следство оставило совершенно
равнодушным. Так как ни наследник,  ни  его  потомки  в  свою  очередь  не
уделяли поместью большого внимания, оно пришло в упадок.
     В 1922 году, когда в обществе окончательно утвердился культ  отпусков
на берегу моря и когда все сошлись во мнении, что летняя жара  на  берегах
Девона и Корнуолла вполне переносима, Артур Энгмеринг пришел к выводу, что
если ему не удастся продать свой слишком большой и неблагоустроенный  дом,
то уж за все поместье,  приобретенное  его  предком-мореходом,  он  сможет
получить хорошие деньги.
     Сделка состоялась. Старый  дом  расширили,  перестроили  для  полного
комфорта, красиво отделали. На острове, к которому  теперь  вела  бетонная
дамба, появились "живописные уголки" и два теннисных корта. Над  маленьким
заливом, где отныне было много трамплинов и плотов, поднялись  ступеньками
террасы, предназначенные  для  любителей  позагорать.  Все  эти  новшества
явились своего рода прелюдией к  открытию  на  острове  Контрабандистов  в
заливе Лезеркомб отеля "Веселый Роджер".
     С июня до сентября и на короткий пасхальный  сезон  отель  был  забит
постояльцами  до  мансард.   В   1934   году   его   вновь   расширили   и
модернизировали,   пристроили   бар,   обширную   столовую   и   несколько
дополнительных ванных комнат. Цены на номера подскочили...
     "Вы бывали в Лезеркомбском заливе? - спрашивали друг друга  лондонцы.
- Там есть нечто вроде острова, а  на  нем  -  потрясающий  отель.  Дивное
место! Поезда туда не ходят, туристов нет, кормят  отлично,  да  и  вообще
замечательный уголок! Поезжайте, не пожалеете."
     И часто этому совету следовали.
     В число постояльцев "Веселого Роджера"  входила  очень  важная  -  во
всяком случае, в своих глазах - персона: Эркюль Пуаро.
     Полулежа в удобном шезлонге на одной из террас,  расположенных  между
отелем и морем, Эркюль  Пуаро,  -  с  чудесно  торчащими  кончиками  усов,
облаченный в ослепительно белый фланелевый костюм, в панаме  с  опущенными
на лицо полями, - следил за происходящим на  пляже.  Ему  были  видны  три
плота, вышка для ныряния, байдарки и лодки;  несколько  человек  купались,
другие нежились на солнце, третьи с крайне озабоченным  видом,  втирали  в
кожу масло для загара.
     Возле Пуаро, на террасе сидели  и  беседовали  те,  кто  не  купался,
обмениваясь замечаниями о  погоде,  новостях,  опубликованных  в  утренних
газетах, и доброй дюжине других аналогичных тем.
     С уст сидящей слева  от  Пуаро  миссис  Гарднер  беспрестанно  лилась
ровным  потоком  речь,  что,  впрочем,  не  мешало  ей  бодро  постукивать
вязальными спицами. Ее муж, Оделл С. Гарднер, скорее лежащий, чем  сидящий
в пляжном шезлонге с надвинутой на глаза шляпой, время от времени принимал
участие  в  разговоре,  но  только  когда  к  нему  обращались,  да  и  то
ограничивался лаконичным ответом.
     Справа  от  Пуаро  сидела  мисс  Брустер,  еще  молодая  женщина   со
спортивной  осанкой,  симпатичная,  с  начинающими   седеть   волосами   и
загоревшим на ветру лицом.  Ее  участие  в  беседе  ограничивалось  обычно
несколькими репликами, произносимыми неизменно ворчливым тоном.
     - Тогда я сказала мужу, - рассказывала миссис Гарднер,  -  пейзажи  -
это прекрасно, я всегда стремлюсь увидеть в каждой стране все, что  в  ней
есть примечательного. Но ведь мы уже изъездили всю Англию или  почти  всю.
Теперь мне хотелось найти маленький тихий уголок на  берегу  моря,  где  я
могла бы спокойно отдохнуть. Я ведь именно так и сказала,  не  правда  ли,
Оделл? Местечко, где я могла бы спокойно отдохнуть. Так, Оделл?
     Из-под шляпы мистера Гарднера донеслось "да, моя дорогая",  явившееся
для миссис Гарднер ожидаемым поощрением.
     - Тогда, - продолжала  она,  -  я  отправилась  к  мистеру  Келсо  из
агентства Кука. Он составил наш  маршрут  и  оказал  массу  прочих  услуг.
