шированы алмазами.
   - Однако простите, мосье Пуаро, - спросил старший инспектор  Уайлдинг,  -
что именно вас интересует: наркотики или камни?
   - И то и другое. Да и вообще, всякая дорогостоящая  малогабаритная  вещь.
Мне кажется, я напал на след  так  называемой  "службы  перевозки"  подобных
товаров через Ла-Манш. Она вывозит из  Англии  краденые  ювелирные  изделия,
драгоценные  камни,  а  ввозит  наркотики  и  опять  же  драгоценные  камни.
Компания, видимо, небольшая; розничной торговлей она не занимается, а  сдает
товар оптовику. И имеет на этом довольно большие деньги.
   - Тут вы правы! Небольшая упаковка героина стоит десять, а то и  двадцать
тысяч фунтов, и при перевозке  почти  не  занимает  места.  Так  же,  как  и
драгоценные камни.
   -  Понимаете  ли,  -  продолжал  Пуаро,  -  наиболее  уязвимое  звено   в
контрабандной торговле  -  сами  контрабандисты.  Рано  или  поздно  полиция
начинает кого-то подозревать:  стюардессу  или  любителя  морских  прогулок,
имеющего свой катер; даму, то и  дело  катающуюся  из  Франции  в  Англию  и
обратно; фирму, торгующую импортными товарами и получающую непомерно большие
прибыли; людей, живущих явно не по средствам. Но если  контрабанду  провозит
человек, не связанный с  подобного  рода  деятельностью,  более  того,  если
всякий раз это делают новые люди, то напасть на след практически невозможно.
   Уайлдинг показал пальцем на рюкзак:
   - Вы думаете, контрабанду провозят в них?
   - Да. Кто сейчас меньше всего попадает под подозрение? Студенты. Честные,
трудолюбивые студенты. Денег у них нет, багажа тоже; все их добро  умещается
в рюкзаке за спиной. Они катаются автостопом по Европе. Но если контрабандой
начнет целенаправленно заниматься какой-нибудь определенный студент, то есть
начнет все время курсировать по одному и тому же маршруту,  то  вы  в  конце
концов обратите на него внимание; так что вся соль задумки в том, что  люди,
перевозящие контрабанду, сами об этом не должны знать,  и,  кроме  того,  их
должно быть очень много.
   Уайлдинг почесал подбородок.
   - А как вы себе  это  представляете,  мосье  Пуаро?  Эркюль  Пуаро  пожал
плечами.
   - Это всего лишь догадки. Наверняка я в  чем-то  ошибаюсь,  но  думаю,  в
принципе я все же прав. Сначала на рынок поступает партия рюкзаков. Простые,
обыкновенные рюкзаки, точь-в-точь такие же, как  и  все  прочие,  добротные,
крепкие и удобные. Однако они отличаются от остальных: у них  немного  иначе
устроено  дно.  Укрепляющая  прокладка  легко  вынимается,  и  благодаря  ее
плотности и особой фактуре там можно спрятать камни или  наркотики.  Человек
непосвященный никогда не догадается, ведь  небольшая  упаковка  героина  или
кокаина почти не занимает места.
   - Что ж, это вполне возможно! - подтвердил  Уайлдинг.  -  Стало  быть,  -
быстро прикинул он в уме, - за одну поездку можно привезти товара тысяч этак
на пять-шесть, причем абсолютно безнаказанно.
   - Совершенно верно, - сказал Эркюль Пуаро. - Alors! <Итак! (фр.)> Готовые
рюкзаки поступают в продажу.  Возможно,  даже  не  в  один,  а  в  несколько
магазинов. Хозяин магазина может быть членом этой  шайки,  а  может  и  нет.
