е голубых глаз.
   - И что же, миссис... Клоуд, если я не ошибаюсь.  -  Он  нахмурился.  -
Кажется, некоторое время назад я слышал это имя...
   Она оживленно закивала головой.
   - Мой бедный деверь...  Гордон.  Чрезвычайно  богатый,  его  имя  часто
упоминалось в прессе. Он погиб при бомбежке больше года  назад  -  тяжелый
удар для всех нас. Мой муж - его младший брат.  Он  врач.  Доктор  Лайонел
Клоуд... Конечно, - прибавила она, понизив  голос,  -  муж  и  понятия  не
имеет, что я советуюсь с вами. Он бы этого  не  одобрил.  Доктора,  как  я
убедилась, очень материалистически смотрят на вещи. Все духовное  странным
образом скрыто от них. Они верят только в науку, но я  говорю:  что  такое
наука? Что она может сделать?
   Эркюлю Пуаро казалось, что единственно возможный ответ на ее  вопрос  -
это подробное изложение фактов,  включающее  упоминание  имени  Пастера  и
лампочки Гемфри Дэви, удобств, которые  песет  с  собой  электричество,  и
несколько сот других подобного  рода  сведений.  Но,  конечно,  не  такого
ответа ждала миссис Клоуд. По существу, ее  вопрос,  как  и  очень  многие
вопросы на свете, вовсе  и  не  был  на  самом  деле  вопросом.  Это  была
всего-навсего дань риторике.
   И Эркюль Пуаро ограничился тем, что спросил:
   - Так чем, вы полагаете, я смогу помочь вам, миссис Клоуд?
   - Вы верите в реальность мира духов, мосье Пуаро?
   - Я добрый католик, - осторожно ответил Пуаро.
   Миссис Клоуд с улыбкой сожаления отмахнулась от католической церкви.
   - Слепа! Церковь слепа: полна  предрассудков,  нелепа...  Не  принимает
реальности и красоты потустороннего мира.
   - В двенадцать часов, - сказал Эркюль Пуаро, - у  меня  важное  деловое
свидание.
   Замечание было весьма своевременным. Миссис Клоуд подалась вперед.
   - Я буду говорить по существу. Не  могли  бы  вы,  мосье  Пуаро,  найти
исчезнувшего человека?
   Пуаро поднял брови.
   - Я мог бы это сделать, пожалуй, - ответил он осторожно. - Но  полиция,
дорогая миссис Клоуд, могла бы сделать это гораздо лучше, чем я. У нее для
этого есть все необходимые условия.
   Миссис Клоуд отмахнулась от полиции, как раньше от католической церкви.
   - Нет, мосье Пуаро, именно к вам я была направлена теми, кто  скрыт  от
нашего взора. Теперь послушайте.  Брат  моего  мужа,  Гордон,  женился  за
несколько недель до смерти на молодой вдове,  некой  миссис  Андерхей.  Ее
первый муж (бедняжка, какое это было горе для нее) погиб, как сообщили,  в
Африке. Таинственная страна - Африка...
   - Таинственный континент, - поправил  Пуаро.  -  Возможно.  А  в  какой
части?..
   - В Центральной Африке, - ринулась дальше  миссис  Клоуд.  -  Там,  где
черная магия... Странные и тайные  обычаи...  Страна,  где  человек  может
исчезнуть, так что о нем больше и не услышишь.
   - Очень возможно, - сказал Пуаро. -  Но  то  же  самое  относится  и  к
площади Пикадилли Серкус.
   Миссис Клоуд отмахнулась от Пикадилли Серкус.
   - За последнее время, мосье Пуаро, было дважды  получено  сообщение  от
духа, который передал,  что  его  имя  Роберт.  Сообщение  оба  раза  было
одинаковым: "Не умер"... Мы были озадачены, мы не знали никакого  Роберта.
Попросили более подробных указаний и получили вот что: "Р.А. - Р.А., Р.А."
А затем: "Скажите Р. Скажите Р." - "Сказать Роберту?" - спросили мы. "Нет,
от Роберта. От Роберта А." - "А что  означает  это  А.?"  И  тогда,  мосье
Пуаро, пришел  самый  важный  ответ:  "Андерхей".  А  мою  невестку  зовут
Розалин, - заключила миссис Клоуд с торжеством. - Понимаете? Мы запутались
с этими буквами Р. Но теперь их значение вполне  ясно:  "Скажите  Розалин,
что Роберт Андерхей не умер".
   - Ах вот что! И вы ей сказали?
   Миссис Клоуд несколько смутилась.
