разом осуществлен фокус.
   - Во всяком случае, Лин и я бесконечно вам благодарны.
   Лин Марчмонт, подумал Пуаро, не выглядит особенно  благодарной.  Вокруг
глаз у нее тени, пальцы нервно сжимаются.
   - Это внесет огромные изменения в нашу будущую семейную жизнь, - сказал
Роули.
   Лин перебила резко:
   -  Откуда  ты  знаешь?  Я   уверена,   что   потребуются   всевозможные
формальности и прочее.
   - Так вы женитесь? И когда? - вежливо спросил Пуаро.
   - В июне.
   - А давно вы помолвлены?
   - Почти шесть лет, - сказал Роули. - Лин только что вернулась из армии.
Она была в Женских вспомогательных частях содействия флоту.
   - А военнослужащим запрещено выходить замуж?
   Лин коротко сказала:
   - Я была за морем.
   Пуаро заметил недовольный взгляд Роули. Затем Роули сказал:
   - Пошли, Лин. Я думаю, мосье Пуаро торопится вернуться в город.
   Пуаро с улыбкой сказал:
   - Я не возвращаюсь в город.
   - Что? - Роули остановился как вкопанный.
   - Я ненадолго остаюсь здесь, в "Олене".
   - Но... Но почему?
   - Здесь прекрасный пейзаж, - ответил Пуаро безмятежно.
   Роули неуверенно сказал:
   - Да, конечно. Пейзаж здесь красивый... Но разве  вы...  Разве  вас  не
ждут дела?
   - Я кое-что скопил, -  сказал  Пуаро  улыбаясь.  -  Мне  не  приходится
чрезмерно много работать. Нет, я могу наслаждаться бездельем  и  проводить
время там, где захочется. А сейчас мне пришла фантазия  пожить  в  Вормсли
Вейл.
   Он заметил, что Лин Марчмонт подняла голову и пристально посмотрела  на
него. А Роули, показалось ему, был слегка раздражен.
   - Вы, наверно, играете в гольф? - спросил он. -  В  Вормсли  Хит  отели
гораздо лучше. Совершенно изумительное там место.
   - Меня сейчас интересует только Вормсли Вейл, - ответил Пуаро.
   Лин сказала:
   - Пойдем, Роули.
   Роули неохотно последовал за ней. В дверях  Лин  остановилась  и  затем
быстро вернулась. Она тихо заговорила с Пуаро:
   - Дэвида Хантера арестовали после дознания. А вы... вы думаете, на  это
есть основания?
   - Мадемуазель, они  не  могли  поступить  иначе  после  такого  решения
присяжных.
   - Меня интересует, считаете ли вы, что это сделал он?
   - А вы что думаете? - спросил Пуаро.
   Но Роули уже вернулся за ней. Ее лицо окаменело. Она сказала:
   - До свидания, мосье Пуаро. Я... я надеюсь, мы еще увидимся.
   - Что ж, вероятно, увидимся, - пробормотал Пуаро...
   Договорившись с Беатрис Липинкот о комнате, он снова вышел.  Теперь  он
направился к дому доктора Лайонела Клоуда.
   Дверь открыла тетушка Кэтти.
   - О! - сказала она отступая. - Мосье Пуаро!
   -  К  вашим  услугам,  мадам,  -   поклонился   Пуаро.   -   Я   пришел
засвидетельствовать вам свое почтение.
   - Это очень  мило  с  вашей  стороны,  конечно.  Да...  Ну...  Войдите,
пожалуйста. Садитесь, я уберу этот томик мадам Блавацкой... И может  быть,
чашечку чая?.. Только бисквит ужасно черствый. Я хотела пойти к  булочнику
за свежим, иногда по средам у них бывает рулет  с  вареньем,  но  дознание
спутало все мои хозяйственные планы.
   Пуаро сказал, что считает это вполне понятным.
   Как ему показалось, известие о том, что он  остается  в  Вормсли  Вейл,
привело в раздражение Роули Клоуда, да и тетушка  Кэтти  была  не  слишком
гостеприимной. Она смотрела на него почти с ужасом.  Наклонившись  вперед,
она произнесла хриплым заговорщическим шепотом:
   - Ни слова  моему  мужу,  прошу  вас,  о  том,  что  я  была  у  вас  и
советовалась с вами насчет... насчет... ну, вы знаете о чем.
