ывать.
   Она не ошиблась.  Признание  пришло  к  Эмиасу  очень  скоро.  Он  не
сделался модным художником  -  но  талант  его  был  признан  и  картины
раскупались. Вам доводилось  видеть  его  картины?  У  меня  есть  одна.
Пойдемте, я вам покажу.
   Он повел Пуаро в столовую и указал на стену слева.
   - Вот пожалуйста. Это картина Эмиаса.
   Пуаро молча разглядывал картину. Он был поражен, как человек способен
преобразить  самый  обычный  предмет   волшебной   силой   таланта.   На
полированном столе красного дерева стояла ваза с  розами.  Казалось  бы,
избитая тема. Как же  Эмиасу  Крейлу  удалось  заставить  розы  полыхать
буйным, почти непристойным пламенем? Блики этого пламени, словно  наяву,
дрожали на полировке стола. Чем объяснить то изумление, которое вызывала
картина? Ибо она была изумительной. Пропорции стола, наверное,  повергли
бы старшего полицейского  офицера  Хейла  в  отчаяние.  Он  принялся  бы
утверждать, что роз - такой формы и такого  цвета  не  бывает.  А  потом
гадал бы, чем ему не пришлись по душе эти розы и  по  какой  причине  не
понравился круглый стол красного дерева.
   - Удивительно, - с легким вздохом пробормотал Пуаро.
   Блейк повел его обратно.
   - Я сам никогда не разбирался в искусстве.  Не  понимаю,  почему  мне
хочется смотреть и  смотреть  на  эту  картину,  не  отрывая  глаз.  Она
такая... такая настоящая, - признался он.
   - Пуаро энергично закивал головой.
   Блейк предложил гостю сигарету и закурил сам.
   - И этот человек, человек, который написал эти розы, человек, который
создал  "Женщину,  готовящую   коктейль",   человек,   который   написал
потрясающее "Рождество Христово", этот человек погублен в  расцвете  лет
мстительной, злобной по натуре женщиной! Он помолчал.
   - Вы скажете, что я ожесточен, что я несправедлив к Кэролайн. Да, она
обладала обаянием, я это чувствовал. Но я знал, я всегда знал,  что  она
представляет собой в действительности. Эта  женщина,  мсье  Пуаро,  была
олицетворением зла. Она была беспощадной, безжалостной и хищной.
   - Но мне говорили, что миссис  Крейл  в  браке  довелось  мириться  с
многочисленными трудностями?
   - Да, причем она не стеснялась  всем  об  этом  рассказывать.  Вечная
мученица! Бедняга Эмиас! Его семейная жизнь была сплошным  адом  -  или,
скорей, была бы адом, не будь он человеком необычным. Его талант  служил
ему защитой. Когда  он  писал,  все  становилось  ему  безразличным,  он
забывал про Кэролайн, про ее придирки, про их ссоры и размолвки, а им не
было конца, как вам известно. Не проходило и недели, чтобы не  случалось
очередного скандала. Ей эти распри  доставляли  удовольствие.  Поднимали
настроение, что ли. Давали выход чувствам. Она выкрикивала  все  обидные
слова и оскорбления, что приходили  ей  на  ум,  а  потом  мурлыкала  от
удовольствия, как гладкая, откормленная кошка. Ему же подобные  скандалы
обходились дорого. Он жаждал мира, тишины, покоя. Такому  человеку,  как
он, вообще не следовало жениться - он не был создан для семейного очага.
У мужчины вроде Крейла  могут  быть  связи,  но  не  семейные  узы.  Они
сковывают его индивидуальность.
   - Он вам об этом говорил?
   - Он знал, что я его верный друг. И понимал, что я сам все  вижу.  Он
не жаловался. Не таким он был человеком. Порой у него вырывалось:  "Будь
они прокляты, эти женщины!" Или: "Никогда не  женись,  старина.  Успеешь
побывать в аду после смерти".
   - Вы знали про его увлечение мисс Грир?
   - О да, по крайней мере я видел, как это началось. Он сказал мне, что
познакомился с изумительной девушкой. Она совсем не  такая,  сказал  он,
каких ему довелось знать прежде. Правда, я не придал  большого  значения
его словам. Эмиас вечно встречал "необыкновенных женщин". Но обычно  уже
через месяц он смотрел на вас непонимающими глазами и не мог  вспомнить,
о ком идет речь. Но Эльза Грир действительно была не похожа на других. Я
понял это, когда приехал в Олдербери. Она его заарканила, поймала раз  и
навсегда. Бедняга плясал под ее дудку.
