нца. Так помогите же мне уговорить остальных!
     План Пуаро встретил неожиданный успех. Никто долго  не  колебался,  а
многие сразу же пришли к выводу, что эта идея действительно была не так уж
плоха.
     Мистеру Маршаллу ехать на пикник не предложили, так как он уже  давно
собирался отправиться в этот день в Плимут. Мистер Блатт с  воодушевлением
согласился и серьезно намеревался стать душой этой веселой прогулки. Эмили
Брустер, Редферны, Стефен Лейн, Гарднеры, которые отложили свой отъезд  на
один день, чтобы принять участие  в  пикнике,  Розамунда  Дарнли  и  Линда
входили в число отправляющихся в путь.
     С мисс Дарнли Пуаро был особенно красноречив. Он долго  настаивал  на
том, что Линде надо рассеяться, и под конец Розамунда дала себя уговорить.
     - Вы правы, - сказал она. -  Эта  ужасная  история  явилась  страшным
ударом для бедной девочки, и она стала невероятно нервной!
     - Это очень легко можно понять, - ответил Пуаро. - Но в  ее  возрасте
все быстро забывается. Уговорите ее поехать с нами. Я знаю, что вы на  это
способны...
     Майор Барри  не  поддался  ни  на  какие  уговоры:  он  не  переносил
пикников.
     - Я ненавижу таскать корзины, - заявил он, - и  я  отказываюсь  есть,
сидя на земле. Вот если бы предложили мне хорошо накрытый стол, тогда да!
     В десять часов все собрались у  трех  заказанных  машин.  Шумливый  и
любезный мистер Блатт смешно подражал гиду.
     - Сюда, леди и джентльмены, сюда! Мы отправляемся в Дартмур! Вереск и
черника, деревенская сметана и каторжники!  Джентльмены,  берите  с  собой
ваших супруг и тех, кто у вас занимает их  место!  Добро  пожаловать  всем
присутствующим! Красота пейзажей гарантирована! В дорогу! В дорогу!
     В  последний  момент  появилась  Розамунда  Дарнли.   Она   выглядела
удрученной.
     - Линда не едет, - объявила она. - У нее страшно болит голова.
     Раздался хор протеста.
     - На свежем воздухе ей станет лучше, - сказал  Пуаро.  -  Сходите  за
ней!
     - Это бесполезно, - ответила молодая женщина. - Она легла в постель и
не изменит своего решения. Я дала ей таблетку аспирина.
     Поколебавшись, она добавила:
     - Я думаю, что мне лучше тоже остаться здесь!
     - А вот этого, мадам,  мы  не  потерпим!  -  вскричал  мистер  Блатт,
шутливо хватая ее под руку. - Такой знаменитый модельер,  как  вы,  должен
входить в состав праздничной процессии. Вы не имеете права  не  принять  в
ней участия. Я беру вас под арест и везу в Дартмур!
     И он увлек ее к первой машине. Проходя мимо  Пуаро,  она  бросила  на
него недовольный взгляд...
     - Я остаюсь с Линдой, - сказала Кристина Редферн.
     Патрик слабо запротестовал, и Пуаро пришел ему на помощь.
     - Нет-нет, мадам! Вы едете с нами. Когда  у  человека  болит  голова,
единственное, что ему нужно, это одиночество!
     Кристина повиновалась, и они отправились в путь. Сначала они  поехали
в настоящий грот Гномов, тот, который находится в Шипсторе.  Вход  в  него
оказалось так трудно найти, что им пришлось прибегнуть к помощи  открытки,
на которой он был сфотографирован.
     Чтобы попасть в него, им пришлось карабкаться по скалам. Эркюль Пуаро
отказался от  этого  восхождения.  Улыбаясь,  он  следил  за  продвижением
остальных. Кристина, от которой ее муж не отходил ни  на  шаг,  прыгала  с
камня на камень с грацией молодого животного. Розамунда Дарнли искала вход
в грот вместе с Эмили Брустер,  которая  поскользнулась  и  чуть  было  не
подвернула себе ногу. Стефан  Лейн  оказался  очень  ловким  и  неутомимым
человеком.  Мистер  Блатт,  задержавшийся  на  полдороге,   наделял   всех
поощрениями и фотографировал новоиспеченных альпинистов.
     Гарднеры и Пуаро спокойно сидели на  обочине.  Миссис  Гарднер  вновь
пустилась в один из своих нескончаемых монологов, в которых мистер Гарднер
принимал обязательное участие своими "да, моя дорогая".
