аничных с Шотландией районов Англии, введенное  в  начале  XVII
века королем Яковом I (1603-1625).>, мог сколько угодно  говорить,  что  нет
ничего лучше горящих в камине дров, но он, Эркюль  Пуаро,  был  уверен,  что
центральное отопление не в пример лучше!
   - Как замечательно вы разобрались с делом Картрайта <См.  Роман  А.Кристи
"Трагедия в трех актах".>, -  восхищенно  заметил  хозяин.  -  Необычный  он
человек! Какое обаяние! Когда он впервые явился сюда с вами, мы  все  тотчас
принялись плясать под его дудку. - Он покачал головой. -  А  знаете,  у  нас
никогда не было ничего, подобного! К счастью, отравление никотином  <Никотин
- алкалоид, содержащийся в листьях и семенах табака и  представляющий  собой
жидкость с характерным запахом и жгучим вкусом.. В  больших  дозах  вызывает
судороги и смерть.> - вещь весьма редкая.
   - Некогда вы считали, что в Англии вообще  не  существует  отравлений,  -
заметил Эркюль Пуаро.  -  Что  это  -  исключительно  проделки  иностранцев!
Англичанин, мол, не может поступить так недостойно!
   - Теперь мы вряд  ли  рискнем  это  утверждать,  -  согласился  начальник
полиции. - Столько случаев отравления мышьяком... А о многих мы просто  даже
и не подозреваем.
   - Вполне возможно.
   - С этими отравлениями такая морока,  -  вздохнул  Джонсон.  -  Показания
экспертов, как правило, противоречивы,  ведь  врачи  обычно  боятся  сказать
лишнее. Улик почти никаких, не знаешь, что предъявлять  присяжным.  Если  уж
приходится иметь дело с убийством (избави. Господи!), пусть уж,  по  крайней
мере, будет ясно, что это действительно убийство.
   - Ну да, когда имеется пулевое ранение, перерезанная глотка или  пробитый
череп? - понимающе кивнул Пуаро. - Что вы предпочитаете?
   - Я ничего не предпочитаю, друг мой! Неужели вы думаете, что мне  приятно
расследовать убийства! Надеюсь, их больше не будет. Во всяком случае, сейчас
нам нечего бояться.
   - Моя  репутация...  -  скромно  начал  Пуаро.  Но  Джонсон  не  дал  ему
договорить.
   - Сейчас Рождество, - сказал он. - В каждом доме царят  мир  и  покой.  У
всех праздничный настрой.
   Эркюль Пуаро откинулся на спинку  кресла  и,  соединив  кончики  пальцев,
задумчиво взглянул на полковника.
   - Значит, вы считаете, что на Рождество преступлений  не  совершается?  -
промурлыкал он.
   - Именно.
   - Почему?
   - То есть как почему? - Джонсон даже несколько опешил. - Да я  же  только
что сказал, люди настроены на тихий семейный праздник.
   - До чего же вы, англичане, сентиментальны, - пробормотал Пуаро.
   - Ну и что? - загорячился Джонсон.  -  Да,  мы  чтим  старые  традиции  и
праздники! Что в этом дурного?
   - Ничего. Все это прекрасно. Но давайте разберем некоторые  моменты.  Вот
вы говорите, что на Рождество везде царят мир и благодать. А это значит, что
будут много есть и много пить, не так  ли?  Будут  переедать!  А  переедание
ведет к расстройству желудка! А стало быть, к раздражительности!
   - Раздражительность едва ли может стать причиной преступления, - возразил
полковник Джонсон.
   - Ну не скажите. Или еще пример. Итак, на Рождество, как вы  утверждаете,
повсюду воцаряются тишь, гладь да Божья благодать. Забыты старые распри, все
недруги превращаются в друзей, хотя бы на время забыв о вражде.
   - Забыв о вражде, именно так, - кивнул Джонсон.