   - Вам Эльза Грир тоже не нравилась?
   - Не нравилась. Она явно была из  хищниц.  Она  хотела,  чтобы  Крейл
принадлежал ей и душой, и телом. И тем не менее я считаю, она  подходила
ему больше, чем Кэролайн. Будь она за ним замужем, она  бы  предоставила
ему свободу. Или он бы ей надоел, и  она  быстро  нашла  бы  кого-нибудь
другого. Освободиться от всяких связей с женщинами было бы Эмиасу только
на пользу.
   - Но он, по-видимому, к этому не стремился?
   - Этот глупец вечно впутывался в интрижки, - вздохнул Филип Блейк.  -
Но в действительности женщины мало что значили в его жизни.  Только  две
оставили в ней след - это Кэролайн и Эльза.
   - А ребенка он любил? - спросил Пуаро.
   - Анджелу? Мы все любили Анджелу.  Отличная  девочка!  Не  капризная,
любила всякие проделки. Несчастная  женщина  была  эта  ее  гувернантка.
Эмиас тоже очень любил Анджелу, но  порой  она  позволяла  себе  слишком
многое, и тогда он жутко на  нее  злился.  Тогда  вмешивалась  Кэролайн,
всегда принимая сторону Анджелы, чем  окончательно  выводила  Эмиаса  из
себя. Он терпеть не мог, когда они выступали против него единым фронтом.
В доме вообще было чересчур много ревности. Эмиас ревновал к тому, что у
Кэро Анджела обычно была на первом месте и ради нее она была  готова  на
все. А Анджела ревновала Кэро к Эмиасу и бунтовала против  его  властных
манер. Это он принял решение отправить ее осенью в школу, и она  была  в
ярости. Не из-за того, что ей не хотелось ехать в школу,  по-моему,  она
была вовсе не против школы, ее разозлило, что Эмиас решил все сам,  даже
не  поговорив  предварительно  с  ней.  И  она  всячески  старалась  ему
отомстить. Однажды она сунула ему  в  постель  с  десяток  слизняков.  А
вообще-то я считаю, Эмиас был прав.  Пора  ей  было  узнать,  что  такое
дисциплина. Мисс Уильямс была превосходной  гувернанткой,  но  даже  она
признавалась, что не в силах справиться с Анджелой. Он умолк.
   - Когда я спросил, любил ли Эмиас ребенка, - сказал Пуаро, - я имел в
виду его собственную дочь.
   - А, вы говорили про малышку Карлу? Она тоже была всеобщей любимицей.
И Эмиас, когда был в настроении, с удовольствием с ней возился.  Но  его
привязанность к девочке ни в коем случае не помешала бы ему жениться  на
Эльзе, если вы об этом меня спрашиваете. Такого чувства к дочери  он  не
испытывал.
   - А Кэролайн Крейл была очень привязана к ребенку?
   Что-то вроде судороги исказило лицо Филипа.
   - Не могу сказать,  что  она  была  плохой  матерью.  Нет,  не  могу.
Единственное...
   - Да, мистер Блейк?
   - Единственное, что  вызывает  у  меня  чувство  боли  во  всей  этой
истории, - с горечью отозвался Филип, - это мысль о ребенке.  При  каких
трагических  обстоятельствах  началась,  по  существу,  ее   жизнь!   Ее
отправили за границу  к  двоюродной  сестре  Эмиаса.  Я  надеюсь,  очень
надеюсь, что ей и ее мужу удалось утаить от ребенка правду.
   Пуаро покачал головой.
   - Правда, мистер Блейк, имеет  обыкновение  обнаруживаться.  Даже  по
прошествии лет.
   - Не уверен, - пробормотал маклер.
   - В интересах истины, мистер Блейк,  -  продолжал  Пуаро,  -  я  хочу
попросить вас кое-что сделать.
   - Что именно?
   - - Я хочу попросить вас подробно описать все события, имевшие  место
в те дни в Олдербери. То есть я прошу вас в  письменной  форме  изложить
ваши  воспоминания,  связанные  как  с  самим   убийством,   так   и   с
сопутствующими ему обстоятельствами.
   - Но разве можно  после  стольких  лет  упомнить  все  в  точности  и
последовательности?
   - Почему же нет?
   - Потому что прошло так много времени.
   - Именно по прошествии лет в памяти остается самое  главное,  отсекая
все несущественные детали.
   - Вы хотите получить общее изложение фактов?
   - Ни в коем случае. Мне нужно подробное, добросовестное описание всех
событий в том порядке, в каком они происходили, и всех бесед, которые вы
в состоянии припомнить.
