ду своей грациозностью и своим шиком. Рядом с ней не чувствовать
себя неуклюжей и смешной было невозможно!
     К тому же, было в Арлене что-то еще...
     Что? Трудно сказать. Линда не преуспела  в  анализе  своих  эмоций  и
раскладывании их по полочкам, и ее брови сдвинулись.
     - Она дурная женщина, вот что, - проговорила она. - Дурная...
     Да, конечно, дурная, Но  этим  дело  не  ограничивалось.  Здесь  было
что-то еще. Что-то такое, что Арлена делала  с  людьми.  Взять,  например,
папу. Он так теперь изменился... Странная история. Перед  Линдой  вставали
картины недавнего прошлого: отец приезжает за ней в колледж,  отец  увозит
ее в путешествие по морю... А затем дом,  отец  с  Арленой.  Он  вроде  бы
оставался таким же, как раньше. И в то же время был совершенно другим...
     "И все так и будет продолжаться, - думала  Линда.  -  Дни  за  днями,
месяцы за месяцами... Нет, я этого не перенесу!"
     Ее безотрадная жизнь нескончаемо расстилалась перед нею, и она видела
впереди лишь череду  дней,  отравленных  присутствием  Арлены.  Линда  еще
слишком близка к детству, и год пока казался ей вечностью.
     Она осознала, что ненавидит Арлену. "Я убью ее, - подумала она.  -  Я
хочу, чтобы она умерла!"
     Устремив взгляд поверх зеркала, она посмотрела на  море.  Пейзаж  был
действительно живописным. Вернее, он мог бы им быть - со  своими  пляжами,
бухточками, узенькими тропинками. И сколько здесь неисследованных уголков!
А гроты! Она еще не видела  их,  но  дети  Кахуэнов  утверждают,  что  они
есть...
     - Если бы Арлена уехала, - вздохнула Линда, - нам было бы  здесь  так
хорошо!
     Она вспомнила вечер их приезда. В час прилива море покрывало дамбу, и
им пришлось  добираться  на  лодке.  Издали  отель  казался  необыкновенно
красивым.  А  когда  они  сошли  на  землю,  сидящая  на  террасе  высокая
темноволосая женщина бросилась к ним навстречу, воскликнув:
     - Кеннет! Да не может быть!
     Отец очень удивился:
     - Розамунда!
     Линда подвергла Розамунду строжайшему  экзамену  со  всей  строгостью
своих шестнадцати лет и  пришла  к  заключению,  что  это  очень  приятная
женщина. Прическа была ей к лицу, тогда как большинство  женщин  причесаны
плохо, так как они не задумываются о том, что им идет.
     К тому же, Розамунда была с ней очень мила, не обращалась с ней,  как
с маленькой, не говорила ей ничего неприятного и смотрела на нее,  как  на
нормального человека. Линда была за все это ей благодарна.
     Папа тоже  казался  довольным  этой  встречей  и,  словно  помолодев,
смеялся, как ребенок. Заметив это, Линда подумала, что ей редко  доводится
слышать отцовский смех. "Хотелось бы мне знать,  каким  папа  был  в  моем
возрасте..." Эта проблема оказалась ей не под силу, и  она  перестала  над
ней размышлять.
     Ее вдруг поразила другая мысль. Какой приятной стала бы здесь  жизнь,
если бы их было только трое: папа, мисс Дарнли и она!  Счастливые  картины
вставали перед ее глазами: папа и мисс  Дарнли,  смеясь,  бегают  друг  за
другом по пляжу, сцены купания, прогулки в гротах...
     Затем ее лицо снова нахмурилось.
     Арлена... Можно ли чувствовать себя счастливой, когда  рядом  Арлена?
Это исключено. По крайней мере для нее,  Линды.  Нельзя  чувствовать  себя
счастливой рядом с тем, кого ты ненавидишь. А она, без малейшего сомнения,
ненавидит Арлену.
     Линда удивилась, увидев в зеркале свое побледневшее лицо  со  странно
застывшими глазами и заметила, что ее ногти впились ей в ладони...


     Кеннет  Маршалл  постучался  в  комнату   своей   жены.   Когда   она
откликнулась, он открыл дверь и вошел.
     Арлена была уже одета. Сидя перед  туалетным  столиком,  затянутая  в
зеленое, переливающееся всеми цветами радуги  платье,  она  сосредоточенно
красила ресницы.
     - Это ты? - спросила она.
     - Да. Я пришел узнать, готова ли ты.
     - Дай мне еще одну минуту.
