ностью общаться с потусторонним миром? А если это так, то
вполне можно допустить, что она могла добровольно уйти  из  этого  мира.
Слова Пуаро прервали ход моих мыслей. Как раз в тот момент, когда я  уже
собирался поделиться с ним своей догадкой, он сказал:
   - Пойдемте, друг мой, надо осмотреть кофейные чашки.
   - Господи, Пуаро, на что они нам сдались, если  установлено,  что  яд
был подмешан в какао?
   - Ох уже это злополучное какао!
   Он рассмеялся и шутливо воздел руки к небу. Раньше я  не  замечал  за
моим другом склонности к подобному фиглярству.
   - Раз миссис Инглторп взяла свой кофе наверх, - сказал я раздраженно,
- то непонятно, что вы ожидаете найти в этих чашках? Может быть, пакетик
стрихнина, услужливо оставленный на подносе.
   - Полноте, друг мой. Не надо  дуться.  Дайте  мне  удовлетворить  мое
любопытство и посмотреть кофейные чашки, а  я  обязуюсь  впредь  уважать
ваши интересы, связанные с какао. По рукам?
   Все это прозвучало в устах Пуаро настолько забавно,  что  я  невольно
рассмеялся. Мы направились в гостиную, где на подносе увидели неубранные
вчерашние чашки.
   Пуаро попросил меня подробно описать, что происходило накануне в этой
комнате, и педантично проверил местоположение всех чашек.
   - Значит, миссис Кавендиш стояла  около  подноса  и  разливала.  Так.
Потом она подошла к окну и села рядом с мадемуазель  Цинцией.  Так.  Вот
эти три чашки. А из той чашки на камине, должно быть, пил мистер Лоуренс
Кавендиш. Там даже еще остался кофе. А чья чашка стоит на подносе?
   - Джона Кавендиша. Я видел, как он ее сюда поставил.
   - Хорошо. Вот все пять чашек, а где же чашка мистера Инглторпа?
   - Он не пил кофе.
   - В таком случае кое-что становится понятным. Одну минутку, Хастингс,
- и он аккуратно налил из каждой чашки по несколько капель  в  пробирки.
Выражение его лица было несколько странным: с одной  стороны,  мой  друг
освободился от каких-то  подозрений,  а  с  другой  -  был  явно  чем-то
озадачен.
   - Да, да именно так,  -  наконец  произнес  Пуаро,  -  безусловно,  я
ошибался,  да,  все  именно  так  и  происходило...  Однако  это  весьма
забавно... Ладно, разберемся.
   И в одно мгновение он словно выбросил из головы все, что его смущало.
Ох,  как  мне  хотелось  в  эту  минуту  сказать,  что   все   произошло
точь-в-точь, как я ему подсказал, и что  нечего  было  суетиться  вокруг
этих чашек, все и так ясно. Однако  я  сдержался:  грешно  смеяться  над
стареющей знаменитостью,  ведь  он  действительно  был  когда-то  совсем
неплох и пользовался заслуженной славой.
   - Завтрак готов, - сказал Джон Кавендиш, входя в холл, -  вы  с  нами
позавтракаете, мсье Пуаро?
   Пуаро согласился, хотя и без энтузиазма. Я взглянул на Джона. Видимо,
вчерашнее событие ненадолго выбило его из колеи, и он уже успел  обрести
свою обычную невозмутимость. В отличие от своего брата Джон  не  страдал
излишней возбудимостью.
   С самого утра он был весь в делах - не слишком веселых, но неизбежных
для всякого, кто потерял близкого человека, - давал объявления в газеты,
улаживал необходимые формальности и рассылал телеграммы, причем одна  из
первых была адресована Эвелин Ховард.
   - Я хотел бы узнать, как продвигаются ваши дела, -  спросил  Джон,  -
расследование подтвердило, что моя  мать  умерла  естественной  смертью,
или... или мы должны быть готовы к худшему?
