убеждал Пуаро, - в этом деле я выступаю исключительно на
стороне мистера Леверсона. Таково желание леди Эстуэлл: она уверена, что
он невиновен.
   - Да-да, разумеется, - промямлил  без  особого  воодушевления  мистер
Мэйхью.
   В глазах Пуаро мелькнула лукавая искорка.
   - Вы, кажется не  слишком  полагаетесь  на  мнение  леди  Эстуэлл?  -
поинтересовался он.
   - Она вполне способна  назавтра  убедить  себя  в  обратном,  -  сухо
отозвался, похоже, многое повидавший юрист.
   - Интуиция, конечно, не доказательство, - согласился Пуаро, - и, судя
по ситуации, молодому человеку надеяться пока не на что.
   - Жаль, что он такого наговорил в полиции. Если  он  и  дальше  будет
стоять на своем, ему не поздоровится.
   - А вам он тоже ничего другого не говорит? - поинтересовался Пуаро.
   - Ни слова, - кивнул Мэйхью. - Твердит, как попугай, одно и то же.
   - И потому вы ему не верите,  -  промурлыкал  Пуаро.  -  Нет-нет,  не
возражайте, - поднял он руку, заметив протестующий жест собеседника, - я
ведь вижу... В глубине души вы считаете, что он  виновен.  Но  позвольте
теперь мне, Эркюлю Пуаро, изложить вам обстоятельства дела.
   Молодой человек возвращается  домой.  Перед  этим  он  выпил  два-три
коктейля, не говоря  уж  о  виски  с  содовой.  Ему..,  как  это  у  вас
говорят.., море до колена. И  настроение  соответствующее.  Он  отпирает
своим ключом дверь, нетвердым  шагом  поднимается  в  Башню,  смотрит  с
порога в кабинет и при тусклом свете настольной лампы видит своего дядю,
вроде бы склонившегося над бумагами.
   Как мы уже отметили, мосье Леверсону море  до  колена.  Он  входит  и
говорит дяде все,  что  он  о  нем  думает.  Он  ведет  себя  вызывающе,
выкрикивает неприятные вещи, но дядя молчит и не дает  ему  отпора.  Это
еще больше распаляет мистера Леверсона, он  снова  и  снова  выкрикивает
разные неприятные слова, с каждым  разом  все  громче,  В  конце  концов
упорное молчание дяди начинает ему казаться странным. Он подходит ближе,
кладет сэру Рубену руку на плечо, и тот падает на пол.
   Хмель разом слетает с  мосье  Леверсона.  Он  наклоняется  над  сэром
Рубеном, понимает, что произошло, и в ужасе смотрит на собственную руку,
залитую чем-то красным.
   Он в ужасе и отдал бы все на свете, чтобы  никто  не  услышал  крики,
только что срывавшиеся с его губ. Машинально он поднимает упавший  стул,
выходит из кабинета и прислушивается. Ему чудится внизу какой-то шум,  и
он тут же делает вид, что разговаривает с дядей через открытую дверь.
   Вокруг тишина. Уверенный, что ему просто послышалось, он  пробирается
к себе в комнату, и тут ему приходит на  ум,  что  гораздо  лучше  будет
сделать вид, будто он в тот  вечер  и  близко  не  подходил  к  дядиному
кабинету. Так он и поступает. Парсонс, заметьте, в тот момент не говорит
о том, что он кое-что слышал. Когда  же  ему  пришлось  сказать  правду,
Леверсону уже было поздно менять показания. Он глуп и упрям,  он  просто
повторяет свой рассказ.
   Разве это не похоже на правду, мосье?
   - Да, - согласился поверенный. -  В  вашем  изложении  это  и  впрямь
звучит весьма правдоподобно.
   Пуаро встал со стула.
   - Когда вы увидите своего клиента, - сказал он, - спросите  его,  так
ли все было, как я вам рассказал.
   На улице Пуаро остановил такси.
   - Харли-стрит, дом триста сорок восемь, - бросил он водителю.
