задержался  из  чистого
удовольствия: это была комната Розамунды Дарнли, и там тоже вещи  отражали
характер живущей в нем женщины. Пуаро отметил  книги,  лежащие  на  ночном
столике, строгую элегантность предметов туалетов, а его ноздри затрепетали
от приятного тонкого аромата духов.
     Около номера молодой женщины, в северном конце коридора,  открывалась
дверь на балкон, откуда спускалась по скалам внешняя лестница.
     - По этой лестнице постояльцы отеля спускаются к морю до завтрака,  -
сказал Уэстон, - когда они ходят купаться туда, вниз, а делают  это  почти
все.
     Заинтересовавшись, Пуаро вышел на балкон и посмотрел вниз. У подножия
лестницы начиналась тропинка,  ведущая  к  высеченным  в  скале  ступеням,
которые зигзагами спускались  к  морю.  Налево  уходила  другая  тропинка,
огибающая отель.
     - По этой лестнице можно спуститься,  -  заметил  Пуаро,  -  свернуть
налево и выйти на дорогу, которая ведет от дамбы на остров.
     Уэстон согласился с ним.
     - Можно даже попасть на остров, минуя отель, - добавил он. - Никакого
риска, кроме того, что кто-то увидит вас из окна, нет.
     - Из каких окон?
     - Я говорю о двух окнах ванной  комнаты  для  клиентов  отеля  -  они
выходят на север, - об окне ванной комнаты обслуживающего персонала  и  на
первом этаже - окнах гардеробной и бильярдной
     - Да, - сказал Пуаро, - но за исключением  последний,  в  окнах  этих
комнатах матовое стекло.
     - Согласен, - признался Уэстон.
     Он немного помолчал и потом сказал:
     - Если это его рук дело, вот откуда он вышел.
     - Кто? Маршалл?
     - Да. Шантаж шантажом, а я продолжаю думать, что все  свидетельствует
против него. К тому  же,  его  поведение...  Нет,  его  поведение  мне  не
нравится.
     - Я допускаю это, - суховато ответил Пуаро. -  Но  можно  вести  себя
странно и не быть преступником!
     - Значит, вы верите в его невиновность?
     - Я не хочу этого утверждать.
     - Посмотрим, что останется от  его  алиби  после  того,  как  Колгейт
проверит эти напечатанные страницы, - заключил  Уэстон.  -  А  пока  можем
поговорить с горничной. От ее показаний зависит многое.
     Горничная была расторопной тридцатилетней женщиной.  На  вопросы  она
отвечала с легкостью. Капитан Маршалл поднялся  к  себе  немногим  позднее
половины одиннадцатого. Она убирала у него в номере, и он попросил ее  как
можно быстрее закончить. Она не видела, как он  вернулся,  но  чуть  позже
услышала стук пишущей машинки. Было примерно без пяти минут одиннадцать, и
она находилась в это время в номере мистера и миссис  Редферн.  Затем  она
пошла убирать у мисс Дарнли, в конце коридора. Оттуда ей  не  было  слышно
машинку. Если ей не изменяет память, она вошла в номер мисс  Дарнли  сразу
же после одиннадцати. Помнит, что на пороге ее комнаты она  услышала,  как
колокола  Лезеркомбской  церкви  пробили  одиннадцать  часов.  В  четверть
двенадцатого она спустилась выпить чашку чая  и  перекусить.  Потом  пошла
убирать в другое крыло отеля.
     По просьбе Уэстона горничная рассказала, в каком порядке она  убирала
комнаты на втором этаже: сначала номер мисс Линды, потом две общие ванные,
потом номер миссис Маршалл, номер капитана, номер мистера и миссис Редферн
и, наконец, номер мисс Дарнли. Во всех номерах есть ванные,  кроме  комнат
капитана Маршалла и его дочери. Разумеется, она убирала и ванные.
     Нет, когда она находилась в номере мисс Дарнли, она не слышала, чтобы
кто-нибудь прошел по коридору или спустился по наружной лестнице.  Но  она
не думает, что услышала бы тихие шаги.
     Затем Уэстон стал задавать вопросы о миссис Маршалл.
     Нет, обычно она рано не вставала,  и  Глэдис  Нарракот  -  так  звали
горничную - удивилась, найдя дверь открытой и увидев,  что  миссис  Маршал
спустилась чуть позже десяти  часов.  Это  был  совершенно  исключительный
случай.
     - Миссис Маршалл всегда завтракала в постели? - спросил Уэстон.
     - Да, сэр, всегда. Это был  не  очень  плотный  завтрак:  чашка  чая,
немного апельсинового сока и сухарик. Как и большинство  других  дам,  она
соблюдала диету...
