и вы хоть на минуту допускаете, что он замешан в эту историю?
   - Я не делаю исключений.
   - Подумайте, как он страдает.
   - Наоборот, я лучше буду думать о радостном сюрпризе, который  я  ему
готовлю. Считать возлюбленную мертвой и обнаружить, что она жива. Непов-
торимое, потрясающее ощущение.
   - Вы упрямый старый черт. Не выдаст он вашего секрета.
   - Как знать.
   - Он человек чести. Я в этом убежден.
   - В таком случае ему еще труднее соблюсти тайну. Соблюдение  тайны  -
искусство, требующее многократной и виртуозной лжи, и  больших  артисти-
ческих способностей, и умения наслаждаться этой комедией от  всей  души.
Сумеет он лицемерить, ваш капитан Челленджер? Если он таков, как вы  го-
ворите, безусловно, нет.
   - Так вы ему не расскажете?
   - Я категорически отказываюсь рисковать ради сантиментов.  Игра  идет
не на жизнь, а на смерть, мой друг. К тому же страдания закаляют  харак-
тер. Во всяком случае, так говорили многие ваши знаменитые  проповедники
и, если не ошибаюсь, даже один епископ.
   Я больше не пытался его уговаривать. Было ясно, что его решение  неп-
реклонно.
   - К обеду я не стану переодеваться, - бормотал он. - Я  ведь  раздав-
ленный горем старик. Такова моя роль, понимаете? От моей самоуверенности
не осталось и следа. Я сломлен. Я потерпел неудачу. Я почти  не  притро-
нусь к обеду - все останется на тарелке. Вот как мне это представляется.
А в своей комнате я съем несколько бриошей и шоколадных эклеров  -  если
они заслуживают такого названия, - которые я предусмотрительно  купил  в
кондитерской. А вы?
   - Пожалуй, надо принять еще хинину, - сказал я грустно.
   - Увы, мой бедный Гастингс. Однако мужайтесь, к утру все пройдет.
   - Охотно верю. Эти приступы обычно продолжаются не больше суток.
   Я не слыхал, как он вернулся. Должно быть, я уснул.
   Проснувшись, я увидел, что он сидит за столом и пишет. Перед ним  ле-
жал какой-то смятый и расправленный листок бумаги. Я узнал в нем тот са-
мый список от "А" до "К", который Пуаро когда-то составил, а потом  смял
и отшвырнул.
   Он кивнул мне в ответ на мой невысказанный вопрос.
   - Да, это тот самый, мой друг, я его восстановил. Теперь  я  штудирую
его под другим углом зрения. Я составляю перечень  вопросов,  касающихся
лиц, которые стоят в моем списке. Вопросы самые разные, часто совсем  не
связанные с преступлением. Я просто перечисляю  факты,  неизвестные  или
непонятные мне, и пытаюсь объяснить их.
   - И много вы успели?
   - Я кончил. Хотите послушать? У вас достанет сил?
   - Конечно. Я чувствую себя гораздо лучше.
   - Вот и хорошо. Прекрасно, я прочитаю вам свои записи. Не сомневаюсь,
кое-что в них покажется вам ребячеством.
   Он откашлялся.
   - А. Эллен. - Почему она осталась в доме и не пошла  смотреть  фейер-
верк? Судя по словам мадемуазель и высказанному ею удивлению, этот  пос-
тупок явно необычен.
   Что, по ее мнению, должно было или могло произойти?
   Не впустила ли она кого-нибудь (например, "К") в дом?
   Правда ли то, что она рассказывала о тайнике? Если  в  доме  действи-
тельно есть нечто подобное, то почему она не может вспомнить где? (Маде-
муазель, кажется, убеждена в обратном, а  ведь  мадемуазель  обязательно
должна была бы знать.) Если Эллен солгала, то зачем? Читала ли  она  лю-
бовные письма Майкла Сетона, или ее удивление, когда она  узнала  о  по-
молвке, было искренним?
