адание. Кроме того, он еще трус  и  думает,
что я ударю его занесенным над его головой  топориком  для  сахара.  Нет
более  действенного  средства,  чем  испуг,  чтобы  заставить   человека
признать истину!
   - Нам повезло и в том  отношении,  -  вставил  Спенс,  -  что  майору
Саммерхейзу не удалось вас испугать! Я совсем не ожидал, что он бросится
на вас, но все же занял вовремя нужную позицию! Он больше не сердится на
вас?
   - Мы - друзья. Я подарил миссис Саммерхейз  поваренную  книгу  и  сам
показал ей, как делают омлет. Ах, как я страдал в этом доме!
   Пуаро вздохнул и закрыл глаза.
   - Вся эта история, - продолжал Спенс, - с  очевидностью  подтверждает
правильность старой поговорки: у каждого есть что скрывать! Возьмите,  к
примеру, миссис Карпентер. Ей грозил арест и, в перспективе, обвинение в
убийстве. Все в ее поведении  заставляло  думать,  что  она  виновна.  А
почему, хотел бы я вас спросить?
   - Нет-нет, - ответил Пуаро, - об этом спрашиваю вас я.
   Спенс улыбнулся.
   - Это старая заурядная история, довольно-таки неприглядная,  из  тех,
что предпочитают не разглашать. Ева была танцовщицей в ночном кабаре,  и
у нее было  много  знакомых.  Приехав  в  Бродхинни,  она  представилась
вдовой, муж которой погиб на войне. Она была такой  же  вдовой,  как  я.
Человек, за которого она вроде бы вышла замуж (их брак официально не был
зарегистрирован), бросил ее. Но Гаю Карпентеру  она,  конечно,  говорила
другое, и еще неизвестно, как повернулось бы дело, если бы  ему  открыли
истину. Бедняжка Ева буквально дрожала  от  страха,  когда  мы  собирали
точные сведения о прошлом почтенных жителей Бродхинни.
   Спенс допил кофе, тихо рассмеялся и продолжал:
   - Семейство Уэзери - другое дело! Дом у  них  какой-то  мрачный.  Его
обитатели  словно  ненавидят  друг  друга.  И  потом   эта   несчастная,
принесенная в жертву  девушка.  Что  скрывается  за  всем  этим?  Ничего
особенно страшного. Просто денежные дела.
   - Просто?
   - Ну, да! У девушки приличное состояние, унаследованное ею  от  одной
из ее теток. Мать,  несмотря  на  слащавые  манеры,  -  настоящая  змея,
всячески ограничивает ее свободу, ибо буквально дрожит при мысли, как бы
ее дочь не вышла замуж. А отчим ненавидит ее, ибо оплачивает свои  счета
ее денежками. Это неудачник, малоинтересный тип.
   - Согласен! - удовлетворенно произнес Пуаро. - И я рад, что у девушки
есть состояние. Это поможет ей выйти замуж за Джеймса Бентли.
   Спенс не мог скрыть своего удивления.
   - Дейдр Хендерсон  выйдет  замуж  за  Джеймса  Бентли?  Кто  вам  это
сказал?
   - Никто, - ответил Пуаро. -  Я  вам  так  решил.  Мне  сейчас  нечего
делать, и я займусь этой женитьбой. Главные герои еще не оповещены, но я
знаю, что они любят друг друга. Если я предоставлю  их  самим  себе,  то
ничего из этого не выйдет. Но им придется учесть мнение Эркюля Пуаро! Вы
увидите! Дело пойдет, как по маслу!
   - Вас не очень смущает, что вы вмешиваетесь в чужие дела?
   - Странный вопрос со стороны комиссара полиции!
   - Прекрасно сказано, Пуаро!..  Но  все  же  Джеймс  Бентли  -  жалкий
человек.
   - Жалкий, не спорю!.. В данный момент он в  отчаянии...  В  отчаянии,
хотя только что узнал, что его не повесят!
   - Странный тип!
   - Вот именно! И,  несмотря  на  это,  нашлись  две  женщины,  которые
проявили интерес к его участи!