   - И семьи - семьи, которые,  возможно,  целый  год  друг  о  друге  и  не
вспоминали, - собираются  вместе.  В  подобной  ситуации,  друг  мой,  почти
наверняка возникает напряженность, разве я не прав? Люди, которые отнюдь  не
испытывают друг к другу симпатии, вынуждены держать себя  в  руках,  да  при
этом еще и улыбаться. Вот и получается, что  рождественская  идиллия  -  это
сплошное лицемерие - а все это вместе вызывает моральный дискомфорт, pour Ie
bon motif, c'est entendu <Из лучших побуждений, разумеется (фр.).>,  но  тем
не менее лицемерие!
   - Я не совсем с вами согласен, - неуверенно заметил полковник Джонсон.
   - Ну что вы, - улыбнулся ему Пуаро, -  я  вовсе  не  прошу  вас  со  мной
соглашаться. Просто я хотел вам доказать, что в подобных ситуациях  -  когда
люди испытывают  тяжесть  в  желудке  и  одновременно  душевное  напряжение,
совершенно незначительная неприязнь и пустяковые разногласия могут  внезапно
усилиться. И то, что человек вынужден  притворяться  более  любезным,  более
терпимым, более великодушным, чем он есть на самом деле, в  какой-то  момент
может толкнуть его на абсолютно непредсказуемый поступок, на который  он  ни
за что не решился бы в иных обстоятельствах! Если поставить преграду на пути
естественных порывов, mon ami <Друг мой (фр.).>, рано  или  поздно  преграда
рухнет и начнется катаклизм!
   Полковник Джонсон смотрел на него с недоверием.
   - Никогда не поймешь, говорите вы серьезно или смеетесь, - проворчал он.
   - Шучу, шучу, - улыбнулся Пуаро. - Ни в коем  случае  не  принимайте  мои
слова всерьез. Но тем не менее то,  что  напряженная  атмосфера  приводит  к
беде, - сущая правда.
   В комнату вошел камердинер полковника.
   - Звонит инспектор Сагден, сэр.
   - Иду.
   Извинившись, начальник полиции вышел. Вернулся он минуты через три.  Лицо
его было мрачным.
   - Черт знает что! - воскликнул он. - Убийство! Да еще в сочельник!
   Брови Пуаро взлетели вверх.
   - Убийство? Действительно убийство?
   -  Ну  да.  Ни  малейших  сомнений.  К  тому  же  совершенное  с   особой
жестокостью.
   - И кто же жертва?
   - Старый Симеон Ли. Один из самых богатых людей в наших  краях.  Сколотил
себе состояние еще в Южной Африке. На золоте... Нет, на  алмазах,  по-моему.
Заработал  огромные  деньги,  придумав  какую-то  штуку  в   горнодобывающем
оборудовании. По-моему, сам изобрел. Во всяком случае, получил за  это  кучу
денег. Говорят, у него не один миллион.
   - Его здесь любили? - спросил Пуаро.
   - Не думаю, - не сразу  ответил  Джонсон.  -  Он  был  довольно  странным
человеком. Последние годы болел. Я знаю о нем очень мало.  Но,  конечно,  он
был видной фигурой в нашем графстве.
   - Значит, будет много шуму?
   - Да. Поэтому мне нужно немедленно отправляться в Лонгдейл, - сказал он и
неуверенно поглядел на своего гостя.
   Пуаро ответил на незаданный вопрос:
   - Вы хотите, чтобы я поехал вместе с вами?
   - Мне стыдно просить вас о подобном одолжении, - смутился Джонсон.  -  Но
вы же знаете, какие у нас здесь в провинции возможности. Инспектор Сагден  -
хороший  человек,  грех   на   него   жаловаться.   Старателен.   Осторожен.
Исполнителен. Но звезд с неба не хватает. Очень бы хотелось  воспользоваться
вашими советами. Раз уж вы здесь.