   - А что, если я не правильно их запомнил?
   - Постарайтесь изложить  их  так,  как  они  вам  помнятся.  Конечно,
кое-что вы подзабыли, но этому уж ничем не поможешь.
   Блейк с любопытством смотрел на него.
   - А зачем все это? В полицейском досье вы найдете  значительно  более
аккуратное изложение фактов.
   - Нет, мистер Блейк. Меня интересует психология. Мне не  нужны  голые
факты. Мне нужен ваш собственный отбор фактов. Время  и  память  помогут
вам сделать выбор. Возможно, имели место эпизоды или были сказаны слова,
которых мне никогда не найти в полицейских досье, ибо вы никогда  о  них
прежде не упоминали, либо не придавая им значения, либо не желая  о  них
говорить.
   - Эти мои воспоминания будут опубликованы? - резко спросил Блейк.
   - Разумеется, нет. Прочту  их  только  я.  Они  помогут  мне  сделать
определенные выводы.
   - И вы не будете из них ничего цитировать без моего согласия?
   - Разумеется, нет.
   - Хм, - задумался Филип Блейк, - я очень занят, мсье Пуаро.
   - Я прекрасно понимаю, что вам придется  затратить  на  это  время  и
усилия. Я был бы рад договориться о гонораре. В разумных пределах.
   Наступило молчание.
   - Нет, - вдруг выпалил Филип Блейк, - если я уж возьмусь за это дело,
то бесплатно.
   - Значит, возьметесь?
   - Помните, я  не  могу  поручиться  за  надежность  своей  памяти,  -
предупредил Филип.
   - Это вполне понятно.
   - В таком случае, - сказал Филип  Блейк,  -  я  с  удовольствием  это
сделаю. По-моему, я обязан сделать это... из дружбы к Эмиасу Крейлу.
 
Глава VII 
ВТОРОЙ ПОРОСЕНОК ЗАБИЛСЯ В АМБАР... 
 
   Эркюль Пуаро был не из тех, кто пренебрегает деталями.
   Он тщательно продумал тактику  подхода  к  Мередиту  Блейку.  Мередит
Блейк, был уверен он, очень отличается от Филипа Блейка,  и  его  нельзя
брать штурмом. Тут следовало действовать не спеша.
   Эркюль Пуаро знал, что есть  только  один  способ  проникнуть  в  эту
крепость. Необходимо запастись рекомендательными  письмами.  Причем  эти
письма ни в коем случае не должны быть от  его  коллег  по  профессии  К
счастью, за годы карьеры Эркюль Пуаро обрел друзей во многих  графствах.
В том числе и в Девоншире. Он стал вспоминать, кто ему  может  помочь  в
Девоншире И нашел двух людей, которые оказались знакомыми  или  друзьями
мистера Мередита Блейка. В результате чего и явился к нему во всеоружии:
одно письмо было написано  леди  Мэри  Литтон-Гор,  вдовой  благородного
происхождения, но с ограниченными средствами, ведущей весьма  уединенный
образ жизни, а второе - адмиралом в отставке, семья которого  продолжала
обитать в Девоншире уже в четвертом поколении.
   Мередит Блейк принял Пуаро в состоянии некоторого замешательства.
   Последнее время, чувствовал он,  очень  многое  в  жизни  изменилось.
Например, когда-то частные сыщики были только частными сыщиками, которым
либо поручали охрану подарков на деревенских свадьбах,  либо  предстояло
распутать какое-нибудь грязное дельце.
   Но вот что пишет леди Мэри Литтон-Гор: "Эркюль Пуаро - мой  старый  и
близкий друг. Убедительно прошу вас оказать  ему  посильную  помощь".  А
Мэри Литтон-Гор никак нельзя отнести к тем женщинам, которые имеют  Дело
с  частными  сыщиками.  И  адмирал  Кроншо   писал:   "Отличный   малый,
превосходно соображает. Буду признателен, если вы сочтете возможным  ему
помочь.   И   человек   он   интересный,   может    рассказать    немало
занимательного".
   И вот он явился. Странный тип: не так одет,  ботинки  на  пуговичках,
немыслимые усы! Явно не в его, Мередита Блейка, вкусе. Сразу видно,  что
не охотник и не картежник. Иностранец, одним словом.
   Посмеиваясь в душе, Эркюль Пуаро с  легкостью  читал  мысли,  которые
роились в голове у Мередита Блейка.
   Он сразу почувствовал, насколько вырос его интерес, как только  поезд
доставил его в Вест-Кантри. Теперь он  собственными  глазами  увидит  те
места, где когда-то разыгрались события.