   - Э-э... нет. Видите ли, люди так недоверчивы. Я  уверена,  Розалин  не
поверила бы. И потом, это могло бы огорчить ее, бедняжку... Она  стала  бы
беспокоиться, где он, что он делает...
   - Кроме того, что подает голос  через  небесные  сферы?  Действительно,
странный способ уведомлять о том, что ты жив и здоров.
   - А, мосье Пуаро, видно,  что  вы  человек  непосвященный.  Откуда  нам
знать, в каких он находится обстоятельствах. Бедный капитан Андерхей (или,
кажется, майор), быть  может,  находится  в  плену,  где-нибудь  в  дебрях
Африки. Если бы его можно было найти, мосье Пуаро! Если бы его можно  было
вернуть дорогой юной Розалин! Подумайте, как  счастлива  бы  она  была!  О
мосье Пуаро, я послана к вам свыше, так не отказывайтесь выполнить веление
духов!
   Пуаро смотрел на нее и размышлял.
   - Мой гонорар очень высок, - мягко сказал он. -  Чрезвычайно  высок!  И
поручение, которое вы хотите на меня возложить, будет нелегким.
   - О боже... ну конечно... очень жаль... Я и  мой  муж  сейчас  в  очень
стесненных  обстоятельствах...  Чрезвычайно  стесненных.  Мое  собственное
положение гораздо хуже, чем думает мой дорогой  муж.  Я  купила  несколько
акций... по внушению свыше... И пока они не дали никакой выгоды, оказались
совершенно безнадежными... Они сильно упали в цене, и сейчас, насколько  я
понимаю, их невозможно продать.
   Она смотрела на него испуганными голубыми глазами.
   - Я не осмелилась сказать мужу. Я говорю  вам  об  этом,  просто  чтобы
объяснить, в каком я положении. Но, безусловно, дорогой мосье Пуаро, вновь
соединить мужа и жену... это такая благородная миссия...
   - Благородство, дорогая мадам, не оплатит издержки путешествия по суше,
воде и воздуху. Не  компенсирует  оно  и  стоимости  длинных  телеграмм  и
каблограмм, и опросы свидетелей.
   - Но если он будет найден... если капитан Андерхей будет найден живым и
здоровым... Тогда... Ну, я думаю, я могу уверенно сказать, что, когда дело
будет завершено, тогда... тогда не останется препятствий к... к возмещению
ваших затрат.
   - А, так он богат, этот капитан Андерхей?
   - Нет. Но... Но я уверяю вас... Я даю вам  слово...  что...  что  тогда
денежный вопрос не будет затруднять нас.
   Пуаро покачал головой.
   - Весьма сожалею, мадам. Вынужден вам ответить - нет.
   Потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы она приняла этот ответ.
   Когда она наконец  ушла,  он  долго  стоял,  нахмурясь,  погруженный  в
размышления. Он вспомнил теперь, почему имя Клоудов было ему знакомо.  Ему
припомнился разговор в клубе в день воздушного налета, нудный, надоедливый
голос майора Портера, бесконечно  долго  рассказывавший  историю,  которую
никто не хотел слушать.
   Он вспомнил, как зашуршала газета и  как  внезапно  отвисла  челюсть  у
майора Портера, вспомнил растерянное выражение его лица.
   Занимало его сейчас другое: он старался понять, что представляет  собой
энергичная леди средних лет, которая  только  что  ушла  от  него.  Бойкая
болтовня о спиритизме, развевающийся шарф, цепи и  амулеты,  бренчащие  на
шее,  и  наконец  -  несколько  противореча  всему  этому,   -   внезапный
пронзительный взгляд голубых глаз.
   "А зачем все-таки она приходила ко мне? - задал он  себе  вопрос.  -  И
хотел бы я знать, что сейчас происходит в... -  он  взглянул  на  визитную
карточку на своем столе, - в Вормсли Вейл?"
   Ровно через пять дней он увидел в  одной  из  вечерних  газет  короткое
сообщение о смерти человека по имени Инок Арден в Вормсли Вейл - маленькой
старинной деревне примерно в трех милях от очень популярной  Вормсли  Хит,
куда обычно съезжались игроки в гольф. И снова Пуаро  повторил  про  себя:
"Хотел бы я знать, что происходит сейчас в Вормсли Вейл..."
   Вормсли Хит  состоит  из  площадок  для  игры  в  гольф,  двух  отелей,
нескольких очень дорогих вилл современной архитектуры окнами  на  площадки
для гольфа, длинного ряда магазинов, которые до войны были  роскошными,  и
железнодорожной станции.
