мере,  показалось.  А   миссис   Оливер
категорично заявляет: она почувствовала в вестибюле запах дорогих духов.
Это подтвердил и Робин Апуард, причем он добавил, что у его матери таких
духов не было.
   - По-моему, - сказал Пуаро, - Дейдр Хендерсон не пользуется духами.
   - Я тоже так думаю. У нее вид капитана хоккейной команды из  колледжа
для девочек... Однако ей, должно быть, больше тридцати...
   - Вне всякого сомнения.
   - Значит, она умственно отсталая?
   - Не спешите с выводом! По-моему, все не так просто!
   Спенс почесал себе переносицу.
   - Ничего не сходится! - промолвил он. - Не пользуется губной помадой,
духами и имеет превосходную мать. У Лили Гамбол  мать  была  замешана  в
Кардиффе в драке после выпивки, когда девочке было девять лет,  и  я  не
представляю себе, как Дейдр Хендерсон могла бы быть Лили Гамбол.  Однако
именно ей звонила вчера вечером миссис Апуард!.. Это факт, и мы должны с
ним считаться. Ну, а дальше?
   - А что говорится в отчете судебно-медицинского эксперта?
   - Из него мало что можно извлечь.  Этот  субъект  не  хочет  говорить
ничего определенного. Он только констатирует,  что  миссис  Апуард,  без
сомнения, умерла в половине десятого.
   - Таким образом, вполне возможно, что  она  уже  была  мертва,  когда
Дейдр Хендерсон пришла на виллу?
   - Так оно и было, если Дейдр говорит правду. Если же она лжет, то это
крепкий орешек!.. Мать как будто уговаривала ее не обращаться к нам.  Вы
не считаете, что это надо учесть?
   - Не обязательно, - заявил Пуаро после некоторого раздумья. - В такой
ситуации  миссис  Уэзери  вполне  могла  сказать  дочери:  "Главное,  не
вмешивайся!" Это - женщина, которая больше всего заботится о собственном
спокойствии.
   Спенс вздохнул.
   - В общем и целом мы можем подозревать Дейдр Хендерсон. Если  же  она
не виновата, то преступление совершил тот, кто побывал в "Лэбернамзе" до
ее прихода, то есть женщина, которая красит губы  помадой  и  пользуется
духами...
   - Когда вы будете проводить расследование?.. Спенс перебил Пуаро:
   - Когда я буду проводить расследование?.. Но ведь я его уже  провожу.
Пока что неявно, так как никого не хочу спугнуть,  но  все  же  активно.
Только это нелегко! Что делала вчера  вечером  Ева  Карпентер?  И  Шелаг
Рэндел? Вы можете поручиться, что они все время находились у себя  дома?
Карпентер, я знаю, была на каком-то политическом собрании.
   - Ева! - задумчиво  произнес  Пуаро.  -  Существует  мода  на  имена.
Сегодня уже почти и не встретишь имени Ева. В то же время женщин с таким
именем предостаточно...
   Спенс развивал свою мысль.
   - Ева Карпентер может покупать себе очень дорогие духи.  Нужно  будет
обязательно установить, откуда она. Я-уже насмотрелся на самозваных вдов
военного времени!.. Это так просто! Вы приезжаете куда-нибудь в глубоком
трауре, говорите, что оплакиваете геройски погибшего солдата, и  дело  в
шляпе! Никто не будет задавать вам вопросов!
   Переменив тему, он продолжал:
   - Что касается вашего топорика для сахара, то тут вы попали  в  цель!
Видимо, миссис  Мак-Джинти  была  убита  именно  этим  орудием.  На  нем
действительно обнаружены  следы  крови.  Его  мыли,  но  для  теперешних
реактивов достаточно микроскопического количества вещества.  И  добавлю,
что там обнаружили именно человеческую кровь.  Это  еще  одно  основание
подозревать молодую Дейдр Хендерсон...
