ы  не  можете  там  оставаться!  Если  уж  так
необходимо, чтобы вы что-то делали, нужно найти должность у  симпатичных
людей, с которыми приятно работать.
   Мидж молча смотрела на него. Как все объяснить? Что он знает о людях,
вынужденных зарабатывать себе  на  жизнь?  В  ней  поднималась  какая-то
горечь. Между ней и другими, Эдвардом, Люси, Генри  и  даже  Генриеттой,
лежала непроходимая пропасть. Эта пропасть разделяет тех, кто  работает,
и тех, кто ведет праздную жизнь, кто не имеет представления о  том,  как
трудно найти работу и как трудно ее сохранить. Конечно, они могли бы  ей
помочь, и ей не пришлось бы зарабатывать себе на  жизнь.  Люси  и  Генри
охотно приглашают ее к себе. И они, и Эдвард могли бы выделить ей ренту,
на которую можно существовать. Только ей не хотелось быть им  обязанной.
Она с радостью иногда проводила несколько дней  в  роскошной  резиденции
Эндкателлов, но  старалась  сохранить  свою  независимость.  По  тем  же
соображениям она не хотела занимать у них  деньги,  чтобы  открыть  свое
дело.
   Она нашла работу в этом магазине. Ее  хозяйка  вообразила,  что  Мидж
привлечет сюда  своих  знакомых.  Хитрая  женщина  разочаровалась:  Мидж
никогда не советовала своим друзьям приобретать платья у них в магазине.
   У  Мидж  не  было  никаких  иллюзий.  Она  ненавидела  этот  магазин,
ненавидела   мадам   Эльфридж,   ненавидела   свое   раболепство   перед
раздражительными и вечно недовольными покупательницами.  Тем  не  менее,
она дорожила своей работой. Где бы она  подыскала  себе  другую?  Эдвард
воображает, что у нее есть выбор. Смешно! Знает ли он  реальный  мир?  И
он, и все Эндкателлы? Она сама Эндкателл только наполовину. Иногда, как,
например, сегодня утром, ей казалось, что ничего общего  у  нее  с  ними
нет. Она была единственной дочерью своего отца.  Она  всегда  вспоминала
его с любовью. Мидж ясно видела его перед собой -  седого,  усталого  ..
Всю свою жизнь  он  боролся  за  то,  чтобы  поддержать  свое  маленькое
семейное предприятие. Он хорошо знал, что оно обречено. Это была не  его
вина. Нельзя остановить прогресс!
   Мидж было всего тринадцать лет, когда  умерла  мать.  Она,  наверное,
плохо ее знала. Мама была настоящая Эндкателл: очаровательная,  веселая,
блестящая. Сожалела ли она о своем замужестве? Ведь оно отделило  ее  от
клана Эндкателлов. Мидж об  этом  раньше  не  задумывалась.  Когда  отец
овдовел, он как-то сразу постарел, но продолжал свою бесполезную борьбу.
Он сошел в могилу тихо и незаметно, когда Мидж исполнилось восемнадцать.
   С тех пор она часто бывала у Эндкателлов, принимала от  них  подарки,
приятно проводила с ними время. Но ей не хотелось от них  зависеть.  Она
их любила, но бывали такие минуты, как эта, когда она  чувствовала,  что
она совсем иная, что резко отличается от них.
   От Эдварда мало что ускользало. Он ласково спросил:
   - Чем я вас так огорчил, Мидж?
   Приход Люси избавил ее от необходимости отвечать. Люси была одна,  но
продолжала какой-то разговор.
   - ...понимаете, неизвестно, остановится ли она здесь  или  предпочтет
другое место.
   Мидж с удивлением сначала посмотрела на Люси, потом на Эдварда.
   - Я обращаюсь не к Эдварду. Он ничего об этом не знает.  Я  спрашиваю
вас, Мидж, вы так практичны...
   - Но о чем речь, Люси?