   - Ни звука не пророню.
   - Я имею в виду... Конечно, в то время я  и  понятия  не  имела...  что
Роберт Андерхей, бедняга, - это так трагично - был в самом  Вормсли  Вейл.
Это все еще кажется мне совершенно невероятным совпадением!
   -  Все  было  бы  гораздо  проще,  -  согласился  Пуаро,  -   если   бы
спиритический столик направил вас не ко мне, а прямо к "Оленю".
   Тетушка  Кэтти  немного  повеселела  при  упоминании  о   спиритическом
столике.
   - Пути, по которым все движется в потустороннем мире,  неисповедимы,  -
сказала она. - Но я ощущаю, мосье Пуаро, что  во  всем  этом  есть  особое
значение. А вы не чувствуете этого? Что все в жизни имеет значение?
   - Да, разумеется, мадам. Даже в том, что я сижу сейчас здесь,  в  вашей
гостиной, и в этом есть особое значение.
   - О, в самом деле? - Миссис Клоуд выглядела несколько ошарашенной. -  В
самом деле есть? Да,  наверно,  это  так...  Вы  возвращаетесь  в  Лондон,
конечно?
   - Не сразу. Я остаюсь на несколько дней в "Олене".
   - В "Олене"? Ах да, в "Олене"! Но это там, где...  О  мосье  Пуаро,  вы
думаете, что это благоразумно?
   - Я был направлен к "Оленю", - сказал Пуаро торжественно.
   - Направлены? Что вы хотите сказать?
   - Направлен вами.
   - Но я никогда не хотела... Я  хочу  сказать,  не  имела  ни  малейшего
понятия. Это все так ужасно, вы не находите?
   Пуаро печально покачал головой и сказал:
   - Я только что разговаривал с мистером Роули Клоудом и мисс Марчмонт. Я
слышал, они женятся. И довольно скоро.
   Тетушка Кэтти немедленно повеселела.
   - Милая Лин, она такая прелестная, и у  нее  такая  хорошая  память  на
цифры. А у меня совсем нет памяти на цифры, никогда их не могу  запомнить.
То, что Лин дома, - просто  благодать  божья.  Когда  я  запутываюсь,  она
всегда выручает меня. Милая девочка, надеюсь, она будет счастлива.  Роули,
конечно, замечательный молодой человек, но,  знаете,  возможно,  несколько
скучноват. Я  хочу  сказать  -  скучноват  для  девушки,  которая  столько
поездила по свету, как Лин. А Роули, понимаете, всю войну был  здесь...  С
этой стороны все в порядке... Никакой трусости  или  увиливания,  как  это
было в Бурскую войну... Но я хочу сказать, что это немного ограничило  его
представления.
   - Шесть лет помолвки - хорошая проверка чувств.
   - О да! Но я  думаю,  что  эти  девушки  возвращаются  домой  какими-то
беспокойными... И если встречается кто-либо иной... Кто-нибудь,  кто  вел,
быть может, жизнь, полную приключений...
   - Например, как Дэвид Хантер?
   - Между ними ничего  нет,  -  взволнованно  сказала  тетушка  Кэтти.  -
Совершенно ничего. Я в этом  твердо  уверена!  Было  бы  ужасно,  если  бы
что-нибудь было, не правда ли, раз он оказался убийцей...  Да  еще  своего
собственного деверя! О нет, мосье Пуаро, пожалуйста, не  покидайте  нас  с
мыслью,  что  между  Лин  и  Дэвидом  существует  какая-то  привязанность.
Наоборот, они даже ссорились каждый раз,  как  встречались...  Я  чувствую
только, что... О Господи, кажется, идет мой муж!  Так  вы  помните,  мосье
Пуаро,  ни  слова  о  нашей  первой  встрече!  Мой  бедный   муженек   так
рассердится, если он подумает, что... О Лайонел, дорогой, это мосье Пуаро,
который так кстати привел майора опознать убитого.