     Он подошел к окну и стал смотреть на море. Его лицо было, как обычно,
невозмутимо-спокойно.
     - Арлена, - произнес он.
     - Да?
     - Ты уже встречалась с Редфернами?
     - Конечно, - охотно ответила она. - На каком-то  коктейле,  не  помню
где. Он показался мне очень милым.
     - Ты знала, что он здесь?
     Она широко раскрыла глаза.
     - Конечно же, нет, дорогой! Я очень удивилась, увидев его!
     - А я думал, что тебя привлекло  сюда  его  присутствие,  -  спокойно
сказал Маршалл. - Ты так стремилась сюда приехать!
     Она положила коробочку с тушью на  столик  и,  повернувшись  к  мужу,
улыбнулась:
     - Я не помню, кто мне рассказал об этом пляже. Кажется, Райленды. Они
говорили, что это прелестный, еще малоизвестный уголок...  Тебе  здесь  не
нравится?
     - Это не исключено.
     - Да что ты, дорогой, что на тебя нашло? Ты же  обожаешь  купаться  и
загорать. Я уверена, что тебе тут очень хорошо.
     - По-моему здесь главным образом хорошо тебе!
     Она не ответила и с удивлением устремила на него взгляд своих больших
глаз.
     - Милый Кеннет! Да как ты можешь говорить такие ужасные вещи?
     - Я тебя знаю, Арлена, - невозмутимо проговорил он, - и знаю, на  что
ты способна. Редферны - счастливая  пара.  Тебе  действительно  необходимо
внести раздор в их супружескую жизнь?
     - Ты несправедлив! Я не понимаю, с чего это ты  на  меня  набросился.
Что я такого сделала? Ничего! Разве моя вина, если он...
     - Если он что?
     Ее ресницы затрепетали и, смутившись, она ответила:
     - Ну, если мужчины бегают за мной! Я здесь причем. Их не переделаешь!
     - Значит, ты допускаешь, что он ухаживает за тобой?
     - Он совершает ошибку!
     Она подошла к мужу.
     - Послушай, Кеннет, разве ты не знаешь, что я люблю тебя одного?
     Она смотрела на него  своими  восхитительными  глазами,  окаймленными
огромными ресницами, глазами, перед которыми могли устоять  лишь  немногие
мужчины.
     Кеннет Маршалл долго не сводил с нее  взгляда.  Лицо  его  оставалось
строгим. Спокойным голосом он сказал ей:
     - Я ведь тебя хорошо знаю, Арлена...


     С южной стороны отеля к пляжу спускались террасы. Там  же  начиналась
тропинка, огибающая по верху обрыва весь  юго-западный  берег  острова.  В
пяти минутах ходьбы  внизу  от  тропинки  вела  лестница,  спускающаяся  к
высеченным в скале террасам, значившимся на карте  острова  под  названием
"Солнечный карниз". Там, прямо в камне были сделаны углубления в виде  ниш
с удобными сидениями.
     После ужина Патрик Редферн с женой присели в одной из этих ниш.  Ночь
была светлая, и лунные отблески играли на воде.
     - Какой прекрасный вечер! - воскликнул Патрик. - Правда, Кристина?
     - Да.
     Ответ был произнесен таким тоном,  что  ему  стало  не  по  себе.  Он
замолчал, устремив взгляд прямо перед собой.
     - Ты знал, что эта женщина будет здесь?  -  спросила  Кристина  после
недолгого молчания.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - ответил он, повернувшись к ней.
     - Ты прекрасно все понимаешь!
     - Послушай, Кристина, я не знаю, что с тобой происходит...
     Она перебила его, и голос ее чуть задрожал:
     - Что со мной происходит? Вернее будет  спросить,  что  происходит  с
тобой!
     - Со мной? Ничего.
     - Нет, Патрик. Приехать сюда хотел ты. Ты так меня уговаривал, что  я
согласилась. Я ведь хотела поехать в Тинтейджел,  где...  мы  провели  наш
медовый месяц. Но ты стоял на своем. Ты хотел, чтобы мы приехали сюда...
     - А разве это не прелестный уголок?
     - Может быть. Но ты хотел приехать сюда, зная, что она будет здесь!
     - Она? Кто она?
     - Миссис Маршалл!... Ты влюблен в нее!
     - Ради бога, Кристина, не говори глупостей! С каких это пор ты  стала
разыгрывать сцены ревности?
     В его негодовании чувствовалось что-то наигранное, фальшивое.