Вполне вероятно, что он продает их просто потому, что ему это выгодно -  его
рюкзаки  благодаря  своей  дешевизне  пользуются  большим  спросом,  чем   у
конкурирующих фирм. Разумеется, всем заправляет определенная  группа  людей,
так или иначе связанная со многими лондонскими студентами. Их главарь - либо
сам студент, либо выдает себя за студента. Ребята едут за границу, где-то на
обратном пути им подменяют рюкзак.  Когда  они  возвращаются  в  Англию,  на
таможне  их  багаж  почти  не  досматривается.  Студент   приезжает   домой,
распаковывает вещи и запихивает рюкзак в шкаф или просто кидает  в  угол.  И
вот  тогда  рюкзак  снова  заменяют.  Впрочем,   возможно,   заменяют   лишь
укрепляющую дно прокладку.
   - Вы полагаете, именно это и происходило на Хикори-роуд?
   Пуаро кивнул.
   - Но какие у вас доказательства, мосье Пуаро?
   - Рюкзак был разрезан, -  сказал  Пуаро.  -  Почему?  Явных  причин  нет,
поэтому я попытался домыслить, что же произошло  на  самом  деле.  Начнем  с
того, что рюкзаки, которые в  ходу  на  Хикори-роуд,  слишком  дешевые.  Это
странно. Далее, в общежитии произошел  ряд  эксцессов,  но  девушка,  в  них
виновная, клятвенно уверяла, что рюкзака не трогала. Поскольку  в  остальных
своих деяниях она созналась, почему бы ей было не сознаться в порче рюкзака?
Вывод один: она говорила правду. А значит, у пытавшегося  уничтожить  рюкзак
были на то свои основания... Кстати сказать, разрезать рюкзак  -  не  так-то
просто, Человек пойдет на это лишь в самой критической ситуации. Я понял,  в
чем дело, когда выяснилось, что рюкзак был разрезан примерно тогда же, когда
в общежитие пришел полицейский. На самом-то деле его визит не имел  никакого
отношения к контрабанде наркотиков, но представьте себе логику  преступника:
вы замешаны в преступных деяниях, и вот однажды вечером вы  возвращаетесь  в
общежитие, а вам сообщают, что в дом нагрянула полиция, и сейчас полицейский
беседует наверху с миссис Хаббард. Вам тут же приходит в голову, что полиция
напала на ваш след, а в доме как раз  лежит  только  что  привезенный  из-за
границы рюкзак, из которого еще не успели вынуть, или только что вынули,  но
недавно, товар. Однако  если  полиция  что-то  прознала,  она,  естественно,
захочет осмотреть  рюкзаки  студентов,  проживающих  на  Хикори-роуд.  Взять
рюкзак и унести его из дому опасно - ведь  за  домом,  возможно,  следят,  а
спрятать его в общежитии не очень-то легко.  И  тогда  вам  остается  только
разрезать его на куски и спрятать их среди хлама в котельной;  ничего  лучше
вы придумать не можете. Но даже если наркотиков в рюкзаке нет, все равно при
тщательном анализе можно обнаружить их  следы.  Следовательно,  рюкзак  надо
уничтожить. А наркотики или камни временно можно спрятать в коробке с  солью
для ванн... Согласитесь, в моих предположениях есть рациональное зерно...
   - Да, но это всего лишь гипотеза, - возразил старший инспектор Уайлдинг.
   - Возможно также, что с рюкзаком связано еще одно маленькое происшествие,
которому раньше  не  придавалось  особого  значения.  По  словам  Джеронимо,
слуги-итальянца, однажды, когда в доме находилась  полиция,  в  холле  погас
свет. Он пошел заменить лампочку, но не нашел ни одной запасной. А  ведь  он
точно помнил, что всего два дня назад в  ящике  лежало  несколько  лампочек.
Вполне возможно, - хотя доказательств у  меня  нет,  возможно,  человек,  за
которым водятся  кое-какие  грешки,  человек,  занимавшийся  контрабандой  и
раньше, испугался, что полицейские могут его узнать. Поэтому  он  потихоньку
выкрутил лампочку в холле, а запасные лампочки спрятал. В результате в холле
горели только свечи, - при таком освещении его трудно было опознать. Но это,
как я уже говорил, лишь предположение.