   Леди Эндкателл этого вопроса не ожидала.
   - Это же совершенно ясно.  Я  думаю  о  предстоящем  дознании.  Герда
обязана на него приехать. Захочет ли она остановиться у нас?  Здесь  она
снова встретится с  тяжелыми  воспоминаниями,  но  в  гостинице  на  нее
набросятся репортеры, куча людей будет  на  нее  глазеть.  Это  будет  в
среду, в одиннадцать, вы знаете? А может быть, в половине  двенадцатого,
я уже не помню. - Ее глаза горели. - Я еще никогда не была на  дознании.
Наверное, я оденусь в серое, нахлобучу  шляпу,  как  в  церкви.  Но  без
перчаток! Впрочем, сейчас у меня остались только перчатки для  работы  в
саду. Когда Генри был губернатором, у меня была целая коллекция вечерних
перчаток, сейчас не осталось ни одной пары. Я  считаю,  что  перчатки  -
глупость! Вы не согласны?
   - Может быть! - улыбаясь, ответил Эдвард, -  Перчатки  бывают  нужны,
когда не хотят оставить отпечатки пальцев.
   Люси с удивлением посмотрела на телефонную трубку, которую держала  в
руке.
   - Что я собираюсь делать с этой трубкой? - спросила она.
   - Наверное, вы хотели кому-нибудь позвонить.
   - Нет. Не  думаю.  -  Она  положила  телефонную  трубку  на  место  и
продолжала:
   - Я прошу вас, Эдвард, не огорчайте Мидж. Она  очень  впечатлительна.
Эта внезапная смерть...
   - Мы совсем не об этом говорили. Я только сказал, что мне  совсем  не
нравится магазин, где работает Мидж.
   - Да, - сухо сказала Мидж. - Эдвард советует мне найти  себе  славных
хозяев, которые бы меня больше ценили.
   - Я уверяю вас, Мидж, так продолжаться не может. Я думаю...
   Мидж его прервала:
   -  Эта  отвратительная  злюка  платит  мне  четыре  фунта  в  неделю.
Обсуждать тут больше нечего! - Она повернулась и быстро вышла в сад.
   Сэр Генри  сидел  на  своем  излюбленном  месте.  Заметив  его,  Мидж
изменила путь и направилась вверх по лесной тропинке. Все  Эндкателлы  -
очень милые люди, но сегодня утром ей почему-то не хочется их видеть!
   Наверху, на скамейке, сидел Дэвид. Он тоже принадлежал к Эндкателлам,
но не был столь обаятелен, как остальные. Мидж подошла и села рядом,  со
злорадством отметив выражение растерянности на его лице.
   Дэвид думал  о  том,  что  уединение  найти  невозможно.  Вооруженные
тряпками и пылесосами горничные изгнали его из спальни. В библиотеке  он
тоже не нашел надежного убежища. Два раза туда врывалась леди  Эндкателл
и говорила что-то невразумительное, недоступное его пониманию.  Сюда  он
пришел, чтобы подумать о сложившейся ситуации.  С  самого  начала  он  с
сожалением принял приглашение на  этот  уик-энд.  Пребывание  его  здесь
затягивалось из-за очень досадных обстоятельств. Вчера он  заверял  леди
Эндкателл, что ни разу не заглядывал в газету "Ньюс оф де Уорлд". Теперь
в этой газетенке стряпают статьи о том, что произошло в "Долине".
   Убийство! Это же омерзительно!  Что  подумают  его  друзья?  Как  ему
держать себя  при  подобных  обстоятельствах?  Следует  ли  принять  вид
утомленного, испытывающего отвращение,  или  лучше  развлекающегося,  не
теряющего чувства юмора человека?
   Поглощенный своими мыслями, он без  всякого  удовольствия,  наблюдал,
как рядом  с  ним  садится  эта  противная  девица,  абсолютно  лишенная
умственной деятельности.