     - Мы были так счастливы, - сказала Кристина.
     - Были счастливы? Конечно! Мы и сейчас  счастливы!  Но  наше  счастье
долго не продлится, если ты будешь устраивать мне сцены каждый раз,  когда
мне случится заговорить с какой-либо женщиной!
     - Ты же знаешь, что дело не в этом!
     - Извини меня, но  ты  должна  понять,  что  вступив  в  брак,  можно
по-прежнему сохранять хорошие отношения с другими  людьми.  Нельзя  же  во
всем видеть зло. Если я не могу заговорить с красивой женщиной  без  того,
чтобы ты не заключила, что я влюблен в нее, то...
     Он  не  договорил,  закончив  фразу  шутовской  дрожью,  которой   он
постарался придать максимально комический вид.
     - Ты влюблен в нее, - коротко сказала Кристина.
     - Да не говори ты глупостей! Я с ней едва перебросился парой слов!
     - Это ложь.
     - Уж не собираешься же ты ревновать меня к  любой  красивой  женщине,
которая нам встретится?
     - Она не просто красивая женщина!... Она опасная женщина. Я  знаю,  о
чем говорю. Она причинит тебе зло, Патрик. Я умоляю  тебя,  забудь  ее,  и
уедем отсюда!
     - Не будь смешной, Кристина! - воскликнул он. - И давай не ссориться,
ладно?
     - Я и не собираюсь ссориться.
     - В таком случае, веди себя, как разумный человек. Ну, нам пора идти.
     Он встал.
     После недолгого колебания, она тоже поднялась.
     - Хорошо, пойдем, - ответила она и направилась к лестнице.
     Стоящий на нижней платформе Эркюль Пуаро горестно закачал головой.
     Он все слышал. Большинство людей,  очутившись  свидетелями  интимного
разговора, стараются отойти в сторону, но Эркюль  Пуаро  был  неподвластен
такого рода соображениям.
     "К тому же, - объяснял он много позже своему другу Гастингсу, -  речь
ведь шла об убийстве."
     "Но ведь убийство  еще  не  было  совершено",  -  заметил  ему  тогда
Гастингс.
     "Верно, - признался Пуаро. - Но оно уже было предначертано."
     "Так почему же вы его не предотвратили?"
     И Эркюлю Пуаро со вздохом пришлось объяснять, как  он  уже  один  раз
делал это в Египте, что если кто-то задумывает кого-то убить,  его  трудно
заставить изменить свое решение.
     Совесть не мучила Пуаро упреками. Неизбежного не избежать.



                                    3

     Розамунда Дарнли и Кеннет Маршалл сидели на траве на вершине Чайкиной
скалы. Сюда по утрам приходили те отдыхающие, которые искали покоя.
     - Здесь чувствуешь себя далекой от всего мира, - сказала Розамунда. И
это очень приятно.
     - Да, - ответил Кеннет.
     Он лег, приник лицом к земле и вдохнул запах невысокой травы.
     - Хорошо пахнет. Розамунда, вы помните дюны в Шипли?
     - Еще бы!
     - Отличное было время!
     - Да.
     - Вы знаете, что вы мало изменились?
     - О нет, наоборот. Я очень изменилась.
     - Вы преуспели, нажили себе состояние,  сделались  знаменитостью,  но
остались прежней Розамундой!
     - Если бы это было так!
     - Что означает этот вздох?
     - Ничего! Просто жаль,  что,  взрослея,  люди  теряют  иллюзии  и  не
остаются  теми  прелестными  маленькими  существами,  какими  они  были  в
детстве.
     - Но, мое дорогое  дитя,  насколько  я  помню,  вы  никогда  не  были
прелестным маленьким существом! Вы очень часто страшно сердились и однажды
в приступе гнева чуть не задушили меня!
     Она рассмеялась.
     - А вы помните, как мы ходили с Тоби охотиться на водяных крыс?
     На  протяжении  нескольких  минут  они  предавались  воспоминаниям  о
давнишних приключениях, затем умолкли. Пальцы Розамунды играли с  замочком
сумки.
     - Кеннет!
     Маршал снова лежал, уткнувшись лицом в траву.
     - Кеннет, - повторила она, - вы не перестанете со мной разговаривать,
если я скажу вам что-то ужасно нескромное?
     Прежде чем ответить, он перевернулся на спину и сел.
     - Я не представляю себе, как вы можете сказать что-то, что  покажется
мне нескромным. Вы же знаете, мы старые друзья...
     Эти слова доставили ей удовольствие, но она не подала вида.