   - Мистер Кавендиш, - печально ответил Пуаро,  -  боюсь,  что  вам  не
следует себя слишком обнадеживать. А что думают по этому  поводу  другие
члены семьи?
   -  Мой  брат  Лоуренс  уверен,  что  мы  попусту  тратим  время.   Он
утверждает, что это был сердечный приступ.
   - Вот как, он действительно  так  считает?  Это  очень  интересно,  -
пробормотал Пуаро. - А что говорит миссис Кавендиш?
   Джон нахмурился.
   - Не имею понятия, что думает об этом моя жена.
   Вслед за этим наступило долгое неестественное молчание, которое  Джон
попытался разрядить, спросив: "Не помню, говорил ли я вам,  что  приехал
мистер Инглторп?"
   Пуаро кивнул.
   - Это создало очень неприятную ситуацию. Мы,  конечно,  должны  вести
себя с ним, как обычно, но черт возьми, нам  придется  сидеть  за  одним
столом с предполагаемым убийцей, всех просто тошнит от этого.
   Пуаро понимающе покивал головой.
   - Да, я вам сочувствую, мистер Кавендиш, ситуация не из приятных.  Но
все-таки я хочу  задать  один  вопрос.  Мистер  Инглторп  объяснил  свое
решение остаться ночевать в деревне  тем,  что  забыл  ключ  от  входной
двери, не так ли?
   - Да.
   - Надеюсь, вы проверили, что он действительно забыл его?
   - Н-нет... мне это не пришло в голову. Ключ обычно лежит в шкафчике в
холле. Сейчас я сбегаю и посмотрю, на месте ли он.
   Пуаро взял его за руку и улыбнулся.
   - Поздно, сейчас ключ наверняка там. Даже если у мистера Инглторпа  и
был с собой ключ, я уверен, что он уже положил его на место.
   - Вы так думаете...
   - Я ничего не думаю, просто если бы кто-то до его прихода  потрудился
проверить,  что  ключ  действительно  на  месте,  это  было  бы  сильным
аргументом в пользу мистера Инглторпа. Вот и все.
   Джон был совершенно сбит с толку.
   - Не беспокойтесь, - мягко сказал Пуаро, - мы можем  обойтись  и  без
этого. И вообще, раз уж вы меня пригласили, пойдемте лучше завтракать.
   В  столовой   собрались   все   обитатели   дома.   При   сложившихся
обстоятельствах мы, конечно, представляли из  себя  не  слишком  веселое
общество.  Люди   всегда   мучительно   переживают   подобные   события.
Естественно, правила приличия требовали, чтобы внешне все выглядело, как
всегда, благопристойно, но я несколько раз спрашивал себя:  "Так  ли  уж
трудно собравшимся сохранять  спокойствие"?  Что-то  не  видно  было  ни
заплаканных глаз, ни особо тяжелых вздохов.  Да,  видимо,  я  был  прав,
сильнее всех переживает кончину миссис Инглторп ее служанка Доркас.
   Когда я проходил мимо Альфреда Инглторпа, меня вновь охватило чувство
омерзения от того лицемерия, с которым он разыгрывал из себя безутешного
вдовца. Интересно,  знал  ли  Инглторп,  что  мы  его  подозреваем?  Он,
конечно, должен был догадаться, даже если бы мы  скрывали  свои  чувства
более тщательно. Что же испытывал этот  человек?..  Тайный  страх  перед
разоблачением или уверенность в собственной безнаказанности?  Во  всяком
случае, витавшая в воздухе подозрительность должна была его насторожить.
   Однако  все  ли  подозревали  мистера  Инглторпа?  Например,   миссис
Кавендиш? Я взглянул на Мэри - она сидела во  главе  стола,  как  всегда
величественная, спокойная и таинственная. В этом  нежно-сером  платье  с
белыми сборками, наполовину прикрывавшими  ее  тонкие  кисти,  она  была
удивительно красива. Но стоило ей только захотеть, и ее лицо становилось
загадочным и непроницаемым, как у древнего сфинкса. За весь завтрак Мэри
произнесла лишь несколько слов, однако чувствовалось,  что  одним  своим
присутствием она подавляет собравшихся.