   - Вспомните ее утверждение  о  том,  что  этот  топорик  был  передан
священнику для благотворительной распродажи в конце сентября!
   - Это утверждение оспаривается миссис Саммерхейз, которая категорично
заявляет, что купила топорик на рождественской распродаже.
   - Категорично  не  то  слово,  -  устало  возразил  Пуаро.  -  Миссис
Саммерхейз - очаровательная леди, но  с  нее  нельзя  спрашивать  больше
того, что она может дать. У нее нет ни порядка, ни  методичности,  и  ее
воспоминания никогда не бывают точными. С другой стороны, не  забывайте,
что в "Лонг Медоуз", а я  это  знаю  достаточно  хорошо,  двери  и  окна
никогда не закрываются. Любой может войти в дом, взять, что  ему  нужно,
уйти с этим предметом и принести его назад спустя долгое время, и  никто
этого не  заметит.  Предположим,  что  в  один  прекрасный  день  миссис
Саммерхейз понадобился топорик для сахара, но она его  не  нашла.  Тогда
она решила, что топорик взял ее муж, чтобы забить кролика  или  наколоть
щепок, и она даже не спросила его, куда девался  этот  топорик.  В  этом
доме берут то, что попадает под руку, ничего не кладут на  место,  ни  о
чем не помнят. Если бы мне пришлось вести такой образ жизни, я сошел  бы
с ума. Их же, как видно, это ничуть не смущает. Спенс встал.
   - Есть один положительный момент во всем этом, - сказал он. - Джеймса
Бентли не казнят, пока не будет выяснено это  новое  дело.  У  нас  есть
теперь то, чего мы хотели, а именно время!
   - Поскольку мы  знаем  теперь  несколько  больше,  -  добавил  Пуаро,
вставая, - я, пожалуй, непрочь вновь встретиться с Джеймсом Бентли.
   Джеймс  Бентли  почти  совсем  не  изменился.  Возможно,  он  немного
похудел, возможно движения его  рук  стали  еще  более  нервными,  но  в
остальном он производил все то же обескураживающее впечатление.
   Тщательно подбирая слова, Пуаро сообщил ему, что новые  свидетельства
многое заставляют пересмотреть, что его дело вновь  разбирается  и  что,
следовательно, он может надеяться.
   Джеймс Бентли проявил к этому мало интереса.
   - Все это ничего не даст!.. Что можно найти нового?
   - Ваши друзья упорно ищут... Бентли пожал плечами.
   - У меня нет друзей!
   - Вы не должны так говорить! - возразил Пуаро. - Я знаю,  по  крайней
мере, двух.
   - Двух? Интересно узнать, кто это?
   В его тоне было больше недоверия, чем любопытства.
   - Во-первых, - сказал Пуаро, - комиссар Спенс...
   - Спенс? Тот, кто приказал меня арестовать? Вы хотите меня насмешить!
   - Вы не правы. Смеяться не над чем. Вам повезло, что Спенс -  честный
полицейский офицер, что он добросовестно относится к  своему  долгу.  Он
хочет быть уверенным, что задержал настоящего преступника.
   - В отношении меня у него есть такая уверенность!
   - Нет. Дело обстоит иначе. Поэтому, повторяю, он ваш друг.
   - Такого рода друзья!..
   Пуаро подождал. Не  может  быть,  чтобы  у  Джеймса  Бентли  не  было
человеческих качеств.  Например,  он  не  мог  быть  лишен  любопытства.
Действительно, он вскоре спросил:
   - А кто же другой мой друг?
   - Мод Уильямс.
   - Мод Уильямс? Кто это?
   - Девушка, которая работала в конторе "Бризер и Скатл".
   - Ах, это та самая мисс Уильямс!
   - Именно она.
   - А почему мое дело интересует ее?
   Пуаро сдержался, хотя временами  поведение  Бентли  выводило  его  из
себя.
   - Мисс Уильямс, - ответил он, - интересуется вашим делом потому,  что
убеждена в вашей невиновности.
