рии.  Возьмем,  например,  Филипа  Блейка.  Он
биржевой маклер, был близким другом моего отца - отец, наверное, доверял
ему. Художники обычно беспечно относятся к деньгам.  Быть  может,  Филип
Блейк оказался в стесненных обстоятельствах  и  воспользовался  деньгами
отца. Возможно, заставил отца что-то подписать. Потом  вся  эта  история
готова была просочиться наружу, и только смерть отца могла  его  спасти.
Вот одна из версий, которые я придумала.
   - Воображение у вас, я вижу, работает. Что еще?
   - Возьмем Эльзу. Филип Блейк говорит,  что  она  была  слишком  умна,
чтобы трогать то, что не положено, то есть яд, но я вовсе так не  думаю.
Предположим, мама пошла к ней и сказала, что не собирается разводиться с
моим отцом и ничто не принудит ее к этому. Можете говорить  что  хотите,
но я считаю, что Эльзе с ее  буржуазным  воспитанием  требовалось  выйти
замуж официально. А поэтому она вполне была в состоянии украсть яд  -  в
тот день ей, как и другим, представилась возможность  это  сделать  -  и
попытаться отравить мою мать, чтобы убрать  ее  с  пути.  По-моему,  это
очень похоже на Эльзу. Но совершенно случайно отрава досталась Эмиасу, а
не Кэролайн.
   - Тоже неплохо придумано! Что еще?
   - А может... Мередит... - в раздумье произнесла Карла.
   - Мередит Блейк?
   - Да. Он кажется мне человеком, вполне способным на убийство. Он  был
медлительным, часто приходил в смятение, над ним смеялись, и в душе  он,
наверное, очень обижался. Затем мой отец женился на девушке, на  которой
он сам собирался жениться. Отец имел успех, разбогател. И потом, Мередит
ведь собственноручно готовил все эти отравы! Может,  он  и  готовил  их,
вынашивая мысль в один прекрасный день кого-нибудь убить.  Он  намеренно
привлек внимание к факту пропажи яда, чтобы отвлечь подозрение от  себя.
Скорей всего, он сам взял этот яд. Может, даже  мечтал,  чтобы  Кэролайн
повесили, потому что когда-то она его отвергла. Знаете, мне почему-то не
понравилось, как он в своем письме рассуждает  о  том,  что  люди  часто
совершают поступки, вовсе им не свойственные. Что, если он, когда писал,
имел в виду себя самого?
   - Вот тут вы правы - нельзя принимать на веру все, что написано.  То,
что написано, вполне может быть написано с целью сбить с толку.
   - Я знаю. И все время помнила об этом.
   - Еще есть идеи?
   - До того, как прочесть ее письмо, -  медленно  сказала  Карла,  -  я
подозревала мисс Уильямс. С отъездом Анджелы в школу она теряла  работу.
А если Эмиас вдруг умрет, Анджела, вполне возможно,  никуда  не  поедет.
Разумеется, если бы его смерть приняли за  естественную,  что  могло  бы
случиться, не хватись Мередит своего кониума.  Я  читала  про  кониум  -
оказывается, при вскрытии его следов можно и не обнаружить.  Решили  бы,
что он умер от солнечного удара. Я  понимаю,  что  потеря  работы  -  не
причина  для  убийства,  но  убийства  совершаются  по  самым  разным  и
необъяснимым  причинам.  Порой  из-за  ничтожно  малой  суммы  денег.  А
немолодая и, быть может, не очень образованная гувернантка боялась,  что
ее ждет необеспеченное будущее.
   Как я уже сказала, такие мысли у меня были  до  того,  как  я  прочла
письмо мисс Уильямс. Нет, на нее это вовсе  не  похоже.  Ее  ни  в  коем
случае нельзя назвать необразованной...
   - Конечно. Она очень деловая и умная женщина.
   - Я знаю. Это сразу видно. И ее словам  вполне  можно  доверять.  Вот
это-то меня и печалит. Вы ведь понимаете меня. Вам-то все  равно.  Вы  с
самого начала заявили, что вам нужна  правда.  Вот  мы  и  получили  эту
правду! Мисс Уильямс  совершенно  права.  Только  правда  может  быть  в
помощь. Нельзя строить свою жизнь на лжи,  я  согласна.  Моя  мать  была
виновна. Она написала мне это письмо в минуту  слабости  -  ей  хотелось
меня пощадить. Не мне ее судить. Быть может, на ее месте и  я  поступила
бы так же. Я не знаю, что делает с человеком тюрьма. Я не могу ее винить
- если она так отчаянно любила моего отца,  она,  наверное,  была  не  в
силах справиться с собой. Отца своего я тоже не виню. Я понимаю - хотя и
не совсем, - что  он  испытывал.  Такой  жизнерадостный,  он  был  полон
желания обладать всем. Он не  мог  справиться  с  собой,  таким  он  был
создан. И то, что он был большим художником, многое извиняет.
   Лицо у нее пылало, подбородок был упрямо вздернут.
   - Значит, вы удовлетворены? - спросил Эркюль Пуаро.
   - Удовлетворена? - переспросила Карла Лемаршан, и голос ее дрогнул.
   Пуаро наклонился и отечески погладил ее по плечу.
   - Послушайте, - начал он, - вы отказываетесь от борьбы как раз  в  ту
самую минуту, когда ее стоит продолжать. В ту минуту,  когда  я,  Эркюль
Пуаро, понял наконец, что произошло.
   Карла уставилась на него.
   - Мисс Уильямс любила мою мать, - сказала она. - Она видела... видела
собственными глазами, как моя мать подделывала улики в пользу  версии  о
самоубийстве. Если вы верите тому, что она пишет...
   Эркюль Пуаро встал.
   - Мадемуазель, именно потому,  что  Сесили  Уильямс  утверждает,  что
видела, как ваша мать делала попытку фальсифицировать отпечатки  пальцев
Эмиаса Крейла на бутылке из-под пива - на бутылке, обратите внимание!  -
именно поэтому я и делаю окончательный вывод: ваша мать невиновна!
   Он несколько раз кивнул головой и вышел из  комнаты,  а  Карла  долго
смотрела ему вслед.
 