   Произнося столь длинную тираду, полковник даже начал  запинаться,  отчего
его речь обрела какой-то телеграфный стиль.
   - Буду счастлив, - не раздумывая откликнулся Пуаро. - Можете рассчитывать
на мою помощь. Но мы ни в коем случае  не  должны  задеть  самолюбие  вашего
инспектора.  Пусть  он  ведет  дело,  а  я  буду  в  роли..,   ну,   скажем,
неофициального консультанта.
   - Хороший вы человек, Пуаро, - с чувством сказал полковник Джонсон.
   И они отправились в путь.

6

   Дверь им открыл, отдав  честь,  констебль.  За  его  спиной  они  увидели
стремительно приближающегося инспектора Сагдена.
   - Рад вас видеть, сэр, - сказал он. - Может, пройдем в  ту  комнату?  Это
кабинет мистера Ли. Я хотел бы в общих чертах доложить вам о  деле.  Случай,
надо признаться, неординарный.
   Он ввел их  в  небольшую  комнату  с  левой  стороны  холла.  Там  имелся
огромный, заваленный бумагами письменный стол,  на  нем  же  стоял  телефон.
Вдоль стен высились книжные шкафы.
   - Сагден, это мосье Эркюль Пуаро, - представил начальник полиции.  -  Вы,
наверное, о нем наслышаны. Он случайно оказался у меня в гостях. - Полковник
обернулся к Пуаро. - Инспектор Сагден.
   Пуаро отвесил легкий  поклон  и  внимательно  оглядел  Сагдена.  Высокого
роста, широкоплечий, с военной выправкой, орлиный нос,  дерзкий  подбородок,
пышные каштановые усы. Сагден не сводил глаз с Эркюля Пуаро, видимо,  что-то
действительно слышал о нем. А Эркюль Пуаро, в свою  очередь,  никак  не  мог
оторваться от усов инспектора. Их великолепие, казалось, действовало на него
завораживающе.
   - Разумеется, я наслышан о вас, мистер Пуаро, - сказал  инспектор.  -  Вы
ведь были в наших краях несколько лет назад и, насколько я помню,  принимали
участие  в  расследовании  гибели  сэра  Бартоломью  Стрейнджа.   Отравление
никотином. Не мой участок, но я, конечно, интересовался расследованием.
   - Мы ждем от вас фактов, Сагден,  -  нетерпеливо  перебил  его  полковник
Джонсон. - Говорите, явное убийство?
   - Да, сэр, на этот счет никаких сомнений. Ему перерезали  горло,  яремную
вену, как объяснил мне доктор. И тем не менее  в  этой  истории  есть  нечто
весьма странное.
   - Вы хотите сказать...
   - Давайте сначала я все расскажу, сэр.  Обстоятельства  таковы:  сегодня,
где-то после пяти, мне в участок позвонил мистер Ли - причем  голос  у  него
был какой-то странный  -  и  попросил  приехать  к  нему  в  восемь  вечера.
Несколько раз  повторил,  что  в  восемь.  Причем  просил,  чтобы  я  сказал
дворецкому, будто я собираю деньги для какой-нибудь благотворительной акции.
   Начальник полиции бросил на него выразительный взгляд.
   - То есть хотел, чтобы  вы  к  нему  пришли  под  каким-либо  благовидным
предлогом?
   - Совершенно верно, сэр. А поскольку мистер Ли - человек влиятельный,  я,
естественно, перечить ему не стал. Пришел, как было ведено, около  восьми  и
сказал дворецкому, что  собираю  деньги  для  сирот  из  семей  полицейских.
Дворецкий пошел доложить, потом вернулся  и  передал,  что  мистер  Ли  меня
примет. И сразу повел меня наверх в комнату мистера  Ли,  которая  находится
как раз над столовой.