     Нет, она не заметила ничего необычного в  поведении  миссис  Маршалл.
Она была такой же, как всегда.
     - Что вы думаете о ней? - вкрадчиво спросил Пуаро.
     Она смутилась и недоуменно взглянула на него.
     - Да разве мне об этом судить, сэр? - застенчиво ответила она.
     - Нет, вы должны об этом сказать.  Нам  очень  интересно  знать  ваше
мнение.
     Глэдис обратила свои умоляющие глаза на начальника  полиции,  который
старался сделать вид, что одобряет вопрос Пуаро, хотя в  глубине  души  он
находил методы своего иностранного коллеги довольно странными.
     - Да-да, Глэдис, - подтвердил он. - Это нас интересует.
     Пальцы горничной нервно теребили ткань набивного платья.
     - Ну, если вам угодно... Миссис Маршалл... не была настоящей леди. Вы
понимаете, что я хочу сказать? Она больше походила на актрису.
     - Но ведь она и была актрисой, - заметил Уэстон.
     - Вот я тоже и говорю, сэр. Она всегда делала, что хотела. Если ей не
хотелось быть вежливой, то она себя не утруждала. Это, правда,  не  мешало
ей через две минуты опять начать улыбаться! Но если что-то  было  не  так,
если я запаздывала на ее звонок или если ее  белье  еще  не  вернулось  из
стирки, то она становилась злой и грубой. Нельзя сказать, что слуги любили
ее. Но одевалась она в красивые туалеты, и сама она была  очень  красивая.
Вот ею и восхищались...
     - Мне бы не хотелось задавать вам этот вопрос, но он для  нас  важен:
какие отношения были у нее с мужем?
     Глэдис Нарракот заколебалась и в свою очередь спросила:
     - Вы же не думаете, сэр, что... это он ее убил?
     - А вы? - живо спросил Пуаро.
     - Никогда в жизни! Он такой воспитанный джентльмен! Да чтобы  капитан
Маршалл сделал подобную вещь? Ни за что в жизни! В чем, в чем, а в этом  я
уверена!
     - Да, но вы не  абсолютно  уверены  в  этом!  Я  слышу  это  в  вашем
голосе...
     - Я знаю, - смущенно произнесла она, - о таких вещах пишут в газетах.
Это называется убийство из  ревности...  Конечно,  между  ней  и  мистером
Редферном что-то было, об этом только и  судачили!  Миссис  Редферн  такая
приятная леди... Вот уж верно, что ей  не  посчастливилось!  Да  и  мистер
Редферн тоже такой обходительный джентльмен!..  Только  вот  говорят,  что
мужчины сами на  себя  становятся  непохожи,  когда  они  встречают  такую
женщину, как миссис Маршалл!.. Она-то уж знала, чего хочет!  Женщины  ведь
на многое закрывают глаза...
     Она вздохнула, заколебалась и сказала:
     - Вот если бы капитан Маршалл узнал,  что  тут  происходит  на  самом
делать...
     - Так что же?
     - Мне часто казалось, что миссис Маршалл боялась, как бы он не  узнал
все.
     - Почему вы так думаете?
     -  Я  ничего  не  могу  сказать  точно.  Просто  у  меня  было  такое
впечатление! Иногда мне казалось, что она... да, что она его боялась.  Это
очень добрый джентльмен, но, как говорят, на нем не поездишь!
     - Ваше впечатление, надо полагать, не основано ни на каких конкретных
фактах?
     Она отрицательно покачала головой.
     - Что ж, - вздохнул Уэстон, -  перейдем  к  письмам,  которые  миссис
Маршалл получила сегодня утром. Сколько их было?
     - Пять или шесть, сэр. Я точно не помню.
     - Их отнесли ей вы?
     - Да, сэр. Мне их дали, как обычно, внизу, и я положила их на  поднос
с завтраком.
     - Что это были за письма?
     - Да обыкновенные. Наверное, счета. И рекламные проспекты, потому что
я нашла несколько скомканных проспектов на подносе.
     - Что с ними стало?
     - Я выбросила их в мусорный ящик.  Один  из  господ  полицейских  там
только что искал.
     - А куда делось содержимое мусорной корзины?
     Оно тоже выбрасывается в мусорный ящик.
     - Хорошо.
     Он подумал и, бросив вопросительный взгляд на Пуаро, сказал:
     - Так! Кажется, у меня больше нет к вам вопросов...
     Пуаро сделал шаг вперед.
     - Когда вы убирали номер мисс  Линды,  вы  не  обратили  внимание  на
камин?
