чем
злобы. Но тем не менее, нам надо будет им  заняться,  Колгейт.  Узнать,  в
котором часу он  вывел  машину  из  гаража,  проверить,  сколько  потратил
бензина и т.д.  Он  мог  оставить  машину  где-то  в  безлюдном  уголке  и
вернуться в бухту  пешком.  Материально  это  возможно,  но  маловероятно.
Слишком уж на большой риск ему пришлось бы идти.
     - Согласен, - кивнул Колгейт. - Надо не забывать, что  погода  сейчас
хорошая, и здесь повсюду ходят автобусы с туристами. Они подъезжают сюда к
половине двенадцатого. Прилив сегодня утром начался в семь часов.  Значит,
к часу дня был отлив. Надо полагать, что на дамбе и на пляже гуляло немало
народа...
     - Разумеется, в толпе риск был увиденным  всегда  меньше,  -  признал
Уэстон. - Но ему пришлось бы пройти перед отелем.
     - Не обязательно. Если пойти по тропинке, которая  ведет  на  верхнюю
часть острова...
     - Я не утверждаю, что он не смог бы вернуться, не будучи увиденным, -
уточнил Уэстон. - Ведь практически все  постояльцы  отеля  за  исключением
миссис Редферн и Линды Маршалл, которые ушли на Чайкину скалу,  находились
на большом пляже. Тропинка начинается  у  отеля,  но  вряд  ли  кто-нибудь
посмотрел в нужный момент в окно.  Скажу  даже  больше:  я  думаю,  что  в
интересующее нас время можно совершенно спокойно дойти до отеля,  пересечь
холл и никем не замеченным выйти с  другой  стороны.  Но  я  имею  в  виду
другое: рассчитывать быть неувиденным нельзя.
     - А если майор добрался туда по морю? - спросил инспектор.
     - Это уже более вероятно. Если у него где-то была приготовлена лодка,
он мог бы оставить машину, добраться до бухты на веслах или  под  парусом,
убить Арлену Маршалл, вернуться к машине, приехать сюда и рассказать  нам,
что он был в Сент-Лу и заблудился по дороге  назад.  В  таком  случае,  он
прекрасно знает, что нам будет очень трудно доказать обратное...
     - Безусловно.
     - Итак, Колгейт, - заключил начальник полиции,  -  вы  этим  серьезно
займетесь. Прочешите весь сектор! Вы не хуже меня знаете, что надо делать!
А пока мы выслушаем мисс Брустер.


     Эмили Брустер повторила то, что она  уже  рассказала,  добравшись  до
лезеркомбской полиции и не добавила ничего, чего бы они уже не знали.
     - Вам больше не приходит в голову ничего, что могло бы оказаться  нам
полезным? - спросил Уэстон, когда она кончила.
     - Кажется, нет. Это скверное дело, и я надеюсь, что  вы  покончите  с
ним как можно быстрее.
     - Поверьте, что я тоже на это надеюсь, - ответил Уэстон.
     - Не должно же это быть так трудно!
     Услышав это утверждение, высказанное, как ему  показалось,  несколько
суховатым тоном, полковник попросил уточнения:
     - Что вы имеете в виду?
     -  Простите  меня,  полковник,  -  поправилась  она.  -  Я  вовсе  не
собиралась критиковать ваши методы  и  не  намереваюсь  учить  вас  вашему
ремеслу! Я просто хотела сказать, что учитывая, какой женщиной была Арлена
Маршалл, расследование не должно оказаться особенно трудным.
     - Вы так думаете, мадемуазель? - спросил Пуаро.
     - Конечно. Я знаю, о мертвых плохо не говорят. Но тем не менее, факты
остаются фактами. Арлена Маршалл была полным ничтожеством. Я не думаю, что
это будет приятным занятием, но ведь стоит только покопаться в ее прошлом!
     - Вам она не нравится? - мягчайшим голосом осведомился Пуаро.
     - Я слишком хорошо ее знала, - ответила она и, прочтя немой вопрос  в
трех парах глаз, объяснила: - Один из моих кузенов женился на  девушке  из
семьи Эрскин. Вы, наверное, знаете, что этой особе удалось убедить старого
сэра Роберта, который почти совсем впал в  детство,  оставить  ей  большую
часть своего наследства в ущерб своей семье...
     - Которая не пришла в восторг от этого поступка, - добавил Уэстон.
     - Естественно. Их  связь  уже  вызывала  скандал.  И  в  придачу,  он
завещает ей пятьдесят тысяч фунтов! Вот и посудите о  моральных  качествах
Арлены Маршалл! Может быть, мне не хватает  христианского  милосердия,  но
мне кажется, что подобные женщины не заслуживают, чтобы по ним плакали!
