нием.   Не
пострадавшая от вражеских налетов, эта своеобразная гостиница тем не менее
несколько снизила свой уровень  в  сравнении  с  довоенным.  Обслуживание,
которое предоставлялось постояльцам, не было  уже  прежним  обслуживанием.
Там, где раньше было два носильщика в униформе,  теперь  работал  один.  В
ресторане по-прежнему сервировали обеды, завтраки и ужины,  но  наверх,  в
квартиры, подавались только завтраки.
   Квартира, которую снимала миссис Гордон Клоуд,  находилась  на  третьем
этаже. Она состояла из гостиной со  встроенным  буфетом,  двух  спален  со
стенными шкафами и ванной комнаты, сияющей кафелем и хромом.
   По гостиной метался Дэвид, а Розалин сидела на диване и следила за  ним
глазами. Она была бледна и казалась испуганной.
   - Шантаж! - бормотал он. - Шантаж! Боже мой,  разве  я  из  тех  людей,
которые позволяют себя шантажировать?
   Она покачала головой - растерянная, обеспокоенная.
   - Если бы я знал! - говорил Дэвид. - Если бы я только знал!..
   Розалин жалобно всхлипнула.
   Он продолжал:
   - Приходится действовать в темноте, с завязанными глазами! -  Вдруг  он
круто повернулся. - Ты носила те изумруды к старому Грейторексу?
   - Да.
   - Сколько он дает?
   - Четыре тысячи фунтов. Он сказал, что если я их сейчас не  продам,  их
надо снова застраховать.
   - Да, цены на драгоценные камни подскочили  вдвое.  Конечно,  мы  можем
достать эти деньги. Но ведь это будет только начало, из нас  будут  сосать
кровь до тех пор, пока совсем не обескровят.
   - Давай уедем из Англии, - плакала она. -  Давай  уедем.  Разве  мы  не
могли бы уехать в Ирландию, в Америку... куда угодно.
   Он обернулся и посмотрел на нее.
   - Ты не борец, Розалин. Твой девиз: рубить концы и спасаться.
   Она причитала:
   - Мы поступили дурно... Все это... очень дурно... богопротивно.
   - Как раз благочестия мне сейчас и  не  хватает!  Довольно.  Мы  хорошо
устроились, Розалин. Первый раз в жизни я хорошо устроился и не  собираюсь
все это терять. Слышишь, Розалин? Если б  только  не  приходилось  драться
вслепую, черт возьми! Ведь ты  понимаешь,  все  это  может  быть  обманом,
блефом. Возможно, что Андерхей прочно похоронен в Африке, как мы с тобой и
думали.
   Она содрогнулась.
   - Не надо так, Дэвид. Ты пугаешь меня.
   Он взглянул на нее, увидел страх в ее глазах и сразу же переменил  тон.
Он подсел к ней, взял ее холодные руки в свои.
   - Перестань беспокоиться, - сказал он, - предоставь все мне и делай то,
что я говорю. Ведь тебе это нетрудно, правда? Только поступай  в  точности
так, как я говорю.
   - Я всегда так и делаю, Дэвид.
   - Ну да, - засмеялся он, - ты так и делаешь. Мы выкарабкаемся из этого,
не бойся. Я найду способ прищемить этого мистера Инока Ардена.
   -  Кажется,  было  такое  стихотворение,  Дэвид,  что-то  о   человеке,
вернувшемся обратно...
   - Да. - Он оборвал ее. - Как раз это меня и беспокоит. Но я доберусь до
сути, не бойся.
   Она сказала:
   - Ты повезешь ему деньги во вторник вечером?
   Он кивнул.
   - Пять тысяч. И скажу, что не могу достать сразу остальные. Но я должен
помешать ему пойти к Клоудам. Думаю, что это была простая угроза, но почем
знать...
   Дэвид  замолчал,  его  глаза  стали  задумчивыми,  и   мозг   продолжал
напряженно работать, рассматривая и отвергая различные гипотезы.
   Потом он рассмеялся веселым, разудалым смехом. Были когда-то люди, ныне
покойные, которые узнали бы этот смех, смех человека,  приготовившегося  к
рискованному и опасному делу. В нем звучал  вызов  и  радость  предстоящей
борьбы.
   - Я могу довериться тебе, Розалин, - сказал Дэвид. - Слава Богу, тебе я
могу довериться безоговорочно...
   - Довериться  мне?  -  Она  вопросительно  посмотрела  на  него  своими
большими глазами. - В чем же?
   Он улыбнулся.
   - Довериться в том, что ты поступишь в точности так, как я тебе  скажу.