     - Я всегда думала, мсье Пуаро, - мистер Гарднер разделяет мое мнение,
- что нет ничего  хуже  моментальных  снимков...  Если  вас  фотографируют
друзья, то это еще куда ни шло,  но  мистер  Блатт  совершенно  бестактный
человек. Он ходит у вас по ногам, заводит с вами разговоры и снимает  вас.
Как я уже заметила мистеру Гарднер, он ужасно невоспитан.  Ведь  я  так  и
сказала тебе, Оделл, не правда ли?
     - Да, моя дорогая.
     - Ты помнишь, как он нас тогда сфотографировал на пляже? Может  быть,
он и руководствовался хорошими побуждениями,  но  он  должен  был  сначала
спросить у нас разрешения. Мисс Брустер как раз в  этот  момент  вставала.
Взгляните на этот снимок! У нее получилась совершенно нелепая фигура!
     - Вот это верно, - сказал мистер Гарднер не дождавшись того, чтобы  к
нему обратились.
     - И это не мешает мистеру Блатту раздавать  снимки  всем  подряд,  не
спросив у вас  разрешения.  Я  заметила,  мсье  Пуаро,  что  он  дал  одну
фотографию и вам...
     - Да, и я очень дорожу ею...
     - А что касается его сегодняшнего поведения, так у меня  просто  слов
нет! Его одного только и слышно! Он невероятно вульгарен! Скажу одно: меня
от него тошнит. Вам бы, мсье Пуаро, надо  оставить  его  под  каким-нибудь
предлогом в отеле.
     - Ах, дорогая миссис Гарднер, это было бы отнюдь не легко!
     - Я знаю. Этот  человек  всем  навязывает  свое  присутствие.  Я  вам
говорю, у него нет ни малейшего такта!
     До них донеслись радостные крики: путешественники обнаружили  вход  в
грот.
     Спустя некоторое время  маленький  караван  вновь  тронулся  в  путь,
спустился по заросшему вереском  и  дроком  холму  и  остановился,  следуя
совету Пуаро, в прелестном уголке на берегу маленькой речки.
     Узкие деревянные мостки вели на другой берег, где виднелась  тенистая
полянка, казавшаяся идеальным местом для  пикника:  приближался  обеденный
час.
     Миссис   Гарднер   благополучно   прошла   по   мостику   и    начала
ретроспективный анализ  только  что  испытанных  ею  ощущений,  как  вдруг
раздался крик... Всем удалось благополучно перебраться на другой берег,  и
только  Эмили  Брустер,  остановившись  на  середине  мостков,   оказалась
неспособной идти дальше. Закрыв глаза, она стояла и покачивалась...
     Пуаро и Патрик Редферн устремились к ней и помогли  ей  добраться  до
берега.
     - Благодарю вас, - сказала она, покраснев  от  смущения.  -  Как  это
глупо с моей стороны... От воды, которая течет вниз,  у  меня  закружилась
голова... Это и впрямь глупо!
     Они достали из сумок продукты, и у них получился отличный пикник.
     Никто в этом не признался, но все они с  удивлением  обнаружили,  что
прогулка пришлась им по  душе.  Может  быть,  это  случилось  потому,  что
благодаря ей им удалось  вырваться  из  гнетущей  атмосферы  подозрений  и
страхов, в  которой  они  жили  уже  много  дней.  Весело  журчащая  вода,
прозрачный душистый воздух, красно-желтый ковер вереска, устилавший своими
яркими переливами  все  вокруг,  заставляли  забыть,  что  где-то  в  мире
совершались убийства и полиция искала преступников. Они даже сомневались в
их существовании. Мистер Блатт и тот  забыл  о  роли  массовика-затейника,
которую он себя взял. Плотно закусив, он сел в стороне от остальных, чтобы
подремать, и вскоре раздался его громкий храп,  свидетельствующий  о  том,
что он погрузился в полный счастливых видений сон.
     На обратном пути солнце уже  склонялось  над  горизонтом.  С  вершины
холма их взглядам на секунду  предстал  остров  с  возвышавшимся  над  ним
белоснежным зданием отеля.
     Он, казалось, спокойно отдыхал в лучах заходящего  солнца  на  берегу
тихой и безмятежной бухты.
     Притихшая миссис Гарднер сказала Пуаро:
     - Месье Пуаро, я должна выразить вам свою благодарность. Никогда  еще
я себя так хорошо не чувствовала. Мы прекрасно провели время!
     Навстречу им вышел майор Барри.
     - Ну как, - спросил он у миссис Гарднер, - вы хорошо прогулялись?