   Б. Ее муж. - Так ли он глуп, как кажется? Посвящен ли он  в  то,  что
известно его жене? (Если ей вообще чтонибудь  известно.)  Вполне  ли  он
вменяем?
   В. Ребенок. - Является ли его интерес  к  кровопролитию  естественным
инстинктом, присущим детям этого возраста и развития, или же этот  инте-
рес патологичен?
   Если это патология, не унаследована ли она от  одного  из  родителей?
Стрелял ли он когда-нибудь из игрушечного револьвера?
   Г. Кто такой мистер Крофт? - Откуда он приехал?
   Действительно ли он послал по почте  завещание?  Какую  цель  он  мог
преследовать, оставив завещание у себя?
   Д. То же, что и предыдущее. - Кто такие мистер и миссис Крофт?  Скры-
ваются ли они по какой-либо причине, и если да, то по  какой?  Имеют  ли
они какое-нибудь отношение к семейству Бакли?
   Е. Мадам Раис. - Знала ли она о помолвке Ник и Майкла Сетона? Была ли
это всего лишь догадка, или она прочла их переписку? (Во  втором  случае
ей бы стало известно, что мадемуазель-наследница Сетона.) Знала ли мадам
Раис, что и она сама наследует  имущество  мадемуазель?  (Последнее  мне
представляется вероятным. Мадемуазель могла рассказать ей о своем  заве-
щании, добавив, возможно, что она от этого немного  выиграет.)  Есть  ли
хоть доля правды в намеке Челленджера на то, что Лазарус был увлечен ма-
демуазель Ник? (Этим можно было бы объяснить известную натянутость в от-
ношениях между двумя подругами,  которая,  по-видимому,  установилась  в
последние месяцы.) Кто этот "приятель", упомянутый в записке мадам,  ко-
торый снабжает ее наркотиками? Может быть, "К"? Чем объяснить ее  недав-
ний обморок? Был ли он вызван чем-нибудь, что она услышала, или же  чем-
то, что она увидела? Правдив ли ее рассказ о телефонном звонке и просьбе
купить шоколад или она беззастенчиво лжет? Что она имела в виду, говоря:
"Я все могу понять, только не это"? Если она сама не  виновата,  то  что
она скрывает?
   - Как видите, - внезапно перебил себя Пуаро, -  вопросам,  касающимся
мадам, буквально нет предела. Она загадка от начала до конца. И это  вы-
нуждает меня сделать вывод. Мадам Раис либо сама виновата, либо же знает
- или, скажем, думает, что знает, - истинного преступника. Только вот не
ошибается ли она? Знает она или просто подозревает? И как мне  заставить
ее говорить?
   Он вздохнул.
   - Ну что ж, я возвращаюсь к своему списку.
   Ж. Мистер Лазарус. - Любопытно, что у меня фактически нет к  нему  ни
одного вопроса, если не считать самого тривиального: не подложил  ли  он
отравленные конфеты? После чего у меня остается всего один, абсолютно не
относящийся к делу вопрос. Я все же записал  его.  Зачем  мосье  Лазарус
предложил пятьдесят фунтов за картину, которая стоит всего двадцать?
   - Он хотел оказать Ник услугу, - предположил я.
   - Он сделал бы это иначе. Ведь он делец. А дельцы не  покупают  вещи,
которые можно продать только с убытком. Если бы ему хотелось оказать лю-
безность мадемуазель, он одолжил бы ей денег, как частное лицо.
   - Как бы там ни было, но это не связано с преступлением.
   - Ваша правда... и все-таки мне это очень любопытно.  Я  ведь  изучаю
психологию.
   Теперь перейдем к 3.
   3. Капитан Челленджер. - Почему мадемуазель Ник рассказала  ему,  что
она с кем-то помолвлена? Что ее вынудило? Ведь  никому  другому  она  не
рассказала. Может быть, он сделал ей предложение? Каковы его отношения с
дядей?