   Тут инспектор сделал паузу и, немного передохнув, продолжил:
   - Мистер Ли сидел в кресле у камина, в халате. Как только дворецкий вышел
и притворил за собой дверь, мистер Ли пригласил меня сесть  рядом  с  ним  и
несколько сбивчиво объяснил, что он хочет заявить об ограблении. Я  спросил,
что было похищено. Из его сейфа, ответил он, исчезли брильянты  (вернее,  он
сказал алмазы) стоимостью в несколько тысяч фунтов стерлингов.
   - Алмазы? - переспросил начальник полиции.
   - Да, сэр. Я задал ему несколько обычных в таких случаях вопросов, на что
он отвечал как-то неопределенно. Наконец,  он  сказал:  "Вы  должны  понять,
инспектор, что я могу и ошибаться". "Я не совсем понимаю вас, сэр, - заметил
я. - Либо алмазы похищены, либо нет". "Алмазы исчезли, - ответил  он,  -  но
вполне возможно, что надо мной просто кто-то  глупо  подшутил".  Сказать  по
правде, мне это показалось странным, но я промолчал.  "Мне  сложно  что-либо
вам  объяснять,  -  продолжал  он,  -  но,  по  существу,  дело  сводится  к
следующему: как я понимаю, пропавшие алмазы могут находиться только у двоих.
Один из этих двоих мог действительно просто надо мной посмеяться, ну а  если
они у второго - значит, это кража". "Ну а чего же вы хотите от меня, сэр?" -
спросил я. "Я хочу, чтобы вы вернулись сюда через час, - быстро ответил  он,
- нет, чуть больше, чем через час, скажем,  в  девять  пятнадцать.  К  этому
времени я буду точно знать, что произошло на самом деле".  Я  был  несколько
озадачен, но спрашивать ничего не стал.
   - Любопытно,  весьма  любопытно,  -  заметил  полковник  Джонсон.  -  Что
скажете, Пуаро?
   - Позвольте узнать, инспектор, что вы сами думаете  по  этому  поводу?  -
вместо ответа спросил Эркюль Пуаро.
   Поглаживая подбородок, инспектор неторопливо ответил:
   - Я долго над этим думал и в конце концов пришел к выводу,  что  вряд  ли
кто хотел посмеяться над старым джентльменом. Об этом не может быть и  речи.
Алмазы украли. Но вот кто? Этого мистер Ли не  знал.  Но  он  наверняка  был
близок к истине - алмазы, видимо, украл кто-то из тех двоих,  о  которых  он
обмолвился. Я думаю, один - это кто-то из слуг, а другой - член семьи.
   - Tris bien <Очень хорошо (фр.).>, - одобрительно  кивнул  Пуаро.  -  Да,
видимо, именно этим объясняется его уклончивый ответ.
   - Потому он и велел зайти еще раз, попозже. А он тем временем намеревался
поговорить с подозреваемыми. Сказал  бы  им,  что  уже  сообщил  о  краже  в
полицию, но, если алмазы будут возвращены, он сумеет все замять.
   - А если бы ни один из подозреваемых не признался?  -  спросил  полковник
Джонсон.
   - Тогда он попросил бы меня приступить к расследованию.
   - А почему ему не пришло в голову проделать все это до вашего  визита?  -
нахмурившись и покрутив усы, продолжал сомневаться полковник Джонсон.
   - О нет, сэр, - покачал головой инспектор. - Так наверняка  никто  бы  не
признался. Его слова никто не принял бы всерьез. Каждый подумал бы:  "Старик
не станет впутывать полицию, даже если у него на подозрении  весь  дом!"  Но
вот старый  джентльмен  говорит;  "Я  оповестил  полицию,  и  инспектор  уже
приступил к расследованию". Вор, естественно, справляется  у  дворецкого,  и
тот подтверждает - да, инспектор действительно побывал у них  перед  обедом.
Вор убеждается в том, что мистер Ли сказал правду, и понимает,  что  камушки
лучше вернуть.