Глава II 
ПЯТЬ ВОПРОСОВ ПУАРО 
 
I 
 
   - Слушаю  вас,  мсье  Пуаро.  -  В  голосе  Филипа  Блейка  слышалось
нетерпение.
   - Я должен  поблагодарить  вас  за  превосходное  и  ясное  изложение
событий, имевших отношение к трагедии Крейлов.
   Филип Блейк чуть смутился.
   - Очень любезно с вашей стороны, - пробормотал он. - Я  сам  удивился
тому, сколько вспомнилось, когда я принялся это записывать.
   - Это был исключительно четкий рассказ, но в нем  кое-что  пропущено,
не так ли?
   - Пропущено? - нахмурился Филип Блейк.
   - Ваше повествование было, скажем так, не  совсем  откровенным.  -  В
голосе его появилась твердость. - Мне дали знать, мистер Блейк, что,  по
крайней мере однажды, тем летом видели, как миссис Крейл вышла из  вашей
комнаты в довольно поздний час.
   Наступило  молчание,  прерываемое  только  тяжелым  дыханием   Филипа
Блейка.
   - Кто вам это сказал? - наконец спросил он.
   - Не имеет значения, - покачал головой Эркюль Пуаро. - Важно то,  что
мне это известно.
   Опять молчание. Затем Филип Блейк принял решение.
   - По-видимому, волею случая вам довелось  прикоснуться  к  личному  в
моей жизни, - сказал он. - Я согласен, что это никак  не  увязывается  с
тем, что я написал. Тем не менее это увязывается гораздо больше, чем  вы
полагаете. Что ж, я вынужден поведать вам правду.
   Я действительно испытывал  чувство  неприязни  к  Кэролайн  Крейл.  И
одновременно -  сильное  влечение.  Возможно,  именно  влечение  вызвало
неприязнь. Меня возмущала ее власть надо мной, и я пытался избавиться от
чувства влечения  к  ней  тем,  что  постоянно  размышлял  о  ее  дурных
качествах. Мне она никогда не нравилась, если  вы  понимаете,  о  чем  я
говорю, но я без труда мог бы  сойтись  с  ней.  Еще  мальчишкой  я  был
влюблен в нее, но она не обращала на меня внимания. Этого простить я  не
мог.
   Когда Эмиас окончательно потерял голову из-за этой девчонки  Грир,  у
меня появился шанс. Ни о чем как следует не подумав, я вдруг  объяснился
Кэролайн в любви. Она спокойно  ответила:  "Я  всегда  об  этом  знала".
Подумайте только, какая наглость!
   Разумеется, я понимал, что она меня не любит, но она была выведена из
равновесия и расстроена последним увлечением Эмиаса. В таком  настроении
женщину нетрудно завоевать. В ту ночь она согласилась прийти ко  мне.  И
пришла.
   Блейк помолчал. Ему было трудно говорить.
   - Она пришла ко мне. А потом, когда я ее обнял, она спокойно заявила,
что из этого ничего не получится. Она всю жизнь любила  и  будет  любить
только одного человека. Что бы  ни  произошло,  она  принадлежит  только
Эмиасу Крейлу. Она согласилась, что дурно обошлась со мной, но  сказала,
что ничего не может с собой поделать. И попросила у меня прощения.