Честно говоря, не знаю, что бы мы без  него  делали.  В  общем,  я  с  ним
встретилась, все ему объяснила, и он  сказал,  что  нам  следует  приехать
сюда. Он заверил  меня,  что  это  очень  живописное  местечко,  спокойный
уголок, далекий от мирской суеты, непохожий на те,  где  мы  уже  были,  и
обеспечивающий прекрасный отдых.
     - Вот вы мне не поверите, месье Пуаро, но дело в  том,  что  одна  из
сестер мистера Гарднера отправилась однажды  на  отдых  в  некий  семейный
пансион в спокойном уголке, далеком от мирской суеты и  непохожем  на  то,
что она уже видела. Там  все  оказалось  замечательно,  кроме...  туалета.
Кошмар! С тех пор мой муж остерегается таких удаленных уголков. Не  правда
ли, Оделл?
     - Совершенно верно, моя дорогая, - раздалось из-под шляпы.
     - К счастью, мистер Келсо нас  сразу  же  успокоил.  Он  сказал,  что
санитарное оборудование "Веселого Роджера" сверхсовременное и  что  кормят
там превосходно. Я должна признаться, что это чистая правда. И еще мне  по
душе то, что мы здесь в своем кругу. Вы понимаете,  что  я  имею  в  виду?
Местечко здесь маленькое, так что все друг друга знают и все друг с другом
разговаривают. Я всегда говорю, что если в чем и можно упрекнуть англичан,
так это в том, что им нужно два года  для  того,  чтобы  "оттаять".  После
этого они становятся  очаровательными  людьми.  Мистер  Келсо  сказал  нам
также, что сюда съезжаются на редкость знаменитые персоны, и в том он тоже
не ошибся. Например, вы, месье Пуаро, мисс Дарнли...  Вы  не  можете  себе
вообразить, месье Пуаро, что со мною было, когда я узнала, что  вы  будете
здесь. Я была просто вне себя от радости и от съедавшего меня любопытства.
Не правда ли, Оделл?
     - Да, моя дорогая. Лучше и не скажешь.
     Мисс Брустер  вступила  в  разговор,  заметив  со  слегка  грубоватой
прямотой, что Пуаро является "подлинным аттракционом  пляжа".  Подняв  обе
руки в знак протеста, маленький детектив стал отнекиваться, но  больше  из
вежливости,  тогда  как  миссис  Гарднер  продолжала  тем  же  размеренным
голосом:
     - Видите ли, месье Пуаро, я много слышала о вас. Особенно от Корнелии
Робсон. Мы с мистером  Гарднером  отдыхали  вместе  с  ней  в  Баде.  Она,
естественно, рассказала нам все об этой истории, случившейся в  Египте,  и
об убийстве Линет Риджуэй. По словам Корнелии, вы  просто  кудесник,  и  я
умирала от желания познакомиться с вами. Не правда ли, Оделл?
     - Совершенно верно, дорогая.
     - Мисс Дарнли, это совсем другое дело. Представьте себе, что я верная
клиентка "Роз Монд". И я не имела понятия, что "Роз Монд" принадлежит  ей.
Вся ее одежда сшита с таким шиком! У нее есть чувство линии. Мое вчерашнее
платье куплено у нее. И впридачу она прелестная женщина...
     Майор Барри, сидевший рядом с мисс Брустер, наблюдая своими большими,
на выкате глазами за купающими и уловив возможность  наконец  высказаться,
начал было говорить  о  том,  что  у  мисс  Дарнли  очень  привлекательная
внешность,  но  миссис  Гарднер  уже  подхватила  оброненную  нить  своего
монолога:
     - Должна признаться, месье Пуаро, когда я узнала о том, что  вы  тоже
будете здесь, это явилось для меня своего рода шоком. Разумеется, я была в
восторге от мысли встретиться  с  вами,  мистер  Гарднер  сможет  вам  это
подтвердить. Но с другой стороны, я подумала, не приехали ли вы сюда по...
профессиональным  соображениям?  Вы  понимаете,  что  я   имею   в   виду?
Какое-нибудь тело? И так как я крайне впечатлительна -  мой  муж  вам  это
подтвердит, - мысль о том, что я могу оказаться замешанной в  какую-нибудь
уголовную историю... Вы понимаете меня, месье Пуаро?
     Мистер Гарднер прочистил горло и сказал:
     - Месье Пуаро, миссис Гарднер крайне впечатлительна.
     - Позвольте мне ответить  вам,  дорогая  миссис  Гарднер,  -  ответил
Пуаро, - что я приехал сюда по тем же  соображениям,  что  и  вы:  приятно
провести отпуск и отдохнуть. Об убийцах я сейчас и не думаю.
