вочке
были нужны деньги, она не хотела беспокоить дядю - он сам не велел -  и,
зная, где они лежат, заняла их сама.
   - Это говорит Флора? - спросил я.
   - Мой дорогой доктор! Современные девушки так впечатлительны! Это  же
гипноз. Инспектор кричал: "Кража, кража!" - и у бедной девочки  возникла
ассоциация - или, может быть, это комплекс! - я всегда путаю эти  слова,
- и она поверила, что так оно и есть. Но я сразу  поняла  все.  Впрочем,
отчасти это недоразумение пошло даже впрок: оно  все  ускорило.  Я  хочу
сказать: они объяснились - Флора и  Гектор.  Вы  знаете,  одно  время  я
начинала бояться, что между  Флорой  и  Реймондом  что-то  завязывается.
Вообразите, какой ужас! Какой-то секретарь, без  гроша  в  кармане,  без
связей!
   - Для вас это было бы тяжелым ударом, - сказал я.
   - У меня к вам поручение от месье Пуаро.
   - Ко мне? - тревожно спросила миссис Экройд.
   Я поспешил ее успокоить, объяснив, чего хочет Пуаро.
   - Конечно, - с некоторым сомнением произнесла миссис  Экройд,  -  раз
месье Пуаро приглашает, значит, мы, по-видимому, должны прийти. Но зачем
все это? Я бы хотела знать наперед.
   Я с полной правдивостью заверил ее, что не знаю сам.
   - Хорошо, - хмуро сказала она наконец, -  я  скажу  остальным,  и  мы
придем к девяти.
   Я распрощался и направился на условленную встречу.
   - Боюсь, что прошло больше четверти  часа,  -  сказал  я,  подходя  к
Пуаро, - но, когда эта дама начнет трещать, попробуйте-ка вставить  хоть
слово.
   -  Не  беда,  -  сказал  Пуаро,  -  я  неплохо  провел  время,   парк
великолепен.
   Мы зашагали к дому.  К  нашему  удивлению,  дверь  нам  открыла  сама
Каролина, видимо высматривавшая нас. Она приложила палец к  губам.  Щеки
ее пылали от волнения.
   -  Здесь,  -  шепнула  она,  -  Урсула  Борн,  старшая  горничная  из
"Папоротников". Она в ужасном состоянии, ей нужен месье Пуаро. Я сделала
что могла - провела ее в столовую, дала  ей  чашку  чаю.  Просто  сердце
сжимается, на нее глядя.
   Урсула Борн сидела у стола, уткнувшись лицом в сложенные  на  коленях
руки. Она подняла голову. Глаза ее опухли от слез.
   - Урсула Борн... - пробормотал я.
   - Нет, - сказал Пуаро, подходя к ней.
   - Не Урсула Борн, дитя мое, не правда ли? Урсула Пейтен, миссис Ральф
Пейтен?
 
22. Рассказ Урсулы 
 
   Минуту или две девушка молча смотрела на Пуаро.  Потом,  окончательно
потеряв самообладание, кивнула и  зарыдала.  Каролина  кинулась  к  ней,
обняла, похлопала по плечу.
   - Полно, полно, дорогая, - принялась она утешать ее.
   -  Все  будет  хорошо.  Вот  увидите.  Все  образуется.  Несмотря  на
любопытство и любовь к сплетням, Каролина очень добра.  На  минуту  даже
заявление  Пуаро  было  Забыто  перед  горем  девушки.  Но  вот   Урсула
выпрямилась, вытерла глаза. - Как глупо, - пробормотала она.
   - Нет, дитя мое, мы понимаем, что пришлось вам перенести за последние
дни, - мягко сказал Пуаро.
   - И вдруг я узнаю, что вам  все  известно,  -  сказала  Урсула  -  Но
откуда? От Ральфа? Я пришла из-за этого.
   - Она вынула измятую газетную вырезку, и я узнал заметку Пуаро.