   От вокзала влево тянется главная дорога, по которой с  грохотом  мчится
транспорт на Лондон, а вправо - вьется  через  ноля  тропинка  с  дорожным
указателем "Пешеходная дорога на Вормсли Вейл".
   Поселок Вормсли Вейл, затерявшийся среди холмов, совершенно не похож на
Вормсли Хит.  Это,  в  сущности,  очень  маленький  и  старинный  рыночный
городок, выродившийся в деревушку. Здесь есть главная  улица  с  домами  в
георгианском  стиле,  несколько  кабачков,  небольшие   магазины,   весьма
несовременного вида, словом, кажется, будто Вормсли Вейл  находится  не  в
двадцати восьми, а в ста пятидесяти милях от Лондона. Все жители деревушки
единодушно презирают Вормсли Хит, разросшийся как  гриб  после  дождя.  На
окраине есть несколько прелестных домов с очаровательными старыми  садами.
В один из них, известный под названием Белая вилла, и вернулась  в  начале
весны   1946   года   Лин   Марчмонт,   демобилизовавшаяся   из   Женского
вспомогательного корпуса содействия флоту.
   На третий день по возвращении она посмотрела из окна своей  спальни  на
лужайку с некошеной травой, на вязы на лугу  и  радостно  вдохнула  воздух
родных краев. Было тихое, серое,  пасмурное  утро,  пахло  мягкой  влажной
землей. Именно этого запаха ей не хватало последние два с половиной года.
   Чудесно быть снова дома, чудесно быть в своей собственной  спаленке,  о
которой она вспоминала так часто и с такой тоской, когда  была  за  морем.
Чудесно снять военную форму, надеть твидовую юбку и джемпер, даже если  за
годы войны их порядком побила моль.
   Как хорошо было покинуть армию и снова ощущать себя свободной женщиной,
хотя служба  за  морем  ей  очень  нравилась.  Работа  оказалась  довольно
интересной, часто устраивались вечеринки, было много развлечений, но  была
также   надоедавшая   рутина   повседневных   обязанностей   и    ощущение
принадлежности к толпе,  что  иногда  заставляло  ее  страстно  мечтать  о
демобилизации.
   И вот там, на Востоке, во время долгого палящего лета,  она  мечтала  о
Вормсли Вейл, о стареньком прохладном уютном доме и о мамочке.
   Лин любила мать, и в то же время  та  ее  раздражала.  Далеко  от  дома
любовь оставалась, а раздражение куда-то  уходило.  Дорогая  мамочка,  она
может довести до белого каления... Чего бы ни дала тогда Лин, чтобы только
услышать хотя бы одну из тех банальностей, которые мать произносила  своим
нежным, жалобным голоском. О,  быть  снова  дома  и  знать,  что  никогда,
никогда больше не придется его покинуть!
   И вот она здесь не в армии, свободная, в своей Белой вилле... Вернулась
три  дня  назад.  И   уже   подкрадывалось   к   ней   странное   ощущение
неудовлетворенности и беспокойства. Все было таким же, как прежде, слишком
таким же: и дом, и мамочка, и Роули, и ферма, и  семья.  Единственно,  кто
изменился и кому лучше было бы не меняться, - это она сама...
   - Дорогая, - донесся с лестницы тоненький голосок миссис Марчмонт, - не
принести ли моей девочке завтрак в постель?
   Лин резко крикнула в ответ:
   - Ни в коем случае. Я сейчас же спускаюсь.
   "Зачем, - подумала она, - мама называет меня девочкой? Это глупо!"
   Она сбежала вниз и вошла в столовую. Завтрак был не слишком хорош.  Лин
уже успела  заметить,  как  много  времени  и  усилий  уходило  на  поиски
продуктов. Если не считать довольно ненадежной женщины, которая  приходила
четыре раза в неделю по утрам,  миссис  Марчмонт  приходилось  все  делать
самой - готовить и убирать. Ей было около сорока лет, когда родилась  Лин,
и уже тогда она не отличалась здоровьем. Лин также  заметила  с  некоторым
испугом, насколько изменилось их  материальное  положение.  Небольшая,  но
покрывавшая их нужды сумма, которая поступала регулярно и обеспечивала  им
вполне комфортабельную жизнь до войны, теперь почти наполовину уходила  на
уплату налогов. А цены возросли.
   "Вот он каков, этот хваленый новый мир!" - мрачно  размышляла  Лин.  Ее
глаза скользили по колонкам свежей  газеты.  "Бывшая  военнослужащая  ищет
место, где будут ценить инициативу и энергию". "Бывшая  служащая  Женского
вспомогательного  корпуса  содействия  флоту   ищет   место,   где   нужны
организаторские способности".
