парой  деревянных  идолов  и  плохонькими
нефритовыми бусами. Никто их не замечал, никто не обращал внимания, а  потом
является этот американец и спрашивает, что это такое.
     -- Американец? -- настороженно переспросил Фурнье.
     -- Ну да, американец, самый настоящий. Не лучший тип американца, просто
один из  тех,  которые  ничего  ни  о  чем  толком  не знают, а просто могут
позволить себе привезти домой экзотическую вещь. Он такого типа, как те, кто
находит свое счастье в  приобретении  бус  в  Египте  или  покупает  нелепых
скарабеев,  сделанных  в  Чехословакии.  Ну...  Я  его очень скоро раскусил,
рассказал ему о  древних  обычаях  некоторых  племен,  о  смертельных  ядах,
которые  они  употребляют.  Объяснил,  как  редко  подобные вещи случаются в
продаже.  Он  спросил  цену,  я  назвал.  Это  была   "американская"   цена,
разумеется,  не  столь  высокая,  как  прежде  бывало (увы! у них там сейчас
депрессия...), но все же настоящая цена. Я полагал, он  станет  торговаться,
но  он  тут  же и уплатил. Я остолбенел. Жаль: мог запросить вдвое больше! Я
отдал ему пакет с трубкой и стрелами, и он ушел. Вот и все. А потом, когда я
прочел в газете о подозрительном убийстве, я ужаснулся! И тотчас  сообщил  в
полицию! Это мой долг, мсье!
     --  Мы обязаны вам, мсье Зеропулос,-- вежливо сказал Фурнье.-- А трубку
и дротики вы сможете опознать?  Сейчас  они  находятся  в  Лондоне,  но  при
возможности их передадут вам для опознания.
     --  Трубка  была  вот  такой  длины,-- мсье Зеропулос ограничил ладонью
некий отрезок на письменном столе,-- и вот такой толщины, как моя авторучка.
Трубка была светлого цвета. С этикеткой. А дротиков было четыре  штуки.  Это
такие  острые  отравленные  шипы,  почти  бесцветные на концах и с небольшим
пучком красного шелка.
     -- Красного шелка? -- энергично уточнил Пуаро.
     -- Да, мсье. Блеклого. Вишневого.
     -- Любопытно,-- медленно произнес Фурнье.-- Вы уверены, что не было  ни
одной стрелы с черным и желтым шелком?
     -- Черным и желтым? Нет, мсье.--Продавец покачал головой.
     Фурнье  взглянул  на Пуаро. У того на лице сияла улыбка, указывающая на
удовлетворение. Фурнье удивился. Почему  Пуаро  улыбается?  Оттого  ли,  что
Зеропулос  лгал,  или по какой-либо иной причине? Фурнье заметил с некоторым
сомнением:
     -- Весьма возможно, что ваши дротики и трубка не имеют ничего общего  с
делом.  Один  шанс из пятидесяти. Но, как бы то ни было, я желал бы получить
описание этого американца, и как можно более полное.
     Зеропулос развел руками.
     -- Он был просто американец. Говорил гнусаво. Ни слова не мог вымолвить
по-французски. Жевал резинку. У него были очки в черепаховой оправе. Высокий
и, думаю, не очень старый. В  шляпе.  У  меня  каждый  день  бывает  столько
американцев!..  Приходят,  уходят...  А  этот,  по-моему, ничем особенным не
выделялся...
     Фурнье показал антиквару пачку фотоснимков,  но  никого  из  пассажиров
"Прометея" Зеропулос не опознал.
     -- Может, это все охота на дикого гуся,--сказал Фурнье, выходя вместе с
Пуаро из магазина.
     -- Возможно,-- согласился Пуаро.-- Но думаю, что это не так. Вы видели:
на всех  его  товарах -- этикетки с ценами. Все этикетки одного образца... В
рассказе мсье Зеропулоса и в  его  замечаниях  есть  два  весьма  любопытных
момента...  А  теперь,  мой  друг,  раз  уж  мы  гоняемся  за одним "гусем",
доставьте мне удовольствие, погоняемся и за вторым!
