е. Слуги тактично  удали-
лись, а Крофтов попросили проследовать в  полицию.  Остались  Фредерика,
Лазарус, Челленджер, Вайз и я.
   - Итак, - начал Пуаро. - Признаюсь, я был одурачен,  целиком  и  пол-
ностью одурачен. Как метко говорит ваша пословица, малютка  Ник  вертела
мною как хотела. Ах, мадам, как правы были вы, когда сказали,  что  ваша
подруга умная маленькая лгунья! Ах, как вы были правы!
   - Ник всегда лгала, - сдержанно отозвалась Фредерика. - Поэтому  я  и
не верила рассказам о ее чудесных спасениях.
   - А я... я - слабоумный! - ей поверил!
   - А разве в самом деле ничего такого не было?  -  спросил  я.  Должен
сознаться, что в голове у меня царил полный сумбур.
   - Все ее "случаи" были подстроены - умнейший  ход!  -  чтобы  создать
нужное впечатление.
   - Какое же?
   - Что ее жизнь в опасности. Но я забегаю вперед. А всю  эту  историю,
воссозданную мною постепенно и по кусочкам, лучше рассказывать  сначала.
Итак, живет на свете девушка, по имени Ник Бакли, молодая и красивая, не
слишком щепетильная и одержимая фанатической привязанностью к своему до-
му.
   Вайз кивнул.
   - Я же вам говорил.
   - И были правы. Мадемуазель Ник любила Эндхауз. Но у нее не было  де-
нег. Дом заложен. Ей нужны деньги, ей до зарезу нужны деньги, и она  ни-
как не может их достать. В Ле Туке она знакомится с молодым  Сетоном,  и
он увлекается ею. Она знает, что он почти наверняка унаследует имущество
своего дяди, а дядюшка - миллионер. "Ну, -  думает  она,  -  взошла  моя
звезда". Но его увлечение не серьезно. Ему с ней весело, и  только.  Они
встречаются в Скарборо, он катает ее в своем самолете, вдруг... все  ру-
шится. Он знакомится с Мегги и влюбляется в нее с первого взгляда.
   Мадемуазель Ник потрясена. Ей предпочли - и кого? - кузину Мегги, ко-
торую она даже хорошенькой не считала! Но молодой Сетон смотрит на Мегги
совсем другими глазами. Для него она единственная на  свете.  Происходит
тайная помолвка. О ней знает, должен знать, только один человек. И  этот
человек - мадемуазель Ник. Бедняжка Мегги счастлива,  что  хоть  кому-то
может открыться. Она, конечно же, читает кузине отрывки из писем жениха.
Таким образом мадемуазель узнает о завещании. Это пока что проходит мимо
ее внимания. Но застревает в памяти.
   И вдруг скоропостижно умирает сэр Мэтью Сетон, и сразу  же  вслед  за
тем возникают слухи об исчезновении Майкла Сетона. И в голове нашей  мо-
лодой леди созревает чудовищный план. Сетону неизвестно, что ее тоже зо-
вут Магдала. Он знает ее только как Ник. Можно не сомневаться, что заве-
щание его предельно неофициально - там названо имя, и  все.  Но  ведь  в
глазах света Сетон ее приятель! Его имя связывают именно с ней.  И  если
она объявит, что они были помолвлены, это ни в ком не вызовет удивления.
Но для того, чтобы ей это удалось, необходимо устранить Мегги.
   Времени у нее в обрез. Она уславливается с Мегги, что та  погостит  у
нее несколько дней. Затем устраивает свои "несчастные случаи". Перереза-
ет шнур от картины. Приводит в негодность тормоза. Что касается  валуна,
то он, возможно, свалился сам по себе, а она лишь добавила от себя,  что
находилась в это время на дорожке.
   И тут... ей попадается в газете мое имя. Я же говорил вам,  Гастингс,
Эркюля Пуаро знают все. И у нее хватает наглости сделать меня своим  со-
общником. Она простреливает шляпку, и пуля падает у моих  ног.  Восхити-
тельная комедия. И я клюю на эту наживку! Я верю, что  ей  грозит  опас-
ность! Прекрасно. Таким образом она заручается поддержкой очень  ценного
свидетеля. Я играю ей на руку, предложив вызвать к  себе  подругу.  Вос-
пользовавшись этим, она телеграфирует  Мегги,  чтобы  та  приехала  днем
раньше.
   Как ей легко осуществить свой план! Оставив нас за обеденным столом и
узнав по радио, что смерть Сетона установлена, она начинает действовать.