   - Да-да. И я подумал бы, что после выхода его из тюрьмы вы  направите
его внимание на Мод Уильямс.
   - Он свободен в своем выборе, - сказал Пуаро,  -  и  я  не  буду  его
принуждать. Но, по моему  скромному  мнению,  избранницей  станет  Дейдр
Хендерсон. У Мод Уильямс слишком много энергии, жизненной силы. С нею он
еще глубже бы залез в свою раковину.
   - Видимо, вы правы!.. Во всяком случае я предвижу, что у вас не будет
недостатка в хлопотах! Когда молодые люди встретятся, мать  Дейдр  будет
отстаивать свое добро. Она будет бороться с вами  изо  всех  сил!  Пуаро
пригладил усы.
   - Это меня позабавит! Я имел дело и с более опасными  противниками...
А как насчет рюмки коньяка?
   - Почему бы и нет? Пуаро сделал заказ.
   - Ну, вот! - воскликнул Спенс. - Я вспомнил, что  мне  еще  надо  вам
кое-что рассказать. Вы помните Рэнделов?
   - Разумеется.
   - Так  послушайте!  Наводя  о  них  справки,  мы  обнаружили  кое-что
любопытное. После смерти в Лидсе первой миссис Рэндел в  полицию  пришли
анонимные письма, обвиняющие Рэндела в том, что он  отравил  свою  жену.
Знаю, что это ничего  не  доказывает...  Ее  лечил  врач  с  безупречной
репутацией; он счел ее смерть вполне естественной,  и  расследование  не
проводилось. Против Рэндела не  было  никаких  улик.  Во  всяком  случае
ничего определенного... Рэндел и его  жена  застраховали  свою  жизнь  в
пользу того из  супругов,  который  переживет  другого,  но  такие  вещи
делаются... Повторяю, против Рэндела ничего не было. И однако...  О  чем
вы думаете?
   Пуаро мысленно представил  себе  миссис  Рэндел  и  тот  неизъяснимый
страх, что читался в ее глазах. Он вспомнил те вопросы, которые она  ему
задавала относительно анонимных писем, а также о  некоторых  ее  словах,
высказанных в его присутствии.
   - Охотно поверю, - произнес он, -  что  не  только  полиция  получала
анонимки.
   - Их посылали и миссис Рэндел?
   - По-видимому, да. Когда я поселился в Бродхинни, она решила,  что  я
приехал туда из-за  ее  мужа,  а  дело  об  убийстве  миссис  Мак-Джинти
служило-де только предлогом. Полагаю,  что  он  тоже  так  думал...  Ну,
конечно! Этим все объясняется! Именно Рэндел пытался столкнуть меня  под
поезд на вокзале в Килчестере!
   - Вы считаете, что он может поступить со своей второй женой  так  же,
как и с первой?
   - Я прежде всего считаю, что она правильно сделает, если  никогда  не
застрахует свою жизнь в пользу супруга. Разумеется, если он поймет,  что
полиция не спускает с него глаз, то он воздержится...
   - Это можно устроить, - сказал Спенс.
   Пуаро поднял рюмку на уровень глаз.
   - За здоровье миссис Оливер!
   - Почему вы вдруг вспомнили о ней?
   - Так просто. Для  меня  она  олицетворяет  так  называемую  "женскую
интуицию", которая меня все время забавляет.
   - Ах, да?
   Последовала пауза, а затем Спенс серьезным тоном сказал:
   - Процесс Робина Апуарда начинается на следующей неделе. Я  несколько
обеспокоен, Пуаро. Я задаю себе вопрос...
   Пуаро привскочил.
   - О, нет, Спенс! Вы не  скажете  мне  сейчас,  что  вы  задаете  себе
вопрос: а действительно ли Робин Апуард виновен? Не начинать же нам  все
с начала!
   Спенс успокоительно улыбнулся.
   - Нет, к счастью, нет!.. Он на самом деле убийца!
   Значит,  вы  не  заметили,  что  он,  как  никто  другой,  склонен  к
бахвальству?
 