   И ушла. Ушла от меня. Приходится ли удивляться, мсье Пуаро,  что  моя
ненависть к ней возросла во сто крат? Приходится ли  удивляться,  что  я
никогда ей этого не простил? Не простил нанесенного оскорбления, а также
того, что она убила друга, которого я любил больше всех на свете!  -  И,
дрожа всем телом, Филип Блейк воскликнул:
   - Я не хочу об этом говорить, слышите? Вы получили  ответ.  А  теперь
уходите! И никогда не упоминайте при мне об этом!
 
II 
 
   - Мне бы хотелось знать, мистер Блейк, в  каком  порядке  ваши  гости
вышли в тот день из лаборатории?
   - Дорогой мой мсье Пуаро, - запротестовал Мередит Блейк, - как  можно
об этом помнить спустя шестнадцать лет? Я сказал вам, что последней ушла
Кэролайн.
   - Вы уверены?
   - Да. По крайней мере... По-моему...
   - Пойдемте туда. Нам нельзя сомневаться.
   С явной неохотой Мередит Блейк направился  в  лабораторию.  Он  отпер
дверь и раскрыл ставни.
   - А теперь, мой друг, - властно заговорил Пуаро, - вы  демонстрируете
вашим друзьям настойки из трав. Закройте глаза и думайте...
   Мередит Блейк покорно закрыл глаза. Пуаро вытащил из кармана  носовой
платок и тихо поводил  им  в  воздухе.  Ноздри  у  Блейка  еле  приметно
зашевелились, и он пробормотал:
   - Да, да, просто удивительно, как все вспоминается. На Кэролайн  было
платье цвета кофе с молоком. Филу явно было скучно... Он  всегда  считал
мое увлечение идиотским.
   - А сейчас припомните, как вы  уходили.  Шли  в  библиотеку,  где  вы
собирались читать отрывок, описывающий  смерть  Сократа.  Кто  вышел  из
комнаты первым?
   - Эльза. Она вышла первой. За ней я. Мы разговаривали. Я остановился,
ожидая, пока  выйдут  остальные,  чтобы  запереть  дверь.  Филип...  Да,
следующим вышел Филип. За ним Анджела. Она спрашивала у него, что значит
на бирже играть на повышение и на понижение. Они прошли через  холл.  За
ними шел Эмиас. Я стоял и ждал - Кэролайн, конечно.
   - Значит, вы совершенно уверены, что последней была Кэролайн? Что  же
она там делала?
   - Не знаю, - покачал головой Блейк. - Я стоял  спиной  к  комнате.  Я
разговаривал с Эльзой. По-моему, рассказывал ей, что некоторые растения,
согласно старинному суеверию, полагается собирать только в полнолуние. А
затем торопливо вышла Кэролайн, и я запер дверь.
   Он замолчал и взглянул на Пуаро,  который  прятал  платок  в  карман.
Мередит Блейк  повел  носом  и  с  отвращением  подумал:  "Этот  человек
пользуется духами!"
   - Вот теперь я уверен, - сказал он, - мы вышли из лаборатории в таком
порядке: Эльза, я, Филип, Анджела, Эмиас и Кэролайн. Поможет это вам?
   - Да, картина становится ясной, - ответил  Пуаро  -  Послушайте,  мне
хотелось бы, чтобы вы собрали их всех здесь.  Это,  наверное,  не  будет
слишком затруднительно?..
 