   - Что она об этом знает?
   - Она знает вас.
   Бентли, что-то пробормотав, сказал:
   - В некотором смысле это так, но она плохо меня знает.
   - Вы с ней работали в одной и той же конторе и вам  случалось  иногда
вместе обедать. Это так?
   Бентли согласился, как бы нехотя. Пуаро продолжал:
   - Вы никогда не ходили куда-нибудь вместе?
   - Однажды ходили прогуляться  в  дюны.  На  этот  раз  Пуаро  уже  не
сдержался.
   - Но, черт возьми! - вскричал  он.  -  Можно  подумать,  что  я  хочу
заставить вас признаться в каком-то  злодеянии?  Вы  гуляли  с  красивой
девушкой.  Насколько  я  знаю,  это  не  преступление,  и  этого  нечего
стыдиться! Наоборот.  И  я  не  понимаю,  почему  вы  сделали  вид,  что
незнакомы с ней, когда я назвал ее имя!
   Джеймс Бентли покраснел.
   - Нужно понять, - сказал он. - Я никогда  не  встречался  со  многими
девушками, а с другой стороны, мисс Уильямс не такая уж изысканная.  Она
очень милая, очень любезная, очень симпатичная. Но я не могу  отделаться
от мысли, что мама сочла бы ее банальной!
   - Важно, - возразил Пуаро, - как вы сами ее находите.
   Лицо Джеймса Бентли вновь стало пунцовым.
   - Но ее прическа, ее одежда...  Конечно,  у  мамы,  может  быть  были
старомодные взгляды...
   Он не кончил.
   - Речь  идет  не  об  этом!  -  вновь  заговорил  Пуаро.  -  Она  вам
нравилась?
   - Она всегда была очень мила со мной, - с трудом ответил Бентли, - но
она никогда меня по-настоящему не понимала. Она была  совсем  маленькой,
когда умерла ее мать. И вот...
   - С того дня, как вы потеряли работу, вы с ней  больше  не  виделись.
Но, если я правильно осведомлен, вы все-таки встретились с ней однажды в
Бродхинни, не правда ли?
   Джеймс Бентли казался удрученным от того, что ему приходилось  давать
объяснения на этот счет.
   - Да. - ответил он. - У нее были дела в Бродхинни. Она  прислала  мне
открытку, назначив встречу. Я не понимаю, зачем. Если бы  нас  связывала
очень...
   - Как бы то ни было, но вы с ней встречались?
   - Да. Я не хотел оказаться невежливым.
   - И вы пригласили ее в кино?
   Джеймс Бентли запротестовал, словно он был шокирован.
   - О,  нет!  Совсем  нет!..  Мы  просто  поговорили,  пока  она  ждала
автобуса.
   - Бедная девочка! - тихо промолвил Пуаро. - Она, должно быть,  славно
провела время.
   - Вы забываете, что у меня не было денег. Ни пенса!
   -  Верно.  Это  произошло  за  несколько  дней  до  убийства   миссис
Мак-Джинти, ведь так?
   - Да, это было в понедельник, а ее убили в среду.
   - Теперь давайте поговорим о  другом,  -  произнес  Пуаро.  -  Миссис
Мак-Джинти покупала "Санди Комет", не правда ли?
   - Да.
   - Вам приходилось читать эту газету?
   - Она предлагала мне ее иногда, но я редко ее читал. Мама  не  любила
эти воскресные газеты...
   - На той неделе вы читали "Санди Комет"?
   - Нет.
   - Но миссис Мак-Джинти ее  читала.  Она  не  говорила  вам  об  одной
статье, которая ее особенно заинтересовала?
   - О, да! И еще как подробно! Она никак не могла остановиться!
   Пуаро не ожидал такого ответа и был удивлен:
   - Не могла остановиться? Это очень любопытно. И что она вам говорила,
мистер Бентли? Подумайте-ка! Это стоит вспомнить.