     - На острове Контрабандистов тел не найдешь, - заявила  мисс  Брустер
своим хрипловатым голосом.
     - Это не совсем точно, - заметил Пуаро, сделав жест в сторону  пляжа.
- Кто лежит на пляже? Мужчины и женщины? Может быть...  Но  они  настолько
безлики, что на самом деле это всего лишь тела. Не более!
     Мистер Барри вступил в разговор с видом знатока:
     - Возможно. Но даже если на мой вкус в своем большинстве они  слишком
худые,  там  все  же  есть  несколько  экземпляров,  на  которые   приятно
посмотреть!
     Пуаро энергично запротестовал:
     - Я придерживаюсь другого мнения! Им не хватает таинственности! Может
быть, в силу моего возраста я и принадлежу к людям старого мышления, но во
времена моей молодости все было иначе! Щиколотка, мелькнувшая под вьющимся
подолом платья, приятная округлость бедра, угаданная сквозь ткань, колено,
случайно подмеченное в шуршащей пене украшенных бантиками нижних юбок...
     - Да вы ужасный бесстыдник, - со смехом заметил майор.
     - Во всяком случае, - заявила мисс  Брустер,  -  теперь  наша  одежда
рациональна. Это намного лучше.
     - Безусловно, - подтвердила миссис Гарднер. - Видите ли, месье Пуаро,
современные молодые люди  ведут  свободную  здоровую  жизнь.  Мальчиков  и
девочек больше не разделяют, они играют вместе и...
     Смутившись, она слегка покраснела.
     - И благодаря этому, - продолжала она после короткого колебания, -  у
них не появляется дурных мыслей.
     - Вот об этом я и говорю. Это и прискорбно, - возразил Пуаро.
     Миссис Гарднер была явно шокирована, но  Пуаро  невозмутимо  развивал
свою мысль:
     - Да, да, прискорбно! Вы  уничтожили  таинственность,  вы  уничтожили
романтику. Отныне все стандартно, даже любовь... Эти выставленные  напоказ
тела наводят меня на мысль о морге...
     - Месье Пуаро!
     Миссис Гарднер была уже не шокирована, а скандализирована.
     - О прилавке мясной лавки, если вы предпочитаете.
     - Месье Пуаро, признайтесь, что вы шутите!
     - Если вам это будет приятно - извольте, - уступил Пуаро.
     - Благодарю вас, - ответила миссис Гарднер, возвращаясь  с  удвоенной
энергией к своему вязанию. - В одном я согласна с вами: молодые девушки не
должны вот так жариться на солнце, от этого у них на руках и ногах  растут
волосы... Я каждый день повторяю это своей дочери Айрин. "Айрин, -  говорю
я ей, - если ты будешь вот так лежать на солнце, в один прекрасный день ты
окажешься с шевелюрой на руках и ногах и с целой гривой на  животе!  И  на
кого ты будешь похожа, я тебя спрашиваю?" Я ведь утром  и  вечером  вбиваю
это ей в голову, не правда ли, Оделл?
     - Да, дорогая.
     Остальные члены маленькой  группы  молчали,  возможно,  пытаясь  себе
представить бедную Айрин после поджидающей ее катастрофы.
     Миссис Гарднер сложила свое вязание.
     - Мне кажется, нам пора...
     - Да, дорогая, - откликнулся мистер Гарднер.
     Он выбрался из шезлонга, взял вязание и книгу жены и, повернувшись  к
своей соседке, спросил:
     - Не выпьете ли вы с нами чего-нибудь освежающего, мисс Брустер?
     - Спасибо, нет, не сейчас.
     Чета Гарднеров удалилась в направлении отеля.
     - Американские мужья - потрясающий феномен, - сказала мисс Брустер.
     Вскоре  на  смену  Гарднерам  пришел  пастор  Стефен  Лейн,   высокий
пятидесятилетний мужчина с загорелым лицом, облаченный в старые фланелевые
брюки.
     -  Какое  красивое  здесь  место!  -  воскликнул  он  с  неподдельным
энтузиазмом. - Я прогулялся по дороге над обрывом от залива до Хартфорда и
назад...
     - Гулять по такой жаре можно  только  в  наказание,  -  сказал  майор
Барри, никогда никуда не ходивший.
     - Напротив, это очень полезно для  здоровья,  -  запротестовала  мисс
Брустер. - Пойду-ка я покатаюсь на лодке. Отличное упражнение для брюшного
пресса...
     Эркюль Пуаро обратил печальный взор  на  свое  брюшко.  Мисс  Брустер
перехватила его и мягко пожурила своего собеседника:
     - Если бы вы каждый день немножко занимались  греблей,  месье  Пуаро,
эта округлость у вас быстро бы пропала.
