она
ничем не походила на злую мачеху из детских сказок?
     - Нет, - без улыбки ответила она.
     - Прекрасно. Я вам задаю этот вопрос  только  потому,  что  в  семьях
иногда возникают на подсознательном уровне легкое  соперничество,  трения,
усложняющие жизнь. К примеру, отец часто бывает товарищем своей дочери,  и
она  может  приревновать  его  к  своей  новой  матери...  Доводилось  вам
испытывать подобное чувство?
     Линда слушала его с видимым удивлением,  но  ее  отрицательный  ответ
прозвучал искренне.
     Уэстону было не по себе.  Этот  допрос  тяготил  его.  Чувство  долга
вынуждало его задавать вопросы, и он их задавал. Но именно в такие моменты
он спрашивал себя, зачем он поступил работать  в  полицию.  Эта  профессия
сейчас претила ему.
     Без малейшего энтузиазма, он продолжил:
     - Разумеется, ваш отец во всем следовал желаниям вашей матери?
     - Я не знаю.
     - Вы понимаете, как я только что говорил, в семьях  случаются  споры,
ссоры... и когда родители не живут в  добром  согласии,  детям  не  всегда
приходится легко. С вами такого никогда не случалось?
     - Вы хотите знать, ссорились ли папа и Арлена? - спросила Линда.
     - Гм... да.
     - Нет, не ссорились, - четко произнесла она. - Папа вообще ни  с  кем
не ссорится. Это не в его стиле.
     -  А  теперь,  мисс  Линда,  я  попрошу  вас   хорошенько   подумать.
Подозреваете ли вы кого-нибудь в убийстве вашей мачехи? Видели или слышали
вы что-нибудь, что может помочь нам найти убийцу?
     Линда  промолчала  добрую  минуту.  Она  не  хотела   скоропалительно
отвечать на такой вопрос и погрузилась в раздумье.
     - Нет, - сказала она наконец. - Я не вижу, кто бы  мог  хотеть  убить
Арлену. За исключением, конечно миссис Редферн.
     - Вы считаете, что миссис Редферн могла убить миссис Маршалл? Почему?
     - Потому что ее муж был  влюблен  в  Арлену.  Я  не  думаю,  что  она
действительно хотела ее убить, но она была бы рада, если бы Арлена умерла.
Это не одно и тоже.
     Нюанс существенный - заметил Пуаро.
     - Миссис Редферн, - продолжала Линда, - вообще бы не смогла кого-либо
убить. Она не переносит насилия. Вы понимаете, что я имею в виду?
     - Очень хорошо понимаю, - подтвердил Пуаро. - И я  с  вами  полностью
согласен. Миссис Редферн не  из  тех  женщин,  которые  способны  потерять
голову...
     Он откинулся на спинку своего кресла и закрыл глаза, словно  подбирая
слова.
     - Нет, - продолжал он, - я не представляю себе ее, одолеваемую  бурей
страстей, пришедшую в ужас от своей загубленной жизни, от безисходности...
Я  также  не  представляю  себе  ее,  устремившую  пламенеющий   взор   на
ненавистное лицо... на  белокожий  затылок...  сжимая  кулаки  до  боли  в
ногтях, твердя себе, с  каким  наслаждением  она  возникла  бы  их  в  эту
плоть...
     Он умолк.
     Нервно ерзая на стуле, Линда спросила чуть дрожащим голосом:
     - Это все? Я могу идти?
     Уэстон  заверил  ее,  что  вопросы  кончены,  поблагодарил,  встал  и
проводил ее до двери.
     Вернувшись к столу, он закурил и вздохнул.
     - Ну и профессия же у нас! Не скрою от вас, что в течение всего этого
допроса я чувствую себя  самым  распоследним  хамом.  Тоже  мне,  красивое
занятие: выпытывать у девочки, что она знает об отношениях между ее  отцом
и мачехой! И я ведь сделал все, что мог, чтобы эта малышка надела  веревку
на шею своего отца. Чертова работа! А делать ее все же надо!  Преступление
остается преступлением, и этот ребенок может знать лучше всех  что-то  нам
необходимое. Но несмотря на это, я, пожалуй,  доволен,  что  ей  оказалось
нечего нам рассказать!
     - Я так и думал, что это вас обрадует, - сказал Пуаро.
     Уэстон кашлянул, скрывая смущение, и продолжил:
     - Я вам замечу, Пуаро, что вы немного переборщили с вашей историей  о
ногтях, которые вонзаются в тело!  Разве  можно  вбивать  этой  девочке  в
голову подобные мысли?