   - Я почти совсем забыл. Речь шла о каком-то  старом  уголовном  деле,
деле Крэйга... или  еще  кого-то.  Не  могу  с  точностью  сказать.  Она
говорила, что в Бродхинни есть человек, замешанный в этой истории. Я  не
понимаю, какое ей до этого было дело!
   - Она назвала этого человека?
   - Кажется, она говорила, что это та леди, у которой сын пишет пьесы.
   - Она назвала ее?
   - Нет-нет... Да и как я могу все помнить? Давно ведь это было!
   - Постарайтесь вспомнить, очень прошу вас. Вы ведь  хотите  выйти  на
свободу?
   - На свободу?
   - Да, выйти на свободу!
   - Надо думать...
   - Тогда  вспомните!  Скажите  мне  точно,  что  говорила  вам  миссис
Мак-Джинти.
   - Ну, что ж! Она сказала, что знает "одну гордячку,  которая  сбавила
бы спеси, если бы все  стало  известно"...  Это  ее  собственные  слова.
Помню, что она еще говорила о какой-то старой фотографии: "Никто  бы  не
поверил, что это та самая женщина!"
   - А почему вы уверены, что она имела в виду миссис Апуард?
   -  Я  не  могу  сказать,  что  я  в  этом  уверен.  Просто  мне   так
показалось... Она мне говорила до этого о миссис Апуард, я ее слушал,  а
сам думал о чем-то другом, и начал  опять  прислушиваться  к  ее  словам
только тогда, когда она заговорила об этой "гордячке"... По-настоящему я
не знаю, о ком она говорила. Она была такая болтливая.
   - Лично я не думаю, - сказал Пуаро, - что она  имела  в  виду  миссис
Апуард, а не кого-то другого.
   Вздохнув, он добавил:
   - И, по-моему, если вас когда-нибудь повесят, то только  потому,  что
вы не обратили достаточного внимания на слова миссис Мак-Джинти!..
   - Это так, и не надо меня спрашивать, что она мне  рассказывала!  Вы,
видно, и не подозреваете, мистер Пуаро, что в то время  меня  беспокоило
прежде всего то, что я буду есть на следующий день!  Мне  было  над  чем
ломать себе голову.
   - А сегодня вы думаете, что вам не из-за чего беспокоиться?  Говорила
вам миссис Мак-Джинти о миссис Карпентер, которая тогда была еще  миссис
Селкирк, или о миссис Рэндел?
   - Карпентер - это тот, кто живет на новой вилле на самом верху холма?
Он был женихом миссис Селкирк. А ее миссис Мак-Джинти прямо не выносила!
Почему, я не знаю.
   - А Рэнделы?
   - Насколько я помню, она о них никогда не говорила.
   - А о семье Уэзери?
   - Она их не любила. Она  говорила,  что  миссис  Уэзери  невыносимая,
капризная, взбалмошная. А сам  мистер  Уэзери  никогда  не  обращался  к
миссис Мак-Джинти. Она говорила: "От него не  услышишь  ни  слова  -  ни
плохого, ни хорошего!" Она еще добавляла, что в их доме все несчастные.
   Пуаро смотрел на своего собеседника с возросшим вниманием.  В  голосе
Джеймса Бентли, только что звучавшем  угрюмо  и  безразлично,  появились
нотки, которых у него  Пуаро  никогда  еще  не  слышал.  Бентли  уже  не
довольствовался пересказом того, что он узнал от  миссис  Мак-Джинти,  а
делился,  казалось,  своими  собственными  воспоминаниями.  То,  что  он
говорил, были его собственные мысли. Бентли размышлял вслух  о  "Хантерс
Клоз", о жизни его обитателей. Свойственная ему апатия покинула его.
   - Вы с ними знакомы? - мягко спросил Пуаро.
   - По существу, нет. Но однажды  собака  мисс  Дейдр  попала  лапой  в
капкан. Она никак не могла ее вызволить. Тогда я ей помог...
