- Это правда, - беззвучно призналась она. - Если бы не  Лидия  и  не  эти
деньги, я бы ни за что не призналась. Одно дело -  просто  приехать  и  всех
разыграть. Это действительно было бы очень забавно. Но когда Лидия  сказала,
что деньги по справедливости принадлежат мне, мне стало как-то не по себе. Я
поняла, что зашла слишком далеко.
   У Альфреда Ли был озадаченный вид.
   - Никак не пойму, о чем ты говоришь, моя дорогая?
   - Вы думаете, что я ваша племянница Пилар Эстравадос? Нет. Пилар погибла,
когда мы вместе с ней ехали на машине -  там  в  Испании.  В  машину  попала
бомба, Пилар погибла, а я осталась жива. Я плохо ее  знала,  но  она  успела
рассказать мне о себе, о том, что дед пригласил ее к себе в Англию и что  он
очень богат. А у меня совсем нет денег,  и  я  не  знала,  куда  мне  теперь
деваться и что делать. Вот я и подумала: "А почему бы мне не  взять  паспорт
Пилар и не поехать в Англию, где я смогу стать очень  богатой?"  -  Ее  лицо
осветилось широкой улыбкой. - Мне  сразу  ужасно  захотелось  попробовать  -
выйдет или нет! Наши лица на фотографиях были очень  похожи.  Но  когда  тут
вдруг захотели посмотреть мой паспорт, я открыла окно  и  на  всякий  случай
бросила его на газон, а когда побежала его подбирать, потерла фотографию еще
и землей. Это когда пересекаешь границу, на фотографию почти не  смотрят,  а
тут...
   - Вы хотите  сказать,  что  намеренно  играли  на  чувствах  моего  отца,
назвавшись его внучкой? - рассердился Альфред.
   - Да, - с вызовом  кивнула  Пилар.  -  Я  сразу  поняла,  что  сумею  ему
понравиться.
   - Возмутительно!  -  взорвался  Джордж  Ли.  -  Это  же  самое  настоящее
преступление. Попытка обманом присвоить чужие деньги! - захлебывался он.
   - Положим, у тебя ей так и не удалось их выманить, старина! -  усмехнулся
Гарри Ли. - Пилар, я на твоей стороне. Я восхищен твоей  отвагой.  И,  слава
Богу, я тебе больше не дядя. Что дает мне возможность действовать смелее.
   - Скажите, вы знали? - спросила Пилар у Пуаро.  -  Когда  вы  догадались?
Пуаро улыбнулся.
   - Мадемуазель, если бы  вы  изучали  законы  Менделя  <Законы  Менделя  -
сформулированные в 1866 году  австрийским  естествоиспытателем  Г.  Менделем
закономерности распределения в потомстве наследственных факторов,  названных
позднее генами.>, вам было бы известно, что в семье, где у  обоих  родителей
голубые глаза, не бывает кареглазых детей. Ваша мать,  как  я  слышал,  была
весьма добродетельной и почтенной леди. Отсюда следовало, что вы  отнюдь  не
Пилар Эстравадос.  Последние  сомнения  отпали  после  фокуса  с  паспортом.
Конечно, это было остроумное решение, но, как видите,  все  же  недостаточно
остроумное.
   - Как и все эти ваши сказки, - бесцеремонно вмешался инспектор Сагден.
   - Сказки? Я не понимаю... - В глазах Пилар было искреннее недоумение.
   - История, которую вы нам только что изложили, нуждается  в  существенных
дополнениях, - сказал Сагден.
   - Оставьте ее в покое! - воскликнул Стивен.
   - Вы сказали, что после  обеда  отправились  в  комнату  вашего  деда,  -
продолжал, не  обращая  внимания  на  его  реплику,  инспектор.  -  Что  вам
захотелось его навестить. Полагаю, это желание возникло у вас неспроста. Это
вы украли алмазы. Он дал  вам  их  посмотреть,  а  когда  попросил  положить
обратно в сейф, вам удалось незаметно их припрятать. Когда старик  обнаружил
пропажу, то сразу понял, что украсть их могли  только  двое.  Либо  Хорбери,
которому каким-то образом удалось узнать шифр и ночью открыть сейф, либо вы.
   Мистер Ли тотчас позвонил мне и попросил прийти. А вам велел подняться  к
нему сразу после обеда. Вы пришли, и он обвинил вас в  краже.  Вы,  конечно,
все отрицали, он настаивал...  Не  знаю,  что  было  потом  -  возможно,  он
догадался, что вы никакая не  внучка,  а  просто  ловкая  воровка.  В  любом
случае, игра была окончена, вас разоблачили. И тут вы бросились на старика с
ножом. Он как мог  защищался,  потом  закричал.  Вы  выскочили  из  комнаты,
повернули ключ снаружи и затем, верно рассудив,  что  сбежать  до  появления
остальных не удастся, спрятались в нишу.