   А юная Цинция? Подозревает ли она Альфреда? Девушка  выглядела  очень
усталой и болезненной, ее слабость сразу бросалась в  глаза.  Я  спросил
мисс Мердок, не заболела ли она.
   -  Да,  возможно,  у  меня  страшная  головная  боль,  -   откровенно
призналась Цинция.
   - Может быть, налить вам еще чашечку кофе,  мадемуазель,  -  галантно
предложил Пуаро. - Он вернет  вас  к  жизни.  Нет  лучшего  средства  от
головной боли, чем чашечка хорошего кофе. - Он встал, взял  ее  чашку  и
потянулся за сахарными щипцами.
   - Не надо, я пью без сахара.
   - Без сахара? Это что, тоже режим военного времени?
   - Что вы, я и раньше никогда не пила кофе с сахаром.
   - Черт побери, - тихо пробормотал Пуаро, наполняя чашечку Цинции.
   Никто больше не слышал этих слов моего друга; он старался  не  выдать
своего волнения, но я заметил, что его глаза, как обычно в такие минуты,
сделались зелеными, словно у кошки. Несомненно, он  увидел  или  услышал
что-то экстраординарное, но что же?
   Обычно мне трудно отказать в сообразительности, но признаюсь,  что  в
данном случае я просто терялся в догадках.
   В это время в столовую вошла Доркас.
   - Сэр, вас хочет видеть мистер Уэллс, - сказала она Джону.
   Я вспомнил, что это был тот самый нотариус, которому миссис  Инглторп
писала накануне вечером. Джон немедленно встал  из-за  стола  и  сказал:
"Пусть он пройдет ко мне в кабинет",  -  затем,  повернувшись  к  нам  с
Пуаро, он добавил:
   - Это нотариус моей матери и... и местный следователь. Может быть, вы
хотите пойти со мной?
   Мы вышли из столовой вслед за Джоном. Он шел  немного  впереди,  и  я
успел шепнуть Пуаро:
   - Это означает, что все-таки будет следствие?
   Он рассеянно кивнул. Мой друг был всецело погружен в какие-то  мысли,
что еще больше подстегнуло мое любопытство.
   - Что с вами, Пуаро? Вы, кажется, сильно взволнованы?
   - Да, меня беспокоит один факт.
   - Какой же?
   - Мне очень не нравится, что мадемуазель Цинция пьет кофе без сахара.
   - Что?! Вы шутите?
   - Нисколько. Я более чем серьезен. Что-то здесь не  так,  и  интуиция
меня не подвела.
   - В чем?
   - В том, что я  настоял  на  осмотре  кофейных  чашек.  Но  ни  слова
больше?
   Мы зашли в Кабинет Джона, и он запер дверь.
   Мистер Уэллс был человеком средних лет  с  приятным  лицом  и  умными
проницательными глазами. Джон представил нас, пояснив, что  мы  помогаем
расследованию.
   - Вы, конечно, понимаете, мистер Уэллс, что мы не хотим лишнего шума,
так как все еще надеемся избежать следствия.
   - Я понимаю, - мягко произнес мистер Уэллс, - и хотел бы избавить вас
от неприятностей, связанных с официальным дознанием. Боюсь, однако,  что
оно стало неизбежным, ведь у нас нет медицинского заключения.
   - Увы, я так и думал.
   - Какая умница доктор Бауэрстайн,  к  тому  же,  говорят,  крупнейший
токсиколог.
   - Да, - сухо подтвердил Джон. Затем он неуверенно спросил:
   - Вы думаете, всем нам придется выступить в качестве свидетелей?