В этом, Розалин, секрет успеха нашей операции. - Он засмеялся. -  Операции
под кодовым названием "Инок Арден".



11

   С некоторым удивлением Роули вскрыл большой розовый конверт. Кто,  черт
возьми, мог писать ему, употребляя подобные почтовые принадлежности, и как
им удалось достать такую бумагу...
   "_Дорогой мистер Роули_, - читал он. - _Я надеюсь, что  Вы  не  сочтете
вольностью с моей стороны, что я пишу  Вам.  Прошу  извинить  меня,  но  я
думаю, что происходит нечто, о чем Вы  должны  знать_.  (С  удивлением  он
отметил подчеркнутые слова.)
   _Дело касается нашего разговора на днях  вечером,  когда  Вы  пришли  и
спросили о некой особе. Если Вы сможете зайти в "Олень", я буду очень рада
Вам все рассказать. Мы все здесь говорили, как ужасно  несправедливо,  что
Ваш дядюшка умер и его деньги достались тому, у кого они сейчас.
   Надеюсь, что Вы не будете сердиться на меня, но я просто  уверена,  что
Вам это обязательно нужно знать.
   Всегда Ваша, Беатрис Липинкот"_.
   Роули разглядывал послание, и мозг его лихорадочно работал. В чем, черт
возьми, здесь дело?
   Старая добрая Беатрис! Он знал ее  всю  свою  жизнь.  Покупал  табак  в
лавочке ее отца и проводил свободное время  в  баре,  где  она  стояла  за
стойкой. Она была хорошенькой девушкой. Он  помнил,  что,  когда  был  еще
ребенком, ходили разные слухи о причине ее внезапного  отъезда  -  Беатрис
отсутствовала в Вормсли Вейл больше года. Говорили, что она уезжала рожать
внебрачного младенца. Может, было и так, может, и нет.
   Но   уже   сейчас   Беатрис,   бесспорно,    вполне    респектабельная,
добропорядочная дама. Масса болтовни и смешков  за  спиной,  но  внешне  -
воплощенное достоинство...
   Роули взглянул на часы. Он пойдет в "Олень" тотчас же. К черту все  эти
анкеты. Он хочет знать, что же такое жаждет поведать ему Беатрис.
   Было  чуть  больше  восьми,  когда  он  открыл  дверь   бара.   Обычные
приветствия, возгласы, кивки и "добрый вечер, сэр". Роули прошел к стойке,
спросил пива. Беатрис просияла.
   - Рада вас видеть, мистер Роули.
   - Добрый вечер, Беатрис. Спасибо за письмо.
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   - Я буду к вашим услугам через минуту, мистер Роули.
   Он кивнул и задумчиво тянул пиво,  наблюдая,  как  Беатрис  заканчивает
дела. Она позвала Лили и оставила ее за стойкой. Потом сказала тихо:
   - Будьте любезны пройти со мной, мистер Роули.
   Она провела его по коридору, через дверь с надписью "Частная квартира".
Это была очень маленькая комната,  заставленная  плюшевыми  креслами  и  с
множеством фарфоровых безделушек.  Около  радио  на  спинке  стула  висела
довольно потрепанного вида кукла. Беатрис выключила  радио  и  указала  на
плюшевое кресло.
   - Я так рада, что вы пришли, мистер Роули, и надеюсь, вы не  сердитесь,
что я написала вам... Но я уже несколько дней все думала об  этом  деле  и
твердо решила поставить вас в известность о том, что здесь происходит...
   У нее был счастливый и значительный вид, она была явно довольна собой.
   Роули спросил без особого любопытства:
   - И что же здесь происходит?
   - Вы помните,  мистер  Роули,  того  джентльмена,  который  остановился
здесь, мистера Ардена? Того, про которого вы спрашивали?
   - Да. И что же?
   - На следующий день сюда пришел мистер Хантер и тоже спросил его.
   - Мистер Хантер? - Роули почувствовал интерес.
   - Да, мистер Роули. Номер пять, сказала я, мистер Хантер кивнул и сразу
пошел наверх. Я была удивлена, должна сознаться, потому  что  этот  мистер
Арден не говорил, что знает кого-нибудь в Вормсли Вейл, и я  считала,  что
он здесь чужой и никого  не  знает.  Мистер  Хантер  был  в  очень  дурном
настроении, будто случилось что-то расстроившее его, но, конечно, тогда  я
еще ни о чем не догадывалась...
   Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Роули ничего не  сказал,  он
только слушал. Он никогда не торопил  собеседников.  Если  они  не  хотели
торопиться, его это вполне устраивало.