 
7 
 
   Отъезд  Пуаро  в  Лондон  застал  леди  Эстуэлл  врасплох,  поскольку
маленький бельгиец держал всех в  полном  неведении  относительно  своих
планов. Но через сутки он вернулся, и Парсонс известил сыщика,  что  его
немедленно желает видеть леди Эстуэлл. Хозяйка дома ждала Пуаро в  своем
будуаре. Она лежала на диване, опершись на подушки, и выглядела  больной
и измученной, гораздо хуже, чем при их первой встрече.
   - Значит, вы вернулись, мосье Пуаро?
   - Вернулся, миледи.
   - Ездили в Лондон?
   Пуаро кивнул.
   - Вы не сообщили мне, что уезжаете, - попеняла ему леди Эстуэлл.
   - Тысяча извинений,  миледи.  Я  не  должен  был  так  поступать.  La
prochaine fois... <В следующий раз (фр.).>.
   - В следующий раз вы сделаете то же самое, - нисколько не обольщаясь,
прервала его леди Эстуэлл. - Сначала надо действовать, а все  объяснения
после. Вы ведь так считаете?
   В глазах Пуаро зажегся огонек.
   - По-моему, это и ваш девиз, миледи.
   - Иногда, - признала его собеседница. - Зачем  вы  ездили  в  Лондон,
мосье Пуаро? Теперь-то можете мне рассказать?
   - Я  встречался  с  доблестным  инспектором  Миллером  и  безупречным
мистером Мэйхью.
   Леди Эстуэлл пытливо вгляделась в его лицо.
   - И что же вы теперь думаете? - протянула она.
   - Не исключено, что Чарлз Леверсон невиновен.
   - Ага! - подскочила леди Эстуэлл; подушки полетели на пол. -  Значит,
я была права!
   - Я сказал "не исключено", мадам, только и всего.
   Что-то в его голосе насторожило леди Эстуэлл. Опершись на локоть, она
впилась в него пронзительным взглядом.
   - Я могу вам чем-нибудь помочь?
   - Да, леди Эстуэлл, - кивнул Пуаро. - Вы можете мне объяснить, почему
вы подозреваете Оуэна Трефюзиса.
   - Я же вам говорила - я знаю, что это он, только и всего.
   -  К  сожалению,  этого  недостаточно,  -  сухо  отозвался  Пуаро.  -
Постарайтесь вернуться к тому трагическому вечеру, мадам,  и  припомнить
все до мельчайших подробностей. Что вы заметили в  поведении  Трефюзиса?
Я, Эркюль Пуаро, говорю вам: что-то там наверняка было.
   Леди Эстуэлл покачала головой.
   - Да я вообще не обращала на него внимания  в  тот  вечер  и  уж,  во
всяком случае, не задумывалась о том, что он там делал...
   - Вы были поглощены чем-то другим?
   - Да.
   - Тем, что ваш муж настроен против Лили Маргрейв?
   - Так вы об этом уже знаете, мосье Пуаро?
   - Миледи, я знаю все, - с апломбом заявил маленький бельгиец.
   - Мне нравится Лили, мосье Пуаро, поймите, а Рубен поднял  шум  из-за
какой-то там рекомендации. Я же не отрицаю, что она схитрила - схитрила,
конечно,  но  и  я  когда-то   подобное   выделывала.   С   театральными
администраторами иначе нельзя - чего я им только не плела...
   Лили  хотела  получить  это  место,  ну  и..,  одним  словом,  решила
сплутовать. Мужчины к таким вещам  относятся  слишком  серьезно  -  даже
смешно. Рубен устроил такой скандал, словно она по меньшей мере ограбила
банк. Весь вечер у меня на душе кошки  скребли.  Понимаете,  обычно  мне
удавалось в конце концов уломать Рубена, но иногда он, несмышленыш  мой,
упирался как осел, так что смотреть,  что  делает  секретарь,  мне  было
просто некогда. Да и вообще, кто на него смотрит, на  Трефюзиса-то?  Ну,
болтается где-то поблизости, и пусть болтается...