     Она сделала короткую паузу и продолжала:
     - И это еще не все! Я знаю одного  молодого  человека  -  он  немного
сорвиголова, но не плохой мальчик, - которому она  так  вскружила  голову,
что он наделал кучу всяких глупостей. Для того, чтобы  достать  деньги  на
удовлетворение ее капризов, он затеял какие-то темные махинации на бирже и
едва ушел от судебного преследования! Эта женщина оскверняла все,  к  чему
она прикасалась, всех, кто попадался ей на  пути!  Смотрите,  на  что  она
толкала молодого Редферна! Нет, если говорить честно, то я не жалею  о  ее
смерти. Единственное, что я могу допустить, это то, что пусть бы она лучше
утонула или упала с обрыва! Смерть от удушения, это ужасно!
     - Склонны ли вы предполагать, что  она  убита  кем-то,  кто  знал  ее
раньше?
     - Вполне.
     - Кем-то, кто проработался на остров незаметно для других?
     - А кому было его замечать? Мы все отдыхали на пляже, за  исключением
маленькой Линды и Кристины Редферн, которые ходили  на  Чайкину  скалу,  и
капитана Маршалла, сидевшего у себя в  комнате.  Никто  и  не  мог  ничего
увидеть. Кроме, может быть, мисс Дарнли...
     - А где она была?
     - Она  сидела  у  расщелины  на  Солнечном  карнизе.  Мы  с  мистером
Редферном видели ее, огибая остров.
     - Может статься, вы и правы, мисс Брустер, -  не  особенно  уверенным
голосом сказал полковник.
     - Я без сомнения права, - поправила она категорическим тоном. - Когда
речь идет о такой  женщине,  как  миссис  Маршалл,  лучше  всех  даст  вам
объяснение смерти она сама!
     Глаза Эркюля Пуаро встретились с серыми глазами Эмили Брустер.
     - Совершенно верно, - одобрил он. - Лучше всех нас  наведет  на  след
сама Арлена Маршалл.
     Мисс Брустер повернулась к Уэстону.
     - Вот видите!
     -  Будьте  уверены,  мисс,  -   отозвался   полковник,   -   что   мы
внимательнейшим образом займемся прошлым миссис Маршалл.


     Когда мисс Брустер ушла, Колгейт задумчиво произнес:
     - Эта дама знает, чего она хочет! К тому же,  она  терпеть  не  могла
Арлену Маршалл!
     После короткого раздумья, он добавил:
     - Жаль, что у нее есть неоспоримое алиби! Вы обратили внимание на  ее
руки? Совершенно мужские руки!..  Да,  телосложение  у  нее  будь  здоров!
Покрепче, чем у некоторых мужчин!
     Он устремил на Пуаро вопросительный взгляд.
     - Вы и в самом деле уверены, месье Пуаро, что она утром  не  покидала
пляж?
     Пуаро взмахнул руками.
     - Увы, мой дорогой инспектор, она пришла на пляж задолго до того, как
миссис Маршалл добралась до бухты Гномов, и она пробыла у меня  на  глазах
все время до того, как она села в лодку с Редферном.
     - Да, - признал Колгейт, - тогда ее ни в чем не обвинишь.
     По всей видимости, он об этом сожалел.


     Увидеть мисс Дарнли всегда для Пуаро большим удовольствием.
     Она  привносила  в  это  расследование,  где   речь   шла   лишь   об
обстоятельствах ужасного убийства, приятную особенно  сейчас  ноту  своего
душевного благородства.
     Она села напротив полковника Уэстона и подняла к нему свое  серьезное
лицо.
     - Вы хотите, чтобы я назвала вам свою фамилию  и  адрес?  Меня  зовут
Розамунда Дарнли. Мне принадлежит фирма дамской одежды под названием  "Роз
Монд", и находится она по адресу: 622, Брук-стрит, Лондон.
     - Благодарю вас, мисс Дарнли. Не сообщите ли вы нам  что-нибудь,  что
сможет помочь нашему расследованию?
     - Я не думаю.
     - Мы увидим... Что вы делали сегодня утром?
     - Около девяти часов я позавтракала, поднялась к себе в номер,  взяла
книги и зонтик и отправилась на Солнечный карниз. Было, наверное, двадцать
пять минут одиннадцатого. Без десяти двенадцать я вернулась в отель, зашла
к себе за ракеткой и пошла на теннисный корт и играла там до обеда.