   - Не правда! - с отчаянием в голосе вскричала Пилар. - Все это  ложь!  Не
крала я никаких алмазов и никого не убивала. Клянусь Святой Девой Марией.
   - Ну а кто в таком случае это  сделал?  Вы  говорите,  что  перед  дверью
мистера Ли кто-то стоял. Судя по вашим словам, этот кто-то  -  убийца,  ибо,
опять же по вашим словам, мимо ниши больше никто не проходил. Но кроме  вас,
этого загадочного убийцу никто не видел. Из чего следует,  что  вы  все  это
придумали, чтобы снять с себя подозрение.
   - Конечно, это она! - закричал Джордж Ли. - Теперь  все  ясно!  Я  всегда
говорил, что отца убил кто-то  посторонний.  Какая  глупость  -  подозревать
близких ему людей! Этого в принципе не могло быть!
   Пуаро беспокойно заерзал.
   - Я с вами не согласен, - сказал он.  -  Принимая  во  внимание  характер
Симеона Ли, это вполне могло случиться.
   - Что? - У Джорджа отвисла челюсть. Он уставился на Пуаро.
   - И, полагаю, именно это и случилось. Симеон Ли был убит одним  из  своих
детей по причине, которая казалась убийце весьма существенной.
   - Одним из нас? Я категорически  возражаю...  Однако  Пуаро  прервал  его
тираду:
   - В убийстве можно обвинить любого из присутствующих, - изрек  он  тоном,
не допускающим возражений. - Начнем хотя бы с вас, мистер Джордж Ли.  Вы  не
любили своего отца. Но поддерживали с ним хорошие отношения  ради  денег.  В
день своей смерти он предупредил вас, что  отныне  будет  предоставлять  вам
более скромную сумму. Вы знали, что в случае его смерти вы получите солидный
куш. Вот вам и мотив. После обеда вы отправились звонить по телефону. Да, вы
действительно звонили, но разговор продолжался всего пять минут. После этого
вы вполне успели бы подняться к отцу, чтобы побеседовать с  ним  наедине,  и
вполне  могли  убить  его.  Затем  вы  вышли  из  комнаты,  повернули   ключ
плоскогубцами, полагая, что в убийстве обвинят  пробравшегося  в  дом  через
окно грабителя. Однако в спешке вы забыли проверить, достаточно  ли  открыто
окно. А открыто оно было совсем чуть-чуть и намертво закреплено стопором.  И
версия о грабителе сразу отпала.  Глупейшая  оплошность.  Что,  впрочем,  не
мудрено, извините, но человек вы довольно бестолковый.
   Однако, - добавил Пуаро после короткой паузы,  во  время  которой  Джордж
тщетно  пытался  сочинить  достойный  ответ,  -  среди  преступников  немало
бестолковых людей!
   Пуаро посмотрел на Магдалину.
   - У мадам тоже был повод для убийства. Она, насколько я  понимаю,  вся  в
долгах, к тому же отдельные высказывания вашего отца в ее адрес  вызывали  у
нее крайнее беспокойство. У нее тоже нет алиби. Она  пошла  звонить,  но  не
звонил а, а о том, чем она была занята, мы можем судить исключительно по  ее
собственным словам...
   Теперь  мистер  Дэвид  Ли,  -  продолжал  он.  -  Мы  не  раз  слышали  о
мстительности и злопамятстве, присущих вашему семейству. Мистер Дэвид Ли  за
все эти годы так и не смог простить отцу его обращения с  матерью.  Недавний
выпад против нее мог оказаться  последней  каплей.  Говорят,  что  во  время
убийства Дэвид Ли сидел за роялем и играл "Похоронный марш".  Но  что,  если
его  играл  кто-то  другой?  И  этот  кто-то  знал  о  намерениях  Дэвида  и
благословил его на этот поступок?
   - Это бесчестное обвинение, - тихо отозвалась Хильда Ли.
   - Готов предложить вам иное, мадам, - обернулся к ней Пуаро. - Убийство -
ваших рук дело. Вы поднялись наверх,  чтобы  совершить  суд  над  человеком,
который, по-вашему, не заслуживает прощения. Вы из тех, мадам, кто страшен в
гневе...
   - Я его не убивала, - сказала Хильда.