     -- Где же?
     -- На бульваре Капуцинов.
     -- Подождите, но ведь там...
     -- Контора "Юниверсал эйрлайнз компани".
     -- Разумеется. Но ведь там наши ребята  уже  провели  опрос.  Никто  не
сообщил им ничего интересного.
     Пуаро добродушно похлопал его по плечу:
     --  Видите  ли, Фурнье, я всегда считаю, что ответ зависит прежде всего
от вопроса. А вы-то как раз и не знаете, какие вопросы следует задавать.
     Контора "Эйрлайнз компани" была весьма скромной.
     Щеголевато-изящный смуглый человек стоял  у  полированного  деревянного
бюро, а подросток лет пятнадцати сидел за столиком у пишущей машинки. Фурнье
предъявил  свое  удостоверение,  и  служащий  сказал,  что он, Жюль Перро, к
услугам полиции. Мальчишку отослали в самый дальний угол.
     -- То, о чем нам предстоит беседовать, весьма секретно,--  пояснил  ему
Пуаро. Клерк Жюль Перро выглядел приятно возбужденным:
     -- Да, мсье? Чем могу служить?
     --  Мы  по  делу об убийстве мадам Жизели,-- начал Пуаро.--Мадам Жизель
заказала место. Когда?
     -- Мне кажется, полиция уже  все  выяснила.  Мадам  заказала  место  по
телефону. Это было семнадцатого числа.
     -- На следующий день, на двенадцатичасовой рейс?
     -- Да, мсье.
     --  Но со слов ее горничной нам известно, что мадам заказывала место не
на 12 часов, а на 8.45 утра.
     -- Нет... нет... Вот как это  произошло.  Горничная  мадам  просила  на
8.45,  но на этот рейс билетов уже не осталось, и взамен мы предложили мадам
билет на 12 часов.
     -- Понимаю,  понимаю,  любопытно...  Клерк  вопросительно  взглянул  на
Пуаро.
     --  Один  мой  друг  должен  был по срочному делу вылететь в Англию, он
улетел в тот день рейсом 8.45, и самолет  был,  по  его  словам,  наполовину
пуст.
     Мсье Жюль Перро перелистал какие-то бумаги, шмыгнул носом.
     -- Может, ваш друг ошибся? Днем раньше или днем позже...
     --  Вовсе  нет. Это было в день убийства, так как мой друг сказал, что,
если б он не попал на тот самолет, он сам оказался бы пассажиром "Прометея".
     -- В  самом  деле,  весьма  любопытно.  Конечно,  случается,  некоторые
пассажиры  запаздывают,  и  тогда в самолете остаются свободные места... Но,
кроме того, бывают ошибки. Я должен связаться с  Ле  Бурже.  Они  не  всегда
аккуратны, знаете ли...
     Казалось,  вопросительный  взгляд  Эркюля  Пуаро  беспокоил клерка Жюля
Перро. Он замолчал. Его глаза бегали. На лбу выступила испарина.
     -- Два возможных объяснения,--пристально глядя на него, сказал Пуаро.--
Но я полагаю, оба неверны. Не считаете ли вы, что лучше было бы признаться?
     -- Признаться? В чем? Я не понимаю вас, мсье...
     -- Ну, ну. Вы прекрасно все понимаете. Речь идет об убийстве! Убийстве,
мсье Перро! И будьте добры, помните об этом. Если вы утаиваете от нас  нечто
такое, что может иметь для следствия значение, дело может обернуться для вас
самыми серьезными последствиями. Полиция примет надлежащие меры,
     Жюль  Перро  в  испуге, с раскрытым ртом глядел на него. Руки его мелко
дрожали.
     -- Ну! -- повелительно сказал Пуаро.--  Нам  нужна  точная  информация.
Сколько вам заплатили, и кто заплатил?