     - Значит,  вы  пробыли  у  Солнечного  карниза  примерно  с  половины
одиннадцатого до без двадцати двенадцать?
     - Да.
     - Видели ли вы сегодня утром миссис Маршалл?
     - Нет.
     - Обратили ли вы внимание на ее ялик, направляющийся к бухте Гномов?
     - Нет. Когда я пришла к Солнечному карнизу, она, наверное, уже успела
проплыть.
     - Видели ли вы вообще чью-нибудь лодку?
     - Я не могу этого утверждать. Я читала и  поднимала  глаза  от  книги
только изредка. Насколько я помню, каждый раз, когда я смотрела  на  море,
там ничего не было видно.
     - Вы видели, как мимо вас проплыли на лодке  мисс  Брустер  и  мистер
Редферн?
     - Нет.
     - Вы были знакомы с миссис Маршалл?
     - Капитан Маршалл - старый друг нашей семьи. Мы жили по соседству,  и
вот теперь неожиданно встретились здесь.  Мы  очень  давно  потеряли  друг
друга из вида, наверное, лет двенадцать.
     - А миссис Маршалл?
     - До того, как встретиться  с  ней  здесь,  мы  и  десятком  слов  не
обменялись.
     - Насколько вам известно, это была дружная пара?
     - Я думаю, что они жили в добром согласии.
     - Капитан любил свою жену?
     - Вероятно, да, но здесь я ничего не могу сказать  вам  с  точностью.
Капитана нельзя назвать человеком современных идей... Для него брак -  это
вещь серьезная. Он выполняет взятые им  на  себя  обязательства  и  держит
слово, которое дал...
     - Испытывали ли вы симпатию к миссис Маршалл?
     - Ни малейшей, - ответила она без враждебности, твердым  и  спокойным
тоном, словно констатируя этот факт и не больше.
     - Почему?
     На губах Розамунды появилась тень улыбки.
     - Я полагаю, вы уже знаете,  что  женщины  вообще  не  любили  Арлену
Маршалл. Она же, со своей стороны, ненавидела их и не скрывала этого.  Тем
не менее, я бы с удовольствием шила на нее, так как она была  женщиной  со
вкусом и умела носить свои туалеты. Да, я бы  не  отказалась  иметь  ее  в
числе моих клиенток.
     - Она тратила много денег на свои наряды?
     - Вероятно, да. У нее были и собственные средства,  а  у  капитана  -
большое состояние.
     - Слышали ли вы или знаете ли вы, что  миссис  Маршалл  была  жертвой
шантажа?
     На лице молодой женщины появилось выражение изумления.
     - Арлену шантажировали?
     - Вас это удивляет?
     - Господи, да!.. Это для меня так неожиданно!
     - Но вам это представляется возможным?
     - Все возможно, не правда ли? Этому учит нас жизнь. Но чем, хотела бы
я знать, мог ей грозить шантажист?
     -  Может  быть,  в  жизни  миссис  Маршалл  было  что-то,   что   она
предпочитала не доводить до сведения своего мужа.
     - Может быть, - ответила она без убеждения и с полуулыбкой объяснила:
- Я отношусь к этому скептически, потому  что  Арлена  не  скрывала  того,
какая она. Она не строила из себя честную женщину.
     - Вы считаете, что ее муж не был бы в неведении... о ее поведении?
     Наступила тишина. Нахмурив  брови,  Розамунда  думала.  Наконец,  она
произнесла медленным и колеблющимся голосом:
     - По правде говоря, я  не  знаю.  Мне  всегда  казалось,  что  Кеннет
Маршалл принимал свою жену такой, какой она была,  не  строя  на  ее  счет
никаких иллюзий. Но, может быть, все обстояло по-другому...
     - Вы хотите сказать, что он полностью доверял ей?
     Розамунда отреагировала с живостью.
     - Мужчины бывают так глупы! - воскликнула она. - Каким бы  Кеннет  ни
казался умудренным человеком, он ничего не знает  о  жизни!  Я  совсем  не
исключаю того, что  он  слепо  доверял  ей.  Может  быть,  он  думал,  что
поклонники его жены ограничивались лишь преклонением перед ней!
     - Знаете ли вы кого-нибудь, кто питал бы вражду к Арлене Маршалл?
     Она улыбнулась.
     - Я могу назвать лишь ревнивых женщин. Но  так  как  ее  задушили,  я
полагаю, что ее убил мужчина.
     - Вы не ошибаетесь.
     Она еще немного подумала и сказала:
     - Нет, мне никто не приходит в голову. Вам лучше  обратиться  к  тем,
кто ее знал лучше, чем я...