   - Оригинальная мысль, - сказал Уайлдинг.
   - И вполне убедительная, сэр, - с воодушевлением подхватил сержант  Белл.
- Знаете, мне все больше кажется, что это вполне вероятно.
   - Но если вы правы, - продолжал Уайлдинг, - то контрабандисты орудуют  не
только на Хикори-роуд.
   - О да. - Пуаро кивнул. - Их  организация  может  охватывать  целую  сеть
студенческих клубов, общежитии и так далее.
   - Но между ними должно быть связующее звено, - сказал Уайлдинг.
   - Такое звено есть, сэр, - впервые вставил слово инспектор Шарп,  -  или,
вернее, было. Им была женщина, владевшая несколькими студенческими клубами и
организациями. Хозяйка общежития на Хикори-роуд, миссис Николетис.
   Уайлдинг метнул быстрый взгляд на Пуаро.
   - Да, - подтвердил Пуаро. - Миссис Николетис подходит  по  всем  статьям.
Она, правда, сама не управляла этими заведениями, но была их  владелицей.  А
на должность управляющего она старалась  подыскать  человека  с  безупречной
репутацией и чистым прошлым. Миссис Николетис финансировала предприятие, но,
на мой взгляд, руководила им лишь номинально.
   - Гм, - сказал Уайлдинг. - Надо бы побольше узнать  о  миссис  Николетис.
Шарп кивнул.
   - Мы уже наводим о ней справки, - доложил он. -  Расспрашиваем  знакомых,
выясняем прошлое. Делать  это  надо  осторожно,  чтобы  не  вспугнуть  наших
пташек. Но бабенка эта была, скажу я вам, сущий дьявол.
   Он рассказал о поведении миссис Николетис во время обыска.
   - Бутылки из-под бренди? - переспросил Уайлдинг. - Значит, она пила?  Что
ж, это облегчает дело. А что с ней теперь? Вы ее арестовали?
   - Нет, сэр. Она умерла.
   - Умерла? - Уайлдинг поднял брови. - Фокусы продолжаются?
   - Похоже на то. Вскрытие покажет. Я лично думаю, что у нее начался запой.
Причина? Наверное, не ожидала, что дело дойдет до убийства.
   - Вы об убийстве Силии Остин? Выходит, девушка что-то знала?
   - Что-то - да, - сказал Пуаро, - но если можно так  выразиться,  сама  не
знала, что же она знает.
   - То есть она не понимала, в чем дело?
   - Вот-вот. Она не отличалась большим умом. Скорее всего, она не  понимала
смысла происходящего. Но могла что-то  узнать  или  услышать  и,  ничего  не
подозревая, проговориться...
   - А как вы думаете, что именно она могла узнать или услышать?
   - Я могу лишь догадываться, - ответил Пуаро.  -  Она  упоминала  какой-то
паспорт. Может, у кого-нибудь в общежитии был фальшивый паспорт,  с  которым
тот ездил за границу, и его обладатель очень боялся разоблачения. Она  могла
увидеть, как меняли рюкзак или прокладку на дне  рюкзака,  но  при  этом  не
понимала сути происходящего... А может, она видела,  как  кто-то  выкручивал
лампочку в холле? И обмолвилась об этом  в  разговоре?  О,  топ  Dieu!  -  с
досадой воскликнул Пуаро. - Догадки!  Догадки!  Догадки!  А  улик  нет.  Как
всегда, нет!
   - Ничего, - сказал Шарп. - Для начала надо покопаться  в  прошлом  миссис
Николетис. Вдруг что-нибудь всплывет?
   -  Может,  ее  убрали,  испугавшись,  что  она  их  выдаст?   Она   могла
проболтаться?
   - В последнее время она начала тайком пить.., значит, нервы  ее  были  на
пределе, - сказал Шарп. - Она могла не выдержать и во всем сознаться. Прийти
с повинной.