У нее достаточно времени, чтобы взять письма Сетона к Мегги, просмотреть
их и отобрать те, что отвечают ее цели. Затем она прячет их в своей ком-
нате. Ну, а позже она и Мегги оставляют  нас  любоваться  фейерверком  и
идут в дом. Ник дает кузине свою шаль. Потом она тихонько подкрадывается
к ней и стреляет, сразу же бросается в дом и прячет револьвер в тайнике,
о котором, как она думает, никто не знает. Потом бежит на второй этаж  и
ждет там, пока не раздаются голоса. Тело найдено. Теперь ее выход.
   Она бросается вниз и выбегает из дверей.
   Ах, как она сыграла эту роль!
   Неповторимо! Да, что и говорить, спектакль был хоть  куда.  Горничная
Эллен сказала, что в Эндхаузе есть что-то зловещее. Я склонен с нею сог-
ласиться. Именно он вдохновил мадемуазель Ник.
   - Но что же вышло с этими конфетами? - спросила Фредерика. - Я до сих
пор не понимаю, как все это получилось.
   - Конфеты были частью все того же плана. Ведь если после смерти Мегги
не прекращаются попытки убить Ник, это со всей определенностью доказыва-
ет, что Мегги была убита по ошибке. Выждав нужное время, она звонит  ма-
дам Раис и просит принести ей коробку шоколада.
   - Так это все-таки она звонила?
   - В том-то и дело! Самое простое объяснение чаще всего и бывает самым
верным, не правда ли? Она немного изменила голос, и дело сделано, сомне-
ние посеяно. Теперь, когда вас спросят, с кем вы  говорили,  вы  уже  не
сможете ответить с полной уверенностью. Затем приходит  коробка,  и  все
опять же очень просто. Она начиняет три конфеты кокаином  -  кокаин  она
незаметно принесла с собой в больницу, - съедает одну конфету и  заболе-
вает... впрочем, не так уж сильно. Она отлично знает, сколько надо  при-
нять кокаина и как преувеличить симптомы отравления.
   А тут еще карточка - моя карточка! О! Черт! Какая дерзость! Взять мою
собственную карточку, ту самую, что я прислал с цветами. Просто, не  так
ли? Но поди угадай...
   Мы помолчали, потом Фредерика спросила:
   - Зачем она положила револьвер в карман моей накидки?
   - Я так и думал, что вы об этом спросите, мадам. Скажите, вам никогда
не приходило в голову, что с некоторых пор мадемуазель Ник  чувствует  к
вам неприязнь? Вам не казалось иногда, что она, может быть, вас  ненави-
дит?
   - Трудно сказать, - в раздумье проговорила Фредерика, - В наших отно-
шениях не было искренности. Когдато она, правда, любила меня.
   - А что, мосье Лазарус, - вы сами понимаете, сейчас не время для лож-
ной скромности, - между вами и мадемуазель Ник были какие-нибудь отноше-
ния?
   - Да нет, - ответил Лазарус, качая головой. - Одно время я ею немного
увлекался. Потом остыл, сам не знаю почему.
   - Вот, вот, - проговорил Пуаро, глубокомысленно качая  головой.  -  В
этом была ее трагедия. Ею увлекались... и остывали.  Вместо  того  чтобы
влюбиться в нее еще сильней, вы полюбили ее подругу. И тогда она  возне-
навидела мадам за то, что у нее есть опора - богатый  поклонник.  Зимой,
когда она писала завещание, она хорошо относилась к  подруге.  Но  позже
все переменилось.
   Теперь она вспомнила об этом завещании. Она ведь не знала, что Крофты
его перехватили, что оно не дошло до места назначения. У мадам - во вся-
ком случае, в глазах света - появилась причина желать ее смерти. Поэтому
мадемуазель Ник и позвонила мадам, попросив ее купить шоколадные  конфе-
ты. Сегодня вечером здесь было бы оглашено завещание, где основной  нас-
ледницей названа мадам... а чуть попозже в кармане у нее  нашли  бы  ре-
вольвер, тот самый, из которого была убита Мегги Бакли.  А  если  б  его
нашла сама мадам, она могла очернить себя, сделав попытку от него  изба-
виться.
   - Как она, должно быть, ненавидела меня! - прошептала Фредерика.
   - Да, мадам. Вы обладали тем, что ей было не дано: даром завоевать  и
сохранить любовь.
   - Я, очевидно, глуп, - вмешался Челленджер, - но до меня все  еще  не
доходит, что вышло с завещанием?