   - С дядей?
   - Да, с доктором Маком Эллистером. К слову сказать,  довольно  темная
личность. Но я продолжаю. Возможно ли, что, прежде чем о  гибели  Майкла
Сетона было объявлено официально, какие-то сведения просочились в  адми-
ралтейство частным порядком?
   - Я не совсем понимаю, к чему вы клоните? Пусть даже Челленджер узнал
о смерти Сетона раньше всех, все равно это не причина для убийства люби-
мой девушки.
   - Вполне согласен. Все, что вы говорите, абсолютно логично. Но  я  же
вам сказал, это всего лишь факты, которые мне хотелось  бы  выяснить.  Я
по-прежнему остаюсь ищейкой, которой приходится обнюхивать всякие малоп-
риятные предметы. Однако продолжим.
   И. Мосье Вайз. - Как объяснить его слова о фанатической привязанности
его кузины к Эндхаузу? Какую цель мог он  преследовать,  утверждая  это?
Получил ли он завещание или не получил? Да и вообще, честный он  человек
или нет?
   И, наконец, "К". Точно, здесь остается то же, что и прежде, -  огром-
ный вопросительный знак. Существует ли он на самом деле или... Боже мой!
Что с вами, мой друг?
   С внезапным криком я вскочил со стула и дрожащей рукой указал на  ок-
но.
   - Лицо! - закричал я. - Я видел в окне чье-то лицо.
   Ужасное! Его уже нет, но я его видел!
   Пуаро бросился к окну, распахнул его и выглянул наружу.
   - Здесь никого нет, - заметил он с сомнением. - Вы уверены,  что  оно
вам не почудилось, Гастингс?
   - Я убежден. Кошмарное лицо.
   - Здесь, правда, есть балкон. Если кому-то захотелось подслушать  наш
разговор, он без труда мог бы сюда добраться. Что вы имели в виду, когда
назвали его лицо ужасным, Гастингс?
   - Бледное, с вытаращенными глазами, почти нечеловеческое.
   - Это все ваша лихорадка, мой Друг. Лицо - допустим. Неприятное  лицо
- тоже возможно. Но почти нечеловеческое - это уж слишком. У вас  созда-
лось такое впечатление, потому что лицо было прижато к стеклу; к тому же
вы никак не ожидали его там увидеть.
   - Это было ужасное лицо, - упрямо твердил я.
   - Оно не показалось вам... знакомым?
   - Ни в коем случае.
   - Гм... а между теп это вполне возможно. Вы едва ли смогли бы  узнать
человека при таких обстоятельствах.
   Интересно, да... очень интересно...
   Он задумчиво складывал свои записки.
   - По крайней мере одно хорошо. Если даже этот человек подслушивал наш
разговор, то, к счастью, мы с вами ни разу не упомянули, что мадемуазель
Ник жива и здорова. Что бы он там ни подслушал, этого он  все  равно  не
узнал.
   - Признайтесь все же, - заметил я, - что  результаты  вашего,  э-э...
блестящего маневра до сих пор были несколько огорчительны. Ник мертва, а
никаких ошеломляющих событий не последовало.
   - Еще рано. Я ведь назначил двадцать четыре часа.
   Вот завтра, если я не ошибаюсь, кое-что  должно  произойти.  Иначе...
иначе - я заблуждаюсь от начала и до конца.
   Существует такая вещь, как почта. Я возлагаю большие надежды на завт-
рашнюю почту.
   Проснувшись утром, я почувствовал, что очень  ослабел,  но  лихорадка
прошла. Мне захотелось есть. Мы с Пуаро позавтракали в гостиной.
   - Ну-с, - ехидно спросил я, глядя,  как  он  раскладывает  полученные
письма. - Почта не обманула ваших ожиданий?