     - А ? - откликнулся Пуаро с полуулыбкой. - Вы считаете, что  я  хотел
вбить ей в голову какие-либо идеи?
     - Но вы же это сделали.
     Пуаро собрался было возразить, но Уэстон перевел разговор  на  другую
тему.
     - В итоге, эта малышка не сообщила нам ничего нового, за  исключением
того, что у миссис  Редферн  есть  более-менее  твердое  алиби.  Если  они
действительно пробыли вместе с  половины  одиннадцатого  до  без  четверти
двенадцать, Кристина Редферн выходит из игры. Ревнивица покидает сцену...
     - Есть более веские основания считать ее невиновной, - сказал  Пуаро.
- Я убежден, что она ни  физически,  ни  морально  не  способна  кого-либо
удушить. Это противоречит ее спокойному, холодному темпераменту. Она может
сильно любить, проявить привязанность, но ждать от нее  страстного  порыва
или жеста, продиктованного гневом, невозможно. К тому же, как  я  уже  вам
говорил, у нее слишком маленькие и хрупкие руки.
     - Я согласен с Пуаро, - заявил инспектор Колгейт.  -  Она  безусловно
вне игры. Доктор Несдон  категоричен:  Арлена  Маршалл  была  задушена  не
просто руками, а настоящими лопатами.
     - Что ж, - отозвался Уэстон, - будем продолжать. Я думаю, что  теперь
мы можем заняться Редферном. Я надеюсь, что  он  уже  оправился  от  своих
эмоций...


     Патрик Редферн уже вновь обрел свое обычное состояние. Он был немного
бледен, но опять, согласно своему  обыкновению,  владел  собой  и  казался
совершенно спокойным.
     - Вы Патрик Редферн, и вы проживаете по адресу:  Кроссгейтс,  Селдон,
Принсез-Райсборо? - осведомился Уэстон.
     - Да.
     - Давно ли вы были знакомы с миссис Маршалл?
     Патрик заколебался.
     - Три месяца.
     - Капитан Маршалл сказал нам, что вы познакомились с  миссис  Маршалл
случайно, встретились с ней на коктейле. Это верно?
     - Да.
     - Капитан Маршалл дал нам понять, что до приезда  сюда  вы  и  миссис
Маршалл знали друг друга мало. Так ли это?
     Патрик Редферн опять заколебался.
     - Не совсем, - произнес он наконец. - По правде  говоря,  мы  с  мисс
Маршалл довольно часто встречались.
     - Без ведома капитана Маршалла?
     Редферн слегка покраснел.
     - Мне нечего вам сказать.
     -  А  была  ли  миссис  Редферн  в  курсе   этих   встреч?   -   живо
заинтересовался Пуаро.
     - Я ей, разумеется, сказал, что познакомился  со  знаменитой  Арленой
Стюарт.
     - Я понимаю. - Голос Пуаро звучал  миролюбиво,  но  настойчиво.  -  А
сказали ли вы ей, что встречались с ней часто?
     - Может быть, и нет...
     Получив этот результат, Уэстон взял допрос в свои руки.
     Договаривались ли вы с миссис Маршалл оба приехать сюда?
     На этот раз Патрик не ответил и молчал довольно долго.  Затем,  после
продолжительной внутренней борьбы, он решился:
     - Рано или поздно это все равно станет известным, -  тихо  проговорил
он. - Так что стараться вас обмануть бесполезно! Вы наверняка уже  знаете,
что я любил эту женщину. И когда я говорю "любил", это не то слово.  Я  ее
обожал, я был от нее без ума... Она попросила меня приехать сюда.  Сначала
я противился этой идее... А потом согласился!.. Что я мог сделать? Попроси
она меня о чем угодно, я бы повиновался! Сам знаю, что это глупо, но здесь
ничего не изменишь!
     - Цирцея, - вполголоса произнес Пуаро.
     - Да, Цирцея! Я вынужден это признать. Гордиться здесь нечем, но  что
мне оставалось делать?
     Немного помолчав, он продолжал:
     - Я хочу быть откровенен с вами. Зачем что-то от вас скрывать? Я  был
безумно влюблен в эту  женщину.  Любила  ли  она  меня?  Я  не  знаю.  Она
говорила, что да, но на мой  взгляд,  она  принадлежала  к  той  категории
женщин, которые, завоевав мужчину, теряют к нему интерес. Я был предан  ей
душою и телом. И она это знала. Сегодня утром, найдя ее лежащей мертвой на
гальке, я  словно  получил  удар  кулаком  между  глаз.  Все  вокруг  меня
закружилось, как при нокауте!
