то-нибудь да значат.  Один  раз  дело  просто  кончилось
настоящей дракой. Надо сказать, что тот  тип  действительно  подложил  ему
свинью. Маршалл доверял ему, а он его обманул. Скверное дело, говорили. Ну
так Маршалл к нему явился и избил его до полусмерти! Тот тип  не  подал  в
жалобы в суд, как мне сказали,  потому,  что  не  захотел,  чтобы  полиция
совала нос в его дела. Я вам просто передаю то, что мне рассказали...
     - Значит, - проговорил Пуаро, - вы считаете  возможным,  что  капитан
Маршалл задушил свою жену?
     - Секундочку! Я этого не говорил! Я просто сказал, что Маршалл из тех
людей, с которыми шутки плохи, а это совсем не то же самое!
     Наступила тишина.
     - У нас есть основания полагать, -  продолжал  Пуаро,  -  что  миссис
Маршалл отправилась сегодня в бухту Гномов для того, чтобы встретиться там
с кем-то. По вашему мнению, с кем?
     Мистер Блатт подмигнул.
     - Это не только мое мнение, это факт: с Редферном.
     - Нет, это был не Редферн.
     Мистер Блатт очень удивился.
     - Ну, в таком случае, я не знаю, - заколебался он. -  Я,  правда,  не
знаю...
     Потом уже уверенным тоном он добавил:
     - Единственное, что я могу утверждать, как я вам уже говорил, это то,
что встретиться она собиралась не со мной! Счастливчиком был не  я!  Я  не
думаю, что это был Гарднер. Его жена не спускает с него  глаз!  Тогда  кто
же? Этот старый дурак Барри? Ну так это просто было  бы  обидно!  Остается
один пастор... Вот смех-то, если это он!
     И он громко расхохотался.
     Затем, отвечая на вопрос Уэстона,  который  невозмутимо  и  несколько
холодно спросил его, не видел ли он кого-либо еще, добавил:
     - Нет, как я ни стараюсь, мне никто не  приходит  в  голову.  У  меня
впечатление, что эта история наделает много шума. Пресса бросится на  нее,
как мухи на  варенье,  и  достопочтенным  постояльцам  "Веселого  Роджера"
придется сбавить гонор. Им это пойдет на пользу! Ведь они куда как  больше
воображают и меньше веселятся, чем это обещает вывеска отеля!
     - Вы недовольны вашим пребыванием здесь? - мягко спросил Пуаро.
     - И да, и нет. Что касается моря,  пейзажа,  обслуживания  и  пищи  -
ничего не  скажешь!  Но  вот  клиентура  -  полный  нуль!  Им  не  хватает
сердечности! Вы меня понимаете? Мои деньги не хуже  их,  и  мы  здесь  для
того, чтобы поразвлечься и повеселиться... Так почему же не делать  этого?
Люди,  которые  делятся  на  кланы,  которым  нечего  сказать,  кроме  как
"здравствуйте", "до свидания" и "какая хорошая  погода"  все  эти  чучела,
которым, похоже, не нравится жить на земле... Я их не переношу!
     И, еще более красный,  чем  всегда,  он  умолк.  Потом  вытер  лоб  и
произнес, словно извиняясь:
     - Не обращайте внимание на то, что я говорю!  Сегодня  я  устал,  как
черт!


     - Мы замерили время, - сказал инспектор Колгейт. - Дойти от отеля  до
лестницы, которая спускается у бухте, три  минуты,  если  идти,  пока  вас
видно из отеля, а потом бежать во всю прыть.
     - Это меньше, чем я думал, - ответил Уэстон.
     - От верха лестницы до пляжа - одна минута пятнадцать  секунд.  Чтобы
подняться - две минуты. Это цифры полицейского  Флинта,  который  в  своем
роде атлет. Чтобы добраться до бухты не  торопясь,  нужно  около  четверти
часа.
     - Нам надо  заняться  выяснением  еще  одного  момента,  -  продолжал
Уэстон. - Я имею в виду трубку...
     - Это уже сделано, - отозвался Колгейт. - Блатт курит трубку.  Мистер
Маршалл  и  мистер  Лейн  тоже.   Редферн   курит   сигареты,   американец
предпочитает сигары. В номере Маршалла есть трубка, в номере Блатта - две,
в номере Лейна - одна. Глэдис Нарракот говорит, что у Маршалла две трубки;
другая горничная, которая не особенно памятлива, не знает, сколько  трубок
у остальных. Она только помнит, что видела две или  три  трубки  у  них  в
номерах...
     - Так. Больше у вас ничего?