     -- Я не хотел ничего плохого, я никогда не думал...
     -- Сколько и кто?
     -- П-пять тысяч франков. Этого человека я никогда прежде не видел. Я...
Это меня погубит...
     --  Вас  погубит  то, что вы ничего не рассказываете. Давайте, давайте.
Основное нам известно. Итак, расскажите нам, как же все это случилось.
     Жюль Перро заговорил отрывисто, поспешно, сбивчиво:
     -- Я не  хотел  ничего  плохого,  честное  слово,  не  хотел...  Пришел
человек.  Сказал, что на следующий день он должен лететь в Англию. Он должен
был договориться об условиях займа с мадам Жизелью,  но  пожелал  подстроить
встречу  с  ней  как  бы  непреднамеренно.  Он полагал, что так будет лучше.
Сказал, что знает об отъезде мадам Жизели. Все, что мне нужно  было  сделать
--  сказать, что места в утреннем самолете проданы, и предложить мадам билет
на место § 2 в "Прометее". Клянусь, я ничего плохого в этом не  усмотрел.  Я
думал:  какая разница? Американцы все такие -- они делают свой бизнес любыми
путями...
     -- Американцы? -- резко переспросил Фурнье.
     -- Да, мсье, это был американец.
     -- Опишите его.
     -- Высокий,  сутулый,  с  проседью  на  висках,  с  маленькой  козлиной
бородкой, в роговых очках.
     -- А для себя он заказал билет?
     --  Да,  мсье,  место  §  1 -- соседнее с тем, которое по его просьбе я
должен был оставить для мадам Жизели.
     -- На какое имя был сделан заказ?
     -- Сайлас... Сайлас Харпер. Пуаро покачал головой:
     -- Среди пассажиров не было никого с таким именем, и никто  не  занимал
место § 1.
     --  Я  знаю  по  нашим  бумагам,  что в самолете не было никого с таким
именем. Поэтому-то я и не считал нужным упоминать  об  этом.  Очевидно,  тот
человек почему-то не полетел тем рейсом...
     Фурнье холодно взглянул на клерка:
     --  Вы  утаили  от  полиции  весьма  ценную  информацию,--сурово сказал
он.--Это чрезвычайно серьезно!
     Они с Пуаро вышли из конторы, оставив там перепуганного Жюля Перро.
     На тротуаре Фурнье снял шляпу и церемонно поклонился:
     -- Приветствую вас, мсье Пуаро. Как вы додумались до этого? Что  подало
вам эту идею?
     --  Две  фразы.  Одну  я слышал сегодня утром. Какой-то человек в нашем
самолете сказал, что в день убийства он летел почти что в  пустом  самолете.
Вторую  фразу  произнесла  Элиза,  когда  сказала,  что  позвонила в контору
"Эйрлайнз компани" и что на утренний рейс уже не оказалось ни одного билета.
Оба утверждения не вязались одно с другим.  Я  вспомнил:  стюард  "Прометея"
говорил,  что  прежде  не  раз  видел  мадам  Жизель  в  утренних самолетах,
вероятно, летать рейсом 8.45 для нее было или  привычнее,  или  удобнее.  Но
кто-то хотел, чтобы на этот раз она летела в 12 часов, кто-то, кто сам летел
в   "Прометее".  Почему  клерк  сказал  Элизе,  будто  все  билеты  проданы?
Случайность или преднамеренная  ложь?  Я  предположил  последнее...  И,  как
видите, не ошибся...
     --  С  каждой  минутой  дело становится все более загадочным!--вскричал
Фурнье,-- Сначала нам показалось, что мы  напали  на  след  женщины.  Теперь
мужчина.  Американец...--Он  остановился и с недоумением посмотрел на Пуаро.
Тот кивнул.