     - Нет, сэр. Огонь ведь не разводили.
     - Лежало в нем что-нибудь?
     - Нет, сэр. Там было чисто.
     - В котором часу вы убрали в этом номере?
     - Примерно без двадцати десять,  сэр,  когда  мисс  Линда  завтракала
внизу.
     - А потом она поднялась к себе?
     - Да, сэр. Она пришла наверх примерно без четверти десять.
     - И какое-то время она оставалась у себя в номере?
     - Кажется, да, сэр. Во всяком случае, я видела, как она вышла  оттуда
чуть раньше половины одиннадцатого. Было видно, что она очень торопится!
     - Вы не зашли к ней в номер?
     - Нет, сэр. Мне нечего было больше делать.
     Пуаро ненадолго задумался.
     - Есть кое-что еще, о чем я хочу вас спросить. Кто из клиентов  отеля
купался сегодня утром до завтрака?
     - О тех, кто живет в другом крыле и этажом выше, я не  знаю.  Я  знаю
только о тех, кто живет на этом этаже.
     - Мне будет этого достаточно.
     - Я думаю, сэр, что  сегодня  утром  купались  только  двое:  капитан
Маршалл и мистер Редферн. Они никогда не пропускают этого купания...
     - Вы их видели?
     - Нет, сэр, но их купальные полотенца, как всегда, сохли на балконе.
     - Мисс Линда сегодня утром не купалась?
     - Нет, сэр. Я видела ее купальник, он не был мокрым.
     - Так! - сказал Пуаро. - Это я и хотел знать.
     - А ведь обычно, - продолжала Глэдис Нарракот, - она всегда по  утрам
купается.
     - А остальные? Мисс Дарнли, миссис Редферн и миссис Маршалл?
     - Миссис Маршалл так рано никогда не купалась. Мисс  Дарнли  купалась
раз или два. А миссис Редферн тоже большей частью до завтрака не купается.
Она любит, чтобы было жарко.  Во  всяком  случае,  сегодня  утром  она  не
купалась.
     Пуаро кивнул.
     - И еще одна вещь. Не исчезла ли  в  одном  из  номеров,  которые  вы
убираете в этом крыле отеля, какая-нибудь бутылка?
     - Бутылка, сэр? Какая?
     - К сожалению, я ничего о ней не знаю. Но если бы какой-либо  бутылки
не хватало, заметили бы вы ее отсутствие?
     - Я думаю, да...
     Но, желая быть полностью правдивой, она тут же добавила:
     - Кроме,  конечно,  номера  миссис  Маршалл.  Там  так  много  всяких
бутылочек и флаконов!
     - А в других номерах?
     - У мисс Дарнли я тоже не уверена, что она заметила бы, потому что  у
нее их тоже немало. Но в других номерах я бы заметила  обязательно.  Если,
конечно, посмотреть специально.
     - Значит, на  данный  момент  вы  не  заметили  исчезновение  никакой
бутылки?
     - Нет, сэр, но я не искала.
     - Что ж, сходите посмотреть!
     - Если вам будет угодно, сэр.
     Как только она вышла, Уэстон повернулся к Пуаро, спрашивая  его,  что
все это значит.
     - Мой дорогой друг, - ответил Пуаро, - вы знаете, что мой мозг  любит
порядок во всем и не терпит его нарушения. Сегодня утром до завтрака, мисс
Брустер купалась  возле  скал  и  сказала  нам  потом,  что  в  нескольких
сантиметрах от нее пролетела и упала в воду бутылка, брошенная сверху.  Ну
так вот, я хочу знать, кто бросил бутылку и почему.
     - Мой милый Пуаро, ведь кто угодно способен выбросить пустую  бутылку
в окно!
     - Я с вами совершенно не согласен! Прежде всего, ясно то, что бутылку
могли выбросить только из окон, расположенных на восточной стороне  отеля,
значит, из одного из тех номеров, где мы только что были.  Если  у  вас  в
ванной есть пустая, ненужная бутылка, что вы с ней  сделаете?  Отвечаю  на
вопрос: вы выбросите ее в корзину для бумаг.  Вы  не  выйдите  на  балкон,
чтобы швырнуть ее в море. Во-первых, потому что  вы  рискуете  кого-нибудь
задеть, а во-вторых, потому что вам незачем себя этим утруждать.  Если  же
вы решили поступить иначе, значит, что у вас есть  особая  причина,  чтобы
эта бутылка бесследно исчезла.
     Крайне удивленный, Уэстон улыбнулся.