   -  Ральф  арестован.  Значит,  все  бесполезно.  Мне  незачем  больше
скрывать.
   - Не всегда можно верить газетам, мадемуазель, - пробормотал Пуаро; у
него был пристыженный вид.
   - Но все-таки вам лучше быть откровенной; нам нужна правда.
   Девушка посмотрела на него: она была в нерешительности.
   - Вы не доверяете мне, - сказал Пуаро.
   - И тем не менее вы ко мне пришли - Почему?
   - Потому что я не верю... Ральф не мог этого  сделать,  -  прошептала
она.
   - И еще потому, что вы очень умны,  и  узнаете  правду,  и  еще…  Мне
кажется, что вы добрый.
   - Это правда, - утвердительно закивал головой  Пуаро  -  Слушайте,  я
искренне верю, что ваш муж невиновен, но дело развивается скверно. Чтобы
спасти его, я должен знать все, даже если в результате улики против него
увеличатся Словом, расскажите мне все без утайки, все с  самого  начала,
хорошо?
   - Надеюсь, вы меня не  выпроводите  за  дверь,  -  сказала  Каролина,
устраиваясь в кресле.
   - Во-первых, я хочу знать, почему эта  девочка  разыгрывала  из  себя
горничную?
   - Разыгрывала? - переспросил я.
   - Конечно. Почему, дитя мое? На пари?
   - Чтобы жить, - отрезала Урсула. И начала рассказ, который  я  изложу
здесь своими словами.
   Она  была  седьмым   ребенком   в   семье   обедневшего   ирландского
джентльмена. После смерти  отца  дочерям  пришлось  задуматься  о  куске
хлеба. Урсуле не нравилась профессия, единственно доступная для  девушки
без специального образования,  -  профессия  гувернантки  при  маленьком
ребёнке, а практически няньки, и она решила стать горничной  Старшая  ее
сестра, которая вышла замуж за капитана Фоллиота, дала  ей  рекомендацию
(К ней-то я и обращался за справками, и причина ее  смущения  стала  мне
теперь  ясна.)  Но  Урсуле  было  бы  неприятно,  если  бы  ее  прозвали
"барышней-горничной,  тем  более  что  поступила  она   на   службу   по
рекомендации сестры, - ей хотелось доказать, что она на своем месте.
   В "Папоротниках", несмотря на некоторую отчужденность, дававшую порой
пищу для перемывания косточек, она зарекомендовала себя  хорошо  -  была
расторопна, добросовестна, умела.
   - Мне нравилась моя работа, - объяснила она.
   - И притом у меня оставалось много свободного времени.
   А потом она встретилась с Ральфом Пейтеном, и  между  ними  завязался
роман, завершившийся тайным браком, на который она  пошла,  в  сущности,
против воли - Ральф убедил ее, что отчим не  разрешит  ему  жениться  на
девушке без гроша за душой.  Лучше,  говорил  он,  обвенчаться  тайно  и
преподнести отчиму эту новость при более благоприятных  обстоятельствах.
Так Урсула Борн стала Урсулой Пейтен. Ральф заверял ее, что подыщет себе
работу, расплатится с долгами и, получив возможность  содержать  жену  и
став независимым от отчима, раскроет тайну.
   Но для людей типа Ральфа Пейтена начать новую жизнь легче на  словах,
чем  на  деле.  Он  надеялся,  что  ему  удастся  убедить   отчима,   не
подозревавшего о его женитьбе, уплатить его долги  и  помочь  ему  снова
стать на ноги. Но Экройд, узнав о его долгах, только совсем  рассвирепел
и наотрез отказался сделать для него хоть что-нибудь.  Прошло  несколько
месяцев, и Ральф получил от отчима предложение прибыть в  "Папоротники".
Роджер Экройд не стал ходить вокруг да около. Он всегда  мечтал  о  том,
чтобы Ральф женился на Флоре, и без обиняков предложил ему этот брак.