     - Замечательно! Пейзаж там просто изумительный, настоящий  английский
пейзаж. Вам должно быть стыдно,  лентяй  вы  этакий,  что  вы  с  нами  не
поехали!
     - Благодарю покорно! Сидеть  на  долоте  и  питаться  бутербродами  -
увольте меня от таких развлечений!
     Из отеля выбежала женщина, в которой  Пуаро  узнал  Глэдис  Нарракот.
Поколебавшись, она направилась к Кристине Редферн.
     - Извините меня, мадам, - сказала она так быстро,  как  позволяло  ее
прерывистое дыхание, - но я  очень  беспокоюсь  за  молодую  мисс...  мисс
Маршалл... Я принесла ей в номер чаю и не смогла ее разбудить. Похоже, что
она... Мне это кажется странным...
     Кристина растерялась. Стоящий рядом с ней Пуаро взял ее под руку.
     - Пойдемте посмотрим, что случилось.
     И они быстро поднялись в номер Линды.
     С первого взгляда им стало ясно, что горничная беспокоилась  не  зря.
Линда была смертельно бледной и еле дышала. Пуаро  пощупал  ей  пульс.  На
ночном столике он заметил конверт. Письмо было адресовано ему.
     Кеннет Маршалл стремительно вошел в номер.
     - Что случилось? Линда больна?
     Кристина Редферн подавила рыдание.
     - Бегите за врачом! - сказал Пуаро Маршаллу. - Не  теряйте  ни  одной
секунды! Я боюсь, что уже слишком поздно!
     Маршалл вышел.
     Пуаро взял письмо и открыл конверт. На  листе  бумаги  были  написаны
неловкой рукой школьницы всего несколько строк:
     "Я думаю, что это единственный выход  из  положения.  Попросите  папу
простить меня. Арлену убила я. Я думала, что после этого мне будет хорошо,
но я ошиблась. Я обо всем сожалею."


     Маршалл, Редферны, Розамунда Дарнли и Эркюль  Пуаро  молча  сидели  и
ждали.
     Наконец, в дверях появился доктор Несдон.
     - Я сделал все, что  мог,  -  сказал  он.  -  Она  может  выжить,  но
признаюсь, что надежда на это у меня мало.
     - Откуда у нее эти таблетки? - спросил Маршалл с  неподвижным  лицом.
Его жесткие голубые глаза смотрели прямо на врача.
     Несдон приоткрыл дверь и знаком позвал  кого-то  из  коридора.  Вошла
заплаканная горничная.
     - Расскажите нам все, что вы знаете, - приказал Несдон.
     Девушка всхлипнула.
     - Мне никогда такое  не  пришло  бы  в  голову...  Я  о  таком  и  не
промышляла... Молодая мисс показалась мне странной, но...
     Нетерпеливый жест врача заставил ее начать свой рассказ заново.
     - Ну так вот. Я увидела молодую мисс в  номере  миссис  Редферн.  Она
стояла у умывальника и держала в руках маленькую коробочку. Завидев  меня,
она очень удивилась. Я тоже, потому что мне показалось странным,  что  она
зашла к вам в комнату, мадам, когда вас там не было... Но  я  решила,  что
она вернулась за чем-то, что она вам одолжила... Она сказала: "Я пришла за
этим!" и вышла...
     Кристина еле слышно прошептала:
     - Мое снотворное...
     Врач резко повернулся к ней.
     - Откуда она знала, что оно у вас есть?
     - Я ей однажды дала одну таблетку. Это  было  на  другой  день  после
убийства. Она пожаловалась мне, что  у  нее  бессонница...  Я  помню  меня
спросила, хватит ли одной таблетки. Я ответила:  "Да,  вполне.  Это  очень
сильное средство", - и посоветовала ей никогда не брать больше двух!
     - А она выпила шесть! - воскликнул Несдон.
     Кристина утерла слезу.
     - Это моя вина! Мне следовало запереть таблетки на ключ!
     - Это было бы более разумно, - бросил Несдон, пожимая плечами.
     Не сдержав слез, Кристина в отчаянии расплакалась.
     - По моей вине она умирает...
     - Нет, - жестко произнес капитан Маршалл, - вам не в чем себя винить.
Линда знала, что она делает. Она  сознательно  выпила  шесть  таблеток.  И
может быть... может быть, так даже лучше!
     Его взгляд устремился на листок бумаги, который он  держал  в  руках,
тот самый листок, что Пуаро без слов протянул ему чуть раньше.