   - Но делами заправляла не она? Пуаро покачал головой.
   - Думаю, нет. Она была слишком на виду. Наверняка  она  много  знала,  но
заправлял всем кто-то другой.
   - А как вы думаете, кто же этот "другой"?
   - Есть у меня кое-какие соображения, но  я  могу  ошибаться.  Да,  скорее
всего, я ошибаюсь.

Глава 16

   - Хикори-дикори-док!
   Кто же получит свой срок?
   Полиция - в дом.
   Студенты - бегом.
   Хикори-дикори-док! -
   продекламировал Найджел. И добавил:
   - Сказать иль не сказать? Вот в чем вопрос"
   Он налил себе еще одну чашку кофе и вернулся с ней к столу.
   - Что сказать? - спросил Лен Бейтсон.
   - Да так, кое-что. - Найджел беззаботно взмахнул рукой.
   - Ну конечно, если ты можешь помочь следствию, то надо сейчас же сообщить
в полицию, - неодобрительно заметила Джин Томлинсон, - Тебя никто не осудит.
   - Джин опять взялась за проповеди, - съязвил Найджел.
   - Moi, je n'aime  pas  les  flies  <Терпеть  не  могу  полицейских  ищеек
(фр.).>, - добавил Рене.
   - Так что сказать? - снова спросил Лен Бейтсон.
   - То, что мы знаем, - ответил Найджел. - Друг о друге, - пояснил он  свою
мысль и обвел стол озорным взглядом. - Ведь согласитесь,  -  весело  добавил
он, - что мы знаем друг друга вдоль и поперек. Это вполне естественно, когда
живешь под одной крышей.
   - Но как определить, что важно, а что нет? Ведь многие  вещи  полиции  не
касаются! - страстно, с негодованием воскликнул мистер Ахмед  Али,  вспомнив
язвительные замечания инспектора по поводу его коллекции открыток.
   - Я слышал, - Найджел повернулся к мистеру Акибомбо, - у вас нашли  много
интересного.
   Если Акибомбо и покраснел, то это было незаметно, но ресницы его смущенно
задрожали.
   - В моей стране много предрассудок, - сказал он. - Мой дедушка давал  мне
такие вещи, чтобы я  привозил  их  сюда.  Я  сохранял  их  из-за  жалость  и
уважение. Я сам современный и научный, я не верю колдовство, но поскольку  я
не совсем  хорошо  владею  английский  язык,  я  затруднился  объяснить  это
полицейскому.
   - Даже у нашей малышки Джин, наверно, есть  секреты,  -  сказал  Найджел,
устремив взгляд на мисс Томлинсон.
   Джин в сердцах воскликнула, что не позволит себя оскорблять.
   - Я уеду отсюда, - сказала она, - в Ассоциацию молодых христианок!
   - Смилуйся, Джин, - взмолился Найджел. - Мы больше не будем.
   - Отвяжись от нее, Найджел, - устало сказала Вэлери. -  Поймите,  полиции
ничего не оставалось, как обыскать дом.
   Колин Макнабб откашлялся.
   - По-моему, - изрек он менторским тоном, - полиции следовало ввести нас в
курс дела. Что именно явилось причиной смерти миссис Николетис?
   - Наверное, нам скажут во  время  дознания,  -  раздраженно  откликнулась
Вэлери.
   - Не уверен, - сказал Колин. - Я лично считаю, что они отложат дознание.
   - У нее стало плохо с сердцем, да? - спросила Патрисия. - Она ведь  упала
на улице.
   - Она была пьяна, когда ее доставили в участок, - пояснил Лен Бейтсон.
   - Значит, она все-таки пила, - протянула Джин. - А я,  представьте  себе,
всегда это подозревала. Говорят, когда  полиция  обыскивала  дом,  у  нее  в
буфете нашли гору пустых бутылок из-под бренди, - добавила она.