   И здесь обнаружилась слабохарактерность Ральфа. Как всегда, он  пошел
по линии наименьшего сопротивления.  Ни  Флора,  ни  Ральф  не  пытались
разыгрывать из себя влюбленных.  Для  каждого  из  них  это  была  чисто
деловая сделка. Роджер Экройд продиктовал свои условия - они их приняли.
Флора надеялась обрести независимость, деньги, большую свободу действий.
Положение Ральфа, разумеется, было сложнее. Но он был по уши в долгах  и
решил не упускать свой шанс: его долги будут уплачены, он  может  начать
все сначала. Он был не из тех людей, которые  умеют  заглядывать  далеко
вперед, но, по-видимому, у него была смутная надежда, что  по  истечении
какого-то приличного срока его помолвка с Флорой может быть расторгнута.
И он, и Флора просили, чтобы помолвку  держали  пока  в  секрете.  Ральф
главным образом хотел скрыть ее от Урсулы,  инстинктивно  чувствуя,  как
противен должен быть этот обман такой честной и волевой натуре.
   А потом наступил кризис: с  обычным  для  него  упрямым  самодурством
Роджер Экройд решил объявить о помолвке, о чем он сказал только Флоре, и
та апатично согласилась. Урсулу  это  сообщение  потрясло.  Она  вызвала
Ральфа на свидание в лес, и часть  их  разговора  услышала  моя  сестра.
Ральф умолял ее сохранить в тайне их брак еще  некоторое  время.  Урсула
самым решительным образом отказалась - она  собиралась  сообщить  о  нем
мистеру Экройду, и как можно скорее. Муж и жена расстались в ссоре.
   Урсула сдержала свое слово и в тот же  день  объяснилась  с  Роджером
Экройдом. Разговор был бурным, хотя у Экройда и собственных  забот  было
по горло. Но его возмутил обман. Его  гнев  был,  скорее,  направлен  на
Ральфа, однако и Урсуле порядком от него досталось. Он считал,  что  она
сознательно "окрутила" приемного сына богатого человека. Оба  наговорили
друг другу непростительных слов. В тот же вечер Урсула встретилась,  как
было условлено, с Ральфом в беседке.  Он  упрекал  ее  в  том,  что  она
погубила его будущее, она  его  -  в  лживости.  Они  расстались.  Через
полчаса было найдено тело Экройда. С тех пор Урсула не видела  Ральфа  и
не получала от него никаких известий.
   Слушая это повествование, я начинал все  больше  и  больше  понимать,
какими последствиями могли быть чреваты эти события. Останься  Экройд  в
живых, он  неминуемо  изменил  бы  завещание.  Его  смерть  была  крайне
своевременной и для Ральфа, и для Урсулы Пейтен. Неудивительно, что  она
помалкивала.
   - Мадемуазель, - голос Пуаро был так  серьезен,  что  я  понял  -  он
полностью отдает себе отчет, на какую опасную почву ступает, -  я  задам
вам вопрос, от которого зависит все. Ответьте правду, только  правду,  и
подумайте хорошенько, чтобы быть точной: когда  вы  расстались  с  вашим
мужем?
   Урсула горько усмехнулась.
   - Вы думаете, я не вспоминала про это десятки раз? Я пошла в  беседку
ровно в половине десятого. По террасе  прохаживался  майор  Блент,  и  я
пошла в обход через кусты. Было примерно тридцать три  минуты  десятого,
когда я пришла в беседку. Ральф уже ждал меня. Я пробыла с ним не больше
десяти минут; когда я вернулась в дом, было без четверти десять.
   Я понял, почему она так настойчиво расспрашивала  меня  в  тот  день.
Если бы оказалось, что Экройд был убит раньше, до без  четверти  десять!
Очевидно, та же мысль заставила Пуаро задать следующий вопрос:
   - Кто первым ушел из беседки? - Я. - А Ральф оставался там?
   - Да, но не думаете же вы?.. - Мадемуазель, что  я  думаю,  не  имеет
значения. Что вы сделали, вернувшись в дом?