III 
 
   - Слушаю вас.
   Эльза Диттишем произнесла это с любопытством - как ребенок.
   - Мне хотелось бы задать вам вопрос, мадам. - Да?
   - После того как все было кончено, после суда, Мередит  Блейк  сделал
вам предложение?
   Эльза уставилась на Пуаро. Потом в  ее  глазах  появилось  презрение,
даже скука.
   - Да. А что?
   - Вы были удивлены?
   - Я? Не помню.
   - И что же вы ответили? Эльза рассмеялась.
   - Что, по-вашему, я могла  ответить?  После  Эмиаса  -  Мередит?  Это
смешно! А с его стороны глупо. Впрочем, он никогда не отличался умом.  -
Она  вдруг  улыбнулась.  -  Он  хотел,  понимаете  ли,  защитить   меня,
"заботиться обо мне", как он выразился! Он, как и  все  прочие,  считал,
что процесс был для меня тяжким испытанием -  репортеры,  и  улюлюкающая
толпа, и та грязь, которой меня  закидали!  -  С  минуту  она  сидела  в
раздумье. А затем сказала:
   - Бедняга Мередит! Какой же он осел! - И снова рассмеялась.
 
IV 
 
   Опять Эркюля Пуаро встретил проницательный  взгляд  мисс  Уильямс,  и
снова ему показалось, что  годы  куда-то  исчезли  и  он  превратился  в
робкого, пугливого мальчишку.
   Есть вопрос, который ему хотелось бы задать, объяснил он.
   Мисс Уильямс выразила желание узнать, что за вопрос.
   - Анджеле Уоррен еще в младенчестве, - медленно,  тщательно  подбирая
слова, заговорил Пуаро, - было  причинено  увечье.  В  своих  записях  я
дважды натолкнулся на упоминание об этом факте. В одном месте говорится,
что миссис Крейл швырнула в нее пресс-папье. В другом - что она  ударила
девочку кочергой. Какая из версий соответствует действительности?
   - Я никогда ничего не слышала про кочергу,  -  быстро  ответила  мисс
Уильямс. - Я знаю только про пресс-папье.
   - Кто вам сказал?
   - Сама Анджела.  Она  рассказала  мне  об  этом  вскоре  после  моего
появления в Олдербери.
   - Будьте добры дословно передать, что она вам рассказала.
   - Она дотронулась до своей щеки и  сказала:  "Это  сделала  Кэролайн,
когда я была совсем маленькой.  Она  бросила  в  меня  пресс-папье.  Но,
пожалуйста,  никогда  про  это  не  говорите,  потому  что   она   очень
расстраивается".
   - А сама миссис Крейл упоминала об этом?
   - Только косвенно. Она считала,  что  мне  эта  история  известна.  Я
помню, как она однажды сказала: "Я  знаю,  вы  полагаете,  что  я  балую
Анджелу, но, видите ли, я постоянно чувствую, что ничем не могу искупить
свою вину перед ней". А в другой раз она сказала: "Знать, что ты на  всю
жизнь изувечила  человека,  -  это  самая  тяжкая  ноша,  которую  можно
вынести".
   - Благодарю вас, мисс Уильямс. Это все, что я хотел знать.
   - Я не понимаю вас, мсье Пуаро, - резко отозвалась мисс Уильямс. - Вы
показали Карле мое письмо?
   Пуаро кивнул.
   - И тем не менее вы продолжаете... - Она умолкла.
   - Задумайтесь на минуту, - попросил Пуаро. - Если вы  проходите  мимо
лавки торговца рыбой и видите на прилавке с десяток рыб, вы уверены, что
это - настоящие рыбы, не так ли? А ведь  одна  из  них  может  оказаться
подделкой.
   Мисс Уильямс возразила с горячностью:
   - Вряд ли, и во всяком случае...
   - Вряд ли, да, но и вполне возможно - потому что однажды мой приятель
показал мне чучело рыбы (он их неплохо делал, должен  сказать)  рядом  с
настоящей рыбой. И если бы вам довелось увидеть в декабре ваз с  цветами
магнолии, вы бы решили, что цветы искусственные, а они могли оказаться и
настоящими, если их самолетом доставили из Багдада.
   - К чему вы мне все это говорите? - рассердилась мисс Уильямс.
   -  Чтобы  объяснить  вам,  что,  когда  что-нибудь  видишь,   следует
подумать, зачем это делается...
 