   Пуаро промолчал. Он только что вскрыл два конверта, и  тот  и  другой
явно со счетами. Я отметил, что вопреки привычке мой друг не хорохорится
и выглядит довольно угнетенным.
   Затем я занялся своими письмами. В первом из них я нашел извещение  о
спиритическом сеансе.
   - Ну что ж, - заметил я, - если остальные пути заведут нас  в  тупик,
придется обращаться к спиритам. Я и то  удивляюсь,  почему  столь  редко
прибегают к этому способу. Подумайте, душа жертвы возвращается на  землю
и называет своего убийцу. Чем вам не доказательство?
   - Это едва ли помогло бы нам, - рассеянно ответил Пуаро. - Не  думаю,
что Мегги Бакли знала, кто в нее стрелял. Если бы даже она смогла  заго-
ворить, она не сообщила бы нам ничего существенного. Ба! Вот забавно!
   - О чем вы?
   - Вы говорите мне о голосах с того света, и в ту же минуту я распеча-
тываю это письмо.
   Он кинул его на мой конец стола. Письмо было от миссис Бакли. Вот что
она писала:
   Приход Ленгли
   Дорогой мосье Пуаро!
   Вернувшись домой, я нашла здесь письмо,  написанное  моей  несчастной
девочкой после приезда в Сент - Лу. Боюсь, в нем не окажется ничего  ин-
тересного для вас, но я подумала, что, может быть, вы захотите  на  него
взглянуть.
   Благодарю вас за участие, искренне Ваша Джин Бакли.
   Читая вложенное ею письмецо, я почувствовал, что у меня сдавило  гор-
ло. Письмо было таким будничным, не омраченным даже тенью  надвигающейся
беды.
   Вот что там было написано:
   Дорогая мама!
   Я жива и здорова, доехала благополучно. До самого Экзетера  в  вагоне
было только двое пассажиров.
   Здесь чудесная погода. Ник выглядит здоровой и веселой, пожалуй,  чу-
точку возбуждена, но я все же не понимаю, зачем она прислала  мне  такую
телеграмму. По-моему, ничего бы не случилось,  если  бы  я  приехала  во
вторник.
   Пока кончаю. Сейчас мы идем пить чай к  соседям.  Они  австралийцы  и
снимают здесь флигель. Ник говорит, что они симпатичные  зануды.  У  нее
будут гостить миссис Раис и мистер Лазарус. Он  торгует  предметами  ис-
кусства. Сейчас я брошу письмо в ящик у калитки, и почтальон успеет  его
захватить. Завтра напишу еще.
   Твоя любящая дочь Мегги.
   Р. 5. Ник говорит, что у нее все же была причина послать такую телег-
рамму. После чая она мне расскажет. Она какая-то странная и очень  нерв-
ничает.
   - Голос с того света, - тихо заметил Пуаро. - Но он... не говорит нам
ровно ничего.
   - Ящик возле калитки, - почему-то вдруг вспомнил я. -  Это  ведь  тот
самый, в который Крофт якобы опустил завещание.
   - Якобы... м-да. Любопытно. Ох как любопытно!
   - А в остальных письмах нет ничего интересного?
   - Ничего. И это меня очень огорчает, Гастингс. Я  брожу  в  потемках,
по-прежнему в потемках. Я ничего не понимаю.
   Зазвонил телефон. Пуаро подошел и взял трубку.
   В ту же минуту лицо его переменилось. Он держался очень сдержанно,  и
все же я заметил, что он донельзя взволнован.
   Его собственное участие в разговоре сводилось к репликам, по  которым
совершенно невозможно было догадаться, о чем идет речь.
   Но вот, проговорив: "Прекрасно. Благодарю вас", он положил  трубку  и
вернулся ко мне. Его глаза блестели от возбуждения. Ну,  что  я  говорил
вам, мой друг? События начались.
   - Что же случилось?