   Беатрис продолжала с достоинством:
   - Несколько минут спустя мне понадобилось  подняться  в  номер  четыре,
чтобы позаботиться о полотенцах и постельном белье. Это  рядом  с  номером
пять, и случилось так, что между этими комнатами есть дверь, но ее  нельзя
заметить, потому что как раз перед ней стоит  большой  гардероб.  Конечно,
эта дверь всегда  заперта,  но  случайно  на  этот  раз  она  была  слегка
приоткрыта, хотя я понятия не имею, кто мог ее открыть...
   И снова Роули ничего не сказал, только  кивнул.  "Это  Беатрис  открыла
дверь, - подумал он. - Ей стало любопытно, и она  специально  поднялась  в
номер четыре, чтобы разузнать все, что можно"...
   - И понимаете, мистер Роули, я невольно услышала, о  чем  там  говорят.
Право, я была в таком состоянии, что у меня пол качался под ногами...
   "Хорошо, что здесь прочные полы", - подумал Роули.
   С  бесстрастным,  почти  тупым  выражением  он  выслушал  взволнованный
рассказ Беатрис о том разговоре,  который  она  подслушала.  Окончив,  она
жадно ждала реакции Роули.
   Прошло не менее двух минут, прежде чем Роули очнулся. Затем он встал.
   - Спасибо, Беатрис, - тихо сказал он. - Очень благодарен...
   С этими словами он вышел из комнаты. Беатрис почувствовала себя  слегка
разочарованной. "Право, мистер Роули мог бы сказать что-нибудь большее", -
подумала она.



12

   Выйдя из "Оленя", Роули машинально пошел по  направлению  к  дому,  но,
пройдя несколько сот ярдов, остановился и решительно повернул назад.
   По складу своего ума Роули медленно  воспринимал  внешние  впечатления.
Сначала  он  был  только  удивлен   и   лишь   теперь   начал   осознавать
действительное значение новости, которую сообщила Беатрис. Если ее рассказ
соответствовал действительности, -  а  он  в  этом  не  сомневался,  -  то
возникла ситуация, которая кровно касалась всех Клоудов. Лучше  всего  мог
бы в ней разобраться Джереми Клоуд. Будучи юристом, Джереми  Клоуд  сумеет
решить, как наилучшим образом  использовать  эту  удивительную  новость  и
какие шаги предпринять.
   Хотя Роули хотелось бы действовать самому, но он понимал,  с  некоторым
сожалением, что гораздо лучше предоставить дело принципиальному и опытному
юристу. Чем скорее Джереми узнает, что происходит, тем лучше. Придя к этой
мысли, Роули направился к дому Джереми Клоуда на Хай-стрит.
   Маленькая служанка, открывшая дверь, сообщила ему, что мистер и  миссис
Клоуд обедают. Она собиралась провести его в столовую,  но  Роули  сказал,
что лучше подождет в кабинете Джереми, пока они  кончат  обедать.  Ему  не
особенно хотелось, чтобы при разговоре присутствовала Фрэнсис. Чем  меньше
людей будет знать об этом, тем лучше, пока не выработан план действий.
   Он беспокойно шагал взад и вперед  по  кабинету  Джереми.  На  конторке
стояла металлическая коробка с надписью:  "Дело  покойного  сэра  Вильямса
Джессами". Полки были заставлены толстыми томами по юриспруденции.  Висели
старые фотографии: Фрэнсис в  вечернем  платье  и  ее  отец,  лорд  Эдвард
Трентон, в костюме для верховой езды. На одном  из  столов  стоял  портрет
молодого человека в военной форме: это был Энтони, сын Джереми, убитый  на
войне.
   Роули отвернулся. Он сел в кресло и перевел взгляд на лорда Трентона.
   В столовой Фрэнсис говорила мужу:
   - Интересно, что нужно Роули?
   Джереми устало ответил:
   - Возможно, запутался с правительственными анкетами. Никто из  фермеров
не способен понять даже малую  долю  всех  вопросников,  какие  им  теперь
приходится заполнять. Роули добросовестный парень. Его это беспокоит.
   - Он мил, - сказала Фрэнсис, - но  ужасно  медлителен.  И  знаешь,  мне
кажется, что между ним и Лин не все ладно.
   Джереми пробормотал рассеянно:
   - Лин... О да, конечно. Извини,  я...  Я...  кажется,  не  в  состоянии
сосредоточиться. Напряжение...
   Фрэнсис поспешно сказала:
   - Не думай об этом. Все будет хорошо, уверяю тебя.
   - Иногда ты пугаешь меня, Фрэнсис. Ты удивительно бесстрашна. И  ты  не
отдаешь себе отчета...