   Предприимчивость,   инициатива,   умение   командовать   -   вот    что
предлагалось. А что требовалось? Умение стряпать, стирать  и  убирать  или
хорошо владеть стенографией. Нужны были люди, знающие ремесло, привыкшие к
повседневному труду. Ее все это не касалось. Ее путь ясен. Брак с  кузеном
Роули Клоудом. Они были помолвлены семь лет назад, как раз  перед  началом
войны. Всегда, сколько она себя помнила,  ей  предстояло  выйти  замуж  за
Роули. Она быстро примирилась  с  тем,  что  он  выбрал  занятие  сельским
хозяйством. Хорошая жизнь! Быть может, не очень интересная и в  постоянной
тяжелой работе, но они оба любят  труд  на  открытом  воздухе  и  домашних
животных.
   Конечно, теперь перспективы не те, что раньше... Дядюшка Гордон  всегда
обещал...
   Голос миссис Марчмонт прервал ее размышления. Мать  будто  услышала  ее
мысли.
   - Это был ужасный удар для всех нас, дорогая.  Я  тебе  писала.  Гордон
пробыл в Англии только два дня. Мы даже не  видели  его.  Если  бы  он  не
останавливался в Лондоне! Если бы прямо приехал сюда!
   "Да, если бы..."
   Вдали от дома Лин была поражена и опечалена известием о смерти дяди, но
только сейчас она начала полностью  сознавать,  что  значит  для  них  эта
потеря. Ведь с тех пор, как она себя помнила, ее жизнь, жизнь  каждого  из
них зависела от Гордона Клоуда. Богатый и бездетный, он принял  под  крыло
всех своих родственников.
   Даже Роули... Роули и его друг Джонни Вэвасаур начали работать на ферме
вместе. Денег у них было мало, но зато много надежд и  энергии.  И  Гордон
Клоуд одобрил их начинание.
   Ей же он сказал:
   - В сельском хозяйстве многого не добьешься  без  капитала.  Но  прежде
всего надо выяснить, действительно ли у этих мальчиков достаточно энергии,
чтобы двинуть дело. Если я помогу им сейчас, я не узнаю этого, быть может,
долгие годы. А если я увижу, что у них хорошая закваска, что они  способны
добиться успеха, тогда, Лин, тебе не о чем беспокоиться. Я дам им  столько
денег, сколько понадобится. Так что не бойся  за  свое  будущее,  девочка.
Роули нужна именно такая жена, как ты.  Только  не  рассказывай  никому  о
нашем разговоре...
   Она держала все это в секрете, но Роули и сам  ощущал  благожелательный
интерес дядюшки. Он должен был доказать дяде Гордону,  что  в  предприятие
Роули и Джонни стоит поместить деньги.
   Да, все они зависели от Гордона Клоуда. Хотя никого из них нельзя  было
назвать приживальщиком  или  бездельником  -  Джереми  Клоуд  был  старшим
компаньоном в конторе стряпчих, Лайонел Клоуд - врачом.
   Но вся повседневная жизнь проходила под сенью утешительной уверенности,
что у них есть деньги. Никогда не возникало необходимости отказывать  себе
в чем-нибудь или откладывать на  черный  день.  Будущее  было  обеспечено.
Гордон  Клоуд,  бездетный  вдовец,  конечно,  принял  бы  для  этого   все
необходимые меры. Так он им говорил, и притом неоднократно.
   Его овдовевшая сестра, Эдела Марчмонт, продолжала жить в  Белой  вилле,
хотя могла, вероятно, переехать в  меньший  дом,  который  было  бы  легче
содержать. Лин училась в лучших учебных заведениях. Если бы не война,  она
смогла бы получить образование в самом дорогом из университетов.  Чеки  от
дяди  Гордона  поступали  с  приятной  регулярностью   и   иногда   давали
возможность даже предаваться роскоши.
   Все было так налажено, так  надежно.  И  вдруг  совершенно  неожиданная
женитьба Гордона Клоуда.
   - Конечно, родная, - продолжала Эдела, - мы были  буквально  потрясены.
Казалось, не было и тени сомнения в том, что Гордон никогда не женится.  У
него и без того предостаточно родственников.
   Да, думала Лин,  множество  родственников.  Быть  может,  даже  слишком
много?
   - Он был  всегда  так  добр,  -  продолжала  миссис  Марчмонт.  -  Хотя
временами чуточку деспотичен. Терпеть не мог  обычай  ставить  приборы  за
обедом прямо на полированный стол без скатерти. Всегда настаивал, чтобы  я
стелила скатерть, как в старину. Он даже прислал мне однажды (когда был  в
Италии) несколько очень красивых скатертей венецианского кружева.