   Доктор Клоуд выглядел усталым и измученным. Его глаза,  светло-голубые,
с крошечными зрачками, неопределенно блуждали по комнате.
   - Как поживаете, мосье Пуаро? Возвращаетесь в город?
   "Боже милостивый! Еще один выпроваживает  меня  обратно  в  Лондон",  -
подумал Пуаро.
   Вслух он сказал:
   - Нет, я остаюсь на день-другой в "Олене".
   - В "Олене"? - Доктор Клоуд нахмурился. - Так полиция хочет,  чтобы  вы
здесь немного побыли?
   - Нет, я сам этого хочу.
   - В самом деле? - Доктор вдруг  взглянул  быстрым  острым  взглядом.  -
Значит, вы не удовлетворены дознанием?
   - Почему вы так думаете, доктор Клоуд?
   - А разве не так?
   Хлопоча о чае, миссис Клоуд вышла из комнаты. Доктор продолжал:
   - Очевидно, вы чувствуете что-то неладное?
   Пуаро был поражен.
   - Странно, что вы говорите об этом. Значит, вы сами это ощущаете?
   Клоуд заколебался.
   - Н-нет... Скорее... возможно,  это  просто  ощущение  нереальности.  В
романах шантажистов всегда убивают. А как в действительной жизни:  да  или
нет? Логический ответ - да. Но это кажется неестественным.
   - Что-нибудь неубедительно с  медицинской  точки  зрения?  Я  спрашиваю
неофициально, конечно.
   Доктор Клоуд задумчиво сказал:
   - Нет, не думаю.
   - Да, что-то есть. Я вижу, что-то есть.
   Когда Пуаро хотел,  его  голос  приобретал  почти  гипнотическую  силу.
Доктор Клоуд нахмурился, а затем сказал с некоторым колебанием.
   - Конечно, у меня нет  опыта  в  уголовных  делах.  Во  всяком  случае,
медицинское свидетельство не есть нечто точное и  бесспорное,  как  думают
профаны и писатели. Мы можем ошибаться -  медицина  может  ошибаться.  Что
такое диагноз? Догадка, основанная на очень немногих фактах и  на  неясных
предположениях, которые указывают не одно, а несколько решений.  Я  вполне
уверенно произношу диагноз "корь", так  как  за  свою  жизнь  видел  сотни
случаев кори  и  знаю  все  разнообразие  ее  многочисленных  признаков  и
симптомов.  Чрезвычайно  редко  встречается  то,  что  учебники   называют
"типичный случай кори". В моей практике мне попадались странные случаи.  Я
видел  женщину  уже  на  операционном  столе,  приготовленную  к  удалению
аппендикса, а в последнюю минуту распознали паратиф! Я видел, как  ребенку
с кожным заболеванием серьезный и знающий молодой  врач  поставил  диагноз
тяжелого случая  авитаминоза,  а  пришел  местный  ветеринар  и  разъяснил
матери, что у кошки глисты и что ребенок подхватил их! Доктора, как и  все
другие, могут быть жертвами предвзятой идеи. Вот  мы  видим  человека,  по
всей вероятности, убитого, и лежащие рядом с ним каминные щипцы со следами
крови. Было бы бессмысленно говорить, что его  убили  чем-то  иным,  а  не
щипцами. И все же, будучи совершенно незнаком с  другими  случаями,  когда
человеку проламывали голову, я предположил  бы,  что  это  сделано  чем-то
иным... О, я не знаю чем, но чем-то не таким гладким и  круглым,  с  более
острыми гранями... чем-то вроде кирпича.
   - Но вы об этом не говорили на дознании?
   - Нет, потому что я не уверен. Дженкинс, судебный врач, не сомневался в
выводах,  а  он  человек,  с  мнением  которого  считаются.  Но  это  была
предвзятая идея - оружие, лежащее рядом с телом. Может ли быть,  что  рана
нанесена этими щипцами? Да, может быть. Но если  бы  вам  показали  только
рану и спросили, чем она нанесена... Ну, я не  знаю,  быть  может,  вы  не
сказали бы этого вслух, так как это звучит бессмысленно, но... можно  было
бы предположить, что их было двое: один стукнул его кирпичом, а  другой  -
щипцами...