     -- Да, мой друг,-- сказал Пуаро.-- Здесь,  в  Париже,  так  легко  быть
американцем!  Гнусавый  голос, жевательная резинка, козлиная борода, роговые
очки -- вот и весь реквизит для того, чтобы  изобразить  американца...--  Он
извлек из кармана страницу светской хроники, вырванную из подборки "Sketch".
     -- Что вы там разглядываете? -- спросил Фурнье.
     -- Графиню в купальном костюме
     --  Вы  все  же  думаете?..  Нет, она такая очаровательная, хрупкая, не
могла же она изобразить высокого сутулого американца! Хотя впрочем, когда-то
леди была актрисой... Но сыграть такую роль?..  Нет,  невозможно!  Нет,  мой
друг, такая версия не годится...
     --  А  я  вовсе  и не утверждаю, что годится,-- с улыбкой сказал Эркюль
Пуаро и замолчал, продолжая внимательно  изучать  все  ту  же  вырванную  из
"Sketch" страницу светской хроники.

ГЛАВА XII. В ПОМЕСТЬЕ ХОРБАРИ

     Лорд  Хорбари  стоял  перед  буфетом и с несколько рассеянным видом пил
что-то из тонкого высокого стакана (в таких случаях он говорил, что "угощает
свои почки").
     Стивену  Хорбари,  мягкосердечному,  слегка  педантичному,   интенсивно
лояльному  и  непобедимо упрямому, на вид было не более двадцати семи лет. С
узким лбом и вытянутым подбородком, с глазами, в которых  не  просматривался
особо эффективный ум, он выглядел человеком, привыкшим к спортивным играм на
воздухе и достаточно закаленным.
     Он  придвинул  к  себе  тарелку  с  сэндвичами  и принялся было за еду.
Развернул газету, но тотчас, нахмурившись, отложил  ее.  Оттолкнул  тарелку,
отхлебнул  немного  кофе. Постоял в нерешительности, затем, тряхнув головой,
вышел из столовой, пересек холл, поднялся наверх  и  постучал  в  дверь.  Из
комнаты послышался высокий, звонкий голос:
     -- Входите!
     Лорд  Хорбари  вошел  в просторную спальню, окна которой, обращенные на
юг,  делали  ее  светлой  и  радостной.  Сисели  Хорбари  еще  отдыхала.   В
воздушно-розовом пеньюаре и золоте волос она выглядела восхитительно. Поднос
c  остатками  завтрака -- апельсиновый сок и кофе -- стоял на столике, возле
огромной  "елизаветинской"  кровати.  Леди  Хорбари  распечатывала   письма.
Горничная, занятая каким-то делом, неслышно двигалась по комнате.
     Любому  человеку  было  бы простительно, если бы дыхание его участилось
при виде такой красоты; но чарующая картина, которую являла собой его  жена,
вовсе  не  произвела  впечатления  на  лорда Хорбари. Года три назад молодой
человек испытывал головокружение от захватывающей дух  прелести  Сисели.  Он
любил  ее  страстно.  Но все минуло. Тогда он был безумен, теперь -- в своем
уме. Леди Хорбари слегка удивилась:
     -- Что такое, Стивен?
     -- Мне надо поговорить с вами наедине,--сказал он отрывисто.
     -- Мадлен,-- обратилась леди Хорбари к горничной,-- оставьте  все  это.
Потом... Девушка-француженка пробормотала:
     --Trйs  bien,  миледи,--бросила  быстрый  любопытный  взгляд  на  лорда
Хорбари и вышла из комнаты.
     Лорд Хорбари подождал, пока она притворит дверь, затем сказал:
     -- Я хотел бы точно знать, Сисели, что кроется за этой  идеей  приехать
сюда?  Мы  ведь  решили  покончить  с  совместной  жизнью. Ты пожелала иметь
городской дом и содержание-щедрое содержание. До известной степени,  ты  все
это  получила  и  должна  жить  по  своему  усмотрению.  Чем  я обязан столь
неожиданному возвращению?
     Леди Хорбари возмутилась:
     -- Боже мой, как я тебя ненавижу! Ты самый низкий человек на свете.