     - А теперь? - спросил Пуаро.
     - Теперь? - переспросил Патрик, не отводя взгляда. - Я рассказал  вам
всю правду, и мне хотелось бы знать, в какой мере мой рассказ должен  быть
предан огласке. Ведь никакой связи со смертью Арлены здесь нет. Следует ли
доводить эту историю до сведения каждого? Я прошу не столько  из-за  себя,
сколько из-за жены. Это нанесет ей страшный удар...
     Опустив глаза, он продолжал:
     - О, я знаю, вы мне скажете, что я должен был обо всем этом  подумать
раньше. И вы будете правы! Вы сочтете меня двуличным человеком, но тем  не
менее - это чистая правда, - я люблю свою жену. Я ее очень  люблю.  Арлена
была для меня  любовной  авантюрой,  безумием,  которое  иногда  одолевает
мужчин!... Единственная женщина,  которую  я  действительно  люблю  -  это
Кристина! Я скверно поступил с ней, но даже в самые худшие моменты  только
она и была для меня важна!
     Он вздохнул.
     - Я сказал вам правду.. Я так хотел бы, чтобы вы мне поверили!
     Его голос и все его поведение дышали искренностью.
     - Я верю вам, - проговорил Пуаро.
     Патрик посмотрел в глаза маленькому человечку и просто ответил:
     - Спасибо.
     Полковник Уэстон старательно прочистил горло.
     - Вы можете быть уверены, мистер Редферн, что изо всей  этой  истории
мы возьмем  на  заметку  лишь  то,  что  непосредственно  касается  нашего
расследования. Если чувства, которые вы питали к миссис Маршалл, не играют
в нашем деле никакой роли, мы оставим их в стороне и не будем  заводить  о
них разговор. К сожалению, вы, кажется,  не  отдаете  себе  отчет  в  том,
что...  интимность  ваших  отношений  с миссис  Маршалл,  видимо,  оказала
непосредственное влияние на ее судьбу. Может  быть,  в  ней-то  и  кроется
причина преступления.
     - Причина?
     - Ну да, мистер Редферн, причина. Вы утверждаете, что капитан Маршалл
ничего не знал. А вообразите себе, что он знал?
     - Не хотите же вы сказать, что узнав о моих отношениях с  его  женой,
он ее убил?
     - Это предположение не пришло вам в голову? - строгим голосом спросил
Уэстон.
     Редферн опустил голову.
     - Нет, - ответил он. - Это не пришло  мне  в  голову.  Маршалл  такой
необычайно спокойный человек, что... Нет, мне это кажется невозможным!
     Уэстон задал следующий вопрос:
     - Какую позицию занимала миссис Маршалл по отношению к  своему  мужу?
Опасалась  ли  она,  что  он  узнает  о  вашей  связи?  Или  это  было  ей
безразлично?
     - Она делала все, чтобы он ничего не знал.
     - Боялась ли она его?
     - Боялась?.. Я уверен, что нет!
     Пуаро вмешался в разговор.
     - Простите меня, мистер Редферн, если я задам вам нескромный  вопрос,
но он может оказаться нам полезен. Вы никогда не думали о разводе?
     - Никогда. Я вам уже сказал,  что  я  люблю  Кристину.  Что  касается
Арлены, то эта мысль, я уверен, никогда не приходила ей в голову. Ее  брак
давал ей преимущества от  которых  она  никогда  бы  не  отказалась.  Ведь
Маршалл... как бы выразиться... не просто  кто-нибудь.  Он  благородный  и
богатый человек.
     По его лицу скользнула горькая усмешка.
     - Я же был для нее только развлечением, стоящим отнюдь не  на  первом
месте... способом приятно провести время, не больше! Я понял это с  самого
начала, но, как ни странно, это ничего не изменило в моих чувствах...
     Он умолк и задумался.
     - Мистер Редферн, было ли у вас сегодня утром  назначено  свидание  с
миссис Маршалл? - вернул его к действительности Уэстон.
     - Нет, - ответил он, овладев собой. - Обычно мы встречались на  пляже
во время купания.
     - Вы удивились, не увидев ее?
     - Да, очень. Я не понимал, где она могла быть.
     - Как вы объяснили себе ее отсутствие?
     - Я не знал, что думать. Вот я и остался на пляже, надеясь,  что  она
появится с минуты на минуту.
     - Если у нее была назначена встреча с кем-то, вы  можете  представить
себе, с кем?
     Он отрицательно покачал головой.
     - Где вы встречались с миссис Маршалл, когда у вас были свидания?
