режут. Видели ли вы когда-нибудь на ярмарках длинные розовые воздушные шары,
на которых нарисована поросячья голова и написано "Резаный поросенок"? Когда
из такого шара выходит воздух, раздается звук,  похожий  на  душераздирающий
вопль. Вот это, Сагден, и был ваш финальный штрих.  Вы  оставили  в  комнате
такой шар. В свиное рыло был вставлен колышек, также привязанный к  веревке.
Когда вы дернули за веревку,  колышек  вылетел,  и  из  шара  стал  выходить
воздух. И вот вскоре после грохота падающей мебели и звона фарфора  раздался
этот кошмарный крик.
   Он снова повернулся к остальным.
   - Теперь вы понимаете, что подняла  с  пола  мисс  Эстравадос?  Инспектор
хотел сам  незаметно  подобрать  лопнувший  шар  и  колышек,  но  Пилар  его
опередила. Тогда он, тут же сориентировавшись, официальным тоном заставил ее
вернуть их. Обратите внимание: в дальнейшем он ни разу не упомянул  об  этом
инциденте. Что уже само по себе было весьма подозрительно. Я узнал о нем  от
Магдалины Ли и спросил инспектора, в чем там было дело. Он был во всеоружии.
Он заранее запасся кусочком  резины,  отрезав  его  от  мешочка,  в  котором
хранилась губка  мистера  Ли,  и  предъявил  его  мне  вместе  с  деревянным
колышком. В общем, все соответствовало тому, о чем мне рассказала  Магдалина
Ли: кусочек резинки, колышек... Это уже позже  я  понял,  что  тут  какой-то
подвох. Но в тот момент я ничего такого  не  заподозрил.  Нет,  чтобы  сразу
сказать себе: "Это какая-то бессмыслица, наверняка там было что-то другое, а
значит, инспектор Сагден лжет..." Нет, я как какой-то глупец, упорно пытался
найти объяснение. И только когда мадемуазель Эстравадос, глядя на  лопнувший
шарик, воскликнула, что подобрала с пола в  комнате  Симеона  Ли  такой  же,
только розовый, мне открылась, наконец истина.
   Видите, теперь все встало на  свои  места:  грохот,  который  должен  был
помешать определить, когда на самом деле был убит Симеон Ли. Запертая дверь,
чтобы никто не мог войти в комнату раньше времени. Крик умирающего... Теперь
все прояснилось...
   Однако как только Пилар Эстравадос рассказала о том, что  в  комнате  она
подняла с пола именно шарик,  она  стала  представлять  для  убийцы  большую
опасность. И если он слышал ее слова (что было  вполне  вероятно,  поскольку
голос у нее звонкий, а многие окна в доме  были  открыты),  ей  самой  стала
угрожать опасность. Она уже и раньше  ставила  убийцу  в  весьма  щекотливое
положение. Она как-то сказала  о  покойном  мистере  Ли:  "В  молодости  он,
вероятно, был очень красивым". А потом,  обернувшись  к  Сагдену,  добавила:
"Совсем таким, как вы". Она имела в виду именно  сходство,  и  Сагден  понял
это. Недаром он, помнится, весь побагровел и чуть не поперхнулся.  Это  было
так неожиданно и опасно для него... Он попробовал бы навести  подозрения  на
нее, но это оказалось невозможным, поскольку у внучки покойного явно не было
никаких мотивов для совершения  преступления.  Позже,  услышав  из  сада  ее
звонкий голос, оповещавший о том, что у деда в комнате она  нашла  такой  же
шар, только розовый, он  решился  на  крайние  меры.  Пока  мы  обедали,  он
исхитрился приладить ядро над дверью. По счастливой  случайности  его  затея
провалилась...
   Воцарилось долгое молчание.
   - Когда вы перестали сомневаться? - спросил Сагден.
   - Я не был уверен до тех пор, пока не принес в дом  фальшивые  усы  и  не
приложил их к портрету Симеона Ли. Передо мной было  ваше  лицо,  -  ответил
Пуаро.
   - Пусть душа его мается в аду! Я не жалею, что сделал это!  -  воскликнул
Сагден.

Часть седьмая

Двадцать восьмое декабря

1

   -  Пилар,  по-моему,  тебе  лучше  пожить  у  нас,  пока  твое  положение
окончательно не определится.
   - Большое спасибо, Лидия, - тихо ответила Пилар. - Вы очень добры и легко
прощаете людей, не делая из этого большого шума.
   - Я по-прежнему называю тебя Пилар, - улыбнулась Лидия, - ибо до сих  пор
не знаю твоего настоящего имени.
   - Меня зовут Кончита Лопес.
   - Кончита тоже красивое имя.
   - Еще раз большое спасибо, Лидия. Только не стоит обо мне беспокоиться. Я
выхожу замуж за Стивена, и мы уезжаем в Южную Африку.
   - Что ж, весьма  удачное  завершение  этой  кошмарной  истории,  -  снова
улыбнулась Лидия.
   - Раз уж вы так добры ко мне, - робко  сказала  Пилар,  -  разрешите  нам
когда-нибудь.., если можно, именно на Рождество, приехать к вам, когда будут
и фейерверк, и печеный изюм, и еще украшенная игрушками елка и снеговички?
   - Конечно же  приезжайте,  увидите,  каким  бывает  настоящее  английское
Рождество.
   - Чудесно! А в этом году Рождество оказалось таким грустным.
   - Да, это было очень грустное Рождество, - вздохнула Лидия.