     Розамунда Дарнли отчаянно запротестовала:
     - Я в это не верю!  Я  никогда  не  поверю  в  то,  что  Линда  убила
Арлену!.. Это невозможно!.. Это доказывают свидетельские показания!
     - Да, она не может быть виновной! - присоединилась к ней Кристина.  -
Она была в глубокой депрессии, и ее воображение...
     В дверь вошел полковник Уэстон.
     - Что происходит? - спросил он с порога.
     Несдон взял письмо Линды из рук Маршалла и  протянул  его  начальнику
полиции.
     Тот прочел его и вскричал с выражением недоверия на лице:
     -  Что  это  значит?  Здесь  нет  и  слова  правды!  Это   совершенно
невозможно!
     И, уверенным голосом, он еще раз повторил:
     - Это невозможно! Вы согласны со мной, Пуаро?
     - Я боюсь, - сказал Пуаро, - что это все же возможно.
     Он говорил медленно, и в его голосе звучала грусть.
     - Но, мсье Пуаро, - вмешалась Кристина Редферн, я же  все  это  время
была с ней. Я была с ней до без четверти двенадцать.  Я  заявила  об  этом
полиции.
     - Да, мадам, - ответил Пуаро. - Ваше  показание,  мадам,  как  раз  и
являлось ее алиби. Но на чем оно было основано? На  том  времени,  которое
показывали часы самой Линды Маршалл. Расставаясь с  ней,  вы  думали,  что
было без четверти двенадцать только потому, что она сама вам это  сказала.
Вы даже удивились, что время прошло так быстро.
     Она изумленно смотрела на него.
     - А теперь, пожалуйста, постарайтесь вспомнить,  мадам,  -  продолжал
он. - Вы вернулись в отель быстрым или медленным шагом?
     - Пожалуй, медленным.
     - Заметили ли вы что-нибудь на дороге?
     - Боюсь, что нет. Я была погружена в свои мысли.
     - Извините меня за то, что я задаю вам этот вопрос, не можете  ли  вы
нам сказать, о чем вы думали?
     Кристина посмотрела.
     - Я полагаю, - смущенно ответила она,  -  что  вам  необходимо  знать
это... Я думала, не уехать ли мне отсюда. Уехать, ничего не  сказав  моему
мужу. Я чувствовала себя такой несчастной!
     - Кристина! - воскликнул Патрик.
     - Верно, -  продолжал  Пуаро  своим  спокойным  голосом.  -  Вы  были
поглощены вашими мыслями и не обращали внимание  на  то,  что  происходило
вокруг  вас.  Вы  шли  очень  медленным  шагом  и,  вероятно,  даже  часто
останавливались в задумчивости.
     Кристина кивнула головой.
     - Вы угадали, мсье Пуаро. Именно так все и было.  Придя  в  отель,  я
словно пробудилась ото сна! Боясь опоздать, я бросилась  в  холл  и,  лишь
увидев настенные часы, поняла, что времени у меня было достаточно!
     - Так оно и было, - подтвердил Пуаро.
     Он повернулся к Маршаллу.
     - А теперь надо вам рассказать о предметах, которые я обнаружил после
убийства в  номере  вашей  дочери.  Я  подобрал  в  камине  большой  кусок
оплавленного воска, наполовину сгоревшие волосы, кусочки картона и  бумаги
и обыкновенную булавку. Бумага и картон, может быть, и не  имели  большого
значения, но об остальном этого  сказать  было  нельзя,  особенно  если  я
добавлю, что среди книг вашей дочери  я  обнаружил  взятую  в  деревенской
библиотеке книжку о колдовстве и черной магии.  Она  легко  раскрылась  на
начале главы, описывающей, как можно кого-нибудь околдовать. Надо вылепить
из воска маленькую фигурку, представляющую собой вашего врага, а потом  ее
нужно медленно растопить или вонзить туда, где  у  нее  условно  находится
сердце, булавку. Таким образом человек, по чьему образу вылеплена фигурка,
умирает. Позднее я узнал от миссис Редферн, что в то  утро  Линда  Маршалл
рано вышла из отеля, что она купила свечи и что она смутилась, когда из-за
непредвиденных обстоятельств истинная цель ее отсутствия  стала  известна.
Зная все это, я пришел к неоспоримому  выводу:  из  свечного  воска  Линда
вылепила маленькую фигурку, приделала ей волосы, взяв для этого  несколько
волос со щетки своей  мачехи,  чтобы  усугубить  влияние  оккультных  сил,
пронзила ей сердце булавкой и растопила ее на листках  бумаги  и  картона.
Суеверие, детская глупость... Но и желание убить.