   - Наша Джин все про всех знает, - поддел ее Найджел.
   - Теперь понятно, почему она бывала такой странной, -  сказала  Патрисия.
Колин опять откашлялся.
   - Знаете, я  случайно  видел,  как  она  заходила  в  субботу  вечером  в
"Ожерелье королевы", я как раз возвращался домой.
   - Там-то она и наклюкалась, - сказал Найджел.
   - Значит, она умерла от слишком большой дозы алкоголя? - спросила Джин.
   Лен Бейтсон замотал головой.
   - От кровоизлияния в мозг? Вряд ли.
   - Боже мой, неужели вы думаете, что ее тоже убили? - спросила Джин.
   - Наверняка, - сказала Салли Финч. - Вот уж чему не удивлюсь.
   - Пожалуйста, - сказал Акибомбо. - Я правильно понял? Вы думаете, что  ее
кто-то убил?
   Он вертел головой, заглядывая в лица соседей.
   - Пока что у нас нет оснований так думать, - сказал Колин.
   - Но кому нужно было ее убивать? -  затараторила  Женевьев.  -  Она  что,
купалась в деньгах? Да, если она  была  богатой,  значит,  ее  правда  могли
убить.
   - Она была просто несносной, моя радость, - сказал Найджел. - По-моему, у
каждого руки чесались ее укокошить. Лично я много раз собирался,  -  добавил
он, весело уплетая мармелад.

***

   - Салли, можно я тебя  спрошу  одну  вещь?  Из-за  то,  что  говорили  на
завтрак. Я очень много думал.
   - На твоем месте я не стала бы много думать, Акибомбо, - сказала Салли. -
Это вредно для здоровья.
   Салли с Акибомбо обедали  в  летнем  ресторане  в  Риджентс-парке,  -  по
календарю лето уже наступило, и ресторан открыли.
   - Все утро, - мрачно начал Акибомбо, - я был очень расстроен.  Я  не  мог
правильно отвечать на вопросы преподаватель. Он был мной сердит. Он  сказал,
я переписываю много книг и не думаю  сам.  Но  я  приехал  в  Англия,  чтобы
приобретать знания из книги, и мне кажется, книги говорят лучите, чем говорю
я, потому что я не говорю хорошо по-английски. И кроме того, сегодня утром я
мог думать только о том, что  происходит  на  Хикори-роуд,  и  о  трудности,
которые там есть.
   - Как я тебя понимаю, - сказала  Салли.  -  Я  тоже  все  утро  не  могла
сосредоточиться.
   - Поэтому я прошу тебя, пожалуйста, сказать мне  несколько  вещи,  потому
что я очень много думал.
   - Ну, валяй, рассказывай, о чем ты думал.
   - Я думал об этом.., бореном.., бореном...
   - Бореном? О борной кислоте, что ли?
   - Я не хорошо понимаю. Это кислота, да? Кислота, как серная, да?
   - Ну, не как серная, нет, - сказала Салли.
   - Это не для лабораторные эксперименты?
   - Никогда не слышала, чтобы с борной кислотой  проводились  эксперименты.
По-моему, она совсем не едкая и безобидная.
   - Ты хочешь сказать, что ее можно класть в глаза?
   - Ну да. Для этого она и существует.
   - Ага, значит, объяснение такое. Мистер Чандра Лал,  он  имеет  маленькую
белую бутылку с белый порошок, и он кладет порошок в горячий вода и  моет  с
ней глаза. Он держит это в  ванной,  и  когда  один  день  ее  там  нет,  он
становится очень сердитый. Это значит бореный кислота, да?
   - Но что ты все про борную да про борную?
   - Я скажу тебе скоро. Не сейчас. Я должен еще думать.
   - Думать - думай, но особо не выступай, - сказала Салли.  -  Я  не  хочу,
чтобы и ты отправился на кладбище.

***

   - Вэлери, ты не могла бы дать мне совет?