   Именно здесь, в Хэндкросс-Мэнор, жили два брата, отсюда они ходили  в
Олдербери, где шутили, играли в теннис и дружили с юным Эмиасом  Крейлом
и девушкой по имени Кэролайн. Отсюда Мередит отправился в Олдербери в то
роковое  утро.  Было  это  шестнадцать  лет  назад.   Эркюль   Пуаро   с
любопытством посмотрел на человека, который в свою очередь  вежливо,  но
не без тревоги взирал на него.
   Мередит Блейк был именно такой, каким Пуаро  и  ожидал  его  увидеть:
очень похож на английского джентльмена из сельской  местности,  довольно
стесненного в средствах и увлекающегося охотой и спортивными  играми  на
свежем воздухе.
   Поношенный пиджак из твида, обветренное, но  с  приятными  чертами  и
выцветшими голубыми  глазами  лицо,  нечетко  очерченный  рот,  неровная
щеточка усов. Мередит Блейк, решил, Пуаро,  совсем  не  такой,  как  его
брат. Держался он неуверенно, мыслил  явно  лениво.  Казалось,  будто  с
годами ритм его жизни становился все более медлительным, в то время  как
у его брата, наоборот, ускорялся.
   Как Пуаро уже догадался,  Мередит  Блейк  был  из  тех,  кого  нельзя
подталкивать. Неторопливость английской сельской жизни  проникла  в  его
кровь и плоть.
   Выглядел он, думал Пуаро, много старше своего брата, хотя, по  словам
мистера Джонатана, разница между ними составляла всего лишь года два.
   Эркюль Пуаро похвалил себя за то, что угадал, с чего начать общение с
человеком старой закваски. И  казаться  англичанином  сейчас  тоже  было
незачем. Нет, лучше быть явным иностранцем - и тогда тебя великодушно за
это  простят.  Эти  иностранцы  плохо  разбираются  в  наших   порядках.
Например, перед завтраком протягивают руку, чтобы поздороваться.  И  тем
не менее это вполне приличный человек.
   Пуаро  решил  произвести  именно  такое  впечатление.  Они  осторожно
побеседовали о леди Мэри Литтон-Гор и об адмирале Кроншо. Были упомянуты
и другие имена.  К  счастью,  Пуаро  был  знаком  с  чьим-то  кузеном  и
встречался с чьей-то золовкой. И заметил, как глаза  сквайра  потеплели.
Этот иностранец, по-видимому, вращается среди приличных людей.
   Легко  и  незаметно  Пуаро  перешел  к  цели  своего  визита.  Быстро
преодолел неизбежно вызванную неприязнь. Эта книга - увы! - должна  быть
написана. Мисс Крейл - мисс Лемаршан, как ее зовут теперь, - просит  его
быть редактором. Факты, к сожалению, явились достоянием  общественности.
Но  можно  постараться  и  сделать  так,  чтобы  исключить   из   текста
душераздирающие подробности.  Ранее,  добавил  Пуаро,  ему  уже  удалось
использовать свое влияние, дабы избежать пикантных частностей в мемуарах
одного лица.
   Мередит Блейк побагровел от гнева. Руки его дрожали, когда он набивал
трубку. Чуть заикаясь, он сказал:
   - Отвратительно раскапывать то, что случилось шестнадцать лет  назад!
Почему не оставить все как есть?
   Пуаро пожал плечами.
   - Я с вами совершенно согласен, - сказал он. - Но  что  поделать?  На
такие вещи есть спрос. И любой имеет право восстановить в  памяти  людей
доказанное в суде преступление и прокомментировать его.
   - Мне это представляется безобразием.
   - Увы, мы живем в далеко не деликатном веке... - пробормотал Пуаро. -
Вы были бы поражены, мистер Блейк, если бы  узнали,  сколько  неприятных
публикаций мне удалось, скажем, смягчить. Я очень хочу сделать все,  что
в моих силах, чтобы пощадить чувства мисс Крейл.
   - Малышка Карла! Этот ребенок уже превратился  во  взрослую  женщину!
Трудно поверить! - бормотал Мередит Блейк.
   - Время летит быстро, не так ли?
   - Чересчур быстро, - вздохнул Мередит Блейк.
   - Как вы убедились из переданного мною письма мисс  Крейл,  -  сказал
Пуаро, - она поставила себе задачей узнать все, что можно,  о  печальных
событиях прошлого.
   - Зачем? Зачем раскапывать все заново? - сердился Мередит Блейк. - Не
лучше ли оставить все как есть?