     - Чаще всего у Чайкиной скалы. Это спокойный уголок,  и  после  обеда
там тень.
     - И больше нигде? Например, в бухте Гномов?
     - Нет. Пляж бухты Гномов очень открытое место, с лодки его видно, как
на ладони. Мы же не хотели привлекать к себе внимание. По утрам мы никогда
не встречались. После обеда - это другое дело: люди отдыхают, разбредаются
кто куда, никто не знает, что делают остальные и  где  они.  После  ужина,
если  выдавался  хороший  вечер,   мы  ходили  гулять  по  разным  уголкам
острова...
     - Я знаю, - почти невольно вырвалось у Пуаро.
     - Одним словом, - заключил Уэстон, - вы ничего не можете сказать  нам
о том, что привело миссис Маршалл в бухту Гномов.
     - Я не имею об этом ни малейшего представления. Столь ранее появление
так на нее не похоже!
     - Были ли у нее знакомые поблизости?
     - Насколько мне известно, нет. Я даже уверен, что нет.
     - А  теперь,  мистер  Редферн,  я  попрошу  вас  напрячь  память.  Вы
встречались с миссис Маршалл в Лондоне, значит,  вы  видели  кое-каких  ее
знакомых. Был ли  кто-нибудь  из  них  ею  обижен?  Кто-нибудь,  кого  вы,
например, вытеснили из ее сердца?
     Патрик немного подумал.
     - Честно говоря, я никого не помню.
     Пальцы полковника постукивали по столу.
     - Ну что ж! - сказал  он.  -  По  всей  видимости,  у  нас  есть  три
возможных варианта. Во-первых, неизвестный  убийца,  какой-нибудь  маньяк,
находившийся   неподалеку...   Конечно,   это    довольно    маловероятное
предположение...
     - И тем не менее, -  тотчас  же  откликнулся  Редферн,  -  это  самое
правдоподобное объяснение!
     -  Я  тоже  не  верю  в  убийство  с  целью  ограбления.  Место   это
труднодоступное. Преступнику  пришлось  бы  перейти  дамбу,  пройти  перед
отелем, пересечь остров и спуститься на пляж по лестнице. Правда,  он  мог
добраться туда и на лодке, но в обоих случаях он оказался там не случайно.
Он сделал это преднамеренно.
     - Вы говорили о трех возможностях, - напомнил Редферн.
     - Гм... да. На острове ведь есть два человека, у которых  могло  быть
основание убить Арлену Маршалл. Первый - это  ее  муж.  А  второй  -  ваша
жена...
     Патрик подскочил на стуле.
     - Моя жена? Уж не хотите ли вы сказать, что моя жена замешана в  этом
деле?
     Он встал и от волнения стал заикаться.
     -  Это...  это  безумие!..  Чтобы  Кристина...  Да   это   немыслимо!
Невообразимо! Вернее, это просто смешно!
     - Тем не менее, ревность может явиться серьезным поводом  для  такого
поступка. Ревнивые женщины теряют над собой контроль...
     Редферн горячо встал на защиту жены.
     - Другие, может быть, но не Кристина! Какой бы несчастной она себя ни
чувствовала, она не из тех, кто... Да она просто неспособна на насилие!
     Эркюль Пуаро с удовольствием отметил про себя, что  слово  "насилие",
недавно непроизвольно сорвавшееся с уст Линды в разговоре о Кристине, было
на этот раз произнесено Редферном. И он опять подумал, что оно было удачно
выбрано.
     -  Нет-нет,  -  продолжал  Патрик  свою   пламенную   речь,   -   это
предположение абсурдно. Арлена была вдвое сильнее Кристины. Я  не  уверен,
что у Кристины хватит сил, чтобы задушить котенка, и я совершенно убежден,
что она никогда не одолела бы такую  сильную  и  энергичную  женщину,  как
Арлена! К тому же,  Кристине  ни  за  что  не  удалось  бы  спуститься  по
лестнице, ведущей в бухту. У нее со второго пролета закружилась бы голова.
Нет, об этом и речи быть не может!
     Полковник Уэстон машинально дергал себя за мочку.
     - Если рассматривать вещи под таким углом, то я согласен с вами:  эта
гипотеза наталкивается на серьезные препятствия. Но ведь  первое,  что  мы
должны принимать во внимание, это повод...
     Он встал, чтобы проводить Редферна к двери, и добавил:
     - Повод и материальную возможность...


     Когда Редферн вышел, Уэстон улыбнулся и сказал:
     - Я не счел нужным сообщить ему, что у его жены есть алиби.  Я  хотел
увидеть его реакцию. Его всего затрясло, а?