   - Логично, - задумчиво произнес  полковник  Джонсон.  -  А  есть  у  вас,
Сагден, какие-нибудь соображения по  поводу  того,  кто  бы  мог  быть  этим
"членом семьи"?
   - Нет, сэр.
   - Никаких?
   - Никаких, сэр. Джонсон покачал головой.
   - Что ж, продолжайте.
   Инспектор Сагден снова заговорил официальным тоном:
   - Ровно в девять пятнадцать я вернулся в дом. Только собрался  позвонить,
слышу, в доме кто-то закричал, а вслед за этим раздался шум и топот. Я нажал
несколько раз на кнопку звонка, постучал дверным молотком, но прошло три или
четыре минуты, прежде чем мне открыли. Посмотрев на лакея,  я  сразу  понял,
что что-то стряслось. Он весь дрожал, и казалось, вот-вот упадет в  обморок.
"Мистер Ли.., его убили", - прошептал он. Я сразу побежал наверх. В  комнате
мистера Ли творилось что-то  несусветное.  Там,  по-видимому,  шла  жестокая
борьба. Мистер Ли лежал в луже крови, с перерезанным горлом.
   - Сам он не мог этого сделать? - вскинулся начальник полиции.
   - Исключено, сэр, - покачал головой Сагден. - Там явно были следы  борьбы
- столы и стулья были перевернуты, везде осколки фарфора, стекла. И ни ножа,
ни бритвы, которыми можно было бы это совершить, не было.
   - Да, доводы веские. -  Начальник  полиции  задумался.  -  А  кто  был  в
комнате?
   - Собралась почти вся семья, сэр. Стояли и смотрели.
   - Ваши соображения, Сагден? - спросил полковник Джонсон.
   - История скверная, -  не  сразу  отозвался  инспектор.  -  Сдается  мне,
убийство совершил кто-то из домашних. Едва ли чужой мог проникнуть в дом,  а
затем незаметно исчезнуть.
   - А как окно? Оно было открыто?
   - В этой комнате два окна, сэр. Одно было закрыто на шпингалет, другое  -
приподнято на несколько дюймов, но наглухо закреплено и, по-видимому, многое
годы оставалось в таком положении. Я пробовал его открыть, но у меня  ничего
не получилось. Да и стена снаружи совершенно гладкая, на ней нет  ни  плюща,
ни каких-нибудь вьюнков. Не представляю, как можно было уйти через это окно.
   - А сколько в комнате дверей?
   - Одна. Комната находится в конце коридора. Дверь была  заперта  изнутри.
Когда они услышали грохот и предсмертный крик старика,  то  сразу  бросились
наверх, но, чтобы проникнуть внутрь, им пришлось взломать дверь.
   - И кто был в комнате? - резко спросил Джонсон.
   - Никого, сэр, кроме самого мистера Ли, который был убит незадолго до  их
появления, - мрачно пробасил Сагден.

7

   Полковник Джонсон несколько минут  молча  смотрел  на  Сагдена,  а  потом
разразился страстной тирадой:
   - Уж не хотите ли вы сказать, инспектор, что это один  из  тех  треклятых
случаев, которые так любят изображать в  детективных  романах:  жертва  -  в
запертой изнутри комнате, а убийца - неведомо кто.., надо полагать, нечистая
сила?
   Под  пышными  инспекторскими  усами  явно  скрывалась  улыбка,  когда  он
совершенно серьезным тоном произнес:
   - Нет, сэр, я полагаю, сила действовала вполне земная.
   - Значит, самоубийство? - спросил полковник Джонсон. - А что же еще?
   - В таком случае где же оружие, сэр? Нет, это не самоубийство.
   - Но тогда куда же делся убийца? Вылез в окно? Сагден покачал головой.
   - Готов поклясться, что это невозможно.
   - Но вы же сказали, что дверь была заперта  изнутри?  Инспектор,  кивнув,
вынул из кармана ключ и положил его на стол.