     - Кеннет, почему вы не разведетесь? - спросила она.
     Лицо  Маршалла  изменилось,  стало  жестким,  и  недавнее  счастливое
выражение его исчезло. Он вынул из кармана  трубку  и,  не  отвечая,  стал
набивать ее.
     - Простите меня, если я причинила вам боль, - извинилась она.
     - Вы не причинили мне боли, - тихо произнес он.
     - Ну так что же?
     - То, что вы не можете понять...
     - Вы... Вы так ее любите?
     - Дело не в этом. Но я женился на ней.
     - Я знаю. Но ведь... у нее было прошлое.
     Он сосредоточенно набивал трубку.
     - Может быть, - ответил он.
     - Вам ничего не стоит развестись, Кен.
     - Мое дорогое дитя, вы не  имеете  право  говорить  это.  Она  кружит
мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою!
     Розамунда удержала слова, готовые слететь с ее губ, и сказала только:
     - Если вы предпочитаете смотреть на вещи иначе,  вам  было  бы  легко
сделать так, чтобы развод попросила она.
     - Не сомневаюсь.
     - Вам нужно это сделать, Кен. Правда... Ведь у вас есть дочь.
     - Какое Линда имеет к этому отношение?
     - Подумайте, Кен. Дети очень многое чувствуют.
     Прежде чем ответить, Кеннет поднес к трубке спички  и  несколько  раз
затянулся.
     - Да, конечно, кое в чем вы  правы.  Вполне  возможно,  что  Линда  и
Арлена не очень ладят друг с другом, и я согласен с вами,  что  для  Линды
было бы лучше попасть под другое влияние. Это уже давно беспокоит меня...
     - Я очень люблю Линду, - сказала Розамунда. -  В  этой  девочке  есть
что-то доброе. Да, очень положительное.
     - Она вся в мать. Как и Рут, когда она берется за что-то,  от  своего
не отступится.
     Они снова помолчали.
     - Так что же, - продолжала  Розамунда,  -  вы  не  думаете,  что  вам
следовало бы расстаться с Арленой?
     - Развестись?
     - Да. Сейчас это делается очень часто...
     - Вот это-то мне и не нравится! - гневно воскликнул Кеннет Маршалл. -
Именно этого я и не переношу!
     Она с удивлением посмотрела на него.
     - Чего этого?
     - Того, как люди стали вести себя. Они берутся за  что-нибудь  и  при
первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то  другое!
Это выводит меня из себя! Есть  вещь,  которая  называется  порядочностью.
Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о  ней,
слово надо держать. До конца! Это вопрос чести!  Слишком  уж  много  стало
неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена - моя жена, и точка!
     Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила:
     - Значит, вы останетесь с ней, "пока смерть вас не разлучит"?
     - Совершенно верно.
     Она встала и сказала:
     - Я поняла.


     Возвращаясь в Лезеркомбскому заливу по узкой петляющей дороге, мистер
Хорас Блатт, на одном из поворотов, чуть не задавил миссис Редферн.
     Она прижалась к зеленой изгороди, а мистер Блатт в свою очередь резко
затормозил и остановил машину.
     - Хэлло! - приветливо крикнул он.
     Мистер Блатт был крупным мужчиной  с  красноватым  лицом  и  венчиком
рыжих волос, обрамляющих сверкающую лысину.
     По его собственному признанию, он всегда ставил  перед  собой  задачу
поднимать бодрость духа и  приносить  хорошее  настроение  всюду,  где  он
появлялся. По его мнению (которое он ни от кого не  скрывал),  в  "Веселом
Роджере" не хватало именно веселья. Единственное, что его обычно удивляло,
-  это  необъяснимое  исчезновение  большинства  присутствующих  при   его
появлении.
     - Еще чуть-чуть, - весело воскликнул он, - и я  бы  превратил  вас  в
мармелад!
     - Действительно, так почти и случилось, - ответила Кристина Редферн.
     - Садитесь, подвезу.
     - Спасибо, нет. Я предпочитаю пройтись пешком.
     - Вы шутите? А зачем же тогда машина?
     Кристина не стала спорить и  устроилась  рядом  с  мистером  Блаттом.
Когда машина тронулась, он повернулся к ней.
     - И что это за причуда ходить в одиночестве? Да  еще  такой  красивой
женщине, как вы!
     - Я люблю уединение...