   - Во всяком случае вам и... э-э... мистеру Инглторпу.
   Возникла небольшая пауза, и мистер Уэллс  мягко  добавил:  "Показания
остальных свидетелей будут просто небольшой формальностью".
   - Да, я понимаю.
   Мне показалось, что Джон облегченно вздохнул, что было  странно,  так
как в словах мистера Уэллса я не услышал ничего обнадеживающего.
   - Если вы не против, -  продолжал  юрист,  -  я  хотел  бы  назначить
дознание на пятницу. Мы уже будем знать результаты  вскрытия,  ведь  оно
состоится, кажется, сегодня вечером?
   - Да.
   - Итак, вы не возражаете против пятницы?
   - Нет, нисколько.
   - Думаю, нет нужды говорить вам, дорогой мистер Кавендиш, как  тяжело
я сам переживаю эту трагедию.
   -  В  таком  случае,  мсье,  я  уверен,  что  вы   поможете   нам   в
расследовании. - Это были первые слова, произнесенные Пуаро  с  момента,
как мы зашли в кабинет. - Я?
   - Да, мы слышали, что миссис  Инглторп  написала  вам  вчера  вечером
письмо. Вы должны были его получить сегодня утром.
   - Так и есть, но вряд ли оно вам поможет. Это обыкновенная записка, в
которой  миссис  Инглторп  просила  меня  зайти  сегодня  утром,   чтобы
посоветоваться по поводу какого-то очень важного дела.
   - А она не намекнула, что это за дело?
   - К сожалению, нет.
   - Жаль, очень жаль, - мрачно согласился  Пуаро.  Мой  друг  о  чем-то
задумался, и наступила долгая пауза. Наконец он взглянул на нотариуса  и
сказал:
   - Мистер Уэллс, я хотел бы задать вам один вопрос, конечно, если  это
позволительно  с  точки  зрения  профессиональной  этики.  Словом,   кто
является наследником миссис Инглторп?
   Немного помедлив, мистер Уэллс произнес:
   - Это все равно  будет  скоро  официально  объявлено,  поэтому,  если
мистер Кавендиш не возражает...
   - Нет, нет, я не против.
   -  ...  то  я  не  вижу  причин  скрывать  имя  наследника.  Согласно
последнему завещанию миссис Кавендиш,  датированному  августом  прошлого
года, все состояние, за  вычетом  небольшой  суммы  в  пользу  прислуги,
наследуется ее приемным сыном мистером Джоном Кавендишем.
   - Не считаете  ли  вы,  -  простите  мой  бестактный  вопрос,  мистер
Кавендиш, - что это несправедливо по отношению к  ее  другому  приемному
сыну, мистеру Лоуренсу Кавендишу?
   - Не думаю. Видите ли, согласно завещанию их отца,  в  случае  смерти
миссис Инглторп Джон наследует всю недвижимость, в то время как  Лоуренс
получает весьма крупную сумму денег.  Зная,  что  мистер  Джон  Кавендиш
должен будет содержать поместье, миссис Инглторп оставила свое состояние
ему. На мой взгляд, это справедливое и мудрое решение.
   Пуаро задумчиво кивнул.
   - Согласен, но мне кажется,  что  по  вашим  английским  законам  это
завещание  было  автоматически  аннулировано,  когда   миссис   Кавендиш
вторично вышла замуж и стала зваться миссис Инглторп.
   - Да, я как раз собирался сказать, что оно теперь имеет силы.
   - Вот так! - Пуаро на мгновение задумался и спросил:
   - А миссис Инглторп знала об этом?
   - Точно утверждать не могу.
   - Зато я могу точно  утверждать,  что  она  знала.  Только  вчера  мы
обсуждали  с  ней  условия  завещания,  аннулированного  замужеством,  -
неожиданно произнес Джон.
   - Еще  один  вопрос,  мистер  Уэллс.  Вы  говорили  о  ее  "последнем
завещании". Означает ли это, что до него миссис Инглторп  составила  еще
несколько?