 
 



    Агата КРИСТИ
    Приключение рождественского пудинга

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА






ONLINE БИБЛИОТЕКА

http://www.bestlibrary.ru

   Этой книге с таким аппетитным рождественским  названием  я  могла  бы
дать еще подзаголовок. "Обед по заказу шеф-повара". А шеф-поваром буду я
сама!
   В качестве основных блюд  я  предлагаю  "Приключения  рождественского
пудинга" и "Тайну  испанского  сундука";  в  качестве  entrees  <Закусок
(фр.)> - "Неудачник" и "Сон". Для десерта  же  вполне  подойдет  рассказ
"Потерянный ключ".
   "Тайна испанского сундука" - это бесспорно триумф  Эркюля  Пуаро.  Он
полагает, что это одно из  хитроумнейших  его  расследований,  не  менее
достойно он проявил себя и в рассказе "Неудачник".
   Самому же шеф-повару более всего пришелся по вкусу опус  "Приключения
рождественского  пудинга".   Эта   история   позволила   мне   предаться
упоительным воспоминаниям о рождественских праздниках моего детства.
   После смерти отца мы с мамой всегда ездили на  Рождество  в  гости  к
родным моего зятя <Имеется в виду Джеймс Уоттс, муж старшей сестры Агаты
Кристи>. Их имение находится на севере Англии. Для детей  рождественские
праздники в "Обни-Холл" были поистине волшебной сказкой. Там бывало все,
что полагается для традиционного Рождества. В  саду  -  самый  настоящий
водопад и ручей, ради которого был прорыт тоннель под подъездной аллеей.
А разных вкусностей там бывало столько, что даже Гаргантюа <Гаргантюа  -
добрый  и  мудрый  великан,  один  из  главных  героев  романа  великого
французского гуманиста Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль".> вряд ли
мог их одолеть.
   Я была очень худенькой и болезненной на вид  девочкой,  но  на  самом
деле здоровье у меня было превосходное, равно как и аппетит! В доме было
несколько мальчишек, так мы с ними устраивали турнир: кто кого "переест"
на праздничном обеде.  К  супу  из  устриц  и  к  палтусу  мы  почти  не
притрагивались, зато накидывались на отварную и  жареную  индейку  и  на
говяжий  филей,  каждый  уминая  по  две  порции.   А   потом   подавали
рождественский  пудинг  с  изюмом,  и  сладкие   пирожки   <Традиционное
рождественское  угощение  -  круглые   пирожки   из   песочного   теста,
начиненного  смесью  из  яблок,  изюма,  миндаля  и  цедры,  пропитанной
коньяком.>, и бисквит со взбитыми сливками, и уйму прочих лакомств.  Это
притом, что мы  весь  день  постоянно  жевали  шоколад.  И  представьте,
чувствовали себя превосходно, ни у кого никогда не болел живот.
   Как это замечательно - когда тебе всего одиннадцать лет  и  ты  готов
съесть сколько угодно сладостей!
   Какой это был восхитительный денек, начиная с утреннего  исследования
чулочка с подарками у твоего изголовья, затем -  торжественный  поход  в
церковь и пение рождественских псалмов, после -  рождественский  обед  и
обмен подарками и, наконец, долгожданный ритуал зажигания елочных огней.
   Я  бесконечно  признательна   добрейшей   хозяйке   дома,   благодаря
самоотверженным  хлопотам  которой  я  до  сих  пор,  несмотря  на  свои
почтенные лета, вспоминаю эти чудесные праздники.
   Позвольте же посвятить эту книгу поместью "Обни-Холл" и  его  славным
гостеприимным обитателям.
   Счастливого Рождества всем моим читателям.