2

   - Прощай, Альфред, - сказал Гарри.  -  Не  думаю,  что  буду  часто  тебя
тревожить. Я уезжаю на Гавайи". Всегда мечтал там жить,  только  у  меня  не
было на это денег.
   - Прощай, Гарри, - отозвался  Альфред.  -  Надеюсь,  тебе  понравится  на
Гавайях.
   - Извини, что действовал тебе на нервы, старина. Проклятая  привычка  над
всеми подтрунивать.
   - Наверное, и мне пора научиться понимать шутки, -  все-таки  выдавил  из
себя Альфред.
   - Всего хорошего, - с облегчением произнес Гарри.

3

   - Дэвид, - сказал Альфред, - мы с Лидией решили продать этот дом.  Может,
ты хочешь взять что-нибудь из вещей, принадлежавших нашей матери:  например,
ее кресло и скамеечку для ног. Ты всегда был ее любимцем.
   - Спасибо, Альфред, - помолчав, ответил Дэвид, - но знаешь,  я,  пожалуй,
ничего не возьму. С прошлым лучше рвать раз и навсегда.
   - Я понимаю тебя, - отозвался Альфред. - Что ж, может, ты и прав.

4

   - До свиданья, Альфред, - сказал Джордж. - До свиданья, Лидия. Какой ужас
мы пережили! Еще предстоит суд. Наверное, весь этот позор  выплывет  наружу?
Ну, насчет того, что  Сагден..,  сын  моего  отца...  Вряд  ли  удастся  его
убедить, что лучше бы ему заявить, что он убежденный коммунист и  убил  отца
во имя идеи - потому что тот  был..,  м-м..,  как  они  там  пишут?  Гнусной
пиявкой на теле рабочего класса.., или что-нибудь в этом роде, а?
   - Дорогой Джордж, - возразила ему Лидия, - неужели ты думаешь, что такого
человека, как Сагден, смогут тронуть наши переживания, что он  станет  лгать
ради нас?
   - Ты права. Я совершенно с тобой согласен. И все-таки этот малый..,  нет,
он конечно же не в своем уме... Ну что ж, еще раз до свидания.
   - До свидания, - сказала Магдалина. - На следующее Рождество, может быть,
все вместе поедем на Ривьеру или еще куда-нибудь и повеселимся на славу.
   - Посмотрим, каким будет курс фунта, - добавил Джордж.
   - Не будь таким скупым, милый, - проворковала Магдалина.

5

   Альфред вышел на террасу. Лидия разглядывала каменную вазу.  Увидев  его,
она выпрямилась.
   - Все уехали, - вздохнул он.
   - Какое счастье, - отозвалась Лидия.
   - Пожалуй, - согласился Альфред. И спросил:
   - Ты рада уехать отсюда?
   - А ты нет?
   - Если честно, я тоже рад. На свете так много интересного, целый  мир.  А
если мы останемся жить здесь, то будем обречены  вечно  вспоминать  об  этом
кошмаре. Слава Богу, все кончилось!
   - Благодаря Эркюлю Пуаро, - сказала Лидия.
   - Да. Знаешь, просто удивительно: после его объяснений все  сразу  встало
на свои места.
   - Знаю. Как в головоломке, когда все эти непонятные кусочки вдруг находят
свое место, и получается вполне четкая картинка.
   - Одного только я так до конца и не понял, -  признался  Альфред.  -  Что
делал Джордж после телефонного звонка? Почему он не сказал?
   - Неужели не понимаешь? - засмеялась Лидия. - А я  сразу  догадалась.  Он
просматривал бумаги на твоем письменном столе.
   - О нет, Лидия! Никто не решился бы позволить себе такое.
   - А Джордж решился.  Он  проявляет  большое  любопытство  ко  всему,  что
касается денег. Но, разумеется, он не  мог  в  этом  признаться.  Он  скорее
предпочел бы оказаться на скамье подсудимых.
   - Что это, очередной садик? - спросил Альфред.
   - Да.
   - Чем удивишь на сей раз?
   - Попытаюсь изобразить райские кущи. Но без змея-искусителя, а Адам и Ева
будут не очень молодыми.
   - Какой терпеливой ты была все эти годы... Моя дорогая,  ты  всегда  была
так добра ко мне, - нежно сказал Альфред.
   - Потому что я люблю тебя, Альфред... - услышал он в ответ.

6

   - Благослови и помилуй меня, Господи! - воскликнул полковник  Джонсон.  -
Честное слово! - И повторил:
   - Благослови и помилуй!
   Откинувшись на спинку кресла, он не сводил глаз с Пуаро.
   - Лучший из моих людей! - простонал он. - Куда катится полиция?
   - У полицейских тоже бывают личные проблемы. Сагден был очень гордым.
   Полковник только покачал головой.
   Чтобы разрядиться, он пнул ногой  стопку  дров,  сложенную  у  камина.  И
сказал отрывисто:
   - Всегда говорил - нет ничего лучше горящих в камине дров.
   А Эркюль Пуаро, поеживаясь от сквозняка, холодившего его спину,  подумал:
"Pour  moi  <Что  касается  меня  (фр.).>,  то  я  предпочитаю   центральное
отопление..." 



    Агата КРИСТИ
    ХИКОРИ, ДИКОРИ, ДОК...



    ONLINE БИБЛИОТЕ