   Доктор остановился, с сомнением покачал головой.
   - Звучит бессмысленно, да?
   - А не мог он упасть на что-нибудь острое?
   Доктор Клоуд покачал головой.
   - Он лежал вниз лицом посреди комнаты на толстом старом ковре.
   Доктор замолчал, так как вошла жена.
   - А вот и Кэтти с бурдой, - сказал он после паузы.
   Тетушка Кэтти несла поднос, на котором была посуда, половина  хлебца  и
немного варенья на дне вазочки.
   - Я думаю, чайник кипел, - с сомнением заметила  она,  поднимая  крышку
чайника и заглядывая в него.
   Доктор Клоуд снова фыркнул, пробормотал: "Бурда!" - и вышел из комнаты.
Тетушка Кэтти сказала:
   - Бедный Лайонел, его нервы ужасно расшатаны после  войны.  Он  слишком
много работал. Так много врачей тогда уехало. Он  не  давал  себе  отдыха.
Выезжал к больным днем и ночью. Удивительно, как он  совсем  не  свалился.
Конечно, он рассчитывал уйти на покой сразу же  по  окончании  войны.  Это
было условлено с  Гордоном.  Вы  знаете,  любимое  занятие  моего  мужа  -
ботаника, и особенно лечебные травы,  применявшиеся  в  средние  века.  Он
пишет об этом книгу. Он так ждал  спокойной  жизни,  возможности  заняться
исследованиями. Но затем, когда Гордон умер при  таких  обстоятельствах...
Ну, вы знаете, как обстоят сейчас дела.  Налоги  и  прочее.  Он  не  может
оставить практику,  и  это  делает  его  желчным.  И  в  самом  деле,  это
несправедливо. То, что Гордон умер, не оставив  завещания,  пошатнуло  мою
веру. Я хочу сказать, что не  вижу  в  этом  какого-то  высшего  промысла.
Ничего не могу поделать, но мне это кажется ошибкой.
   Она вздохнула. Затем немного оживилась.
   - Но, с другой стороны, я получила отрадное заверение из потустороннего
мира: "Мужество и терпение - и будет найден выход". И в самом деле,  когда
сегодня этот милый майор Портер встал и сказал таким твердым  мужественным
голосом, что бедняга убитый - Роберт Андерхей, тут я  увидела,  что  выход
найден! Удивительно, не правда ли, мосье Пуаро, что  все  оборачивается  к
лучшему?
   - Даже убийство! - сказал Эркюль Пуаро.



7

   Пуаро вошел в  гостиницу  "Олень"  в  задумчивом  настроении  и  слегка
поеживаясь, так как дул резкий восточный ветер. Холл был пуст.  Он  открыл
дверь направо. В комнате пахло застоявшимся дымом, и  огонь  почти  потух.
Пуаро на цыпочках подошел к двери в конце холла, на которой  была  надпись
"Только для постоянных жильцов". Здесь огонь горел хорошо,  но  в  большом
кресле, уютно грея ноги у огня, сидела монументальная старая леди, которая
взглянула на Пуаро так яростно, что он с извинениями ретировался.
   Некоторое время он стоял в холле, глядя то на застекленную дверь пустой
конторы, то на дверь с надписью "Кофейная". По  собственному  опыту  Пуаро
хорошо знал, что кофе в деревенских гостиницах подается неохотно и  только
к завтраку, и даже тогда его главной составной частью является  водянистое
горячее  молоко.  Здесь  маленькие  чашечки  мутной  жидкости,  называемой
"черным кофе", подавались не в кофейной, а в  гостиной.  Виндзорский  суп,
бифштекс  по-венски  и  паровой  пудинг,  составлявшие  обед,  можно  было
получить в кофейной ровно в семь. А до тех  пор  в  просторных  помещениях
"Оленя" царила полнейшая тишина.
   Погрузившись в размышления, Пуаро пошел вверх по лестнице. Вместо  того
чтобы свернуть налево, где была его собственная комната номер одиннадцать,
он свернул направо и остановился перед дверью  пятого  номера.  Огляделся.
Тишина и пустота. Пуаро открыл дверь и вошел.