   - Мистер Пуаро прав, - снова бесцеремонно вмешался Сагден.  -  Мы  вполне
могли бы предъявить обвинение всем, кроме мистера Альфреда Ли, мистера Гарри
Ли и миссис Альфред Ли.
   - Я бы не стал делать исключения и для них... - мягко заметил Пуаро.
   - Да ладно вам, мистер Пуаро! - запротестовал инспектор.
   -  На  чем  же  зиждется  обвинение   против   меня,   мосье   Пуаро?   -
поинтересовалась Лидия Ли, насмешливо приподняв брови.
   Пуаро поклонился.
   - О побудительном мотиве, мадам, говорить не будем. Он очевиден.  Что  же
касается возможности... На вас в тот вечер было платье из  тафты  достаточно
яркой расцветки и накидка. Напомню вам, что ваш дворецкий Тресилиан страдает
близорукостью, причем довольно сильной. Должен заметить также, что  гостиная
у вас большая и освещена лампами под массивными абажурами. В тот  вечер,  за
несколько минут до того, как раздался  крик,  Тресилиан  вошел  в  гостиную,
чтобы убрать поднос с чашками из-под кофе. Там он вроде бы увидел вас, -  вы
стояли у дальнего окна и вас наполовину загораживала портьера...
   - Он действительно видел меня, - подтвердила Лидия Ли.
   - Вполне вероятно, - продолжал Пуаро, - что Тресилиан  видел  всего  лишь
вашу накидку, прикрепленную к портьере - вы просто хотели, чтобы все думали,
будто вы и впрямь находитесь там.
   - Я стояла там... - сказала Лидия.
   - Как вы смеете... - начал было Альфред.
   - Не мешай, Альфред, - перебил его Гарри. - Теперь наш черед. Ну  а  как,
по-вашему, удалось прикончить отца нашему дорогому Альфреду? Ведь  во  время
убийства мы оба были в столовой?
   - Очень просто, - засветился улыбкой Пуаро. - Достовернее всего  выглядит
алиби,  которое  вы  не  стремитесь  доказать,  потому  что  его  как  бы  и
доказывать-то не надо... Вы и ваш брат в плохих отношениях  -  это  известно
всем. Вы постоянно стараетесь его поддеть. Он тоже за  словом  в  карман  не
лезет. Но предположим, что все это только игра - часть  хорошо  продуманного
плана. Предположим, что Альфреду Ли  настолько  надоело  плясать  под  дудку
старого сумасброда, что он готов  забыть  о  былых  обидах  и  взять  вас  в
сообщники. Вы возвращаетесь домой. Альфред делает вид, что  недоволен  вашим
появлением. Демонстративно разыгрывает ревность и  неприязнь.  Вы  отвечаете
ему презрением.  Но  вот  наступает  вечер  убийства,  которое  вы  оба  так
замечательно спланировали. Один из вас  остается  в  столовой  и  продолжает
что-то говорить или  даже  выкрикивать,  изображая  ссору.  Словом,  создает
полную иллюзию того, что вас там двое. Второй поднимается наверх и совершает
преступление...
   - Вы..,  вы  дьявол...  -  вскочил  с  места  Альфред  Ли.  Язык  у  него
заплетался. - В-вы дьявол во плоти... Сагден не сводил глаз с Пуаро.
   - Вы в самом деле считаете, что...
   - Я должен был показать все возможные варианты! - перебил его Пуаро, и  в
его голосе зазвучала властность. - Все, что могло произойти! Определить  же,
кто  совершил  преступление  на  самом  деле,  мы  можем,  лишь  перейдя  от
возможностей к внутренним побуждениям... - И, помолчав, добавил:
   - Мы должны вернуться, как я не  раз  уже  говорил,  к  характеру  самого
Симеона Ли...

6

   Наступила минутная пауза. Как ни странно,  все  тут  же  забыли  о  своем
негодовании и как зачарованные смотрели на  Пуаро.  Наконец  он,  не  спеша,
заговорил:
   - Все дело в характере покойного. Да, именно в нем скрывается  тайна  его
гибели! Мы должны понять, что он был за человек, что происходило в его  душе
и в его мыслях. Ибо человек не просто живет и умирает, но  передает  частицу
себя своим потомкам...
   Что должен был передать Симеон Ли своим  сыновьям  и  дочери?  Во-первых,
непомерную  гордость,  которая  была  страшно  уязвлена  тем,  что  дети  не
оправдали его надежд и амбиций. Во-вторых - умение выжидать. Нам рассказали,
что Симеон Ли умел выжидать годы, чтобы отомстить тому, кто нанес ему обиду.