     - Благодарю вас за участие, мадемуазель, но я не переношу плавания по
воде!
     - Даже на лодке?
     - На лодке или на  корабле  -  это  одно  и  то  же!  Море  всегда  в
движении... и я этого не люблю!
     - Да вы взгляните на него! Спокойное, как озеро...
     - Спокойного моря не существует в природе, - изрек  Пуаро  тоном,  не
допускающим возражений. - Море всегда в движении. Всегда!
     - Если вам угодно знать мое мнение, - произнес майор Барри, - я  могу
вас заверить, что морская болезнь - большей частью плод воображения.
     Пастор улыбнулся:
     - Это вам говорит моряк. Не так ли, майор?
     - Мне было только один раз плохо на море: при пересечении Ла-Манша!..
Не думать о морской болезни - вот мой девиз!
     - Если говорить серьезно, - заметила мисс Брустер, - морская  болезнь
очень странное явление.  Почему  одни  ею  страдают,  а  другие  нет?  Это
несправедливо. Тем более, что здоровье  человека  не  играет  тут  никакой
роли. Есть люди, у которых неизвестно в  чем  дух  держится,  а  море  они
переносят прекрасно. Говорят, что здесь дело в спинном мозге. В  общем-то,
это так же необъяснимо, как и головокружение. Я ему слегка подвержена,  но
не так, как миссис Редферн. На днях, когда мы шли в Хартфорд  по  тропинке
вдоль обрыва, у нее так закружилась голова, что ей пришлось ухватиться  за
мою руку! Она мне рассказала, что в Милане во  время  осмотра  собора,  ей
пришлось остановиться, так ей стало плохо при спуске по внешним лестницам.
Во  время  подъема  все  прошло  хорошо,  потому  что  она  не  думала   о
головокружении. Но на обратном пути ей стало дурно.
     - Тогда миссис Редферн лучше и не подходить  к  лестнице,  ведущей  в
бухту Гномов, - заметил пастор.
     Мисс Брустер состроила многозначительную гримасу:
     - Я боюсь этой лестницы! Молодежь ее обожает, Кахуэны и Мастермены  с
восторгом карабкаются по ней, но я - увольте!
     - А вот как раз миссис Редферн идет с купания, - объявил Лейн.
     - Месье Пуаро должен бы ее похвалить: она не загорает.
     Молодая миссис Редферн сняла  свою  резиновую  шапочку  и  встряхнула
головой. У нее были прекрасные пепельные волосы и белая нежная кожа.
     - Вы не находите, что среди всех этих  коричневых  тел  она  выглядит
недожаренной, - пошутил майор Барри.
     Завернувшись  в  свой  длинный  купальный  халат,  Кристина   Редферн
пересекла пляж и стала подниматься по лестнице, ведущей  на  террасу.  Это
была красивая женщина  с  серьезным  лицом,  лишенным  выразительности,  и
маленькими руками и ногами.
     Она улыбнулась сидящим и, завязав пояс халата, пристроилась  рядом  с
ними на песке.
     - Да будет вам известно, моя дорогая, - сказала мисс Брустер,  -  что
вы пользуетесь глубоким уважением  месье  Пуаро.  Он  не  любит  тех,  кто
загорает. Если я его правильно поняла, они похожи на выставленное в  лавке
мясо...
     Кристина Редферн грустно улыбнулась.
     Увы, мне бы хотелось принимать солнечные ванны,  но  к  сожалению,  я
только обгораю. Моя кожа покрывается  волдырями  и  ожогами,  а  на  руках
выступают ужасные веснушки!
     - Это не так страшно, как если бы на них выросли волосы. Говорят, эта
участь ждет малышку Айрин Гарднер, - сказала мисс  Брустер  и  добавила  в
ответ на вопросительный взгляд Кристины: - Сегодня миссис Гарднер  была  в
полной форме, с перманентом  на  самом  высоком  уровне.  "Не  правда  ли,
Оделл?" "Да, моя дорогая!"... Я надеялась, что месье Пуаро разыгрывает ее,
но он не захотел. Почему вы ей не сказали, месье Пуаро, что приехали  сюда
расследовать какое-нибудь жуткое убийство  и  что  автор  его,  чудовищный
маньяк, является одним из постояльцев отеля?
     - Я боялся, что она мне поверит, - ответил Пуаро.
     - В этом можно быть уверенным, - заметил майор.
     - Не слушайте их, - возразила Эмили Брустер. - Миссис Гарднер никогда
бы этому не поверила. В таких местах, как это, мертвых тел не находят.