   - Отпечатки пальцев отсутствуют, - доложил он. - Но посмотрите  на  ключ,
сэр. Взгляните через вот эту лупу. Пуаро тоже наклонился над ключом.
   - Вот те на! - воскликнул начальник полиции. -  Теперь  понятно,  что  вы
имели в виду, инспектор. Видите тонкие царапины на конце ключа, Пуаро?
   - Да, вижу. Это  означает,  что  ключ  был  повернут  извне,  при  помощи
какого-то специального инструмента, которым  удалось  ухватить  конец  ключа
через  замочную   скважину...   Кстати,   это   можно   проделать   обычными
плоскогубцами.
   - Совершенно верно, - кивнул инспектор.
   - Видимо, преступник решил, - продолжал Пуаро, -  что  если  дверь  будет
заперта изнутри, все подумают, что старик решил покончить с собой.
   - Вы правы, мистер Пуаро, именно на это преступник и рассчитывал.
   Пуаро задумчиво покачал головой.
   - А беспорядок в комнате? Вы же сами  сказали,  что  одно  это  исключает
версию самоубийства. Значит, убийце прежде всего следовало  привести  все  в
порядок.
   - Но у него не было времени, мистер Пуаро, - возразил инспектор Сагден. -
В том-то и дело. У него просто не было времени. Предположим, он  рассчитывал
застать старого джентльмена врасплох.  Но  не  вышло.  Началась  борьба,  ну
соответственно - шум, грохот - их отчетливо слышали все, кто  был  внизу,  к
тому же  старый  Ли  успел  позвать  на  помощь.  Все  бросились  наверх.  А
преступник успел только выскользнуть из комнаты и повернуть ключ в замке.
   - Логично, - признал Пуаро. - Убийца, возможно, ошибся в своих  расчетах.
Но почему бы ему, по  крайней  мере,  не  оставить  рядом  с  убитым  орудие
преступления? Ведь, если не найдут орудия, никому и в голову не придет,  что
это самоубийство. Неужели он мог допустить такую небрежность?
   Инспектор с готовностью кивнул:
   - Преступники часто допускают ошибки. Знаем по опыту.
   - Тем не менее все его промахи не помешали  ему  ускользнуть,  -  коротко
вздохнул Пуаро.
   - Не думаю, что он ускользнул.
   - Вы хотите сказать, что он все еще здесь, в доме?
   - А где же еще ему быть? Ведь это наверняка кто-то из домашних.
   - Tout de meme <Все равно (фр.).>, - мягко  заметил  Пуаро,  -  пока  ему
удалось хорошо замаскироваться. Вы же не знаете, кто из них.
   Столь же мягко, но настойчиво инспектор Сагден возразил:
   - Думаю, что очень скоро узнаем. После того как всех здесь допросим.
   - Послушайте, Сагден, - вмешался полковник Джонсон, - меня лично поражает
вот  что:  тот,  кто  повернул  ключ  изнутри,  должен  иметь   определенный
криминальный опыт. Такие инструменты требуют сноровки.
   - Вы хотите сказать, что действовал профессионал, сэр?
   - Именно.
   - Похоже, что так, - не мог не согласиться Сагден. - И я думаю,  что  его
следует поискать среди слуг. Тогда бы все  сошлось  -  и  кража  алмазов,  и
последовавшее за ней убийство.
   - И что же вас смущает?
   - Вначале и я так подумал. Но когда стал прикидывать...  Судите  сами:  в
доме девять слуг, шесть из них - женщины, причем пятеро прослужили здесь  не
менее четырех лет. Кроме них, есть дворецкий и  лакей.  Дворецкий  служит  в
доме почти сорок лет - срок прямо-таки рекордный. Лакей -  из  местных,  сын
садовника, здесь и вырос. Откуда ему было набраться  подобных  навыков?  Еще
есть камердинер  мистера  Ли.  Человек  он  сравнительно  новый,  но,  когда
произошло преступление,