   - Это звонил мосье Вайз. Он сообщает, что сегодня  утром  получил  по
почте завещание, подписанное его двоюродной сестрой мисс Бакли и датиро-
ванное двадцать пятым февраля сего года.
   - Что? Завещание?
   - Конечно.
   - Нашлось-таки!
   - И в самый подходящий момент, не так ли?
   - Вы думаете, он сказал вам правду?
   - То есть не думаю ли я, что все это время он скрывал завещание у се-
бя? Не знаю, дело темное. Одно несомненно: я говорил вам, что если маде-
муазель Ник будут считать умершей, начнутся всякие события, и  вот  вам,
пожалуйста, - они начались!
   - Поразительно, - сказал я. - Вы оказались правы.  Это,  наверно,  то
завещание, где Фредерика Раис объявлена наследницей?
   - Мосье Вайз ни словом не обмолвился о содержании  документа.  Он  не
способен на такое легкомыслие. Все же я думаю, что вряд ли это какое-ни-
будь другое завещание. Вайз говорит, что оно  засвидетельствовано  Эллен
Уилсон и ее мужем.
   - Итак, мы снова возвращаемся к тому же, - заметил я. - Фредерика Ра-
ис.
   - Загадка!
   - Фредерика Раис, - рассеянно пробурчал я про себя. - Красивое имя.
   - Да уж получше того, которым окрестили ее друзья. Фредди, - он скор-
чил гримасу, - нечего сказать, имя... для молодой дамы.
   - От Фредерики мало уменьшительных, - пояснил я. - Это не то что Мар-
гарет, где их с полдюжины, если не больше: Мегги, Марго, Мэдж, Пегги...
   - Верно. Ну что, Гастингс, как ваше настроение? Повеселее стало?
   - Что за вопрос! А скажите... вы именно этого и ожидали?
   - Мм... не совсем. У меня не было точного плана. Я говорил лишь,  что
когда мы познакомимся с определенным результатом, то сможем  выяснить  и
средства, при помощи которых этот результат был достигнут.
   - Да, - сказал я с уважением.
   - О чем это я собирался сказать, как раз когда  зазвонил  телефон?  -
задумчиво бормотал Пуаро. - Ах, да, насчет письма от мадемуазель  Мегги.
Мне хочется еще раз взглянуть на него. Помнится, когда я его читал,  ка-
кая-то фраза показалась мне немного странной.
   Я взял письмо и протянул ему.
   Он погрузился в чтение, а я расхаживал по комнате и смотрел  в  окно,
наблюдая, как яхты бороздят залив.
   Внезапно он вскрикнул. Я вздрогнул и обернулся. Обхватив голову рука-
ми, Пуаро раскачивался взад и вперед, являя собой воплощенное отчаяние.
   - О-о! - простонал он. - Но я же был слеп... слеп!
   - Что случилось?
   - Сложно, я вам говорил? Запутано? О нет. Простота, сама простота.  А
я, ничтожество, я ничего, ничего не понял.
   - Силы небесные, Пуаро, какой же это свет вас вдруг озарил?
   - Стойте... стойте... ни слова больше. Я должен собраться с  мыслями.
Все перестроить в свете этого поразительного открытия.
   Он схватил список вопросов и принялся читать его, бесшумно шевеля гу-
бами. Раз или два он энергично кивнул.
   Потом он отложил листки, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.  Я
уже начал думать, что он спит.
   Но вот он вздохнул и открыл глаза.
   - Все так, - сказал он. - Все сошлось. Все эти неувязки,  приводившие
меня в недоумение. Все, что казалось мне несколько неправдоподобным, те-
перь встало на свои места.
   - Иными словами, вам все известно?
   - Почти. Все важное. В некоторых  отношениях  мои  выводы  были  пра-
вильны. Кое в чем смехотворно далеки от истины. Однако теперь все прояс-
нилось. Сегодня я посылаю телеграмму с двумя вопросами... хотя ответ  на
них я знаю и сейчас. Он здесь! - Пуаро постучал себя по лбу.