   - В среднем каждый год она составляла  по  крайней  мере  одно  новое
завещание, - спокойно ответил мистер Уэллс.  -  Она  часто  меняла  свои
пристрастия и составляла завещания попеременно то в пользу одного, то  в
пользу другого члена семьи.
   - Предположим,  что,  не  ставя  вас  в  известность,  она  составила
завещание в пользу лица, вообще не являющегося членом  этой  семьи,  ну,
например, в пользу мисс Ховард. Вас бы это удивило?
   - Нисколько.
   - Так, так. - Кажется, у Пуаро больше не было вопросов.
   Пока Джон  обсуждал  с  юристом  что-то  по  поводу  просмотра  бумаг
покойной, я наклонился к Пуаро и тихо спросил:
   - Вы думаете, миссис Инглторп составила новое завещание в пользу мисс
Ховард?
   Пуаро улыбнулся.
   - Нет.
   - Тогда зачем же вы спрашивали об этом?
   - Тише!
   Джон повернулся в нашу сторону.
   - Мсье Пуаро, мы  собираемся  немедленно  заняться  разбором  маминых
бумаг. Не хотите ли вы присутствовать при этом? Мистер Инглторп  поручил
это нам, так что его не будет.
   - Что значительно облегчает дело, - пробормотал мистер Уэллс. -  Хотя
формально он, конечно, должен был... - он не закончил фразу, а Джон  тем
временем сказал Пуаро:
   - Прежде всего  мы  осмотрим  письменный  стол  в  будуаре,  а  затем
поднимемся в мамину спальню. Самые важные бумаги она  обычно  держала  в
розовой папке, поэтому ее надо просмотреть с особой тщательностью.
   -  Да,  -  подтвердил  мистер  Уэллс,  -  возможно,  там  обнаружится
завещание более позднее, чем то, которое хранится у меня.
   - Там действительно есть более позднее завещание, - произнес Пуаро.
   - Что?! - хором воскликнули Джон и мистер Уэллс.
   - Точнее, оно там было, - невозмутимо добавил мой друг.
   - Что вы имеете в виду? Где оно сейчас?
   - Оно сожжено.
   - Сожжено?
   - Да. Вот, взгляните,  -  и  Пуаро  показал  им  обуглившийся  клочок
бумаги, найденный в камине спальни миссис  Инглторп,  и  в  двух  словах
рассказал, как он попал к нему.
   - Но может быть, это старое завещание? -  Не  думаю.  Более  того,  я
уверен, что оно составлено вчера.
   - Что?! Это невозможно, - снова хором воскликнули наши собеседники.
   Пуаро повернулся к Джону.
   - Если вы позовете садовника, я смогу это доказать.
   - Да, конечно, но я не понимаю при чем тут...
   - Сделайте то, что я говорю, а потом я отвечу на все ваши вопросы,  -
перебил его Пуаро.
   - Хорошо.
   Он позвонил в колокольчик, и в дверях появилась Доркас.
   - Доркас, мне надо поговорить с Манингом, пусть он зайдет сюда.
   - Да, сэр, - ответила Доркас и вышла. Наступила  напряженная  тишина,
один лишь Пуаро сохранял полное спокойствие. Он обнаружил островок  пыли
на стекле книжного  шкафа  и  рассеянно  стирал  его.  Вскоре  за  окном
послышался скрип гравия под тяжелыми подбитыми  гвоздями  сапогами.  Это
был Манинг. Джон взглянул на Пуаро, тот кивнул.
   - Заходи, Манинг, я хочу с тобой поговорить. Садовник медленно  зашел
в комнату и нерешительно остановился у двери. Сняв шапку, он нервно  мял
ее в руках. Спина у Манинга была  сгорбленная,  и  поэтому  он  выглядел
старше, чем был на самом деле, зато умные живые глаза никак не  вязались
с его неуклюжей речью.