     - Благодарю вас, мисс Дарнли.
     Она слегка повернулась к Пуаро.
     - У мсье Пуаро нет ко мне вопросов? - с легкой иронией спросила она и
улыбнулась.
     Он отрицательно покачал головой и улыбнулся ей в ответ.
     Розамунда Дарнли встала и вышла.



                                    8

     Они были в бывшем номере Арлены Маршалл.
     Черед две большие стеклянные двери,  выходящие  на  балкон,  виднелся
большой пляж и за ним  море.  Солнце  заливало  комнату,  и  в  его  лучах
поблескивал удивительный ассортимент предметов,  загромождавших  туалетный
стол: всевозможных флаконов и баночек  с  кремами  и  румянами,  благодаря
которым процветают институты  красоты.  В  этой  типично  женской  комнате
орудовали трое мужчин.
     Инспектор Колгейт выдвинул  и  задвигал  ящики.  Найдя  пачку  писем,
связанных ленточкой, он что-то буркнул и начал просматривать их  вместе  с
полковником Уэстоном.
     Эркюль  Пуаро  осматривал  содержимое  платяного  шкафа.  Пересмотрев
великое множество разнообразных платьев и спортивных костюмов, он потратил
несколько минут на полки, где стопками лежало  шелковое  белье.  Затем  он
перешел к части шкафа, отведенной  под  головные  уборы.  Там  лежали  две
огромные пляжные шляпы из картона, одна лакированная,  красивого  красного
цвета, другая - бледно-желтая, а также соломенная гавайская  шляпа,  синяя
шляпа из фетра, три или  четыре  абсурдные  маленькие  шляпки,  каждая  из
которых стоила внушительное количество  гиней,  нечто  вроде  темно-синего
берета, сооружение, которое нельзя было назвать иначе, как  подушечкой  из
фиолетового бархата и, наконец, тюрбан светло-серого цвета.
     Пуаро тщательно осматривал весь этот арсенал; его губы раздвигались в
легкой улыбке и он тихо шептал:
     - Ах, эти женщины!
     Полковник Уэстон связывал найденные Колгейтом письма в пачку.
     - Здесь есть три письма от Редферна, - объявил он. - Может быть, этот
молодой вертопрах когда-нибудь поймет, что  женщинам  писать  нельзя.  Они
клянутся, что сожгли ваши письма, а на самом деле хранят их на  память!  И
еще я нашел письмо от, как мне кажется,  другого  юного  кретина  того  же
сорта!
     Он протянул письмо Пуаро, и тот прочел вслух:

     "Моя обожаемая Арлена! Господи, какая на меня нашла  тоска!  Ехать  в
Китай и знать,  что,  может  быть,  пройдут  годы,  прежде  чем  мы  снова
встретимся! Я не подозревал, что можно любить женщину  так,  как  я  люблю
тебя! Спасибо за чек. Судебного преследования не  будет,  но  я  висел  на
волоске!.. Но что поделать? Мне были нужны деньги, много денег... и  нужны
они мне были для тебя, любовь моя! Сможешь ли ты меня простить? Я бы хотел
вдеть бриллианты в твои уши, в  твои  мной  обожаемые  прелестные  ушки  и
обвить твою шею прекрасными жемчужинами. Вернее, так как  говорят,  что  в
мире больше нет хорошего жемчуга,  подарить  тебе  какой-нибудь  сказочный
изумруд... Да, изумруд! Зеленый, холодный, сверкающий  тайным  огнем...  Я
умоляю тебя не забывать меня, и я знаю, что ты меня не  забудешь.  Ты  моя
навеки!
     До свидания! До свидания! До свидания! Дж.Н."

     - Интересно будет узнать, - сказал инспектор Колгейт, - действительно
ли Дж.Н. уехал в Китай, потому что, если нет, может быть,  он  как  раз  и
есть тот, кого мы ищем. Он до безумия влюблен в эту женщину, она для  него
идеал, и вдруг, в один прекрасный день он понимает, что она  смеялась  над
ним! Не тот ли это молодчик, о котором нам говорила мисс  Брустер?  Да,  у
меня четкое впечатление, что это письмо окажется нам полезным.
     - Это наверняка важное письмо, - отозвался Пуаро. - Очень важное.
     Он опять окинул комнату взглядом, задерживаясь по очереди на флаконах
туалетного столика, на открытом шкафу и на тряпичной кукле Пьеро, нахально
развалившейся на кровати.