   - Что вы думаете о своей семье? - спросила она без лишних слов.
   - Разве что-нибудь думают о своей семье? - Дэвид пожал плечами.
   - Разве думают когда-нибудь что-нибудь о чем бы то ни было?
   Дэвид подумал, что она совершенно  права:  ее  замечание  касается  в
первую очередь ее самой. Но эти  соображения  он  вслух  не  высказал  и
произнес почти любезно:
   - Я как раз анализировал свою реакцию в этой ситуации.
   - Нужно  признать,  что  довольно  забавно  очутиться  замешанными  в
подобное дело!
   Дэвид вздохнул. Он выбрал манеру поведения.
   - Прежде всего, это скучно! Создается впечатление,  что  мы  живем  в
детективном романе.
   - Вы, наверное, очень жалеете, что сюда приехали?
   - Дэвид снова вздохнул.
   - Как вы правы! Я мог бы остаться в Лондоне с одним из своих  друзей.
Человек  восхитительный,  левых  взглядов,   он   занимается   торговлей
книгами...
   - Осмелюсь, сказать, что здесь больше удобств, чем в городе.
   - Разве речь идет о комфорте? - спросил он тоном  учителя,  делающего
выговор ученику.
   - Бывают моменты, - возразила Мидж, - когда мне кажется,  что  это  -
единственная моя забота.
   - Это позиция пресыщенной буржуазии! - авторитетно  заявил  Дэвид.  -
Вот если бы вы принадлежали к рабочему классу...
   Она перебила.
   - Но как раз потому, что я принадлежу к  рабочему  классу,  я  так  и
дорожу комфортом! Удобная кровать, мягкие подушки,  чай,  который  утром
приносят и неслышно ставят на ночной столик, красивая  ванна  с  горячей
водой, кресла, в которых утопаешь... - Мидж на секунду остановилась.
   - Конечно, рабочие имеют право на все  это,  -  сказал  Дэвид.  Я  бы
только исключил чай, который подают в постель. Это барство, неприемлемое
в хорошо организованном обществе!
   - А я с вами не согласна! - возразила Мидж.
 
Глава XV 
 
   Когда зазвонил телефон,  Эркюль  Пуаро  как  раз  наслаждался  чашкой
шоколада. Это он себе позволял регулярно каждое утро. Пуаро встал и снял
трубку.
   - Алло!
   - Месье Пуаро?
   - Леди Эндкателл?
   - Как  мило  с  вашей  стороны,  что  вы  узнали  мой  голос!  Я  вас
побеспокоила?
   - Ничуть! Надеюсь вчерашние события вас не сломили?
   - Нет, я только  немного  сбита  с  толку!  Я  позвонила  вам,  чтобы
попросить приехать в "Долину". Мне так нужно с вами поговорить. Вам  это
не будет трудно?
   - Я в вашем распоряжении,  леди  Эндкателл!  Когда  вы  сможете  меня
принять!
   - Как можно раньше! Если можно, то сейчас.
   - Хорошо, я сейчас приду. Я пойду через лес.
   - Это самая короткая дорога. Большое спасибо, месье Пуаро! Я жду вас.
   Пуаро почистил щеткой пиджак, надел демисезонное пальто и  отправился
в "Долину". Когда он проходил мимо павильона, у него  появилось  желание
заглянуть туда еще раз.  Накидка  из  лисьего  меха  исчезла,  но  шесть
коробок спичек были еще там.
   "Странно, - подумал  Пуаро,  -  здесь  ужасно  сыро.  Можно  было  бы
оставить одну коробку спичек, - но шесть - нет".
   На зеленой краске металлического стола  кто-то  карандашом  нарисовал
причудливое дерево. Это огорчило Пуаро, который выше всего ценил порядок
и чистоту. Зачем пачкать столы?..
   Встретив Пуаро  на  пороге  дома,  леди  Эндкателл  проводила  его  в
гостиную.