   - Манинг, я хочу, чтобы ты ответил  на  несколько  вопросов,  которые
задаст этот джентльмен.
   - Ясно, сэр. Пуаро шагнул вперед, и садовник смерил его с  головы  до
ног несколько презрительным взглядом.
   - Вчера вы сажали бегонии с южной стороны дома не так ли, Манинг?
   - Точно, Сэр, еще Вильям мне помогал.
   - И миссис Инглторп позвала вас из окна, так?
   - Верно, хозяйка нас звала.
   - Расскажите, что произошло потом.
   - Так ничего особенного  не  произошло,  сэр.  Хозяйка  первым  делом
попросила Вильяма, чтобы он сгонял на  велосипеде  в  деревню  и  купил,
знаете, такую форму для завещания, бланк, что ли,  не  знаю  точно,  как
называется, она все на листке записала.
   - И что же?
   - Ну, он, понятное дело, привез что нужно.
   - И что было дальше?
   - А дальше, сэр, мы опять занялись бегониями.
   - Потом миссис Инглторп позвала вас еще раз? Так?
   - Верно, сэр. Хозяйка опять позвала нас с Вильямом.
   - Зачем?
   - Она велела подняться к ней  и  дала  подписать  какую-то  длиннющую
бумагу, под которой уже стояла ее подпись.
   - Вы видели, что там было написано? - резко спросил Пуаро.
   - Нет, сэр, на ней промокашка лежала и ничего было не увидать.
   - И вы подписали где она велела?
   - Да, сэр, сперва я, потом Вильям.
   - Что она сделала с этой бумагой?
   - Положила в большой конверт и засунула его в  такую  розовую  папку,
которая лежала у нее на столе.
   - Во сколько она вас позвала в первый раз?
   - Да где-то около четырех, сэр.
   - Может, раньше? Это не могло быть в половине четвертого?
   - Нет, сэр, скорее, даже после четырех.
   - Спасибо, Манинг, можете идти.
   Садовник взглянул на своего хозяина, тот кивнул, и  Манинг  попятился
из комнаты.
   - Господи, - пробормотал Джон, - что за странное совпадение.
   - Какое совпадение?
   - Странно, что мама решила составить новое завещание как раз  в  день
смерти!
   Мистер Уэллс откашлялся и сухо спросил:
   - А вы уверены, что это просто совпадение, мистер Кавендиш?
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы говорили, что вчера днем у вашей матери был крупный скандал с...
с одним из обитателей дома.
   - Вы хотите сказать - Джон запнулся на полуслове и страшно побледнел.
   - Вследствие этого скандала  ваша  мать  в  спешке  составляет  новое
завещание, причем его содержание мы так никогда и не узнаем. Она  никому
не  сообщает  об   этом.   Сегодня   она,   без   сомнения,   собиралась
проконсультироваться со мной по поводу этого документа…  собиралась,  но
не смогла. Завещание исчезает, и она уносит его тайну в  могилу.  Мистер
Кавендиш, боюсь, что все это мало  похоже  на  цепь  случайностей.  Мсье
Пуаро, думаю, вы согласитесь со мной,  что  все  эти  факты  наводят  на
определенные мысли.
   - Наводят ли не наводят, - перебил его Джон, - но надо  поблагодарить
мсье Пуаро за то, что он нам помог. Если бы не он, мы бы не подозревали,
что существовало еще одно завещание. Мсье Пуаро, позвольте спросить, что
натолкнуло вас на эту мысль?
   Пуаро улыбнулся и сказал:
   - Старый исписанный конверт и засеянная вчера клумба бегоний.
   Похоже, Джон был не совсем удовлетворен  таким  ответом  и  собирался
задать следующий вопрос, но в этот момент послышался  звук  подъехавшего
автомобиля, и мы подошли к окну.
   - Эви! - воскликнул Джон. - Простите меня,  мистер  Уэллс,  я  с