   - Вы это говорите, мистер Блейк, потому  что  слишком  хорошо  знаете
прошлое. Мисс Крейл же ничего не помнит. То есть она знает о случившемся
только из официальных документов.
   - Да, я забыл, - поморщился Мередит Блейк. - Бедное дитя. В каком она
положении! Какой ужас узнать всю  правду!  И  прочитать  эти  бездушные,
сухие судебные отчеты.
   - Истину, - заметил Эркюль Пуаро, -  никогда  не  оценить  только  из
судебных протоколов. Многое остается за пределами этих документов и в то
же время  имеет  большое  значение.  Это  ощущения,  чувства,  характеры
участников состоявшейся драмы, смягчающие вину обстоятельства...
   Он умолк, и его собеседник тотчас откликнулся, словно актер  в  ответ
на брошенную ему реплику.
   - Смягчающие вину обстоятельства! Вот именно. Если они и существовали
когда-либо, то  именно  в  этом  случае.  Эмиас  Крейл  был  мне  старым
приятелем - наши семьи уже несколько  поколений  дружат,  -  но,  честно
говоря, его поведение было возмутительным. Конечно, он  был  художником,
и, по-видимому, этим  оно  объясняется.  Он  позволял  себе  бесконечные
романы, да и вообще такие поступки, какие не придут в голову  приличному
человеку.
   - Ваше последнее замечание крайне интересно, - сказал Эркюль Пуаро. -
Эта  ситуация   представляется   мне   исключительно   непонятной,   ибо
воспитанный светский человек никогда не станет хвастаться своими связями
с женщинами.
   Худое лицо Блейка, с которого так и не  сошло  выражение  недоумения,
вдруг оживилось.
   - Да, - согласился он, - но дело ведь в том, что Эмиас был  человеком
необычным! Он был художником, и искусство у него  всегда  вытесняло  все
остальное. Я никогда не понимал и сейчас не понимаю эти  так  называемые
художественные натуры. Крейла, правда, я  немного  понимал  -  наверное,
потому, что знал его всю жизнь. Его родители ничем не отличались от моих
родителей. Во многом Крейл был обычным человеком. И только  в  том,  что
касалось искусства, он не соглашался с общепринятыми стандартами. Он  ни
в  коем  случае  не  был  любителем.  Он  был  первоклассным,   поистине
первоклассным художником. Его кое-кто считает даже гением. Может, это  и
справедливо.  Но  именно  поэтому  он  и  был,  так  сказать,  человеком
неуравновешенным. Когда он писал картину,  все  остальное  для  него  не
существовало, не имело права ему мешать.  Он  жил  как  во  сне.  Работа
завладевала им  целиком.  И  только  когда  картина  была  написана,  он
приходил в себя и начинал жить обычной жизнью.
   Он вопросительно взглянул на Пуаро, и тот кивнул головой.
   - Я вижу, вы меня понимаете. Вот чем объясняется и возникновение  той
самой ситуации. Он был влюблен в эту девушку. Хотел на ней жениться. Был
готов ради нее оставить жену и ребенка. Но он  уже  начал  писать  ее  и
хотел закончить картину. Все прочее перестало для него существовать.  Он
никого не видел. И ему даже  в  голову  не  приходило,  что  сложившаяся
обстановка была невыносимой для этих двух женщин.
   - А они его понимали?
   -  Отчасти.  Эльза,  по-моему,  понимала.  Она  восторгалась  им  как
художником. Но положение у  нее,  естественно,  было  нелегким.  Что  же
касается Кэролайн...
   Он умолк.
   - Что же касается Кэролайн... - напомнил Пуаро.
   - Кэролайн... Я всегда... Я всегда очень любил Кэролайн. Было  время,
когда... когда я мечтал жениться на ней. Но это чувство  вскоре  было  в
корне пресечено. Тем  не  менее  я  навсегда  остался,  если  можно  так
сказать, преданным ей.
   Пуаро  в  раздумье  кивнул  головой.   Это   старомодное   выражение,
почувствовал он, отражает сущность сидящего перед ним человека.  Мередит
Блейк был из тех людей, кто  охотно  и  преданно  посвящает  себя  своей
романтической привязанности. Он будет беззаветно служить даме сердца, не
надеясь на награду. Да, все это очень соответствует его натуре.
   - Вас, должно быть, -  тщательно  подбирая  слова,  сказал  Пуаро,  -
возмущало подобное отношение к ней?
   - Да. Очень. Я даже попытался поговорить с Крей-лом по этому поводу.
   - Когда же это произошло?
   - Накануне случившего