     - Я  поинтересовался,  чем  был  занят  сегодня  утром  обслуживающий
персонал. Ничего подозрительного я не обнаружил. Генри, бармен, не покидал
своей стойки. Его показания подтверждают слова Маршалла: он видел капитана
примерно без десяти одиннадцать. Уильям провел почти все утро за  починкой
лестницы. Джордж подкрашивал белые полосы  на  теннисном  корте,  а  потом
ухаживал за зелеными растениями и цветами в столовой. Ни тот, ни другой не
могли видеть, шел ли кто-нибудь по направлению к острову.
     - Во сколько вода схлынула с дамбы?
     - Примерно в пол-десятого.
     Уэстон погладил большим пальцем свои усы.
     - Может быть, кто-то и пришел оттуда, - сказал он. - Нам ведь  теперь
надо рассматривать вещи под другим углом... И он рассказал о том, что  они
обнаружили в гроте Гномов.


     В дверь постучали.
     - Войдите! - сказал Уэстон.
     Это был капитан Маршалл.
     Он хотел узнать, можно ли приступать к подготовке похорон.
     - Разумеется,  -  ответил  Уэстон.  -  Судебное  следствие  состоится
послезавтра.
     Инспектор Колгейт подошел к ним, держа в руках три письма, доверенных
ему Маршаллом.
     - Разрешите мне вернуть вам это.
     Капитан   Маршалл   взял   письма   и   поблагодарил    Колгейта    с
многозначительной улыбкой.
     - Я полагаю, что вы проверили скорость моего печатания на  машинке  и
надеюсь, что получили нужные вам сведения.
     - Да, и я могу выдать вам справку о том, что вы совершенно здоровы, -
пошутил полковник. - Нам понадобился почти час,  чтобы  перепечатать  ваши
письма. К тому же, горничная  слышала  стук  вашей  машинки  до  без  пяти
одиннадцать. И наконец, еще один свидетель видел вас за работой в двадцать
минут двенадцатого.
     - Что ж! - ответил Маршалл. - Все это действительно приятно слышать.
     - Да-да. Мисс Дарнли открыла дверь  в  ваш  номер  в  двадцать  минут
двенадцатого. Вы были настолько  поглощены  своей  работой,  что  даже  не
слышали, как она вошла.
     На лице Маршалла не дрогнул ни один мускул.
     - Это мисс Дарнли вам сказала? - спокойным голосом спросил он. -  Она
ошибается. Я ее прекрасно видел, хоть она этого и не заметила. Я видел  ее
отражение в зеркале.
     - И тем не менее, - заметил Пуаро, - вы не перестали печатать?
     - Нет. Я хотел побыстрее все закончить.
     Он осведомился, есть ли к нему еще вопросы и,  услышав  отрицательный
ответ Уэстона, слегка наклонил голову в вежливом поклоне и вышел.
     Уэстон огорченно вздохнул.
     - Ну вот! Уходит наш подозреваемый номер один! Он невиновен!
     Чуть  позже  к  ним  зашел  доктор   Несдон.   Он   выглядел   крайне
возбужденным.
     - С тем, что вы мне прислали, можно отправить на тот свет  порядочное
количество людей!
     - Что же это?
     - Что? Это хлоргидрат диацетилморфия. То,  что  обыкновенно  называют
героином.
     Инспектор Колгейт обрадованно присвистнул.
     - На этот раз  мы  на  верном  пути!  Поверьте  мне,  эта  история  с
наркотиками - ключ ко всему делу!



                                    10

     Из таверны "Пурпурный бык", в зале  которой  только  что  закончилось
судебное заседание, вышла небольшая толпа людей.
     Розамунда Дарнли подошла к капитану Маршаллу.
     - Ну что, Кен? - сказала она. - Все довольно хорошо кончилось...
     Он не ответил, возможно,  потому,  что  чувствовал  на  себе  взгляды
деревенских жителей, которые смотрели на него во все  глаза  и  с  великим
трудом удерживали себя от того, чтобы показать на него  пальцем  и  громко
заявить "Это он! Это муж убитой!" Они говорили так тихо, что их голоса  не
доносились до него, но все-таки он их слышал. Это был современный  вариант
позорного столба.