     Пуаро заерзал в своем кресле.
     - Почему же? -  спросил  он.  -  Почему  на  острове  Контрабандистов
нельзя, по вашим словам, найти мертвое тело?
     - Не знаю, - ответила мисс Брустер. -  Мне  кажется,  что  существуют
места, более  подходящие  для  подобного  рода  находок.  На  мой  взгляд,
здесь...
     Она не договорила, не  подыскав  нужных  слов,  чтобы  выразить  свою
мысль.
     - Я вас понимаю, - сказал Пуаро,  -  это  прелестный  уголок.  Мирный
пейзаж, сияющее солнце и синее море. Но мисс Брустер, вы забываете о  том,
что под солнцем везде есть зло...
     Пастор взглянул на Пуаро с интересом.
     - Я это отлично знаю, - запротестовала мисс Брустер, - но все же...
     - Все же  вам  кажется,  что  это  место  непригодно  для  совершения
убийства. Что ж, вы забываете принять во внимание одну вещь...
     - Человеческую природу, конечно?
     - Если вам будет угодно. Она всегда входит в расчет. Но я не это имел
в виду. Я хотел напомнить вам, что люди съехались сюда на отдых.
     Эмили Брустер посмотрела на Пуаро с явным  удивлением  и  призналась,
что не улавливает смысла его слов.
     Эркюль  Пуаро  улыбнулся  ей  и,  подчеркивая  указательным   пальцем
высказываемые им соображения, сказал:
     - Допустим, у вас есть враг. Если вы решили разделаться с ним  в  его
квартире, рабочем кабинете или на улице, вам  придется  впоследствии  дать
отчет о своем присутствии, объяснить, почему вы там оказались.  Здесь  же,
на берегу моря, вам делать этого незачем! Вы живете в  "Веселом  Роджере".
Почему? Да это же яснее ясного! Сейчас  август,  так?  В  августе,  месяце
отпусков, все едут на морское побережье. Так что  присутствие  здесь  вас,
мистера Лейна, майора Барри, а также  миссис  Редферн  и  ее  мужа  вполне
естественно и совершенно нормально. В августе англичане едут к морю...
     - Допустим, - согласилась мисс  Брустер.  -  Это  очень  оригинальная
точка зрения. А как насчет Гарднеров? Они ведь американцы.
     - Миссис Гарднер сама нам все объяснила: она  нуждается  в  спокойном
отдыхе. Совершая поездку по Англии в качестве обыкновенной  туристки,  она
захотела провести две недели на берегу моря. Это вполне удовлетворительное
объяснение. Она обожает наблюдать за жизнью других людей...
     - Вы тоже, я полагаю? - вполголоса спросила миссис Редферн.
     - Да, сознаюсь, есть за мной такой грешок.
     - Я уверена, что вы очень многое видите, - прошептала миссис  Редферн
совсем тихо, словно для самой себя.
     Наступила тишина. Затем Стефен Лейн  прочистил  горло  и  произнес  с
оттенком самодовольства:
     - Меня очень заинтересовало кое-что из ваших слов,  месье  Пуаро.  Вы
сказали, что под солнцем везде есть зло. Это почти цитата из Экклезиаста.
     Он сделал короткую паузу и, словно войдя в  экстаз,  с  просветленным
лицом, произнес:
     - "Воистину сердце людское есть обитель  зла  и  обитель  безумия  во
время всего их пребывания на бренной земле."
     Он опять промолчал и продолжал:
     - Я был счастлив услышать это от вас. В наше время  никто  больше  не
верит в грех. В лучшем  случае,  грех  считается  отрицанием  добра.  Люди
утверждают, что они вершат зло по незнанию и что их нужно  скорее  жалеть,
чем бранить. Но ведь Зло существует, месье Пуаро! Зло есть действо! Я верю
в существование Зла подобно тому, как я верю в Бога!  Зло  всесильно!  Это
оно правит миром.
     Тяжело дыша, он прервал свою речь, отер платком лоб и извинился:
     - Прошу меня простить. Я плохо владею собой...
     - Я вас прекрасно понимаю, - мягко проговорил Пуаро, - и до известной
степени согласен с вами. То, что Зло правит миром, сомнению практически не
подлежит!
     - Кстати, -  вставил  майор  Барри,  -  я  должен  вам  сказать,  что
индийские факиры...
     Майор  обосновался  в  "Веселом  Роджере"  достаточно  давно,   чтобы
кто-либо мог не узнать его устрашающую привычку пускаться  в  нескончаемые
воспоминания о жизни в  Индии.  Заподозрив  его  в  этом  намерении,