     -- Низкий? Ты говоришь  --  низкий,  когда  из-за  твоей  бессмысленной
экстравагантности заповедное Хорбари отдано в заклад!
     --  Хорбари,  Хорбари!  Это  все,  о  чем ты заботишься! Лошади, охота,
стрельба, дубленые шкуры, несносно скучные старые фермеры... Боже, да  разве
это жизнь для женщины!
     -- Некоторые женщины наслаждаются этим.
     --  Да,  такие,  как Венетия Керр, которая сама наполовину лошадь. Лорд
Хорбари подошел к окну.
     -- Теперь поздно говорить об этом. Я женился на тебе.
     -- И не можешь выбраться  из  создавшегося  положения,--  саркастически
проговорила  Сисели.  Ее  смех  был  злобным  и торжествующим.-- Ты хотел бы
избавиться от меня, да не знаешь как!
     -- К чему все это?
     -- Господи, как все это старо.  Мои  приятельницы  вне  себя,  когда  я
рассказываю им, какую ерунду ты городишь.
     --  Может,  мы  возвратимся  к  теме нашего разговора -- причине твоего
приезда?
     Но жена не последовала этому предложению. Она сказала:
     -- Ты заявил в бумагах, что не  желаешь  отвечать  за  мои  долги.  Это
по-джентльменски?
     -- Сожалею об этом шаге. Я предостерегал тебя, как ты помнишь. Дважды я
платил.  Но  всему  есть предел. Твоя неразумная страсть к азартным играм...
Впрочем, к чему говорить об этом! Мне надо знать, что побудило тебя приехать
в Хорбари теперь? Ты всегда ненавидела  это  место,  твердила,  что  Хорбари
надоело тебе до смерти. Маленькое лицо Сисели Хорбари помрачнело:
     -- Я думала, так лучше... сейчас.
     --  Так  лучше  сейчас,--задумчиво  повторил  он.  И  резко спросил: --
Сисели, ты брала в долг у той старой француженки-ростовщицы?
     -- Какой?! Не знаю, кого ты имеешь в виду.
     -- Ты прекрасно знаешь, что я имею  в  виду.  Я  подразумеваю  женщину,
которая  была  убита в самолете, летевшем из Парижа, в том самом, которым ты
возвращалась домой. Ты брала у нее  деньги?  Если  та  женщина  давала  тебе
деньги,  лучше  скажи  мне  об  этом.  Помни,  следствие  еще не окончено. В
вердикте указано, что  убийство  совершено  неизвестным  лицом  или  лицами.
Полиция  обеих  стран  за  работой. Это вопрос времени, но они докопаются до
правды. Женщина наверняка оставила записи своих сделок. Кто-нибудь узнает  о
твоих  связях  с  нею,  и  мы  должны  быть к этому готовы заранее. По этому
вопросу  надо  заручиться  советом  кого-либо  из  наших  стряпчих.   ("Наши
стряпчие", Уилбрэм и Кё, были юристами, которые из поколения в поколение
занимались ведением дел рода Хорбари.)
     -- Как будто я не давала показаний в этом проклятом суде и не говорила,
что никогда прежде даже не слыхала об этой женщине!
     --  Не  думаю, что это достоверно,--сухо возразил Стивен.-- Если у тебя
были сделки с Жизелью, будь уверена, полиция обнаружит их.
     Сисели сердито села в кровати.
     -- Ты, наверное, думаешь, что я убила ее!  Стояла  посреди  самолета  и
стреляла в нее из трубки отравленными дротиками! С ума сошел!
     --  Да,  пожалуй,  все  это  звучит крайне неправдоподобно,-- задумчиво
согласился Стивен.-- Но я хочу, чтобы ты осознала свое положение.