     С прессой у него тоже возникли проблемы: молодые люди,  ведущие  себя
самоуверенно и дерзко, оказались способными  пробить  стены  молчания,  за
которыми он пытался  укрыться.  Он  ответил  на  их  вопросы  односложными
репликами в духе "Мне нечего вам сказать", убежденный таким  образом,  что
его слов никто не исказит, и, тем не менее, обнаружил в  утренних  газетах
длинные высказывания, которые  он  якобы  сделал  и  где  не  было  ничего
похожего на правду. "На вопрос, считает ли он, что таинственная смерть его
жены может иметь другое объяснение, чем то, согласно  которому  на  остров
специально с целью убийства проник  преступник,  капитан  Маршалл  заявил,
что..."
     Фотографы щелкали своими  аппаратами  без  устали.  Один  из  щелчков
затвора  заставил  его  повернуть  голову.  Молодой   блондин,   довольный
сделанным снимком, поблагодарил его улыбкой. Мисс Дарнли шепнула:
     - Подпись под фотографией: "После следствия капитан Маршалл вышел  из
"Пурпурного быка" в сопровождении своей знакомой."
     Маршалл нахмурил брови.
     - Зачем сердиться, Кен? - сказала она. - Надо  с  этим  смириться.  Я
имею в виду не только смерть  Арлены,  но  и  все,  что  из  нее  следует:
устремленные на вас взгляды, шепот у вас за  спиной,  нелепые  интервью  в
газетах и так далее. Чтобы пройти через это, нужно относиться ко  всему  с
юмором. Не поддавайтесь унынию из-за этих глупостей  и  отвечайте  на  все
иронической улыбкой!
     - Такое поведение в вашем стиле, не правда ли?
     - Да. Я знаю, что оно не в вашем. Вы надеетесь  защититься  напускной
холодностью. Не реагировать, оставаться невозмутимым и быть выше  молвы...
Это все отлично, но к вашей ситуации не подходит! Вознестись над толпой вы
сейчас не можете. Вы находитесь в центре сцены, у всех на  виду,  в  свете
прожекторов. Как полосатый тигр на белом фоне! Вы муж убитой!
     - Розамунда, я прошу вас!
     - Но, мой дорогой Кен, я ведь желаю вам только добра!
     Они сделали  несколько  шагов  молча,  потом  он  сказал  с  глубокой
искренностью:
     - Я знаю это и беспредельно вам за все благодарен.
     Они вышли из деревни. Любопытствующие еще смотрели  на  них,  но  уже
издалека. Розамунда вернулась к тому, о чем она только что говорила.
     - В общем, все не так уж плохо. А как вы думаете?
     Он ответил не сразу:
     - У меня нет на этот счет никакого мнения.
     - А что говорит полиция?
     - Она ведет себя очень сдержанно.
     Они помолчали, потом она сказала:
     - Этот маленький человечек, Пуаро... Он  активно  принимает  во  всем
участие?
     - Он как будто выбрал местожительство карман начальника полиции и  не
отходит от него ни на шаг.
     - Я знаю. Но чем-нибудь он занимается?
     - Откуда же мне знать?
     Она задумалась.
     - Он уже стар, - сказала она после паузы.  -  И,  наверное,  начинает
выживать из ума...
     - Возможно.
     Они подошли к дамбе.  Остров  перед  ними,  казалось,  спал  в  лучах
солнца.
     -  Странно,  -  начала  Розамунда,  -  как   иногда   вещи   выглядят
нереальными. Мне сейчас кажется, что все это только приснилось, а на самом
деле ничего не было...
     - Я понимаю вас, - ответил он. - Природа безразлична. Что изменилось,
если стало одним муравьем меньше?
     - Да. И именно так на это надо смотреть.
     Он бросил на нее быстрый взгляд и очень тихо проговорил:
     - Не волнуйтесь, Розамунда. Ведь  для  этого  нет  никаких  причин...
Никаких!


     Навстречу им по дамбе бежала Линда.
     Добежав до них, она  остановилась,  тяжело  переводя  дух.  Розамунде
показалось, что она нервничает. Даже  слишком.  Ее  губы  были  сухими,  а
темные круги под глазами портили ее детское лицо.
     - Ну что? - спросила она.
     - Дело отложили на две недели, - ответил Маршалл.
     - Это значит, что они ничего не решили?
     - Нет. Им нужны новые данные.
     - Но... что они думают?
     Маршалл непроизвольно улыбнулся.
     - Моя бедная малышка, - сказал он. - Откуда  мне  знать?  И  кого  ты
подразумеваешь  под  словом  "они"?  Королевского   прокурора,   присяжных
заседателей, полицию, журналистов или лезеркомбских рыбаков?
     - Полицию.
     - Полицию! Ты же  понимаешь,  что  она  не  станет  кричать  на  всех
перекрестках, о чем она думает!