V 
 
   Пуаро чуть  замедлил  шаг,  приблизившись  к  многоквартирному  дому,
который выходил на Риджентс-парк.
   В общем-то, если как следует подумать, у него вовсе не было  никакого
желания  расспрашивать  о  чем-либо  Анджелу  Уоррен.   С   единственным
вопросом, который ему хотелось задать, можно было не спешить...
   На самом деле его пригнала сюда ненасытная  жажда  к  точности.  Пять
человек - значит, должно быть и пять  вопросов?  Тогда  все  завершалось
более четко.
   Ладно, что-нибудь он придумает.
   Анджела Уоррен встретила его несколько нетерпеливо.
   - Выяснили что-нибудь? - спросила она. - Добрались до истины?
   Пуаро медленно закивал головой на манер китайского мандарина.
   - Прогресс по крайней мере есть, - сказал он.
   - Филип Блейк? - Она скорей утверждала, нежели спрашивала.
   - Мадемуазель, пока я ничего не  могу  сказать.  Эта  минута  еще  не
настала. Не откажите  в  любезности  приехать  в  Хэнд-кросс-Мэнор.  Все
остальные уже дали согласие.
   - А что вы намерены там делать? - чуть нахмурившись, спросила она.  -
Воссоздать картину того, что случилось шестнадцать лет назад?
   - Пожалуй, не воссоздать, а прояснить  под  несколько  другим  углом.
Приедете?
   - Приеду, - согласно кивнула  Анджела  Уоррен.  -  Интересно  увидеть
снова всех этих людей. Я, наверное, увижу их под несколько другим, более
острым углом, как вы изволили выразиться, нежели прежде.
   - И привезете с собой письмо, которое показывали мне?
   - Это письмо адресовано только мне, - нахмурилась Анджела Уоррен. - Я
показала его вам из лучших побуждений, но у  меня  вовсе  нет  намерения
позволить чужим и малосимпатичным мне людям его читать.
   - Может, вы не  откажетесь  руководствоваться  в  этом  случае  моими
советами?
   - Откажусь. Я привезу  письмо  с  собой,  но  руководствоваться  буду
собственными соображениями, которые, осмелюсь сказать,  ничуть  не  хуже
ваших.
   Пуаро поднял руки, показывая, что смирился  с  судьбой.  Он  встал  и
собрался уходить.
   - Вы позволите мне задать вам один небольшой вопрос? - спросил он.
   - О чем?
   - В ту пору, когда  произошла  трагедия,  вы  читали  "Луну  и  грош"
Сомерсета Моэма, не так ли?
   Анджела вытаращила глаза.
   - По-моему, да.  Совершенно  верно.  -  И,  не  скрывая  любопытства,
спросила:
   - А откуда вы узнали?
   - Я хотел показать вам,  мадемуазель,  что  и  в  малых,  не  имеющих
принципиального значения делах я в некотором роде волшебник. Есть  вещи,
которые я знаю, даже когда мне об этом не говорят.
 