     - Выставленные им аргументы  кажутся  мне  более  убедительными,  чем
самое надежное алиби, - откликнулся Пуаро.
     - Я и так не верю в виновность его жены! Она не  могла  убить  Арлену
Маршалл. Физически не могла,  как  вы  выразились.  Маршалл  мог  бы  быть
виновным, но, по всей видимости, это и не его рук дело.
     Инспектор Колгейт кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
     - Я думал над его алиби, - сказала он. - А не мог ли он, решив  убить
свою жену, заготовить письма заранее?
     - Неплохая мысль, - согласился Уэстон. - Надо будет этим заняться...
     Он внезапно умолк: в комнату вошла Кристина Редферн.
     Она выглядела, как всегда, очень спокойной,  но  держалась  с  легким
налетом аффектации. На ней были белая теннисная  юбка  и  голубой  пиджак,
подчеркивающий ее бледный, присущий блондинкам  цвет  лица.  Она  казалась
очень хрупкой, но ее черты выражали  решительность,  храбрость  и  здравый
смысл.
     "Какая милая женщина, - подумал  полковник.  -  Может  быть,  немного
блеклая,  но,  во  всяком  случае,  слишком   снисходительная   к   своему
ловеласу-мужу. Впрочем, он еще молод и успеет исправиться. Можно  же  один
раз в жизни свалять дурака!"
     Он предложил миссис Редферн сесть и сказал:
     - Миссис  Редферн,  мы  вынуждены  соблюдать  заведенный  порядок  и,
согласно требованиям расследования, спрашиваем у  каждого,  что  он  делал
сегодня утром. Прошу меня извинить...
     - Я прекрасно понимаю, - ответила  Кристина  Редферн  мягким,  хорошо
поставленным голосом. - С чего следует начинать?
     Слово взял Пуаро.
     - С самого начала. Что вы сделали, встав сегодня утром?
     - Дайте мне собраться с мыслями. Прежде чем спуститься завтракать,  я
зашла в номер к Линде Маршалл, и мы договорились  встретиться  в  холле  в
пол-одиннадцатого и пойти на Чайкину скалу.
     - Вы не купались до завтрака?
     - Нет. Я делаю это очень редко.
     Улыбнувшись, она пояснила:
     - Я люблю входить в хорошо прогретую воду.
     - А ваш муж купается сразу же, как встает?
     - Да, почти всегда.
     - Было ли это в привычках у миссис Маршалл?
     - О нет! Миссис Маршалл принадлежала к тем людям, которые  появляются
на всеобщее обозрение только поздно утром!
     Ее голос стал холодным и резким.
     Пуаро изобразил смущение и извинился.
     -  Простите  меня  за  то,  что  я  вас  прервал,  мадам.  Итак,   мы
остановились на том, как вы зашли в номер Линды Маршалл. Который был час?
     - Я думаю, в пол-восьмого... Нет, немного больше.
     - Мадемуазель Маршалл была уже на ногах?
     - Да. Она как раз в этот момент вернулась к себе.
     - Как? Откуда? - спросил Уэстон.
     - Она сказала мне, что ходила купаться.
     Эркюль  Пуаро  заметил,  что,  прежде  чем   ответить,   она   слегка
заколебалась.
     - Что было дальше?
     - Я позавтракала.
     - А потом?
     - Потом я поднялась  к  себе  в  номер,  собрала  принадлежности  для
рисования и взяла альбом. А потом мы ушли.
     - Вместе с Линдой Маршалл?
     - Да.
     - Который был час?
     - Наверное, пол-одиннадцатого.
     - Куда вы пошли?
     - На Чайкину скалу. Это маленький пляж на берегу острова.  Там  мы  и
устроились. Я рисовала, а Линда загорала.
     - Во сколько вы ушли оттуда?
     - Без четверти двенадцать. В полдень я должна была играть в теннис, и
мне нужно было переодеться.
     - На вас были часы?
     - Нет. Я спросила время у Линды.
     - А потом?
     - Я собрала свои вещи и вернулась в отель.
     - А мадемуазель Линда? - спросил Пуаро.
     - Линда? Она пошла купаться.
     - Вы были далеко от моря?
     - Да, довольно далеко от края воды, у подножия скал. Я  устроилась  в
тени, а Линда на солнышке.
     - Когда вы уходили с пляжа, мадемуазель Линда была в воде?
     Кристина наморщила лоб, припоминая.
     -  Дайте  вспомнить...  Когда  я  закрывала  коробку  с   рисовальным
прин