Мы видим, что это качество его характера было унаследовано тем  из  сыновей,
который меньше всех похож на него внешне. Дэвид  Ли  тоже  способен  помнить
обиду долгие годы. Значительное внешнее сходство заметно лишь  в  Гарри  Ли.
Посмотрите на портрет молодого Симеона Ли: тот же нос с  горбинкой,  тот  же
удлиненный подбородок, высоко поднятая  голова.  По  всей  видимости,  Гарри
унаследовал от отца и многие  его  манеры  -  например,  смеясь,  откидывать
голову и, задумываясь, потирать пальцем подбородок.
   Принимая все это во внимание и будучи убежденным, что убийство  совершено
кем-то из близких покойного, я изучил вашу  семью  с  психологической  точки
зрения. То есть я попытался решить, кто из  членов  семьи  способен  в  силу
психологических особенностей быть преступником. На мой взгляд, их двое.  Это
-  Альфред  Ли  и  Хильда  Ли,  жена  Дэвида.  Самого  Дэвида  я  не  считаю
потенциальным убийцей. По-моему, столь ранимый человек попросту не  способен
перерезать человеку глотку. Из  списка  возможных  убийц  я  также  исключил
Джорджа Ли и его жену. Каковы бы ни были их тайные желания,  я  считаю,  что
они  не  способны  на  подобный  риск.  Оба  они   наделены   исключительной
осторожностью. Миссис Альфред Ли тоже не смогла бы совершить убийство. У нее
для этого слишком ироничный ум. А вот в  отношении  Гарри  Ли  у  меня  были
определенные сомнения. В его повадках безусловно была некая агрессивность  и
напор, но я чувствовал, что они явно показные,  что,  по  сути,  он  человек
слабодушный... Таким же считал его - теперь я знаю  это  -  и  его  покойный
отец. Гарри, сказал он, ничем не лучше остальных. Таким образом, остаются те
двое, которых я упомянул вначале. Итак, Альфред Ли.  Человек,  способный  на
самоотверженную  преданность,  подчинявший  себя  воле  другого  человека  в
течение многих лет, но всякому терпению рано или  поздно  приходит  конец...
Более того, он мог затаить обиду на отца, которая, не имея выхода,  росла  и
росла. Именно самые тихие и  покорные  люди  часто  способны  на  чудовищное
насилие. И когда их терпение лопается,  они  теряют  над  собой  контроль...
Теперь Хильда Ли. Она относится к  тем  натурам,  которые  способны  вершить
правосудие собственными руками, никогда, впрочем, не  руководствуясь  личной
выгодой. Они способны осудить и  тут  же  привести  приговор  в  исполнение.
Подобные характеры часто встречаются в  Ветхом  Завете.  Вспомните  хотя  бы
Иаиль  <Иаиль  -   женщина,   убившая   военачальника   Сисеру,   посланного
ханаанейским царем против израильтян (Книга Судей Израилевых, 4, 18 -  22).>
и Юдифь  <Юдифь  -  прекрасная  израильтянка,  хитростью  проникшая  в  стан
ассирийцев, пришедших разорить и уничтожить Иудею, и убившая их предводителя
Олоферна (Книга Юдифи).>.
   Размышляя подобным образом, я, естественно, должен был проанализировать и
обстоятельства, при которых было совершено преступление.  Так  вот,  первое,
что сразу бросается в глаза, это сама картина преступления. Представьте себе
комнату, в которой лежал мертвый Симеон Ли.  Большой  стол,  кресло  -  тоже
огромное - перевернуты. Лампа, фарфор, стекло -  все  вдребезги...  Особенно
меня поразили стол и кресло. Они из красного дерева, то есть очень  тяжелые.
Было совершенно непонятно, каким образом  в  этой  весьма  неравной  схватке
между тщедушным стариком и его убийцей оказалась перевернутой такая  тяжелая
мебель. Все это было  очень  странно.  И  возникает  вопрос:  зачем  кому-то
понадобилось устроить эту инсценировку? Разве что убийца решил таким образом
создать впечатление, что здесь происходила жестокая борьба..,  то  есть  что
преступление совершено либо женщиной, либо физически слабым мужчиной.
   Но я тут же отбросил эту мысль: грохот падающей мебели тут же  вызвал  бы
тревогу, и у убийцы не хватило бы времени для бегства. Куда логичней было бы
перерезать Симеону Ли глотку  в  спокойной  обстановке,  по  возможности  не
привлекая внимания.
   Имелось и еще одно  совершенно  непостижимое  обстоятельство  -  дверь  в
комнату убитого явно была заперта снаружи, хотя ключ был  вставлен  изнутри.