   - Вот как? Ну что же, сейчас я объясню, хотя это уже совсем другая и,
кстати, очень несложная история. Крофты скрываются от полиции.  Мадемуа-
зель Ник предстоит операция. У нее нет завещания.  Крофты  решают  риск-
нуть. Они убеждают ее написать завещание и обещают отправить его по поч-
те. Теперь, если с мадемуазель что-то случится... если она умрет...  они
заменят ее завещание мастерски сделанной  фальшивкой,  в  которой  будет
сказано, что мадемуазель отказывает все свое имущество миссис  Крофт,  и
будет ссылка на Австралию и на  Филиппа  Бакли,  который,  как  известно
Крофтам, бывал в этой стране.
   Но операция проходит благополучно, и фальшивка оказывается  бесполез-
ной. Во всяком случае, на время. Затем начинаются покушения на жизнь ма-
демуазель. Крофты снова навостряют уши. Наконец я объявляю, что мадемуа-
зель умерла. Соблазн слишком велик. Крофты немедля отсылают мистеру Вай-
зу поддельное завещание. К слову сказать, они, конечно, считали ее много
богаче, чем она есть на самом деле. Им ведь не было  известно,  что  дом
заложен.
   - Больше всего мне хотелось бы узнать, мосье Пуаро, - сказал Лазарус,
- как вам удалось догадаться? Когда у вас появились первые подозрения?
   - Увы, стыдно сказать.  Поздно...  слишком  поздно.  Правда,  меня  и
раньше кое-что смущало. Кое-что вызывало сомнения. И прежде всего посто-
янные несоответствия между тем, что говорила мадемуазель Ник, и тем, что
говорили остальные. К несчастью, я каждый раз верил ей.
   Но наступила минута, когда я прозрел. Мадемуазель Ник допустила ошиб-
ку. Она переиграла. Когда я посоветовал ей пригласить  к  себе  подругу,
она обещала сделать это и скрыла от  меня,  что  мадемуазель  Мегги  уже
приглашена. Ей показалось, что так все будет выглядеть естественнее,  но
она ошиблась.
   Дело в том, что сразу после приезда в Эндхауз  Мегги  Бакли  написала
домой письмо, а в письме этом была одна  невинная  фраза,  которая  меня
озадачила.
   "...Не понимаю, зачем она прислала мне  такую  телеграмму.  По-моему,
ничего бы не случилось, если б я приехала во вторник".
   Что значило это упоминание о вторнике? Оно могло значить только одно:
Мегги и так, без всякой телеграммы, собралась приехать сюда во  вторник.
Но в таком случае мадемуазель Ник мне солгала или скрыла от меня правду.
   Тут я впервые за все время посмотрел на нее с другой точки зрения.  Я
взглянул на все ее утверждения критически. Вместо того чтобы принять  их
на веру, я сказал себе: "А что, если каждый раз лгала именно мадемуазель
Ник, а не другие?"
   Я сказал себе: "Будем рассуждать проще. Посмотрим, что  действительно
случилось. Каковы бесспорные факты?" И увидел, что  бесспорным  является
только один факт - убийство Мегги Бакли. И больше ничего! Но кто же  мог
желать смерти Мегги Бакли?
   И тогда я подумал еще об одном: мне вспомнились  досужие  размышления
Гастингса, в которые он пустился за несколько минут до этого.  Он  гово-
рил, что от имени Маргарет есть много  уменьшительных:  Мегги,  Марго  и
т.д. И у меня вдруг мелькнула мысль: интересно, а как же полное имя  ма-
демуазель Мегги?
   В следующую минуту я понял разом все! Предположим, что ее тоже  зовут
Магдала. Это фамильное имя, так  говорила  мне  мадемуазель  Ник.  Стало
быть, существуют две Магдалы Бакли. Допустим...
   Я перебрал в уме письма Майкла Сетона. Ну что ж, ничего невозможного.
Там есть упоминание о Скарборо, - так ведь и Мегги была в Скарборо вмес-
те с Ник. Об этом говорила ее мать.
   Кроме того, становилось понятным одно обстоятельство, которое  прежде
смущало меня. Почему так мало писем? Если уж девушка хранит письма  воз-
любленного, она хранит их все. Почему она отобрала именно эти? Есть ли в
них что-то особенное?
   И я вспомнил, что в них ни разу не названо  ее  имя.  Они  начинаются
по-разному, но всегда с какого-нибудь ласкового обращения.
   В них была и еще одна деталь, которую я должен  был  заметить  сразу,
так как она буквально лезла в глаза.
   - Какая же?