     Они подошли к отелю, и он вошел в него, не добавив больше  ни  слова.
Розамунда пошла за ним следом, но Линда окликнула ее.
     Молодая женщина повернулась. Она увидела такое  несчастное  маленькое
личико и прочла в глазах Линды столько отчаяния, что направилась обратно и
подошла к девочке. Она взяла Линду под руку  и  потянула  ее  за  собой  в
сторону от отеля на маленькую тропинку, ведущую на другой конец острова.
     - Самое главное, Линда, - сказала она с почти материнской  нежностью,
- это больше ни о чем не думать! То, что случилось, ужасно, я знаю, что ты
перенесла тяжелый шок, и догадываюсь, о чем  ты  хочешь  мне  сказать.  Но
зачем все время думать о таких страшных вещах? Почему ты только об этом  и
думаешь, раз уж, если говорить правду, ты не любила Арлену?
     - Да, это так, - дрожащим голосом воскликнула Линда. -  Я  не  любила
ее!
     - Вот именно! Горевать о ком-то, кого ты любила, это  понятно!  Тогда
сам себе не прикажешь: "Я больше не хочу переживать!" Но в других случаях,
как бы ужасно все ни казалось, достаточно  по-настоящему  захотеть,  чтобы
больше об этом не думать!
     - Вы не понимаете меня, - сказала Линда.
     - Я как раз, наоборот, отлично тебя понимаю.
     Линда покачала головой.
     - Нет, вы меня не понимаете... Даже совсем не понимаете!  И  Кристина
тоже! Вы обе очень добры ко мне, но вы меня не понимаете! Вы считаете, что
я  просто   забиваю   себе  голову  бог  знает   чем,  что  все  это  игра
воображения... Но это не так... Если бы вы знали то, что знаю я!
     Молодая женщина вздрогнула и резко остановилась. Она высвободила свою
руку  из-под  руки  Линды  и,  напрягаясь,  чтобы  сохранить  спокойствие,
спросила:
     - Что же ты знаешь?
     Линда отвела глаза.
     - Ничего, - прошептала она, опустив голову.
     Розамунда сжала ее локти в своих руках и, глядя  ей  прямо  в  глаза,
медленно произнесла:
     - Будь осторожна, Линда! Я тебя умоляю, будь осторожна!
     Девочка смертельно побледнела.
     - Я и так осторожна, - прошептала она. - Я все время осторожна!
     - Послушай меня,  -  начала  Розамунда  голосом,  в  котором  звучала
страстная  мольба.  -  Я  повторяю  тебе  то,  что  только  сказала...  Но
оказывается, это еще более необходимо,  чем  я  думала!  Выброси  всю  эту
историю из головы и больше не думай об этом!.. Забудь  о  ней!..  Если  ты
захочешь, ты сможешь.. и это надо сделать!.. Арлена умерла, и к  жизни  ее
ничто не вернет!.. Ну так забудь... и думай о будущем!  А  самое  главное,
держи язык за зубами!
     Линда дрожала.
     - Похоже на то, что вы все знаете, - выдохнула она.
     - Я ничего не знаю, - ответила Розамунда  голосом,  полным  отчаянной
решимости. - Ничего, слышишь?  Я  считаю,  что  убийца  просто  неизвестно
откуда взявшийся маньяк, сумасшедший!.. Это самая правдоподобная гипотеза,
и рано или поздно полиции  придется  с  ней  согласиться!  Так,  наверное,
должно было случиться, и так оно и случилось!
     - Если папа...
     - Молчи!
     - Я хотела вам что-то сказать. Мама...
     - Что мама?
     - Маму обвинили в убийстве?
     - Да.
     - А потом папа на ней женился. Значит, папа считает,  что  убивать  -
это не плохо?.. То есть, не всегда плохо...
     - Не говори таких вещей, Линда! Даже мне...  У  полиции  нет  никаких
улик против твоего отца. У него есть  алиби...  Неопровержимое  алиби.  Он
ничем не рискует...
     - Значит, они думали, что папа...
     - Откуда мне знать, что они думали? Главное, теперь они знают, что он
не мог ее убить! Ты понимаешь? Он не мог ее убить!
     В ее голосе  звучала  необычайная  сила,  нота  полной  убежденности,
которую она настойчиво старалась передать девочке.
     Линда была глубоко взволнована. Ее тело содрогалось от нервной дрожи.
     - Не бойся! - продолжала Розамунда. - Скоро ты сможешь уехать  отсюда
и забыть обо всем плохом!
     С неожиданной яростью Линда крикнула:
     - Нет! Я никогда этого не забуду!