   - Ну, а потом, когда придет ответ? - спросил я с нетерпением.
   Он вдруг вскочил.
   - Мой Друг, вы помните, как мадемуазель Ник говорила, что  ей  всегда
хотелось поставить в Эндхаузе пьесу? Так вот, сегодня в Эндхаузе  состо-
ится спектакль. Но режиссером будет Эркюль Пуаро. Для мадемуазель Ник  в
нем тоже отведена роль.
   Внезапно он ухмыльнулся.
   - Видите ли, это будет пьеса с привидениями. Да,  с  привидениями.  В
Эндхаузе никогда еще не бывало привидения. А нынче оно там появится.
   Я открыл было рот, но он перебил меня:
   - Нет, больше я вам ничего не скажу. Сегодня мы поставим нашу комедию
и установим истину. А пока мне надо бежать. Дела... дела...
   И он поспешно вышел.
 
 
   Глава девятнадцатая
   ПУАРО СТАВИТ ПЬЕСУ
 
   Прелюбопытная компания собралась этим вечером в Эндхаузе. Днем я поч-
ти не видел Пуаро. Обедал он где-то в городе, а мне  оставил  записку  с
просьбой к девяти часам быть в Эндхаузе. Вечерний костюм,  добавлял  он,
необязателен.
   Все это было похоже на довольно нелепый сон.
   Как только я пришел, меня ввели в столовую, и, оглядевшись, я сообра-
зил, что здесь находятся все лица, включенные Пуаро в его список,  начи-
ная от "А" и кончая "И". Отсутствовал лишь  "К",  по  той  основательной
причине, что, подобно миссис Харрис, такого человека "отродясьто не  бы-
вало".
   Здесь была даже миссис Крофт, полулежавшая в каком-то  подобии  инва-
лидного кресла. Она улыбнулась мне и кивнула головой.
   - Не ожидали, а? - спросила она весело. - Прямо скажу вам,  для  меня
это большая перемена. Пожалуй, я начну теперь кое-куда выбираться  пома-
леньку. Это все мосье Пуаро придумал. Садитесь тут, капитан Гастингс. Не
по душе мне почему-то это дело, да вот мистер Вайз очень уж настаивал.
   - Мистер Вайз, - спросил я с некоторым удивлением.
   Чарлз Вайз стоял возле камина. Пуаро что-то негромко и серьезно гово-
рил ему.
   Я обвел взглядом комнату. Да, здесь собрались все.
   Впустив меня в дом (я опоздал на минуту или  на  две),  Эллен  заняла
свое место на стуле возле двери. На другом стуле,  напряженно  выпрямив-
шись и тяжело сопя, сидел ее супруг. Их сын Альфред крутился около роди-
телей.
   Остальные расположились вокруг стола. Фредерика в черном платье,  ря-
дом с ней Лазарус, а по другую сторону стола Джордж Челленджер и  Крофт.
Я сел в сторонке, около миссис Крофт. Но вот, в последний раз кивнув со-
беседнику, Чарлз Вайз занял место во главе стола, а Пуаро скромно уселся
около Лазаруса.
   По-видимому, режиссер, как величал себя Пуаро,  не  собирался  играть
видную роль в своем спектакле. Вести его предстояло Чарлзу Вайзу, и я  с
любопытством спрашивал себя, какие же сюрпризы заготовил ему Пуаро.
   Молодой адвокат откашлялся и встал. На вид он был такой же, как всег-
да, бесстрастный, чопорный и сухой.
   - Наша сегодняшняя встреча, - заговорил он, - происходит в  нарушение
всех правил. Однако нас вынуждают к тому особые обстоятельства, при  ко-
торых произошла смерть моей кузины мисс Бакли.  Конечно,  будет  сделано
вскрытие, ибо не приходится сомневаться, что она  была  отравлена  ядом,
который ей подсунули, Но эт