   - А вот какая. Двадцать седьмого февраля мадемуазель Ник делали  опе-
рацию. Одно из писем Майкла Сетона датировано вторым марта, и там нет ни
слова о том, что он встревожен ее болезнью, что он вообще чем-то  встре-
вожен. Мне давно следовало понять, что письма были адресованы совершенно
другому лицу.
   Тогда я просмотрел список своих вопросов. Но на этот раз я рассмотрел
их совсем с другой точки зрения.
   И за очень немногими исключениями ответы оказались  ясными  и  убеди-
тельными. Я ответил и еще на один вопрос, который возник у меня  раньше.
Зачем мадемуазель Ник купила себе черное платье? Ответ на него мог  быть
только один - она хотела быть одетой так же, как  кузина,  дабы  красная
шаль окончательно довершила их сходство. Такое объяснение  правдоподобно
и убедительно, а всякое другое - нет. Ибо никакая девушка не станет  по-
купать себе траур, не убедившись в смерти возлюбленного. Это  противоес-
тественно.
   После этого я поставил собственный спектакль. И случилось то, на  что
я рассчитывал! Ник Бакли с невероятной горячностью отрицала  существова-
ние тайника. Она заявила, что в доме его нет. Но если бы тайник  сущест-
вовал - а у Эллен, по-моему, не было никаких причин  его  выдумывать,  -
Ник обязательно должна была знать о нем. К тому же почему она так  горя-
чилась? Не потому ли, что спрятала в тайнике револьвер с намерением  ко-
му-нибудь его подбросить и таким образом обвинить этого человека?
   Я дал ей понять, что подозрение падает на мадам. Именно это и отвеча-
ло ее расчетам. Как я предвидел, она не удержалась от искушения добавить
к остальным еще одно, решающее доказательство. К тому же так было  безо-
паснее и для нее самой. Ведь Эллен в любой момент могла найти  тайник  и
спрятанный в нем револьвер.
   Мы все собрались в столовой. Мадемуазель Ник в  гостиной  одна,  ждет
своего выхода. Ей кажется, что наступила минута, когда она  без  всякого
риска может взять револьвер из тайника и положить его в карман  накидки,
принадлежащей мадам. Но на этот раз она наконец просчиталась...
   Фредерика вздрогнула.
   - Нет, все-таки я не жалею, что дала ей часы, - сказала она.
   - И правильно, мадам.
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   - Вы и об этом знаете?
   - А как же Эллен? - вмешался я. - Знала она о чемнибудь или  хотя  бы
догадывалась?
   - Ни о чем. Мы с нею беседовали. Она решила остаться в тот вечер  до-
ма, так как, по ее собственным словам,  почувствовала  что-то  неладное.
По-видимому, Ник слишком усердно уговаривала ее пойти  поглядеть  фейер-
верк. Эллен догадывалась о неприязни, которую Ник питала к мадам.  Эллен
сама говорила мне, что она "нутром чуяла недоброе". Правда, она  думала,
что несчастье случится с мадам. Уж кому-кому, а ей-то отлично был извес-
тен нрав ее хозяйки, этой "шалой девчонки", как она выразилась.
   - Ну что ж, - тихо сказала Фредерика. - Пусть будет так.  Шалая  дев-
чонка. Такой она для нас и останется... во всяком случае, для меня.
   Пуаро взял ее руку и бережно поднес к губам.
   Чарлз Вайз резко выпрямился на стуле.
   - Неприятная, крайне неприятная история, - заметил он  вполголоса.  -
Придется, наверное, позаботиться о защитнике.
   - Мне кажется, в этом не будет необходимости, - тихо ответил Пуаро. -
Если, конечно, я не ошибся в своих предположениях.
   Он неожиданно повернулся к Челленджеру.
   - Ведь вы именно там прячете свой товар, в дамских часиках, верно?
   - Я... я... - запинаясь, пробормотал моряк. Он совершенно растерялся.
   - Только не старайтесь меня одурачить, разыгрывая рубаху-парня.  Если
вы провели Гастингса, то со мной это вам не удастся. Между  прочим,  это
дело - я имею в виду торговлю наркотиками, - оно действительно оказалось
прибыльным для вас и вашего дядюшки с Гарли-стрит?
   - Мосье Пуаро!
   Челленджер встал.
   Мой друг безмятежно взирал на него снизу вверх.
   - Ведь вы и есть тот услужливый "приятель". Отрицайте это,  если  вам
угодно. Но вот вам мой совет: если вы не хотите иметь дело  с  полицией,
вам лучше исчезнуть.
   И к моему глубочайшему изумлению, Челленджер так и  сделал.  Его  как
ветром сдуло. Разинув рот, я глядел ему вслед.
   Пуаро рассмеялся.