   - Да, я тоже заметил, что мистер Трефюзис не из тех,  кто  привлекает
всеобщее внимание и сражает наповал.
   - Вот именно, - леди Эстуэлл улыбнулась, - это вам не Виктор.
   - У мосье Виктора темперамент, прямо скажем, взрывоопасный.
   - Точнее не скажешь. Кажется, вот-вот взорвется, словно хлопушка.
   - То есть он человек вспыльчивый?
   - Да, если вожжа под хвост попадет, но бояться его не  стоит.  Громко
лает, но не кусается.
   Пуаро уставился в потолок.
   - Так вы ничего не можете мне сообщить о том, почему вы  подозреваете
мистера Трефюзиса? - вкрадчиво пробормотал он, почти промурлыкал.
   - Я же вам говорю, мосье Пуаро, что я просто знаю -  это  он,  и  все
тут. Женская интуиция...
   - Женская интуиция - не основание для  смертного  приговора..,  и  от
виселицы никого не спасет. Леди Эстуэлл, раз вы и в самом деле  уверены,
что мистер Леверсон невиновен, и по-прежнему подозреваете секретаря,  не
соблаговолите ли принять участие в одном эксперименте?
   - В каком таком эксперименте? - опасливо спросила леди Эстуэлл.
   - Не позволите ли вы себя загипнотизировать?
   - Это еще зачем?
   - Если бы я сказал вам, мадам, - наклонился вперед Пуаро, - что  ваша
интуиция возникает на основе определенных фактов, запечатленных в  вашем
подсознании, вы бы, наверное, отнеслись  к  этому  скептически.  Поэтому
скажу только, что наш  эксперимент,  возможно,  сослужит  добрую  службу
этому бедолаге, Чарлзу Леверсону. Ну согласны?
   - И кто же будет  вводить  меня  в  транс?  -  поинтересовалась  леди
Эстуэлл. - Неужто вы?
   - Мой друг, который, по-моему, как раз подъехал.
   Слышите шум мотора за окном?
   - И кто же он такой?
   - Некий доктор Казале с Харли-стрит.
   - И ему можно доверять? - осведомилась леди Эстуэлл.
   - Нет, он не шарлатан, мадам, если вы это имеете в виду.  Ему  вполне
можно довериться.
   - Ну что ж, - вздохнула леди Эстуэлл, - на мой взгляд, все это вздор,
но, если вам так угодно, почему бы  не  попробовать.  По  крайней  мере,
никто не скажет, что я ставила вам палки в колеса.
   - Тысяча благодарностей, миледи.
   С этими словами Пуаро  исчез  и  вернулся  через  несколько  минут  с
веселым  круглолицым  человечком  в  очках,   совсем   не   похожим   на
гипнотизера.
   - Ну-ну, - леди Эстуэлл вдруг стало очень весело, - значит, сейчас мы
с вами будем валять дурака? А что нужно делать?
   -  Все  очень  просто,  леди  Эстуэлл,  очень  просто,  -   обнадежил
человечек. - Откиньтесь, пожалуйста, на подушки - вот так, замечательно.
Главное - не волноваться.
   - Да я совсем не волнуюсь, - оскорбилась леди  Эстуэлл.  -  Интересно
было бы посмотреть на того,  кто  попытался  бы  меня  загипнотизировать
против моего желания.
   Доктор Казале широко улыбнулся.
   - Но вы ведь согласились? Значит,  все  получится,  -  заявил  он.  -
Выключите, пожалуйста, верхний свет, мосье  Пуаро.  Просто  постарайтесь
заснуть, леди Эстуэлл.
   Доктор подсел поближе к дивану.
   - Скоро настанет ночь. Вам хочется спать.., спать...
   Веки у вас тяжелеют,  опускаются..,  опускаются..,  опускаются...  Вы
засыпаете...
   Он бубнил и бубнил монотонным, тихим,  успокаивающим  голосом,  потом
наклонился  вперед  и  тихонько  приподнял  правое  веко  леди  Эстуэлл.
Удовлетворенно кивнув, он повернулся к Пуаро.