   - Прошла в свою комнату.
   - И долго там оставались?
   - До десяти часов.
   - Кто-нибудь может это подтвердить?
   - Подтвердить?  Что  я  была  у  себя?  Нет...  А...  понимаю,  могут
подумать... могут подумать...
   В ее глазах мелькнул ужас. Пуаро закончил за нее:
   - Что вы вошли через окно террасы и убили мистера  Экройда?  Да,  это
могут подумать. Могут.
   - Разве только идиоты! - негодующе воскликнула Каролина.
   - Ужасно! - Урсула закрыла лицо руками.
   - Ужасно!.. - Успокойтесь, дорогая! - воскликнула Каролина.
   - Месье Пуаро сказал это  несерьезно.  А  ваш  муж  -  я  с  ним  еще
поговорю! Бежать так трусливо, бросив вас на произвол судьбы!
   - Нет! - энергично запротестовала Урсула.
   - Ральф не бежал бы, чтобы спасти себя. Я теперь все понимаю. Он тоже
мог подумать, что я убила его отчима.
   - Ну нет, - возразила Каролина.
   - Он не мог подумать такое.
   - Я была с ним так жестка и  холодна  в  тот  вечер.  Не  хотела  его
слушать, не хотела  верить,  что  он  меня  любит.  Говорила  ему  злые,
жестокие слова - первое, что приходило в голову. Я так старалась ударить
его побольнее!
   - Это было для него только полезно, - заявила Каролина.
   - Если вы сказали что-то обидное мужчине, пусть это вас не  тревожит.
Мужчины слишком самодовольны, они просто даже не верят, что вы  говорите
серьезно, если это что-то нелестное для них.
   - Когда убийство было открыто, - взволнованно продолжала Урсула, -  и
он не  появился,  я  была  вне  себя.  У  меня  на  миг  закралось  даже
сомнение... Но я знала, что он не мог...  Но  я  хотела,  чтобы  он  сам
заявил о своей невиновности. Я знала, что он очень  привязан  к  доктору
Шеппарду, и подумала: может, доктору известно, где он.
   - Она повернулась ко мне:
   - Вот почему я заговорила с вами тогда. Я думала,  вдруг  вы  сможете
передать ему...
   - Я? - воскликнул я.
   - Откуда Джеймс мог знать, где он? - резко спросила Каролина.
   - Конечно, это было маловероятно, - согласилась Урсула,  -  но  Ральф
много говорил о вас как о своем лучшем друге.
   - Моя дорогая, - сказал я, - я не имею ни малейшего  представления  о
том, где находится сейчас Ральф Пейтен.
   - Это правда, - сказал Пуаро.
   - Но...
   - Урсула удивленно указала на газетную вырезку.
   - Ах, это! - сказал, слегка смутившись, Пуаро.
   - Пустяки, мадемуазель! Я уверен, что Ральф Пейтен не арестован.
   - Так, значит... - медленно начала девушка.
   - Мне хотелось бы выяснить одно обстоятельство, - быстро  перебил  ее
Пуаро.
   - В тот вечер на капитане Пейтене были ботинки или сапоги?
   - Не помню, - покачала головой Урсула.
   - Жаль. Ну,  хорошо,  мадам,  никаких  больше  вопросов.  И  не  надо
мучиться. Ободритесь и доверьтесь Эркюлю Пуаро.
 
23. Небольшое совещание у Пуаро 
 
   - А теперь, - сказала Каролина, - это дитя сейчас отправится наверх и
приляжет. Не беспокойтесь, милочка, месье Пуаро сделает для вас все, что
можно.
   - Мне бы  нужно  вернуться  в  "Папоротники",  -  неуверенно  сказала
Урсула, но Каролина решительно пресекла ее возражения:
   - Чепуха! Сейчас вы будете слушаться меня и  пока  останетесь  здесь.
Верно, месье Пуаро?