     Можно ли предположить, что было только желание?  Могла  ли  Линда  на
самом деле убить свою мачеху?
     На первый взгляд, у нее было прочное алиби. Но, как я вам только  что
объяснил, она сама сказала, который был час. Она могла с  успехом  заявить
миссис Редферн, что было без четверти двенадцать, тогда как на самом  деле
было только пол-двенадцатого.
     Когда миссис Редферн ушла, Линда могла в свою очередь уйти с Чайкиной
скалы по тропинке, пересечь узкую полоску земли, которая  отделяет  ее  от
бухты Гномов, спуститься по лестнице, подойти  к  мачехе,  задушить  ее  и
вернуться назад тем же путем до появления мисс Брустер и мистера Редферна.
После этого ей оставалось только опять пойти на Чайкину скалу,  искупаться
и спокойно вернуться в отель.
     Все это возможно, но только при двух  условиях:  ей  было  необходимо
точно знать, что Арлена Маршалл  находится  в  бухте  Гномов,  и  обладает
достаточной физической силой, чтобы задушить ее.
     Первое условие легко выполнимо. Линда могла, использовав чье-то  имя,
сама написать Арлене записку с просьбой придти в бухту Гномов. Второе тоже
соблюдается. У  Линды  большие  и  сильные  руки,  ее  возраст  отличается
психической  неуравновешенностью,  что  всегда  сопровождается  аномальным
развитием физической силы. И наконец, ее мать была обвинена в убийстве,  и
против нее было возбуждено судебное преследование.
     Кеннет Маршалл поднял голову.
     - Надо сказать и то, что ее оправдали! - гневно произнес он.
     - Да, ее оправдали, - подтвердил Пуаро.
     - И я добавлю вот еще что, - продолжал Маршалл. - Моя жена  Рут  была
невиновна. Я в этом абсолютно уверен. Когда  живешь  с  кем-то  под  одной
крышей, безошибочно узнаешь внутренний мир человека. Рут оказалась жертвой
рокового стечения обстоятельств, не больше!.. Что касается Линды,  то  она
не убивала Арлену! Я никогда в это не поверю!.. Это нелепо! Это абсурдно!
     - Значит, вы думаете, что письмо подделано?
     Маршалл взял протянутый Уэстоном  листок,  внимательно  посмотрел  на
почерк, покачал головой и с сожалением произнес:
     - Нет. Оно написано рукой Линды.
     - Если это письмо написала она, - сказал Пуаро, - у нас  есть  только
два объяснения ее поступку. Либо она действительно совершила  преступление
и призналась в этом, зная, что она убийца, либо она написала это письмо  с
целью взять вину кого-то другого на себя,  опасаясь,  что  этого  человека
заподозрят в убийстве.
     - Вы намекаете на меня? - спросил Маршалл.
     - Вы считаете это невозможным?
     Маршалл подумал и произнес очень спокойным голосом:
     - Да. Оба эти предположения  абсурдны.  Сначала  Линда  действительно
могла подумать, что подозрение падает на меня. Но впоследствии она поняла,
что этого не может быть, так как полиция согласилась с моим алиби и начала
искать в другом направлении.
     - Хорошо, - отозвался Пуаро, - а что, если ее мучило не то,  что  вас
подозревают или подозревали, а уверенность, что автор преступления - вы?
     Переборов изумление, Маршалл рассмеялся:
     - Еще одна нелепость!
     - Я в этом не уверен, - возразил Пуаро. - Видите  ли,  смерть  миссис
Маршалл  дает  пищу  нескольким  версиям.  Согласно  одной  из   них,   мы
предполагаем, что она была жертвой шантажиста и что убил ее  он.  Согласно
другой, грот Гномов служит передаточным пунктом торговцев  наркотиками,  и
миссис Маршалл умерла, так как нечаянно раскрыла их секрет. Следуя третьей
гипотезе, можно предположить, что преступление было совершено сумасшедшим,
которого  толкнул  на  этот  поступок  приступ  религиозного  безумия.  И,
наконец, есть еще четвертая и последняя гипотеза. После смерти вашей жены,
капитан Маршалл, вы становитесь обладателем большого состояния.
     - Я же только что вам сказал...
     - Знаю, и в этом плане я согласен с вами: действуя один, вы не  могли
убить вашу жену. А если у вас был сообщник?
     - Что вы хотите этим сказать?
     Капитан Маршалл не сдавался, но от  его  спокойствия  не  осталось  и
следа. Его голос звучал угрожающе, глаза сверкали.
     - Я хочу с