   Пуаро вспомнил слова миссис Оливер о ее беседе с Дейдр Хендерсон.
   - А потом вы разговаривали с мисс Дейдр?
   - Так оно и было. Она сказала,  что  ее  мать  очень  несчастна.  Она
обожает свою мать.
   - А вы говорили ей о своей матери?
   - Да.
   Пуаро помолчал. Он ждал.
   - Жизнь так ужасна и несправедлива, - вновь заговорил Джеймс  Бентли.
- Существуют люди, о которых можно сказать, что они  лишены  права  быть
счастливыми.
   - Это правда, - заметил Пуаро.
   - Не очень уж много счастья у нее, у мисс Уэзери.
   - Хендерсон, - поправил его Пуаро.
   - Да, я забыл. Действительно, она мне сказала, что у нее отчим. А она
- мисс Дейдр Хендерсон.
   - Дейдр... Дейдр всех Печалей... Красивое имя... Но сама она, как мне
говорили, не очень-то красива...
   Джеймс Бентли покраснел до ушей.
   - Но я находил, что она в общем-то недурна, - сказал он медленно.
 
Глава 19 
 
   - Теперь послушай меня!
   Эдна засопела. Миссис  Суитиман  могла  лишь  повторить  свои  слова.
Разговор продолжался уже длительное время и не давал результатов. Миссис
Суитиман раз двадцать говорила одно и то  же.  Эдна  без  конца  шмыгала
носом, временами хныкала и в ответ на доводы миссис  Суитиман  повторяла
все те же две фразы:
   - Я не могу это сделать! Папа съест меня живьем!
   -  Возможно!  -  промолвила  миссис  Суитиман.  -  Но  убийство  есть
убийство. Когда кто-нибудь что-то видел, тут  уж  ничего  не  поделаешь!
Самое лучшее, что ты можешь сделать...
   Миссис Суитиман остановилась на полуслове и обратила все внимание  на
миссис Уэзери, которая пришла купить шерсти и вязальные спицы.
   - Давненько не имели мы удовольствия видеть  вас,  мадам!  -  сказала
она, роясь в своих коробках.
   - Да, действительно! - ответила миссис Уэзери. - Я  не  очень  хорошо
себя чувствовала в последнее время. Знаете, сердце...
   Глубоко вздохнув, она добавила:
   - Мне приходится почти все время лежать с вытянутыми ногами.
   - У вас, кажется, новая прислуга? - спросила миссис Суитиман.
   - Да-да. Она довольно ловкая и неплохо готовит, но у  нее  немыслимый
вид. Она обесцвечивает волосы и носит такие облегающие юбки, что  просто
неприлично!..
   Миссис Суитиман высказала свою точку зрения на современных горничных,
совершенно недостойных своих предшественниц, а затем, пока миссис Уэзери
выбирала спицы, проговорила:
   - Какой ужас то, что случилось с миссис Апуард, не правда ли?
   - Именно, ужас! Сначала мне ничего не хотели  говорить.  Когда  же  я
все-таки узнала, то у меня началось сильнейшее сердцебиение. Я ведь  так
чувствительна!
   - Мне говорили, что это был очень тяжелый удар для  молодого  мистера
Апуарда. К счастью, там была эта леди - знаете, та, которая пишет,  -  и
она дала ему успокоительное. Теперь он  в  "Лонг  Медоуз".  Кажется,  он
просто не мог оставаться на  вилле...  и  я  в  этом  его  нисколько  не
упрекаю!.. Дженет Грум  возвратилась  к  своей  племяннице,  а  ключи  у
полиции. Леди, которая пишет книги, вернулась в Лондон, но  она  приедет
снова во время следствия.
   Миссис  Суитиман,  гордившаяся  своей  осведомленностью,  с  упоением
сообщила все эти новости миссис Уэзери,  а  та  слушала  их  с  глубоким
удовлетворением: она пришла на почту, видимо,  для  того,  чтобы  узнать
новости, а не купить что-то.