   - Я позвала вас, месье Пуаро, - объяснила она, - потому что  ситуация
становится невозможной.  Инспектор  здесь,  он  собирает  "свидетельские
показания". Я думаю, что это - превышение  власти!  И  знаете,  кого  он
допрашивает? Гуджена!.. Вся наша жизнь зависит от Гуджена. Я  очень  его
люблю, и для меня ужасно сознавать, что его  допрашивает  полиция.  Даже
если она представлена симпатичным инспектором Грэнджем. Он, должно быть,
прекрасный отец семейства. У него, вероятно, много сыновей,  с  которыми
он вечером играет в настольные игры. А его  жена,  наверное,  все  время
борется с пылью при помощи  метелки  из  перьев...  Квартира  заставлена
мебелью...
   Пуаро слушал ее с некоторым  удивлением.  Леди  Эндкателл  продолжала
толковать ему о семейной жизни инспектора Грэнджа.
   - Если судить по виду его усов, у  него  и  дома  все  безукоризненно
ухожено. Знаете, ухоженный дом иногда угнетает так же, как лицо  сиделки
в больнице небольшого городка. В Лондоне сиделки  не  такие,  они  умеют
пользоваться косметикой: пудрой, губной помадой, а в маленьких  городках
и в деревне эти бедные девочки знают только воду и мыло... Как бы там ни
было, месье  Пуаро,  как  я  только  что  об  этом  говорила,  абсолютно
необходимо, чтобы вы, как только закончится эта нелепая история,  пришли
к нам на ленч. Надеюсь, что на этот раз он пройдет достойно.
   - Вы очень любезны.
   - Я лично ничего не имею против полиции.
   - Я даже хочу помочь! У меня впечатление, что инспектор немного  сбит
с толку, хотя в методичности ему не откажешь. Но, может быть,  это  один
из его многочисленных методов?  Прежде  всего  его,  наверное,  занимает
причина преступления. Я вам уже говорила о сиделках.  Может  быть,  Джон
Кристоу когда-то обидел одну из них?.. Может быть, рыжую, с курносым, но
совсем не противным носиком... Это могло быть очень давно, и я не  верю,
что полиция может об этом подумать. Они не представляют себе, через  что
должна была пройти Герда! Она доверяет  людям  и  верит  всему,  что  ей
говорят. Я полагаю, что если женщина не очень умна, то это самое лучшее,
что она могла сделать...
   Неожиданно леди Эндкателл раскрыла дверь  в  кабинет  мужа  и  звонко
провозгласила: "Месье Пуаро!" Внезапно для себя он очутился  в  комнате,
где инспектор и Гуджен сидели друг против  друга  за  письменным  столом
сэра Генри.
   - Простите меня! Я ухожу.  Никогда  не  мог  бы  подумать,  что  леди
Эндкателл может...
   - Оставайтесь, пожалуйста, месье  Пуаро,  -  удержал  его  Грэндж,  -
садитесь! Я хотел вас кое о чем спросить. С Гудженом мы почти закончили.
   Вид у инспектора был еще  более  мрачный,  чем  накануне.  Пуаро  еще
преследовали слова, только произнесенные хозяйкой дома. Он  поймал  себя
на мысли, что  жена  инспектора,  вероятно,  купила  какую-нибудь  новую
мебель,  в  загроможденной  квартире  стало  еще  меньше  места,  и  это
отразилось  на  настроении  Грэнджа.  Но  что   может   леди   Эндкателл
действительно знать? Все это  плод  ее  воображения:  отец,  играющий  с
детьми  в  настольные  игры,  любящая  чистоту  жена...  Обо  всем  этом
взбалмошная дама болтала с такой уверенностью, что почти убедила  его  в
реальности всего сказанного.
   Грэндж продолжал допрос Гуджена.
   - Это все, что вы можете вспомнить?