   - Так будет лучше всего, - согласился тот.
   - А вечером  я  попрошу  мадемуазель...  прошу  прощения  -  мадам  -
присутствовать  на  моем  маленьком  совещании.  Ее  присутствие  крайне
необходимо.
   Каролина кивнула и вышла  вместе  с  Урсулой.  Когда  дверь  за  ними
закрылась, Пуаро сказал:
   - Все идет прекрасно, обстановка проясняется.
   - Но становится все более и  более  тяжелой  для  Ральфа  Пейтена,  -
заметил я угрюмо.
   - Да, но этого и следовало ожидать, не так ли?
   Я поглядел на него, несколько сбитый с толку этим замечанием.
   Он сидел, откинувшись на спинку  стула,  закрыв  глаза.  Внезапно  он
тяжело вздохнул и покачал головой.
   - Бывают минуты, когда я тоскую по моему другу  Гастингсу,  -  сказал
он.
   - Всегда, когда я работал, он был рядом со мной, помогал мне. У  него
был дар натыкаться на истину, не замечая ее, и часто его  глупые  выводы
открывали мне эту истину. Кроме того,  у  него  была  полезная  привычка
вести записки, и это было интересно.
   - Если в этом дело...
   - Я смущенно кашлянул.
   - Да, так что? Что вы хотели сказать?
   - Видите ли, я читал некоторые  из  рассказов  капитана  Гастингса  и
подумал, почему  бы  не  попробовать  самому  что-нибудь  в  этом  роде.
Пожалуй, это единственный случай в моей жизни...
   Произнося эту речь, я смущался все больше и больше. Пуаро вскочил.  Я
в  ужасе  подумал,  что  он  собирается  расцеловать  меня,  по   своему
французскому обычаю, но он, к счастью, воздержался.
   - Но ведь это великолепно! Вы записывали свои  впечатления  от  этого
дела по мере его развития?
   Я кивнул.
   - Epatant <Потрясающе! (Франц.)>, - вскричал Пуаро.
   - Дайте мне их сию же минуту.
   Я не был готов к такому настоятельному требованию и  стал  напряженно
пытаться вспомнить некоторые детали.
   - Но... - запинаясь, сказал  я,  -  вам  придется  меня  простить,  я
иногда... э... переходил на личности.
   - О, понимаю. Вы говорили обо мне как о смешном, а может быть,  порой
и нелепом человеке. Это не имеет значения. Гастингс тоже не  всегда  был
вежлив. А я выше подобных пустяков.
   Все еще охваченный сомнением, я порылся в ящиках письменного стола  и
протянул  ему  растрепанную  пачку.  Предполагая   возможность   издания
рукописи, я разделил ее на главы. Накануне вечером я довел ее до второго
посещения мисс Рассэл. Таким образом, Пуаро получил  двадцать  глав.  На
этом мы попрощались.
   Мне пришлось посетить пациента, жившего довольно далеко, и я вернулся
в девятом часу. Меня ждал горячий ужин и  сообщение,  что  Пуаро  и  моя
сестра перекусили вместе в полвосьмого и Пуаро удалился в мою мастерскую
дочитывать рукопись.
   - Надеюсь, Джеймс, - сказала моя сестра, - что ты  в  своих  записках
был осторожен, говоря обо мне?
   У меня отвисла челюсть. Я вовсе не был осторожен.
   - Впрочем, это не  имеет  значения,  -  сказала  Каролина,  правильно
истолковав мое молчание.
   - У месье Пуаро свой взгляд на вещи, он понимает меня лучше, чем ты.
   Я прошел в мастерскую, Пуаро сидел у окна, рукопись лежала аккуратной
стопочкой перед ним. Он положил на нее руку и заговорил.
   - Ну, - сказал он, - поздравляю вас - вы очень скромны!
   - О! - сказал я растерянно.