   - Единственное, что можно сказать, так  это  то,  что  наше  местечко
стало опасным, - произнесла  она,  платя  за  покупки.  -  По  Бродхинни
свободно расхаживает какой-то  сумасшедший,  маньяк,  и  по  вечерам  по
улицам должны были бы ходить полицейские патрули. Как я подумаю, что моя
дорогая маленькая Дейдр выходила из дома в тот вечер, то я  прямо  дрожу
от страха!
   Она закрыла глаза, как если бы ей вдруг стало плохо. Миссис  Суитиман
взглянула  на  нее  с  интересом,  но  не  проявила   беспокойства.   И,
действительно, миссис Уэзери снова открыла глаза и продолжала:
   - Людям следовало бы не выходить из дома по вечерам  и  запираться  у
себя. А вы знаете, что в "Лонг Медоуз" двери не запираются даже на ночь?
И миссис Саммерхейз оставляет открытыми и заднюю дверь, и окна гостиной,
чтобы ее собаки и кошки могли свободно входить и выходить. По-моему, это
настоящее безумие! Но она говорит, что всегда так  делала  и  что,  если
грабители захотят  проникнуть  в  дом,  никакая  запертая  дверь  их  не
остановит!
   - Впрочем, неизвестно, что грабитель нашел  бы  в  "Лонг  Медоуз"!  -
добавила миссис Суитиман, многозначительно улыбаясь.
   Миссис Уэзери посмеялась вместе с ней, а  затем  вышла  из  почтового
отделения. Миссис Суитиман вернулась к Эдне.
   - Как я тебе уже говорила,  убийство  есть  убийство,  и  если  нужно
что-то сделать, то это должно быть сделано! Нужно сказать правду, а  там
будь что будет.
   - Но папа меня убьет!
   - Я поговорю с ним.
   - Он меня убьет, говорю я вам!
   - Кого убили, так это миссис Апуард! Она мертва, а ты кое-что видела,
чего полиция  не  знает.  Ты  работаешь  на  почте,  ты  государственная
служащая, и у тебя, значит, есть обязанности. Первым  делом  надо  найти
Берта Хейлинга...
   Эдна вновь разрыдалась.
   - Идти к Берту?.. Но это невозможно. Завтра вся деревня будет знать!
   Миссис Суитиман заколебалась.
   - Тогда есть этот иностранец...
   - Иностранец? Ни за что на свете!
   - В этом ты, пожалуй, права...
   Перед почтой остановилась  машина.  Скрипнули  тормоза.  Лицо  миссис
Суитиман прояснилось.
   - Приехал майор Саммерхейз, - сказала она. - Ты ему все расскажешь, и
он тебе посоветует, что делать!
   - Я никогда не  решусь  на  это.  Эдна  еще  протестовала,  но  менее
уверенно. Джонни Саммерхейз вошел в почтовое отделение, неся в руках три
огромные картонные коробки.
   - Привет! - бросил он радостным тоном. - Надеюсь, дорогая мадам,  что
мои пакеты не окажутся слишком тяжелыми?
   - Сейчас посмотрим!
   Сделав все, что требовалось,  и  когда  Саммерхейз  наклеивал  марки,
миссис Суитиман заявила, что ей хотелось бы посоветоваться с ним.
   - К вашим услугам! - ответил Джонни.
   Его всегда трогало то доверие, которое  к  нему  проявляли  обитатели
Бродхинни. Лично с ним они были мало знакомы, но,  поскольку  его  отец,
дед, многие его предки тоже жили в  "Лонг  Медоуз",  обитатели  местечка
считали его  своего  рода  старейшиной,  к  которому  они,  естественно,
обращались, когда оказывались в затруднительном положении.
   - Я хочу узнать ваше мнение  относительно  Эдны,  -  уточнила  миссис
Суитиман.
   Эдна шмыгнула носом. Саммерхейз повернул