   - Безусловно, уже  этим  одним  он  заслужил,  чтобы  считались  с  его
желаниями, - сухо сказала Лин. И с некоторым любопытством спросила: -  Где
он встретил эту... вторую жену? Ты никогда не писала мне об этом.
   - О дорогая, то ли на пароходе, то ли в самолете... Кажется, по пути из
Южной Америки в Нью-Йорк. После стольких лет! И после всех этих секретарш,
машинисток, экономок и прочих дам!..
   Лин улыбнулась. С тех пор как она себя помнила, секретарши, экономки  и
служащие Гордона Клоуда всегда  были  объектами  пристального  внимания  и
неустанных подозрений. Она спросила:
   - Наверное, она хорошенькая?
   - Знаешь, дорогая, - ответила Эдела, - я лично считаю, что у нее глупое
лицо.
   - Ну, ты не мужчина, мамочка.
   - Разумеется, - продолжала миссис Марчмонт, - бедная девочка  попала  в
бомбежку, получила шок при взрыве, долго и тяжело болела и  всякое  такое.
Но если хочешь знать мое мнение, до конца она так и не оправилась.  Она  -
комок нервов. Ты понимаешь, о чем я говорю.  Иногда  она  выглядит  совсем
полоумной. Не думаю, чтобы она  могла  быть  подходящей  собеседницей  для
Гордона Клоуда.
   Лин улыбнулась. Она не была уверена, что Гордон  Клоуд  выбрал  в  жены
женщину много моложе себя для того, чтобы  вести  с  ней  интеллектуальные
беседы.
   - А кроме того, дорогая,  -  миссис  Марчмонт  понизила  голос,  -  мне
неприятно говорить об этом, но она безусловно не леди!
   - Что за выражение, мамочка! Какое это имеет значение в наше время?
   - В деревне это еще имеет значение,  дорогая,  -  невозмутимо  ответила
Эдела. - Я только хочу этим сказать, что она не из нашего круга.
   - Бедняжка!
   - Лин, я не понимаю, что ты хочешь  сказать.  Мы  все  очень  старались
проявить к ней внимание и приняли ее как родную ради Гордона.
   - Так, значит, она в Фэрроубэнке? - снова с любопытством спросила Лин.
   - Да, разумеется. Куда же ей еще было  ехать  после  больницы?  Доктора
сказали, что ей надо оставить Лондон. Она в Фэрроубэнке  вместе  со  своим
братом.
   - А он что собой представляет?
   - Ужасный молодой человек! - Миссис  Марчмонт  сделала  паузу  и  затем
решительно добавила: - Грубиян!
   Лин почувствовала вспышку симпатии.  Она  подумала:  "На  его  месте  я
наверняка тоже была бы грубиянкой!"
   - Как его зовут?
   - Хантер. Дэвид Хантер. Кажется, он ирландец. Они не принадлежат к тем,
о ком слышишь в нашем круге. Она была вдовой какого-то  Андерхея.  Как  ни
хочешь быть снисходительной, все же невольно задаешь  себе  вопрос:  какая
это вдова будет во время войны путешествовать из Южной  Америки?  Невольно
напрашивается мысль, что ода просто высматривала богатого мужа.
   - В таком случае, она недаром потратила время, - заметила Лин.
   Миссис Марчмонт вздохнула.
   -  Это  кажется   просто   невероятным.   Гордон   всегда   был   таким
проницательным. Ведь и  прежде  находились  женщины,  которые  пытались...
Скажем, эта его предпоследняя секретарша. Такая  крикливая  и  вульгарная.
Она очень хорошо работала, насколько я знаю, но ему пришлось избавиться от
нее.
   Лин сказала неопределенно:
   - Наверное, у каждого бывает свое Ватерлоо.
   - Шестьдесят два, - сказала миссис Марчмонт. - Очень опасный возраст. И
война тоже, вероятно, действует на психику. Не могу тебе передать, как  мы
были потрясены, когда получили это письмо из Нью-Йорка.
   - Что говорилось в письме?
   - Он написал Фрэнсис... даже не понимаю,  почему  ей.  Быть  может,  он
полагал, что благодаря своему воспитанию она отнесется к новости с большим
сочувствием. Он писал, что,  наверное,  мы  будем  очень  удивлены,  когда
узнаем, что он женился. Это произошло несколько неожиданно, но он  уверен,
что все мы скоро полюбим Розалин. Театральное имя, не правда ли,  дорогая?
Какое-то не настоящее. У нее была очень трудная жизнь, писал он, ей  много
пришлось