     Мистер Блатт с медвежьей силой толкнул  ее  локтем  в  бок,  поспешно
выровнял машину, направленную прямо в изгородь, и заявил:
     - Все женщины это говорят, но не думают. Видите ли, гостям  "Веселого
Роджера" следовало бы немножко встряхнуться. Правда, постояльцы там  -  не
восторг. Слишком много детей и старых развалин. Возьмите, к примеру, этого
англо-индийского приставалу, или пастора,  или  американцев,  которые  все
время говорят в нос, или этого иностранца... Ну и усищи же  у  него,  один
смех. Наверное, он парикмахер.
     - Вовсе нет, - возразила Кристина. - Он детектив.
     Мистер Блатт опять чуть не врезался в изгородь.
     - Детектив? - переспросил он. - Ах, поэтому он так нарядился!
     Кристина не удержала улыбки.
     - Он вовсе не наряжен, - сказала она. -  Это  его  обычный  вид.  Его
зовут Эркюль Пуаро, и вы, должно быть, слышали о нем.
     - Мне называли его фамилию, но я ее не очень разобрал. Конечно,  я  о
нем слышал! Но я думал, что он умер... И что он здесь выискивает?
     - Ничего. Он просто отдыхает.
     Мистер Блатт скептически моргнул.
     - Ладно, поверю, раз уж вы говорите. По его виду похоже, что он любит
все усложнять.
     - Нет, - поколебавшись, ответила Кристина. - Он просто оригинал,  вот
и все.
     - По моему мнению, - заявил мистер Блатт, - Скотланд Ярд  стоит  всех
полиций мира, вместе взятых. Мой девиз - "Покупайте сделанное в Англии! "
     Они уже подъехали к морю и, издав победоносный гудок, машина  въехала
в гараж "Веселого Роджера", который находился прямо напротив отеля.


     Линда Маршалл расхаживала по маленькому магазинчику, снабжавшему всем
необходимым туристов, гулявших по берегу залива. Одну из его стен занимали
стеллажи с книгами, которые можно было взять на время за несколько  мелких
монет.  Самые  новые  из  них   были   десятилетней   давности,   иные   -
двадцатилетней, а то и более.
     Колеблясь, Линда брала с полки то одну, то другую книгу. Сказав себе,
что ей решительно не пристало читать "Четыре перышка" или "Ход  наоборот",
она взяла в руки толстый томик, обтянутый  телячьей  кожей,  и  стала  его
просматривать.
     Время шло.
     Внезапно раздавшийся голос Кристины Редферн заставил  ее  вздрогнуть.
Быстрым движением она поставила книгу на место.
     - Что вы читаете, Линда? - спросила Кристина.
     - Ничего, - поспешно ответила Линда. - Ищу себе книжку.
     Она взяла первое попавшееся издание  -  "Свадьбу  Уильяма  Эша"  -  и
направилась к прилавку.
     - Меня довез мистер Блатт, - сказала Кристина. - Перед этим  он  меня
чуть не задавил, и мне пришлось приехать с ним. Но идти с ним по  дамбе  у
меня уже не хватило терпения. Под предлогом, что мне нужно кое-что купить,
я его поблагодарила, и вот я здесь!
     - Он  такой  ужасный  тип!  -  воскликнула  Линда.  -  Он  все  время
хвастается своими деньгами и старается быть остроумным.
     - Бедняга! Мне его даже жаль...
     - А мне нет! - заявила Линда.
     Они вышли из магазина и направилась к дамбе.
     Долгое время они шли молча. Линда полностью отдалась своим мыслям. Ей
нравилась Кристина Редферн. Из всех обитательниц острова Линда мирилась  с
присутствием только Розамунды и ее. Кристина была умна.  Об  этом  говорил
уже тот факт, что она не считала  необходимым  обязательно  разговаривать,
когда Линда шла с ней рядом. Зачем болтать, если вам нечего сказать?
     Одолевали ее и другие мысли.
     - Миссис Редферн, - вдруг заговорила она, - вам никогда  не  кажется,
будто  мир  такой  жестокий,   такой  страшный,  такой  ужасный,  что  вам
хочется... хочется, чтобы он разлетелся на куски?
     Слова ее  прозвучали  комично,  но  в  тревожном  лице  Линды  ничего
забавного не было. Кристина долго смотрела на нее, заглянула ей  в  глаза,
не нашла в них ничего, над чем можно было бы посмеяться,  и  заколебалась,
прежде чем ответить.
     - Да, Линда, -  серьезно  сказала  она.  -  У  меня  уже  было  такое
ощущение...


     - Значит, это вы - знамени