   - И очень сдержанны, - прибавил он. Я снова сказал:
   -  О!  -  Гастингс  писал  не  так.  На  каждой  странице  без  конца
встречалось слово "я".  Что  он  думает,  что  он  делал.  Но  вы  -  вы
оставляете себя на заднем плане, в тени. Только раз или два вы пишете  о
себе - в сценах домашней жизни, так сказать.
   Я слегка покраснел, подметив лукавые искорки в его глазах.
   - Но все-таки что вы об этом думаете? - спросил я нервно.
   - Хотите слышать мое откровенное мнение?
   - Конечно.
   Пуаро оставил свою шутливую манеру.
   - Очень подробный и обстоятельный отчет, - сказал он любезно.
   - Вы сообщили все факты точно и аккуратно, хотя и проявили надлежащую
скромность касательно вашей роли в них.
   - И этот отчет вам помог?
   - Да, могу сказать - значительно помог. Пойдемте ко мне  приготовлять
сцену для моего маленького представления.
   Каролина  была  в  холле.  Вероятно,  она  надеялась,  что  ее   тоже
пригласят, но Пуаро тактично вышел из положения.
   - Мне бы очень хотелось пригласить и вас, мадемуазель, - сказал он  с
сожалением в голосе, - но это было бы  неделикатно.  Ведь  все  те,  что
придут сегодня, -  подозреваемые.  Среди  них  я  найду  убийцу  мистера
Экройда.
   - Вы правда верите в это? - спросил я с сомнением.
   - А вы, я вижу, не верите, - сухо сказал Пуаро.
   - Еще не научились ценить Эркюля Пуаро.
   В этот момент по лестнице спустилась Урсула.
   - Вы готовы, дитя мое? - спросил Пуаро.
   - Прекрасно. Мы сейчас пойдем ко мне. Мадемуазель Каролина, поверьте,
я готов вам служить всегда и во всем.
   Мы ушли. Каролина стояла на крыльце с видом собаки, которую не  взяли
на прогулку.
   В гостиной Пуаро все было уже приготовлено. На столе стояли различные
сиропы и тарелки с бисквитами. Из соседней  комнаты  принесли  несколько
стульев. Пуаро сновал по комнате, то передвигая стулья,  то  переставляя
лампу... Он особенно старался сделать так, чтобы свет падал на стулья, а
другой конец комнаты, где, как я решил, будет сидеть он сам, оставался в
полумраке.
   Вскоре раздался звонок, и вошли гости из "Папоротников".
   - Мадам, мадемуазель! - приветствовал Пуаро миссис Экройд и Флору.
   - Вы очень добры, что пришли. Майор Блент, мистер Реймонд!
   Секретарь был весел, как всегда.
   - Что тут затевается? - рассмеялся он.
   - Опыты с научной машиной? Нам  забинтуют  руки  и  по  предательским
ударам пульса определят убийцу? Говорят, такая штука есть.
   - Я читал о чем-то в этом роде, - ответил Пуаро, - но  я  старомоден,
обхожусь серыми клеточками. А теперь начнем. Но сперва, - он взял Урсулу
за руку и вывел вперед, - позвольте представить вам миссис Ральф Пейтен:
они поженились в марте.
   - Ральф! В марте! - взвизгнула миссис Экройд.
   - Чепуха! Не может быть! - Она уставилась на Урсулу, словно видела ее
впервые:
   - На Борн? Месье Пуаро, я вам не верю!
   Урсула покраснела и собиралась что-то сказать, но ей помешала  Флора,
которая быстро подошла к ней и обняла ее.
   - Не обижайтесь, что мы удивлены, - сказала она, - ведь  вы  и  Ральф
хорошо хранили тайну. Поздравляю от всей души.
   - Вы очень добры, мисс Экройд, - сказала Урсула тихо.
   - Вы имеете право сердиться, Ральф вел себя недопустимо, особенно  по
отношению к вам.
   - Забудьте это, - ответила Флора.
   - У Ральфа не было другого выхода. На его месте я,  верно,  поступила
бы так же. Правда, он мог