   - Да, сэр, все было как обычно,  и  вечер  не  был  отмечен  никакими
происшествиями.
   - В маленьком павильоне около  пруда  была  меховая  накидка.  Вы  не
знаете, кому она принадлежит?
   - Если вы говорите о накидке из серебристой лисы, то я ее видел вчера
в павильоне, когда  заходил  туда,  чтобы  убрать  стаканы.  Но  она  не
принадлежит никому из этого дома.
   - Тогда чья же она?
   - Может быть, мисс Крей, сэр... Мисс Вероники Крей, киноактрисы... На
ней была такая...
   - Когда?
   - Когда она приходила сюда позавчера вечером.
   - Вы ее не называли в числе приглашенных.
   - Она и не была приглашенной, сэр Мисс Крей живет на соседней  вилле.
У нее не было спичек, и она пришла сюда за ними вечером.
   - Ей дали шесть коробок, и она их унесла? - спросил Пуаро.
   - Совершенно верно, сэр. Миледи настояла  на  том,  чтобы  она  взяла
шесть коробок.
   - Которые она оставила в павильоне, - сказал Пуаро.
   - Да, сэр. Я заметил это еще вчера утром. Грэндж отпустил Гуджена,  и
тот удалился, почтительно затворив за собой дверь.
   - Я попросил одного из своих сотрудников  побывать  на  Гарлей-стрит,
где работал и жил Джон Кристоу. Я сам хочу поехать туда завтра. Мы можем
собрать там интересные сведения. Я думаю,  что  жена  этого  Кристоу  на
многое должна была закрывать глаза. Эти шикарные  врачи  и  их  красивые
пациентки... Леди Эндкателл говорила что-то  о  том,  что  у  него  были
неприятности  с   какой-то   медицинской   сестрой.   Над   этим   стоит
поразмышлять. Но пока ничего определенного выяснить не удалось.
   Пуаро кивнул. Внушенная леди Эндкателл  мысль  показалась  ему  очень
правдоподобной. Намеки на связи Джона с какой-то медицинской сестрой, на
возможности, которые дает для любовных приключений  профессия  врача,  -
все это давало понять, что у Герды были все основания для ревности.  Эта
ревность могла в конце концов толкнуть ее на преступление.  Нарисованная
картина привлекала внимание следователей  к  Гарлей-стрит  и  тем  самым
отвлекала его от "Долины", от того, что  Генриетта  выхватила  оружие  у
Герды и бросила его в пруд; от того,  что,  умирая,  Джон  произнес  имя
Генриетты. Это было его последнее слово...
   Пуаро  размышлял  с  закрытыми  глазами.  Поддавшись   непреодолимому
любопытству, он неожиданно спросил:
   - Вы играете со своими детьми по вечерам в настольные игры?
   Инспектор не скрывал своего удивления.
   - Почему вы об этом спрашиваете? Вообще-то, они еще мелюзга... Но  на
Рождество я думаю подарить Тедди одну игру. Почему вы  задали  мне  этот
вопрос?
   Пуаро пожал плечами.
   "В чем опасность леди Эндкателл? - думал он. - То, что она выдает  за
причуды своей фантазии, может нередко совпадать с реальностью. Слова как
будто брошены ею случайно, но были ли  они  случайностью?  Она  рисовала
картину,  половина  которой  заключала  в  себе  правду.  Верить  ли   в
правдивость другой половины?"
   - В этой истории есть  кое-что,  интересующее  меня,  -  снова  начал
Грэндж. - Зачем мисс Крей,  знаменитая  актриса,  приходит  сюда,  чтобы
занять спички? Для этого она прошла около полумили. Если ей  были  нужны
спички, то почему она не попросила их у вас? Ведь вы живете в двух шагах
от нее.
   - Может быть, у нее были свои причины, - ответил Пуаро. - Она - сноб!