   - Я отдаю себе полный отчет во всем. Я не боюсь. Если хочешь,  Джереми,
все это даже доставляет мне удовольствие.
   -  Именно  это,  дорогая,  -  сказал  Джереми,  -  и  вызывает  у  меня
беспокойство.
   Она улыбнулась.
   - Иди, - сказала  она.  -  Не  заставляй  этого  сельского  джентльмена
слишком долго ждать. Иди помоги ему заполнить форму номер  11099  или  еще
какую-нибудь.
   Но когда  они  вышли  из  столовой,  внизу  хлопнула  дверь.  Появилась
служанка Эдна и  передала:  мистер  Роули  сказал,  что  не  будет  ждать,
никакого особо важного дела у него нет.



13

   В  тот  вторник  Лин  Марчмонт  предприняла  большую  прогулку.  Глухое
недовольство собой и беспокойство  вызывало  в  ней  потребность  обдумать
наедине все происходящее.
   Несколько  дней  она  не  видела  Роули.  После  их  довольно   бурного
расставания в то утро, когда она просила одолжить ей пятьсот  фунтов,  они
уже встречались, как обычно. Лин поняла, что ее требование было  неразумно
и что Роули имел полное  моральное  право  отказать  ей.  Но  благоразумие
никогда не принадлежало к тем качествам, которые нравятся влюбленным.
   Внешне между ней и Роули все шло по-прежнему, но внутренне она не  была
уверена, что  все  в  порядке.  Последние  дни  показались  ей  невыносимо
длинными и скучными, однако даже себе самой она  не  решалась  признаться,
что это как-то связано с внезапным отъездом в Лондон Дэвида Хантера и  его
сестры.
   Что до  родственников,  то  они  казались  Лин  в  эти  дни  совершенно
невыносимыми. За завтраком мать была в наилучшем настроении и  вывела  Лин
из себя, заявив, что попробует найти второго  садовника  -  "Старому  Тому
никак не справиться со всеми делами"...
   - Но, мамочка, нам это не по средствам! - воскликнула Лин.
   - Чепуха. Я убеждена, Лин, что Гордон был бы очень расстроен,  если  бы
увидел, в какое состояние пришел сад. Он всегда  требовал,  чтобы  зеленая
изгородь содержалась в порядке, газон был подстрижен, дорожки расчищены. А
погляди, на что сейчас похож наш сад. Не сомневаюсь, что Гордон  хотел  бы
навести здесь порядок...
   - Даже если бы для этого пришлось занять денег у его вдовы?
   - Я же  говорила  тебе,  девочка,  Розалин  была  чрезвычайно  мила.  Я
уверена, она вполне меня поняла. Сейчас, после того  как  я  оплатила  все
счета, у меня хороший баланс в банке. Если хочешь знать,  второй  садовник
даже поможет нам навести экономию, мы сможем вырастить больше овощей.
   - Мы можем купить целую кучу овощей, потратив значительно  меньше,  чем
три фунта в неделю.
   -  Мы  найдем  садовника  за  меньшую  плату,  дорогая.  Сейчас   много
демобилизованных, они ищут работу. Так пишут в газетах.
   Лин сухо сказала:
   - Сомневаюсь, что ты их найдешь в Вормсли Вейл. Или в Вормсли Хит...
   И хотя разговор на  этом  закончился,  Лин  угнетала  мысль,  что  мать
рассчитывает на Розалин как на постоянный источник денег. Это  вызывало  в
памяти насмешки Дэвида.
   Она  вышла  погулять,  чтобы  избавиться   от   этого   раздражения   и
подавленности. Настроение ее не улучшилось от встречи у почты  с  тетушкой
Кэтти. Тетушка Кэтти, напротив, была полна воодушевления.
   - Думаю, Лин, дорогая, что нас ждут прекрасные новости.
   - Что вы имеете в виду, тетушка Кэтти.
   - Я получила удивительное указание свыше... Просто необычайное... Перед
нами выход из всех наших бед.  Я  столкнулась  с  препятствием,  но  снова
получила указание: "Пытайся, пытайся и снова пытайся. Если сначала  ничего
не получится, все равно пытайся..." Я не собираюсь выдавать секреты,  Лин,
дорогая,  и  менее  всего   хотела   бы   вызывать   преждевременные   или
необоснованные надежды, но я твердо уверена, что скоро наши дела придут  в
полный порядок. Давно пора. Я очень обеспокоена состоянием твоего дяди. Он
слишком много работал во время войны. Ему необходимо оставить  практику  и
посвятить себя исследованиям, но, конечно,  без  солидного  дохода  он  не
может этого сделать. Иногда у него бывают такие странные нервные припадки,
меня зла ужасно беспокоит. Он такой странный...