     - Главный инспектор Джепп, с которым я не так давно  вместе  работал,
часто повторяет, что вы любите все усложнять. Уж не хотите ли вы  сказать,
что Арлена Маршал была не  задушена,  а  отравлена  каким-то  таинственным
ядом, хранившемся в какой-то не менее таинственной бутылке?
     - Вовсе нет, так как я не думаю, что в этой бутылке был яд.
     - А что же в ней было?
     - Я не знаю, и как раз это я и хочу узнать.
     К ним подошла слегка запыхавшаяся Глэдис Нарракот.
     - Простите меня, сэр, - начала она, - но  мне  кажется,  что  все  на
месте. Я ручаюсь за комнаты капитана Маршалла,  мисс  Линды  и  мистера  и
миссис Редферн. Насчет номера мисс Дарнли я тоже почти уверена.  А  вот  о
комнате миссис Маршалл я ничего не могу утверждать. Я уже говорила вам, их
так много!
     Пуаро пожал плечами.
     - Что ж делать. Оставим это!
     Глэдис Нарракот, глядя  попеременно  то  на  Пуаро,  то  на  Уэстона,
спросила, нужна ли она  им  еще.  Сначала  Уэстон,  потом  Пуаро  ответили
отрицательно, но Пуаро тут же добавил:
     - Вы уверены, вы совершенно уверены, что вы нам  все,  абсолютно  все
сказали? Вы ничего не забыли?
     - Насчет миссис Маршалл, сэр?
     - Насчет нее или кого-нибудь другого. Сегодня  не  произошло  ничего,
что показалось бы вам непривычным или необычным? Что-либо,  что  заставило
вы вас подумать или сказать вашим коллегам: "Что за странность!"
     Пуаро произнес эти слова с комической интонацией,  которая  заставила
Уэстона улыбнуться.
     - Честно говоря, - ответила Глэдис, - есть один пустяк. Убирая внизу,
я услышала, как кто-то выпускает воду из ванной. Я еще шепнула  Элси,  что
кто-то принимал ванну около полудня, и что это странно.
     - И кто же это был?
     - Я не знаю, сэр. В этом крыле  нам  было  слышно  только,  как  вода
спускается по трубам, и больше ничего я не могу сказать.
     - Вы уверены, что речь шла именно о ванной? Может быть, вода текла по
трубе от умывальника?
     - Нет, сэр! Шум воды, вытекающей из ванной, ни с чем не перепутаешь.
     Пуаро решил больше не задерживать Глэдис  Нарракот,  и  она  получила
разрешение идти.
     Уэстон повернулся к Пуаро.
     - Я полагаю, что вы не придаете  большого  внимания  этой  истории  с
ванной. Она не может иметь отношения к нашему делу.  Убийце,  которого  мы
стараемся найди, не надо было смывать пятна крови. В этом и...
     Он внезапно умолк, и Пуаро закончил начатую им фразу:
     - В этом, как  вы  собирались  сказать,  и  заключается  преимущество
удушения. Ни пятен крови, ни оружия  скрывать  не  приходится.  Для  того,
чтобы  кого-нибудь  задушить,  нужно  обладать  лишь  физической  силой  и
желанием убить.
     Пуаро  заметил,  что  начал  возбуждаться,  и  продолжил  уже   более
спокойным тоном:
     - Вы правы,  эта  история  с  ванной,  наверное,  не  имеет  никакого
значения. Кто угодно может принять ванну,  даже  около  двенадцати  часов:
миссис Редферн до того, как идти играть в теннис,  капитан  Маршалл,  мисс
Дарнли - кто угодно. Нет, это нам ничего не дает.
     В дверь постучали и появился один из полицейских.
     - Это мисс Дарнли, сэр. Оно просит вас уделить  ей  несколько  минут.
Она говорит, что забыла что-то вам сказать.
     - Хорошо, - ответил Уэстон. - Мы и так идем вниз.
     Первым, кого они встретили, был Колгейт. Выглядел он мрачно.
     Он  вошел  вместе  с  ними  в  директорский  кабинет  и  рассказал  о
полученных им результатах.
     - Вместе с Хелдом я проверил историю с пишущей  машинкой.  Совершенно
ясно, что он не мог напечатать все, что он напечатал, меньше, чем за  час.
Ему понадобилось наверняка даже больше времени, так как надо  было  иногда
останавливаться и думать. Что касается меня, этот вопрос решен. К тому же,
есть вот это письмо...
     Он вынул из кармана письмо и начал читать его вслух.