ПРИКЛЮЧЕНИЕ РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПУДИНГА

Агата КРИСТИ





ONLINE БИБЛИОТЕКА

http://www.bestlibrary.ru

1

   - Крайне сожалею, но... - начал Эркюль Пуаро.
   Его перебили. Перебили не то чтобы грубо  или  нетерпеливо,  а  очень
даже вежливо и изящно, будто и не  перебивая  вовсе,  а  только  пытаясь
уберечь от непоправимой ошибки.
   - Пожалуйста, не отказывайте нам так  вот  сразу,  мосье  Пуаро.  Это
вопрос  государственной   важности.   Ваше   сотрудничество   будет   по
достоинству оценено в самых высоких кругах.
   - Вы слишком добры, - замахал руками Пуаро, -  но  я  никак  не  могу
согласиться на ваше предложение. В это время года...
   И вновь его перебили.
   -  Рождество!  -  внушительно  произнес  мистер  Джесмонд.  -   Самое
настоящее Рождество в английской глубинке.
   Пуаро вздрогнул. Мысль об английской глубинке в такое время года была
ему совсем не по душе.
   - Старая Англия, традиции, Рождество! - расписывал мистер Джесмонд.
   - Но я-то не англичанин! - возразил Эркюль Пуаро. -  На  моей  родине
Рождество - развлечение для детей. Вот  Новый  год  -  это  да,  это  мы
празднуем.
   - О! - воскликнул мистер Джесмонд. - Рождество в Англии -  это  нечто
грандиозное, и уверяю вас, в Кинге Лэйси вы убедитесь в этом  как  нигде
еще. Такой очаровательный старинный особняк... Поверите ли, один из  его
флигелей - постройка четырнадцатого века!
   Пуаро поежился. Одна мысль об английских средневековых замках внушала
ему ужас. Он еще не забыл тех страданий, которые ему пришлось  испытать,
живя в подобных особняках. Пуаро обвел взглядом свою уютную  современную
комнатку с батареями центрального отопления  и  последними  техническими
ухищрениями, исключающими малейший сквозняк, и несколько успокоился.
   - Зимой, - твердо сказал он, - я не покидаю Лондона.
   - Мне  кажется,  мосье  Пуаро,  вы  не  совсем  понимаете,  насколько
серьезно наше положение.
   Мистер Джесмонд взглянул на своего  спутника  и  снова  повернулся  к
Пуаро.
   Спутник его до сих пор не сказал ничего, кроме вежливого и ни к  чему
не обязывающего "как поживаете?".  Теперь  он  сидел,  разглядывая  свои
начищенные ботинки, и его кофейного цвета лицо выражало крайнюю  степень
уныния. Это был молодой человек никак не старше двадцати трех лет и, без
всякого сомнения, абсолютно несчастный.
   - Да-да, - сказал Эркюль Пуаро. - Разумеется, положение серьезное.  Я
понимаю. Мои симпатии всецело на стороне его светлости...
   - Положение крайне деликатное, - снова вмешался мистер Джесмонд.
   Пуаро перевел  свой  взгляд  с  молодого  человека  на  его  старшего
спутника. Если бы кто захотел означить мистера Джесмонда  одним  словом,
он бы выбрал "благоразумие".
   С  головы  до  ног  мистер  Джесмонд  являл   собой   одно   сплошное
благоразумие: костюм неброский, но отлично  скроенный,  голос  приятный,
хорошо поставленный и редко  когда  выходящий  за  рамки  успокаивающего
речитатива <Речитатив - особая манера пения, воспроизводящая интонацию и
ритмику речи.>, волосы светло-каштановые и чуть поредевшие на висках,  а
лицо бледное и серьезное. Эркюль Пуаро  общался  с  подобными  мистерами
Джесмондами и раньше, и не с одним даже, а, как минимум,  с  дюжиной,  и
каждый из них рано или поздно произносил  эту  фразу  "положение  крайне
деликатное".
   - Полиция, - сказал Эркюль Пуаро, - способна  проявлять  значительную
деликатность.
   Мистер Джесмонд решительно покачал головой.
   - Только не полиция, - сказал он. - Чтобы  вернуть...  э..,  то,  что
нужно вернуть, ей почти неизбежно придется передать дело в суд, а мы так
мало знаем... Да в общем-то и не  знаем  даже,  мосье  Пуаро,  а  только
предполагаем.
   - Как я вас понимаю! - посочувствовал Эркюль Пуаро.
   Однако напрасно он рассчитывал,  что  посетители  удовлетворятся  его
сочувствием. Они не нуждались в  утешениях  -  они  пришли  за  реальной
помощью.  Мистер  Джесмонд  снова  вернулся  к   прелестям   английского
Рождества.
   - Вы знаете, этот обычай постепенно отмирает, - сказал он.  -  Старое
доброе Рождество... Теперь люди проводят его в отелях. Но в Англии...  В
семейном  кругу,  с  детьми,  со  всеми  этими  чулками  для   подарков,
рождественской елкой, индейкой, пудингом  с  изюмом,  с  хлопушками!  За
окном снеговик...
   Последняя фраза заставила Пуаро вмешаться.
   - Чтобы вылепить снеговика, как-никак нужен снег, -  строго  напомнил
он, - а он обычно не идет по заказу. Даже ради английского Рождества.
   - Как раз сегодня я говорил  со  своим  другом,  который  работает  в
метеорологическом бюро, - сообщил мистер  Джесмонд,  -  и  он  обнадежил
меня, что, по всей вероятности, снег будет.
   Ему явно не стоило этого говорить. Эркюля Пуаро даже передернуло.
   - Снег в деревне! - фыркнул он. - Еще того отвратительнее.  Огромный,
холодный, каменный особняк.
   - Вовсе нет, - возразил мистер Джесмонд. - За  последние  десять  лет