   Лин задумчиво кивнула. Перемена в Лайонеле  Клоуде  не  ускользнула  от
нее, так же как и странные переходы в его настроении. Она подозревала, что
время от времени  он  прибегал  к  наркотикам,  чтобы  взбодрить  себя,  и
опасалась,  не  стал  ли  он  наркоманом.  Это  могло  быть  причиной  его
необыкновенной  нервной  возбудимости.  "Интересно,  -   думала   она,   -
догадывается ли об этом тетушка Кэтти? Она ведь вовсе не  так  глупа,  как
кажется..."
   Пройдя  дальше  по  Хай-стрит,  Лин  мельком  увидела   дядю   Джереми,
входившего в свой дом. Лин подумала, что за последние три недели он сильно
постарел.
   Она ускорила шаг. Ей  хотелось  уйти  из  Вормсли  Вейл  к  холмам,  на
открытое поле. Идя быстрее, она вскоре почувствовала себя более спокойной.
Надо пройти шесть-семь миль и как следует все обдумать. Всегда,  всю  свою
жизнь она была решительной, здравомыслящей девушкой.  Всегда  знала,  чего
она хочет и чего не хочет. Никогда до сих пор она не плыла по течению...
   Да, а сейчас она подчинилась ходу событий. Она  плывет  по  воле  волн.
Бесцельное,  бессмысленное  существование.  С  тех  самых  пор,  как   она
демобилизовалась. Ее охватила болезненная тоска по ушедшим  военным  дням,
когда  четко  были  определены   обязанности,   жизнь   распланирована   и
упорядочена, а решения за тебя принимал кто-то другой.
   Но, едва доведя эту мысль до конца, Лин ужаснулась. Неужели не она одна
испытывает  это?  Неужели  и  это  отголосок  войны?  Верно,   здесь   нет
непосредственной опасности - подводных мин, падающих  бомб,  свиста  пуль,
догоняющих машину на пустынной дороге. Но есть другое, и оно еще  страшнее
- опасность поверить, что жизнь становится легче, если перестать думать...
   Она, Лин Марчмонт, уже не та  решительная,  неглупая  девушка,  которая
вступала в армию. Там ее мысли были  поставлены  на  службу  определенному
делу. Теперь она снова хозяйка себе, и ей страшно, что ум ее  отказывается
решать задачи, которые ставит перед ней ее собственная жизнь...
   ...Люди, которые оставались  здесь,  не  испытывали  ничего  подобного.
Например, Роули...
   И сразу же мысли Лин обратились от обобщений абстрактного  характера  к
вопросу, который нужно было решать сегодня  же:  это  главный  вопрос,  по
существу, единственный.
   Действительно, хочет ли она выйти замуж за Роули?..
   Тени медленно удлинялись. Наползали сумерки. Лин сидела  без  движения,
подперев подбородок руками, на опушке маленькой рощи  на  склоне  холма  и
глядела вниз, где расстилалась  долина.  Она  потеряла  счет  времени,  но
чувствовала, что ей почему-то не хочется идти домой, в Вормсли Вейл.
   Ниже по склону, налево, виднелась усадьба Лонг Уиллоуз.  Там  будет  ее
дом, если она выйдет замуж за Роули.
   Если! Так дошло до этого: если? Если? Если?
   Какая-то птица вылетела из лесу с испуганным криком,  похожим  на  крик
рассерженного ребенка. Дым от проходящего  поезда  поднялся  в  воздух  и,
рассеиваясь, образовал в небе гигантский вопросительный знак.
   "Выходить ли мне замуж за Роули? Хочу ли я замуж за Роули?  Могу  ли  я
отказаться от брака с Роули?"
   Поезд,  пыхтя,  скрылся  в   долине,   дым   медленно   рассеялся.   Но
вопросительный знак остался перед мысленным взором Лин.
   До отъезда она любила Роули. "Но домой я  вернулась  другой,  -  думала
она. - Я уже не прежняя Лин".
   В ушах звенела стихотворная строка:

   "И жизнь, и мир, и я сама
   совсем переменились..."

   А Роули? Вот Роули не изменился.
   Да. В этом все дело. Роули не изменился.  Роули  такой  же,  каким  она
оставила его четыре года назад.
   Хочет ли она выйти замуж за Роули? Если нет, то чего же она хочет?
   В роще, у нее за  спиной,  затрещали  ветки.  Кто-то  прокладывал  себе
дорогу. Мужской голос чертыхнулся.
   Она вскрикнула:
   - Дэвид!
   - Лин! - Продираясь сквозь кустарник, он удивленно