   - Ну, конечно. Джин, хотя, честно говоря, не понимаю, зачем люди приходят
советоваться. Ведь потом они все равно поступают по-своему.
   - Но для меня это вопрос совести.
   - Тогда ты не по адресу обратилась, у меня ведь нет ни стыда, ни совести!
   - Не говори так, Вэлери!
   - Я говорю как есть. - Вэлери погасила  окурок.  -  Я  вожу  контрабандой
парижские тряпки, беспардонно вру образинам, которые приходят к нам в салон,
уверяю их, что они писаные красавицы. Я даже езжу зайцем в автобусе, когда у
меня нет денег. Ну, да ладно, шутки в сторону. Что у тебя стряслось?
   - Вэлери, ты помнишь, что Найджел сказал за завтраком?  Как  ты  думаешь,
можно выдавать чужие секреты?
   - Что за дурацкий вопрос! Ты не могла бы выразиться поточнее?  О  чем  ты
говоришь?
   - О паспорте.
   - О паспорте? - удивленно приподнялась Вэлери. - О каком?
   - О паспорте Найджела. Он у него фальшивый.
   - У Найджела? - с сомнением протянула Вэлери. - Не может быть. Ни за  что
не поверю.
   - Но это так. И знаешь, по-моему, тут что-то нечисто...  Я  слышала,  как
полицейский говорил, что Силия знала про какой-то паспорт. А вдруг она знала
про его паспорт, и он ее убил?
   - Звучит весьма мелодраматично, - сказала Вэлери. - Но, по-моему, все это
чушь. Кто тебе рассказал про паспорт?
   - Я сама видела.
   - Ты? Когда?
   - Совершенно случайно, - сказала Джин. - Мне нужно было взять кое-что,  и
я по ошибке заглянула в портфель Найджела. Он стоял рядом с моим на полке  в
гостиной.
   - Ну  это  ты  рассказывай  кому-нибудь  другому.  -  Вэлери  скептически
усмехнулась. - Признавайся, что ты делала? Копалась в чужих вещах?
   - Ну что ты! Конечно нет! - Голос Джин звенел от праведного  гнева.  -  Я
никогда не роюсь в чужих  вещах.  За  кого  ты  меня  принимаешь?  Просто  я
задумалась, по ошибке открыла его портфель и стала перебирать бумажки...
   - Послушай, Джин, не морочь мне голову. Портфель Найджела гораздо больше,
чем твой, и потом, он другого цвета. Раз уж ты призналась, что рылась в  его
вещах, надо признать и все остальное. Ну  ладно,  не  будем  уточнять.  Тебе
представился случай порыться в его вещах, и ты им воспользовалась.
   Джин вскочила.
   - Знаешь, Вэлери, если ты будешь издеваться надо мной и говорить гадости,
я...
   - Успокойся, дурочка. Садись и рассказывай. Ты меня заинтриговала. Я хочу
узнать, в чем дело.
   - Ну вот, а там лежал паспорт, - сказала Джин. - На  самом  дне.  Паспорт
какого-то Стэнфорда или Стэнли, не помню. "Как странно, что Найджел  таскает
с собой чужой паспорт", -  подумала  я.  А  потом  раскрыла  и  увидела  его
фотографию! Так что Найджел-то наш ведет двойную жизнь! И  вот  я  не  знаю,
должна ли сообщить об этом в полицию? Как ты считаешь?
   Вэлери рассмеялась.
   - Бедняжка! - сказала она. - Боюсь, что все объясняется очень просто. Пат
рассказывала мне, что Найджел должен был  сменить  фамилию,  чтобы  получить
наследство. Или не наследство?.. В общем,  какие-то  деньги.  Уж  такое  ему
поставили условие. Он сделал  это  вполне  официально,  "взял  одностороннее
обязательство", так, по-моему, говорят юристы. Ничего  противозаконного  тут
нет. По-моему, его настоящая фамилия как раз и была то ли  Стэнфилд,  то  ли
Стэнли.