     - "Мой дорогой Маршалл! Извини меня за то, что я нарушаю твой  отдых,
но в отношении контрактов Берли и Тендера ситуация изменилась..." и т.д. и
т.п. Письмо датировано 24-м числом,  то  есть  вчерашним,  на  конверте  -
сегодняшний  штамп  утренней  Лезеркомбской  почты.   Конверт   и   письмо
напечатаны на той же машинке, а из текста  следует,  что  Маршалл  не  мог
подготовить свой ответ заранее. К тому же, в своем письме он ссылается  на
цифры,  которые  сообщил  ему  его  корреспондент.  Речь  идет  о   крайне
запутанном деле...
     - Так, - сказал несколько разочарованный Уэстон. - Все это,  кажется,
выводит Маршалла из игры. Нам  надо  направить  расследование  по  другому
пути. Но прежде всего я приму мисс Дарнли, которую мы заставляем ждать...
     Вошла Розамунда. Она, казалась, нервничала.
     - Я прошу вас простить меня, полковник, - начала она с очаровательной
улыбкой. - Тем более, что я беспокою  вас  по  поводу,  который  этого  не
стоит.
     - О чем идет речь, мисс Дарнли? - спросил Уэстон, предлагая ей жестом
сесть.
     Она поблагодарила его, но осталась стоять.
     - Садиться из-за такого пустяка не стоит. Мне хватит и минуты. Я  вам
только что сказала, что я провела все утро на Солнечном карнизе. Но это не
совсем точно. Я забыла уточнить, что я вернулась оттуда в отель,  а  потом
опять ушла туда.
     - Во сколько это было?
     - Я думаю, примерно без четверти одиннадцать.
     - Вы говорите, что вернулись в отель?
     - Да. Я забыла  взять  с  собой  солнечные  очки.  Сначала  я  решила
обойтись без них, но мои глаза быстро устали от солнца, и мне пришлось  за
ними вернуться.
     - Вы поднялись к себе в комнату и тут же ушли назад?
     - Да. Вернее, нет. Я зашла к Кену... к капитану Маршаллу. Я  услышала
стук его  машинки  и  подумала,  что  сидеть  у  себя  в  номере  в  такое
замечательное утро просто глупо. Я хотела предложить ему пойти со мной.
     - И что же вам ответил капитан Маршалл?
     Она досадливо поморщилась.
     - Когда я  открыла  дверь,  он  печатал  с  таким  жаром  и  казалось
настолько поглощенным своей работой, что я  решила  не  беспокоить  его  и
тихонько ушла. Я даже не думаю, что он меня видел.
     - В котором часу это произошло, мисс Дарнли?
     - Примерно без двадцати одиннадцать. Уходя, я посмотрела на настенные
часы в холле...


     - Вот что окончательно решает проблему, -  сказал  инспектор  Колгейт
после ухода молодой женщины. - Глэдис Нарракот слышала, как он печатает до
без пяти минут одиннадцать,  а  мисс  Дарнли  видела  его  за  машинкой  в
одиннадцать двадцать. Без четверти  двенадцать  миссис  Маршалл  была  уже
мертвой. Он говорит, что провел час, печатая на машинке, и это  похоже  на
правду. Теперь он мне кажется полностью вне подозрений...
     Он повернулся к Пуаро и добавил:
     - Похоже на то, что мсье Пуаро погружен в глубокие размышления.
     - Да, я думал, - медленно ответил Пуаро,  -  почему  мисс  Дарнли  по
собственной инициативе пришла к нам с этим дополнительным свидетельством.
     Инспектор выдвинул вперед подбородок.
     - Вы полагаете, что здесь что-то не так? Что,  может  быть,  речь  не
идет, как она говорит, о забывчивости?
     Размышляя в свою очередь, он на несколько секунд умолк и потом  опять
заговорил:
     - Вот как я себе представляю то, что могло случиться.  Допустим,  что
вопреки тому, что она нам заявила, мисс  Дарнли  не  ходила  на  Солнечный
карниз. Рассказав нам эту историю, в которой  нет  ни  слова  правды,  она
обнаруживает, что кто-то видел ее в другом месте или - вторая  гипотеза  -
что кто-то ходил на Солнечный карниз и там ее не встретил. Что ей остается
делать?  Она  быстро   придумывает   новую   версию   и,   опережая   наше
расследование, приходит к нам и рассказывает ее. Обратите внимание на  то,
что она предусмотрительно сообщила нам, что капитан Маршалл не  видел  ее,
когда она заглянула к нему в номер...
     - От меня это не ускользнуло, - откликнулся Пуаро.
     Уэстон отнесся к этой гипотезе скептически.
     - Вы что, стараетесь меня убедить в виновности мисс Дарнли? Позвольте
вам за