Глава III 
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ 
 
   Послеполуденное  солнце   заливало   своим   светом   лабораторию   в
Хэндкросс-Мэнор. В комнату внесли несколько стульев и  кушетку,  но  они
скорее подчеркивали заброшенность этого помещения,  нежели  служили  ему
обстановкой.
   Смущенно пощипывая усы, Мередит Блейк в  каких-то  отрывочных  фразах
вел беседу с Карлой.
   - Господи, - перебив самого себя, не выдержал он, -  до  чего  же  ты
похожа на свою мать и вместе с тем какая-то другая!
   - Чем же я похожа и чем не похожа? - спросила Карла.
   - Такие же глаза и волосы, та же поступь, но ты - как бы это сказать?
- более уверена в себе, чем она.
   Филип Блейк, наморщив лоб, выглянул из окна и нетерпеливо забарабанил
по стеклу.
   - Какой во всем этом смысл? Чудесный субботний день...
   Эркюль Пуаро поспешил успокоить его:
   -  О,  прошу  меня  извинить  -  я  знаю,  нарушать  игру   в   гольф
непростительно. Mais voyons , мсье Блейк, вот дочь вашего лучшего друга.
Поступитесь ради нее игрой.
   - Мисс Уоррен, - доложил дворецкий. Мередит пошел ей навстречу.
   - Спасибо, что нашла время приехать, Анджела, - сказал он. - Я  знаю,
что ты очень занята.
   Он подвел ее к окну.
   - Здравствуйте, тетя Анджела, - поздоровалась с ней Карла. -  Сегодня
утром я читала вашу статью в "Тайме". Как приятно иметь такую знаменитую
родственницу. - Она показала на высокого молодого человека с  квадратным
подбородком и спокойным взглядом серых глаз. - Это Джон  Рэттери.  Мы  с
ним... собираемся пожениться.
   - А я и не знала... - удивилась Анджела  Уоррен.  Мередит  отправился
навстречу очередной гостье.
   - Мисс Уильямс! Сколько же лет мы не виделись! Худенькая, хрупкая, но
по-прежнему энергичная, в комнату вошла старушка гувернантка. На секунду
ее глаза задумчиво остановились на  Пуаро,  потом  она  перевела  их  на
высокую широкоплечую женщину в твидовом костюме отличного покроя.
   Анджела Уоррен двинулась к ней с улыбкой.
   - Я чувствую себя снова школьницей.
   - Я очень горжусь тобой, моя дорогая, - отозвалась мисс Уильямс. - Ты
делаешь мне честь. А это Карла, наверное? Она меня, конечно, не  помнит.
Была еще совсем малышкой...
   - В чем дело? - сердился Филип Блейк. - Никто мне не сказал...
   - Я предлагаю назвать нашу  встречу,  -  заговорил  Эркюль  Пуаро,  -
путешествием в прошлое. Давайте сядем и приготовимся к встрече последней
нашей гостьи. Как только  она  явится,  мы  приступим  к  делу  -  будем
вызывать духов.
   - Что за глупости? - воскликнул Филип Блейк. - Уж не  собираетесь  ли
вы заниматься спиритизмом?
   - Нет,  нет.  Мы  собираемся  только  воссоздать  некоторые  события,
имевшие место  много-много  лет  назад,  -  воссоздать  и,  быть  может,
уточнить, как они происходили. Что же касае