Преступник хотел создать  видимость  самоубийства?  Но  это  полный  абсурд,
поскольку рядом с телом мистера  Ли  не  было  найдено  орудия  убийства.  И
навести на мысль о том, что убийца выбрался наружу  через  окно,  этот  трюк
тоже не мог, поскольку  одно  окно  было  закрыто,  а  приоткрытое  намертво
закреплено стопором. Кроме того,  на  то,  чтобы  закрыть  дверь  с  помощью
плоскогубцев,  преступнику  безусловно  потребовалось  бы   довольно   много
времени. А его-то как раз у него не было.
   И в довершение всех этих несуразностей - кусочек резинки,  вырезанный  из
мешочка, в  котором  хранилась  губка  Симеона  Ли,  и  деревянный  колышек,
предъявленные мне инспектором Сагденом. Их нашла на полу мисс Эстравадос.  Я
не понимал, что они могут означать и как их можно  использовать.  И  тем  не
менее они ведь были для чего-то нужны...
   Таким образом, как вы видите, преступление становится все более  и  более
запутанным. В нем  отсутствует  элементарный  смысл,  отсутствует  метод  и,
наконец, отсутствует логика.
   Продолжим наши рассуждения.  Покойный  послал  за  инспектором  Сагденом,
которого известил о краже и попросил вернуться через полтора  часа.  Почему?
Если подозревал свою внучку или кого-нибудь еще из членов семьи,  то  почему
бы ему было  не  попросить  инспектора  подождать  внизу,  пока  он  сам  не
поговорит с тем, кого подозревает? Присутствие же инспектора в доме  придало
бы его беседе большую убедительность.
   И здесь мы неизбежно заметим, что странным было  не  только  убийство,  в
высшей степени странным было и поведение самого Симеона Ли!
   "Что-то здесь не так!" - говорю я себе. Почему?  Потому  что  мы  с  вами
рассматриваем это убийство не под тем углом зрения. Мы рассматриваем его т а
к, как это нужно убийце...
   Итак, перед нами  три  непонятных  момента:  борьба  во  время  убийства,
повернутый  снаружи  ключ  и  кусочек  резинки.  Нам  следует  так  на   них
посмотреть, чтобы все это обрело смысл. Нужно отбросить прежние рассуждения,
забыть на время об обстоятельствах смерти Симеона Ли и попытаться понять эти
три момента. Итак, борьба.  Что  она  предполагает?  Насилие,  грохот,  звон
стекла... Ключ? Зачем кому-то нужно было поворачивать ключ? Чтобы  никто  не
вошел? Но это не явилось бы помехой, потому что дверь почти тотчас  же  была
взломана. Чтобы задержать кого-то в комнате? Или помешать кому-то выйти?
   Кусочек резины! И тут  я  мысленно  говорю  себе:  "Кусочек  резины  есть
кусочек резины, и ничего больше!" Вот именно, скажете  вы.  Однако  он  тоже
важен, ибо теперь получается интересная триада: сильный шум, запертая дверь,
бесполезный предмет...
   Соответствует ли все  это  характеру  двух  моих  подозреваемых?  Нет!  И
Альфреду Ли и Хильде Ли было бы куда предпочтительнее избавиться от  старика
тихо, не привлекая ничьего внимания. Зачем им  было  тратить  время  на  то,
чтобы запирать дверь столь необычным способом? А кусочек  резины  опять-таки
оказывается здесь совершенно ни при чем! Опять какой-то абсурд!
   И все же меня не оставляет чувство, что ничего абсурдного в этом убийстве
нет, скорее, наоборот, оно очень хорошо продумано и превосходно исполнено. И
оно удалось! А это значит, что тут не может быть ничего бессмысленного,  что
тут не может быть случайных предметов...
   И вот, в который раз все обдумав, я уловил слабый проблеск истины...
   Кровь - так много крови - кровь повсюду... Чтобы привлечь внимание только
к крови - свежей и очень яркой... Так много крови - слишком много крови...
   Из этого не  может  не  возникнуть  и  другая  аналогия.  Это  -  кровное
преступление. Оно замешано на крови. Собственная кровь Симеона  Ли  восстает
против него самого...
   Эркюль Пуаро подался вперед.
   - Две наиболее важные улики в данном деле мне подсказали,  сами  того  не
замечая, два разных человека. Миссис  Альфред  Ли  процитировала  строку  из
"Макбета": "Кто бы мог подумать, что в старике окажется  столько  крови!"  А
потом дворецкий Тресилиан сказал, что  он  пребывает  в  смятении,  ибо  ему
мерещится, что событи