   - Все в порядке, - сказал он вполголоса. - Можно начинать?
   - Прошу вас.
   - Вы спите, леди Эстуэлл, - заговорил доктор резко и  властно,  -  но
слышите меня и можете отвечать на мои вопросы.
   Губы леди  Эстуэлл  чуть  дрогнули,  и  она  ответила  тихим,  ровным
голосом:
   - Я вас слышу. Я могу отвечать на ваши вопросы.
   - Леди Эстуэлл, я хочу, чтобы вы вернулись в  тот  вечер,  когда  был
убит ваш муж. Вы помните этот вечер?
   - Да.
   - Вы сидите за  обеденным  столом.  Опишите  мне,  что  вы  видите  и
чувствуете.
   Спящая беспокойно зашевелилась.
   - Я очень расстроена. Я волнуюсь из-за Лили.
   - Мы знаем об этом. Расскажите, что вы видите.
   - Виктор скоро съест весь соленый миндаль. Ну и обжора! Завтра накажу
Парсонсу, чтобы ставил блюдо на другой край стола.
   - Продолжайте, леди Эстуэлл.
   - Рубен сегодня не в настроении. Не думаю,  что  только  из-за  Лили.
Должно быть, что-то не ладится с делами.
   Виктор как-то странно на него смотрит.
   - Расскажите нам о мистере Трефюзисе, леди Эстуэлл.
   - Левая манжета его рубашки обтрепалась. Он чересчур сильно смазывает
голову бриолином. Дался же мужчинам этот бриолин, вечно от него пятна на
чехлах для кресел в гостиной.
   Казале взглянул на Пуаро; тот подал знак продолжать.
   - Обед закончен, леди Эстуэлл, вы уже пьете кофе.
   Опишите мне, что происходит.
   - Кофе сегодня удался. Наш повар не  так  часто  балует  нас  хорошим
кофе. Лили все время смотрит в окно; что  она  там  увидала?  В  комнату
входит Рубен. Настроение у него  отвратительное,  и  он  напускается  на
бедного мистера Трефюзиса, ругает его на чем свет стоит. Мистер Трефюзис
держит в руке нож для разрезания бумаг, большой, с  острым  лезвием.  Он
сжимает его так, что костяшки пальцев белеют.  А  теперь  он  так  резко
вонзает его в  столешницу,  что  острие  обламывается.  Он  держит  этот
обломанный нож - совсем как  кинжал,  которым  хотят  кого-то  зарезать.
Теперь они вместе уходят. На Лили ее зеленое вечернее платье; оно  очень
ей идет, она и впрямь как лилия. На следующей неделе надо  будет  отдать
чехлы в чистку.
   - Одну минуту, леди Эстуэлл.
   Доктор перегнулся к Пуаро.
   - По-моему, мы нашли то, что искали, - прошептал он. - Этот  нож  для
разрезания бумаги и убедил ее в том, что убийца - секретарь.
   - Давайте перейдем к Башне.
   Доктор кивнул и властным тоном продолжил:
   - Сейчас поздний вечер; вы с  вашим  супругом  в  Башне.  Между  вами
произошла неприятная сцена, не так ли?
   Женщина вновь беспокойно зашевелилась.
   - Да, очень неприятная. Мы наговорили друг другу всяких гадостей.
   - Забудем об этом. Вы явственно видите комнату, занавески  задернуты,
горит свет.
   - Да, но не верхний. Только настольная лампа.
   - Вы собираетесь уходить и желаете вашему мужу покойной ночи.
   - Нет, я слишком зла.
   - Вы видите его в последний раз; скоро он будет убит.
   Знаете ли вы, кто его убил, леди Эстуэлл?
   - Знаю. Мистер Трефюзис.
   - Почему вы так думаете?
   - Из-за того, что занавеска в одном месте странно топорщилась.
   - Занавеска топорщилась?
   - Да.
   - Вы это явственно видели?
   - Да. Я даже хотела ее потрогать.
   - Там прятался человек? Мистер Трефюзис?
   - Да.
   - Откуда вы знаете?