Моя вилла невелика, никто меня здесь не знает,  тогда  как  сэр  и  леди
Эндкателл - очень важные люди. У этой мисс Крей,  может  быть,  возникло
желание с ними познакомиться... Средства все хороши!
   - Вполне возможно, - согласился инспектор, вставая.  -  Я  ничего  не
хочу упускать. Очень надеюсь, что теперь все пойдет  быстро.  Сэр  Генри
опознал оружие - оно из его коллекции. Они все стреляли из  него  в  тот
день после обеда. Миссис Кристоу знала, где хранится  оружие,  ей  легко
было его взять. Все очень просто...
   - Да, все кажется очень простым, - задумчиво подтвердил Пуаро.
   "Вполне возможно, - размышлял он, - что  такая  женщина,  как  Герда,
могла  совершить  преступление.  Без  хитрости,   без   сложности.   Она
несчастное создание, которое любит  и  страдает,  страдает,  потому  что
любит... Можно  ли,  однако,  допустить,  что  она  не  хотела  избежать
возмездия?  Ведь  инстинкт  самосохранения  присущ  всем.  Неужели   она
действовала в полном ослеплении, неужели разум ее полностью покинул?"
   Эркюль Пуаро представил  себе  пустое,  ошеломленное  выражение  лица
Герды в тот день, когда он ее увидел в первый раз.
   Он пока еще не знает - просто не знает ответов  на  вопросы,  которые
задает себе.
   Но у него было предчувствие, что скоро он получит их.
 
Глава XVI 
 
   Герда сняла траурное платье, которое только что примеряла, и  бросила
на стул.
   - Не знаю! - проговорила она устало. - Я ничего больше не знаю. Ничто
не имеет значения...
   Ее сестра Элси Паттерсон кивнула, выражая участие. Она  точно  знала,
как следует вести себя с людьми в расстроенных чувствах. Герда ее всегда
раздражала своей медлительностью, а  в  этот  момент  -  особенно.  Элси
сказала:
   - Это в самый раз!
   Ей все время нужно было принимать решения за Герду.
   Герда не шевельнулась. Она неуверенно прошептала:
   - Джон не любил траурную одежду. Он часто это мне говорил.
   Абсурдная идея пришла ей в голову: "Если бы только он был  здесь,  он
знал бы, что мне посоветовать ." Больше  никогда,  никогда  она  его  не
увидит живым, никогда... Элси Паттерсон терпеливо объяснила ей,  что  на
дознании ей нужно быть в черном. Люди не поймут,  если  она  появится  в
голубом.
   Герда закрыла глаза  и  со  страхом  думала  об  испытаниях,  которые
ожидали впереди.
   - Я знаю, - продолжала Элси, - все это очень страшно. Но сразу  после
этого ты поедешь к нам, и мы будем о тебе заботиться.
   Герда казалась совершенно растерянной.
   - Что со мной будет без Джона?
   Этот вопрос не смутил Элси. Ответ у нее был готов.
   - У тебя дети! Ты должна жить ради них!
   Бедные малютки! Им сказали, что отец  случайно  застрелился  сам,  он
держал в руках револьвер  и...  Зена  горько  зарыдала  и  бросилась  на
кровать. Терри сильно побледнел, но слез у него не было. Берилл  Коллинз
дала строгие наставления прислуге и спрятала все газеты. Но  чуть  позже
Терри с крепко сжатыми губами пришел  к  матери  в  полутемный  салон  и
спросил:
   - Мама, почему папу застрелили?
   - Я тебе уже говорила, мой дорогой, это несчастный случай...
   - Почему ты мне так говоришь? Ведь это же не правда! Папу застрелили,
убили. Это напечатано в газетах.
   - Где ты нашел газету? Я же сказала мисс Коллинз...
   - Как раз потому, что она спрятала все газеты, я подумал, что  в  них
что-то есть такое, что от  нас  хотят  скрыть.  Я  вышел  и  купил  одну
газету...
   Бесполезно пытаться обмануть Терри.