     Затем они прошли в номер Маршалла, который не сообщался с номером его
жены. Здесь выходящие в ту же сторону окна были поменьше и без балкона.  В
простенке между ними висело зеркало в позолоченной раме. У правого окна  в
углу стоял стол с набором щеток для волос с  ручками  из  слоновой  кости,
платяной щеткой и лосьоном для волос. У второго окна находился  письменный
стол. Рядом с открытой пишущей машинкой лежали аккуратные стопки бумаг.
     Колгейт быстро просмотрел их и сказал:
     - Здесь нет ничего интересного. Вот письмо, о котором он говорил нам.
Оно датировано 24-м числом, значит, вчерашним. А вот конверт с сегодняшним
штемпелем Лезеркомба. Все это кажется мне вполне нормальным.  Прочтя  его,
мы увидим, мог ли он приготовить ответ заранее...
     - Мы ненадолго оставим вас  за  этим  интересным  занятием,  -  решил
Уэстон, - заглянем в другие номера. Я закрыл доступ в коридор, но эта мера
не пользуется большой популярностью. Клиенты начинают протестовать...
     Полковник и Пуаро вошли в номер Линды. Ее окна, выходящие на  восток,
находились над скалами, спускающимися в море.
     - Я думаю, что ничего особенного мы здесь не найдем, - сказал Уэстон,
- но если Маршаллу понадобилось что-то  спрятать,  не  исключено,  что  он
сделал это в комнате своей дочери. Речь идет не  об  оружии,  от  которого
надо было бы избавиться...
     Пока Уэстон быстро обыскивал номер, Пуаро принялся осматривать камин.
Недавно в нем что-то сожгли. Пуаро опустился  на  колени  и  выложил  свои
находки на лист бумаги. В  камине  он  обнаружил  довольно  большой  кусок
оплавленного свечного воска неправильной формы, обрезки бумаги и  картона,
не тронутые огнем и похожие на листки, вырванные из календаря -  на  одном
из них стояла цифра  5,  а  на  другом  можно  было  прочесть  слова  "...
благородные  дела",  -  обыкновенную  булавку  и  нечто,   походившее   на
обугленные волосы.
     Пуаро долго смотрел на эти предметы.
     - "Верши благородные дела, а не только думай о них", - прошептал  он.
- Значит, вот оно что! Что ж, может быть. Но какой вывод можно сделать  об
этом необыкновенном ассортименте?
     C'tst fantasxigue!
     Он взял в руки булавку и внимательно осмотрел  ее.  Его  глаза  стали
зелеными и заблестели.
     Pocu l'emoue de dieu - тихо сказал он. - Неужели это возможно?
     Он встал. На его лице появилось серьезное и строгое выражение.
     Слева от камина на стене была прикреплена полка, нагруженная книгами.
Пуаро подошел к ней и начал читать названия. Библия,  затрепанный  сборник
пьес Шекспира, "Свадьба Уильяма Эша" миссис Хэмфри Уорд, "Молодая  мачеха"
Шарлотты, "Парень из Шропшира". "Убийство в соборе" Элиота, "Святая Жанна"
Бернарда Шоу, "Унесенные ветром" Маргарет Митчелл и "Горящий  двор"  Джона
Диксона Карра.
     Пуаро взял две книги - "Молодую мачеху" и "Свадьбу Уильяма Эша"  -  и
проверил печати, стоящие на титульном листе. Он собирался поставить их  на
место, когда вдруг заметил спрятанную  в  глубине  полки  книгу.  Это  был
маленький и довольно толстый квадратный томик, обтянутый коричневой кожей.
     Он взял его в руки и, открыв, медленно покачал головой. -  Значит,  я
был прав, - прошептал он. - Я был прав. Но что же тогда получается с  моим
первым предложением? Получается, что оно  тоже  возможно?  Нет,  этого  не
может быть!.. Но если... Он стоял неподвижно, подергивая себя  за  усы,  а
его мозг раскладывал на разные лады возникшую перед ним проблему.
     Вполголоса он проговорил:
     - Но если...


     В проеме двери появился полковник Уэстон.
     - Ну что, Пуаро, вы все еще здесь?
     - Иду! - крикнул Пуаро. - Я иду!
     Он торопливо вышел в коридор и присоединился к Уэстону,  который  был
уже в соседнем номере, номере Редфернов.
     Он оглядел его,  почти  бессознательно  подмечая  следы  двух  разных
темпераментов: аккуратность, явно  принадлежащую  Кристине,  и  живописный
беспорядок Патрика. За исключением этих оригинальных  наглядных  примеров,
свидетельствовавших о  характерах  его  обитателей,  номер  ничем  его  не
заинтересовал.
     В номере, куда они вошли потом, Эркюль Пуаро