   В ровном голосе впервые зазвучала неуверенность:
   - Я.., я.., из-за того ножа.
   Пуаро и доктор обменялись взглядами.
   - Я  вас  не  понимаю,  леди  Эстуэлл.  Вы  говорите,  что  занавеска
топорщилась, будто за ней кто-то прятался. Но вы  ведь  не  видели,  кто
"это был?
   - Не видела.
   - Вы решили, что это мистер Трефюзис, из-за того, как он  держал  нож
для разрезания бумаги?
   - Да.
   - Но ведь мистер Трефюзис поднялся к себе?
   - Да.., да, верно, он поднялся к себе.
   - Значит, он не мог прятаться за занавеской в оконной нише?
   - Нет... Нет, конечно, его там не было.
   - Он ведь незадолго до того пожелал вашему мужу покойной ночи?
   - Да, пожелал.
   - И больше вы его не видели?
   - Нет.
   Женщина начала метаться во сне, тихонько постанывая.
   - Скоро она очнется, - сказал доктор. - Что ж, по-моему, мы  выяснили
все, что хотели, а?
   Пуаро кивнул. Доктор склонился к леди Эстуэлл.
   - Вы просыпаетесь, - прошептал он ласково. - Вы  просыпаетесь.  Через
минуту вы откроете глаза.
   Проснувшись, леди Эстуэлл села на диване и  изумленно  уставилась  на
доктора и Пуаро.
   - Я что, задремала?
   - Ну да, вы немножко вздремнули, леди Эстуэлл.
   - Это и есть ваш фокус?
   - Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? - спросил доктор вместо ответа.
   - Что-то я устала, - зевнула леди Эстуэлл.
   - Я попрошу принести вам сюда кофе, - сказал доктор, вставая, - а  мы
должны вас покинуть.
   - Ну, а как... Я что-нибудь сказала? - спросила леди  Эстуэлл,  когда
доктор и Пуаро были уже у двери.
   - Ничего особенного, мадам, - улыбнулся Пуаро.  -  Вы  сообщили,  что
чехлы для мебели в гостиной нуждаются в чистке.
   - Это верно, - добродушно рассмеялась леди Эстуэлл, - но  ради  этого
не стоило меня вводить в гипноз. Что-нибудь еще? - Вы помните, что в тот
вечер в гостиной мистер Трефюзис сломал нож  для  разрезания  бумаги?  -
спросил Пуаро.
   - Ей-богу, не помню. Но очень может быть.
   - А как насчет занавески, которая странно топорщилась?
   Леди Эстуэлл наморщила лоб.
   - Кажется, я что-то припоминаю, - протянула она.  -  Нет..,  нет,  не
помню, хотя...
   - Не огорчайтесь, леди Эстуэлл, - поспешно сказал  Пуаро.  -  Это  не
имеет значения - ровно никакого значения.
   Знаменитый детектив вместе с  доктором  тотчас  поднялись  в  комнату
Пуаро.
   - Ну что ж, - сказал доктор, - вот все и разъяснилось.
   Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот  стиснул  нож  для  разрезания
бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить  на  брань.  Леди
Эстуэлл  была  полностью  поглощена  проблемой  Лили  Маргрейв,  но   ее
подсознание все же отметило и.., не правильно истолковало.
   У нее возникла твердая убежденность в том, что Трефюзис  хотел  убить
сэра Рубена. Теперь насчет занавески. Это интересно. Судя по  тому,  что
вы мне рассказали о Башне, стол стоял у самого окна. На  окне,  конечно,
были шторы?
   - Да, mon ami, черные бархатные шторы.
   - И в оконном проеме есть место, где можно спрятаться?
   - Пожалуй, да.
   - Значит, не исключено, что там кто-то прятался,  -  размышлял  вслух
доктор. - Но в таком случае это не мог быть Трефюзис, поскольку оба  они
видели, как он выходил из кабинета. Это не мог быть  и  Виктор  Эстуэлл,
поскольку Трефюзис столкнулся с ним в дверях, и это не могла  быть  Лили
Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был там спрятаться до того, как в
кабинет вошел сэр Рубен. Из того, что вы мне рассказали,  это  мог  быть
только капитан Хамфри Нейлор? Как вы считаете?