   - Я говорил вам, мой друг. Ваш инстинкт всегда вас  подводит.  Просто
удивительно.
   - Так кокаин... его прятали в часах?.. - начал я.
   - Конечно же. Поэтому-то мадемуазель Ник и удалось так легко пронести
его в больницу. А так как свой запас она израсходовала  на  конфеты,  то
она попросила у мадам ее часики с нетронутой порцией.
   - Вы хотите сказать, что она не может без него обойтись?
   - Нет, нет, она не наркоманка. Так, иногда, забавы  ради.  Однако  на
этот раз у нее была другая цель. На этот раз доза будет вполне достаточ-
ной.
   У меня перехватило дыхание.
   - Неужели?..
   - Да, для нее это лучший выход. Лучше уж это, чем веревка палача.  Но
тсс! Не надо говорить об этом при мосье Вайзе, ибо для него законность и
порядок превыше всего. Формально я ничего не знаю. Я могу только догады-
ваться, что там находится, в этих часиках.
   - Ваши догадки всегда правильны, мосье Пуаро, - сказала Фредерика.
   - Мне пора, - проговорил Чарлз Вайз и вышел. На лице его застыло  вы-
ражение холодного неодобрения.
   Пуаро взглянул на Фредерику, потом на Лазаруса.
   - Значит, вы собираетесь пожениться, э?
   - И как можно скорее.
   - Поверьте мне, мосье Пуаро, - заговорила Фредерика, - я вовсе не та-
кая кокаинистка, как вы считаете. Я уже свела свою порцию  до  крошечной
дозы. А сейчас, когда меня ждет счастье,  я  смогу,  наверное,  и  вовсе
обойтись без часов.
   - Надеюсь, что вы будете счастливы, мадам, - мягко  сказал  Пуаро.  -
Вам пришлось многое пережить. Но, несмотря ни на что, вы добры и  отзыв-
чивы.
   - Я постараюсь, чтобы Фредерике было хорошо, - сказал Лазарус. - Дела
у меня далеко не блестящи, но я надеюсь выкарабкаться. А нет - Фредерика
согласна и на бедность... вдвоем со мной.
   Фредерика улыбнулась и кивнула головой.
   - Однако уже поздно, - сказал Пуаро, взглянув на часы.
   Мы встали.
   - Странный вечер провели мы с вами в этом странном доме, -  продолжал
Пуаро. - Эллен была права, когда назвала его "недобрый дом".
   Он посмотрел на портрет старого сэра Николаса. Потом вдруг взял Лаза-
руса за руку и отвел в сторону.
   - Прошу прощения, - сказал он. - Из всех моих вопросов  один  все  же
остался без ответа. Скажите, почему вы предложили за  картину  пятьдесят
фунтов? Я был бы очень рад это узнать, потому что, понимаете... приятно,
когда выяснено все до конца.
   Некоторое время Лазарус смотрел на моего друга, сохраняя бесстрастное
выражение на лице. Потом улыбнулся.
   - Видите ли, мосье Пуаро, - сказал он. - Я делец.
   - Именно так.
   - Картина стоит двадцать фунтов, и ни пенни больше. Я знал, что, если
предложу Ник пятьдесят, она тут же заподозрит, что я даю ей слишком  ма-
ло, и позовет оценщика. Тот, конечно, скажет, что  я  предложил  намного
больше, чем она стоит. В следующий раз, когда я снова предложу  ей  про-
дать мне какую-нибудь картину, она уже не станет меня проверять.
   - Ну и?..
   - Картина, которая висит на противоположной стене,  стоит  не  меньше
пяти тысяч фунтов, - сухо ответил Лазарус.
   - О! - Пуаро с облегчением вздохнул. - Ну, теперь я знаю все, -  ска-
зал он радостно.




                               Агата КРИСТИ

                             ЗЛО ПОД СОЛНЦЕМ




                                    1

     В 1782 году решение капитана Роджера Энгмеринга построить себе дом на
острове в заливе Лезеркомб было сочтено верхом  чудачества.  Человеку  его
уровня полагалось иметь красивую усадьбу, окруженную просторными лугами и,
по возможности, с протекающей по ним милой речушкой.
     Но в сердце капитана жила лишь одна любовь: море. В  угоду  ей  он  и
выстроил себе дом - как и полагалось, прочный  -  на  продуваемом  ветрами
мысе, где круглый год вились чайки, а во время  прилива  превращающемся  в
островок.
     Капитан умер холостяком, и дом - а с ним и остров -  перешел  в  руки
одного из его дальних кузенов, которого это на