     -- Какое положение? Никакого положения нет. Ты  не  веришь  ни  единому
моему  слову.  Отвратительно.  Да.  И  зачем  вообще  ни  с  того  ни с сего
волноваться из-за меня? Как будто ты очень заботишься о том, чтобы  со  мной
ничего  не  случилось.  Ты меня разлюбил. Ты меня ненавидишь. Ты был бы рад,
если б я завтра умерла. Зачем же притворяться?
     -- Не слишком ли ты преувеличиваешь? Во всяком  случае,  я  забочусь  о
чести   нашего   рода   --  устаревшие  сантименты,  которые  ты,  возможно,
презираешь. Но именно так все обстоит на самом деле,
     Резко повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты
     У него стучало в висках. Мысли теснились. "Разлюбил? Ненавижу? Да,  это
верно. Был бы я рад, если б завтра она умерла? Боже мой, да! Я чувствовал бы
себя  как  узник,  выпущенный  из  тюрьмы. Какая странная и мерзкая штука --
жизнь! Когда я впервые увидел ее в "Do it now",  каким  прелестным  ребенком
она  выглядела!  Светловолосая,  юная!..  Я  был  чертовски  глуп! Я потерял
голову, я был вне себя... Она казалась такой обворожительной и милой,  а  на
самом деле была такой же, как и сейчас -- грубой, злобной, невежественной...
Теперь я даже не замечаю ее красоты".
     Он свистнул, к нему подбежал спаниель и остановился перед ним, глядя на
хозяина с обожанием и преданностью.
     --  Добрая старушка Бетси! -- Стивен ласково потрепал длинные, лохматые
собачьи уши.
     Нахлобучив мятую шляпу, в сопровождении собаки Стивен вышел из дому.
     Бесцельная  прогулка  по  имению  успокаивала  его  взвинченные  нервы.
Поглаживая  любимую  охотничью собаку, он поговорил с грумом, потом заглянул
на ферму, постоял там минутку, поболтал  с  фермершей  и  зашагал  по  узкой
дорожке.  Бетси  льнула к его ногам. И тут он увидел Венетию Керр: верхом на
гнедой кобыле она возвращалась с прогулки.
     Венетия,  выглядела  великолепно.  Лорд  Хорбари  глядел   на   нее   с
восхищением,  нежностью  и со странным чувством, будто он откуда-то издалека
возвратился домой.
     -- Хэлло! -- сказал он.
     -- Хэлло, Стивен.
     -- Где ты была? Прогуливалась в пятиакровых владениях?
     -- Да. Она хорошо идет, не правда ли?
     -- Первоклассно. А ты видела мою двухлетку, ту, что я купил на аукционе
в Четтисли?
     Немного поболтали о лошадях, потом он вдруг сказал:
     -- Между прочим, Сисели здесь.
     -- В Хорбари?!
     Не в обычае у Венетии выказывать свои чувства, но на этот  раз  она  не
смогла скрыть удивления.
     --  Да,  вернулась  минувшим  вечером.  Немного помолчали. Затем Стивен
сказал:
     -- Ты ведь была на дознании, Венетия. Как... э... как там все это было?
Полиция обнаружила что-нибудь? Для тебя это все,  наверное,  было  не  очень
приятно?
     --  Ну,  конечно,  особого  удовольствия  я  не испытывала. Но и ничего
ужасного  в  этом  тоже  не  было.  Следователь  держался  корректно  и  был
достаточно вежлив.
     Стивен рассеянно хлестнул по живой изгороди.
     --  Венетия,  у  тебя...  Ты,  я имею в виду... Как ты думаешь, кто это
сделал?
     Она помолчала, раздумывая,  как  бы  сказать  получше  и  тактичнее,  и
проговорила с коротким смешком:
     --  Во всяком случае, не Сисели и не я. Она может поручиться за меня, а
я -- за нее. Стивен тоже засмеялся.
     -- Ну, тогда все в порядке,-- сказал он весело.
     Он хотел бы выдать это за шутку,  но  в  голосе  его  явно  послышалось
облегчение. Значит, он думал, что...
     -- Венетия,--сказал Стив