   - Вполне возможно, - признал Пуаро. - Обедал-то он  в  гостинице,  но
когда именно он оттуда ушел, установить невозможно. А вернулся  примерно
в половине первого.
   - Тогда это мог быть и он, - заключил доктор, - а раз так, значит, на
него и падает подозрение. У него  был  мотив,  а  оружие  оказалось  под
рукой. Но вы, похоже, с этим не согласны?
   - У меня есть другие идеи, - признался Пуаро.  -  Скажите,  мосье  le
docteur <Доктор (фр.).>, если предположить, что  преступление  совершила
сама леди Эстуэлл, выдала бы она себя под гипнозом?
   - Так вот вы к чему  клоните.  -  Доктор  даже  присвистнул.  -  Леди
Эстуэлл? А ведь такое тоже возможно,  мне  это  просто  не  приходило  в
голову. Она ушла от сэра Рубена последней, и после этого его живым никто
не видел. Могла ли она не выдать  себя  под  гипнозом?  Вполне.  Она  до
транса могла дать себе установку не рассматривать себя в  связи  с  этим
преступлением. Она бы вполне правдиво отвечала на все наши вопросы, а  о
себе просто бы умалчивала. Хотя  в  этом  случае  она  вряд  ли  бы  так
настаивала на виновности мистера Трефюзиса.
   - Понимаю, - отозвался Пуаро. -  Но  я  вовсе  не  считаю,  что  леди
Эстуэлл могла совершить преступление.
   - Интересное дело, - сказал, помолчав, доктор.  -  Если  исходить  из
того, что Чарлз Леверсон невиновен, подозреваемых предостаточно.  Хамфри
Нейлор, леди Эстуэлл и даже Лили Маргрейв.
   - Вы забыли еще одного, -  с  невозмутимым  видом  добавил  Пуаро.  -
Виктора Эстуэлла. По его словам, он сидел у себя  с  открытой  дверью  в
ожидании  Чарлза  Леверсона,  но  никто,  кроме   него   самого,   этого
подтвердить не может.
   - Это тот "взрывоопасный" субъект? - поинтересовался доктор. - Тот, о
котором вы мне говорили?
   - Он самый.
   -  Ну,  мне  пора,  -  поднялся  доктор.  -  Держите  меня  в  курсе,
договорились?
   После его ухода Пуаро звонком вызвал Джорджа:
   - Чашечку tisane <Настоя из  трав  (фр.)>,  Джордж.  Нужно  успокоить
нервы.
   - Слушаюсь, сэр. Сию минуту.
   Спустя  десять  минут  перед  Пуаро  стояла  дымящаяся  чашка.  Он  с
наслаждением вдохнул резко пахнущий пар и, прихлебывая настой,  принялся
рассуждать вслух:
   - Лису загоняют верхом  на  лошадях,  с  собаками,  тут  все  дело  в
скорости. При охоте на оленя, как мне  рассказывал  мой  друг  Гастингс,
приходится не один десяток метров ползти на животе. Но ни то, ни другое,
дорогой мой Джордж, в этом случае нам не подходит. В нашем случае  лучше
брать пример с кошки. Она часами следит за мышиной норкой, в  отдалении,
ничем не выдавая своего присутствия, будучи все время начеку. Вот и  нам
нужно все время быть начеку.
   Вздохнув, Пуаро поставил чашку на блюдце.
   - Я рассчитывал пробыть здесь всего несколько дней.
   Завтра, дорогой мой Джордж, вы поедете в Лондон и привезете  мне  все
необходимое. На две недели.
   - Слушаюсь, сэр.
 
8 
 
   Постоянное присутствие Эркюля  Пуаро  многих  в  Монрепо  раздражало.
Виктор Эстуэлл даже высказался по этому поводу своей невестке.
   - Ты просто не понимаешь, Нэнси, а я-то  эту  породу  как  свои  пять