все сильно переменилось. Сейчас там центральное отопление.
   - В Кинге Лэйси есть  центральное  отопление?  -  переспросил  Эркюль
Пуаро, начиная, кажется, колебаться.
   Мистер Джесмонд немедленно это почувствовал.
   - Да-да, отопительная система, - повторил он, -  и  горячая  вода,  и
батареи в каждой комнате; уверяю вас, мосье Пуаро, Кинге Лэйси  зимой  -
сплошной комфорт. Вам даже может показаться, что там слишком жарко.
   - Вот это уж вряд ли, - сказал Эркюль Пуаро.
   Мистер Джесмонд искусно переменил тему.
   - И только вы способны решить стоящую перед нами ужасную  дилемму,  -
доверительно сообщил он.
   Эркюль Пуаро кивнул. Проблема и впрямь была не из  приятных.  Будущий
властитель  богатого  и  весьма  могущественного,  хоть  и  отдаленного,
государства, единственный сын нынешнего ее правителя,  прибыл  в  Лондон
всего несколько недель назад. В его стране как раз был период смятения и
беспокойства. Общественное мнение, единодушное  в  своей  приверженности
отцу,  сохранившему  исключительно  восточный  уклад   жизни,   довольно
скептически оценивало  его  преемника,  безрассудства  которого  слишком
отдавали Европой и поэтому воспринимались с явным неодобрением.
   Совсем недавно, однако, было объявлено о его помолвке. Невестой стала
его же кузина, юная особа, имевшая благоразумие не проявлять  на  родине
усвоенных в Кембридже европейских замашек. После оглашения даты женитьбы
молодой  принц  отправился  в  Англию,  захватив   с   собой   несколько
великолепных фамильных драгоценностей, чтобы подыскать для них у  Картье
подходящую современную оправу. Среди них  был  и  практически  бесценный
рубин, вынутый из старомодного громоздкого ожерелья и, стараниями лучших
ювелиров Лондона, получивший новую жизнь. Все шло просто замечательно, и
тут случилось несчастье.
   Никто, разумеется, не ожидал, что молодой человек отменного  здоровья
и живого темперамента  станет  вести  жизнь  затворника  и  не  совершит
нескольких  милых   чудачеств.   Против   этого   никто   не   возражал.
Подразумевалось, что юные  принцы  и  должны  вести  себя  именно  таким
образом. Прогуляться с мимолетной  подружкой  по  Бонд-стрит  и  в  знак
признательности за  приятно  проведенный  досуг  одарить  ее  изумрудным
браслетом или бриллиантовой брошкой считалось бы  для  принца  поступком
совершенно естественным и уместным; едва  ли  не  проявлением  сыновнего
почтения, учитывая "кадиллаки", которыми его  отец  неизменно  награждал
полюбившихся ему  танцовщиц  Однако  неблагоразумие  принца  простерлось
значительно дальше.  Польщенный  интересом  некой  дамы,  он  ползал  ей
знаменитый рубин в новой оправе  и,  в  довершение,  оказался  настолько
недальновиден, что уступил ее просьбам позволить его надеть. Разумеется,
только на ужин!
   Последствия оказались плачевными. Дама отлучилась от стола  попудрить
носик. Время шло - она не возвращалась. Покинув заведение  через  черный
ход, она  словно  растворилась  в  воздухе.  Существенным  и  удручающим
обстоятельством было то, что рубин в новой оправе растворился  вместе  с
нею.
   Факты были таковы, что никак не могли быть преданы огласке без  самых
гибельных последствий. Рубин был не просто рубин -  это  была  бесценная
историческая реликвия, и обстоятельства ее исчезновения  казались  столь
неприглядными,  что  подобная  огласка   привела   бы   к   серьезнейшим
политическим катаклизмам.
   Но не тем человеком был мистер Джесмонд,  чтобы  изложить  эти  факты
просто  и  ясно.  Нет,  они  были  тщательно  запрятаны  в  потоках  его
красноречия. Кого именно представлял мистер Джесмонд, Эркюль Пуаро так и
не понял, но за свою  карьеру  он  повидал  множество  подобных  господ.
Мистер Джесмонд с  равной  вероятностью  мог  оказаться  связанным  и  с
Министерством  внутренних  дел,  и  Министерством  дел  внешних,   и   с
какой-нибудь  из  общественных  организаций  поскромнее.   Главное,   он
действовал в интересах  Содружества  <Содружество  -  межгосударственное
объединение Великобритании и большинства бывших  британских  доминионов,
колоний и зависимых территории, сложившееся  в  30-х  годах  XX  века  и
уточнившее свой статус после Второй мировой  войны>.  Рубин  должен  был
быть найден, и найти его - мягко настаивал мистер Джесмонд - мог  только
Эркюль Пуаро.
   - Возможно, - согласился тот, - но вы  почти  ничего  не  рассказали.
Подозрения, предположения... Здесь практически не от чего оттолкнуться.
   - Ну полно вам, мосье Пуаро, уж конечно это в  ваших  силах.  Ах,  ну
полно вам, право.
   - Но я не всегда добиваюсь успеха.
   Скромность была явно ложной. По тону великого сыщика было  совершенно
понятно, что взяться за дело и раскрыть его для  Эркюля  Пуаро  означало
практически одно и то же.
   - Его высочество так молод! - воскликнул мистер Джесмонд.  -  Ужасно,
если  вся  его  жизнь  будет  разрушена  из-за  простой  неосторожности,
присущей молодости.
   Пуаро с симпатией взглянул на у