     Она вырвалась из объятий молодой женщины и со  всех  ног  ринулась  к
отелю.
     Изумленная Розамунда осталась стоять, как вкопанная.


     - Дорогая миссис Редферн, я бы хотел кое-что у вас спросить.
     Кристина Редферн взглянула на Пуаро, но мысли ее были явно далеки  от
него.
     - Да?
     От Эркюля Пуаро не ускользнуло, что она думала о  чем-то  другом.  Он
заметил, что молодая женщина уже давно не сводила  глаз  со  своего  мужа,
который ходил взад и вперед по террасе перед баром. Но  на  данный  момент
его не интересовали проблемы их супружеской жизни. Ему нужно было получить
от нее информацию.
     - Речь идет  о  фразе,  которую  вы  на  днях  произнесли  и  которая
привлекла мое внимание.
     Кристина с отсутствующим видом опять следила за Патриком.
     Несмотря на это, Пуаро продолжал:
     - Это было в тот момент,  когда  вы  отвечали  на  вопрос  начальника
полиции. Вы рассказали, как в то утро, когда было совершено  преступление,
вы вошли в номер к Линде Маршалл. Там никого не было, и по  вашим  словам,
Линда, вернулась в тот момент, когда вы находились у нее.  Уэстон  спросил
вас, где была Линда.
     Кристина ответила с легким нетерпением в голосе:
     - Я ответила, что она ходила купаться.
     - Вы сказали не совсем это. Вы не сказали: "Она ходила  купаться",  а
"Она сказала мне, что ходила купаться."
     - Это одно и то же.
     - Нет, и здесь есть  одна  очень  существенная  разница!  Сама  форма
вашего ответа дает некоторые интересные  указания  о  ходе  ваших  мыслей.
Линда Маршалл входит к себе в пляжном халате и, тем не менее, по  какой-то
причине вам не сразу приходит в голову, что она  ходила  купаться.  Что  и
доказывает  произнесенные  вами  слова:  "Она  сказала  мне,  что   ходила
купаться." Я хотел бы знать, почему вас удивило то, что она  вам  сказала.
Потому ли, что в поведении ее что-то говорило об обратном? Потому ли,  что
на ней было что-то надето? - Можете ли вы мне это объяснить?
     Кристина  больше  не  смотрела  на  Патрика.  Слова  Пуаро,   видимо,
заинтересовали ее.
     - Ну, мсье Пуаро, - ответила она, - вы  действительно  очень  сильны!
Ведь вы правы!.. Как вы говорите, я и вправду слегка удивилась - я  теперь
это хорошо помню, - когда Линда сказала мне, что она ходила купаться.
     - Почему вы удивились?
     - Я стараюсь вспомнить... Наверное...  Да,  наверное,  из-за  пакета,
который она держала в руках.
     - У нее был пакет?
     - Да.
     - Знаете ли вы, что в нем находилось?
     - Да, знаю, потому что бечевка, которой он был  связан,  порвалась  и
потому еще, что, как это обычно случается в деревнях, пакет  был  завернут
плохо. Упав на пол, он развернулся. Там были свечи, и  мы  вместе  собрали
их.
     - Вот как... - промолвил Пуаро. - Свечи...
     Кристина удивленно посмотрела на него.
     - Похоже, что это  интересует  вас,  мсье  Пуаро.  Можно  ли  узнать,
почему?
     Он ответил на ее вопрос тоже вопросом:
     - Сказала ли вам Линда, зачем она купила эти свечи?
     - Мне кажется, что нет, - ответила  она,  немного  подумав.  -  Может
быть, ей было мало электрического света, чтобы читать в кровати...
     - Я уверен, что дело не в этом. В изголовье ее кровати есть лампа,  и
она отлично работает.
     - В таком случае я не знаю, зачем они ей понадобились!
     Помолчав, Пуаро спросил:
     - Как она повела себя, когда ее пакет раскрылся на полу?
     - Она выглядела смущенной...
     - А теперь другой вопрос, - сказал Пуаро. - Заметили ли вы  у  нее  в
комнате календарь?
     - Календарь? Какой календарь?
     - Настенный, отрывной. Думаю, что он был зеленого цвета...
     Стараясь вспомнить, Кристина наморщила лоб.
     - Мне кажется, что я недавно где-то видела зеленый календарь. Но где?
Не могу вспомнить. Он был бледно-зеленый... Может быть, и в номере  Линды,
но я в этом не уверена.
     - Во всяком случае, вы календарь где-то видели?
     - Да, я точно где-то его видела!
     Она немного помолчал