   Полиция в комнате больше не появлялась. Видно было, что  здесь  недавно
сделали уборку. На полу не было  ковра.  Очевидно,  старый  толстый  ковер
пошел в чистку. Одеяла были сложены на кровати аккуратной стопкой.
   Прикрыв за собой дверь, Пуаро обошел комнату и осмотрел ее  меблировку:
письменный стол, старомодный,  хорошего  красного  дерева  комод,  высокий
гардероб из того же материала (вероятно, тот, который маскировал  дверь  в
четвертый номер), большая металлическая двуспальная кровать, умывальник  с
холодной и горячей водой  -  дань  современности  и  недостатку  прислуги,
большое, но довольно неудобное кресло, два стула, тяжелый мраморный  камин
с прямыми углами и старомодной викторианской решеткой,  кочерга  и  совок,
принадлежащие к тому же набору, что и каминные щипцы.
   У камина Пуаро наклонился и осмотрел его. Послюнив палец, он провел  им
по правому углу камина. Палец слегка почернел. Он  повторил  эту  операцию
другим пальцем у левого угла камина. На  этот  раз  палец  был  совершенно
чист.
   "Так", - сказал себе Пуаро.
   Он осмотрел умывальник. Затем подошел к окну. Оно выходило на  какую-то
плоскую кровлю (крыша гаража, догадался он) и на маленькую  улицу.  Отсюда
нетрудно забраться в номер и уйти  незамеченным.  Впрочем,  так  же  легко
подняться сюда незамеченным и по лестнице. Он только что сам это проделал.
   Пуаро спокойно удалился, бесшумно закрыв за собой  дверь.  Он  пошел  в
свою комнату. В ней  было  очень  холодно.  Он  снова  спустился  в  холл,
поколебался, но потом, подгоняемый вечерним холодом,  решительно  вошел  в
комнату "Только для постоянных жильцов", придвинул к огню второе кресло  и
сел.
   Монументальная старая леди вблизи выглядела еще  более  устрашающей.  У
нее  были  серо-стальные  волосы,  пышно  растущие  усы,  и,   когда   она
заговорила, выяснилось, что у нее глубокий, внушающий ужас голос.
   - Эта  гостиная,  -  сказала  она,  -  предназначена  только  для  лиц,
проживающих в отеле.
   - Я проживаю в этом отеле, - ответил Эркюль Пуаро.
   Старая леди минуты две размышляла, прежде чем возобновить атаку,  затем
сказала тоном обвинения:
   - Вы иностранец.
   - Да, - ответил Эркюль Пуаро.
   - По моему мнению, - сказала старая леди, - вы все должны вернуться.
   - Куда вернуться? - спросил Пуаро.
   - Туда, откуда и приехали, - твердо заявила старая леди; как бы подводя
итог, прибавила: - Иностранцы! - и фыркнула.
   - Это было бы трудно, - мягко сказал Пуаро.
   - Чепуха, - отрезала старая леди. - А за что же  мы  сражались  в  этой
войне? За то, чтобы все могли вернуться на свои места и жить там.
   Пуаро не стал спорить. Он уже знал, что у каждого  человека  существует
своя версия того, "за что мы сражались в этой войне".
   Воцарилась враждебная тишина.
   - Я не знаю, что за времена теперь наступают, - сказала старая леди.  -
Просто не знаю. Каждый год я приезжаю и останавливаюсь здесь. Мой муж умер
здесь шестнадцать лет назад. Он похоронен здесь. Я каждый год приезжаю  на
месяц.
   - Благочестивое паломничество, - сказал Пуаро вежливо.
   - И каждый год дела обстоят все хуже  и  хуже.  Никакого  обслуживания.
Несъедобная пища. Бифштекс по-венски, как бы не так! Бифштексы  делают  из
огузка или из филея, а не из тощей конины...
   Пуаро печально покачал головой.
   - Одно хорошо: они закрыли этот аэродром,  -  сказала  старая  леди.  -
Просто позор, когда  молодые  летчики  приходили  сюда  с  этими  ужасными
девицами. Ну и девицы! Не знаю, о чем только думают их  матери.  Разрешать
им так шляться! Я порицаю  правительство:  матерей  посылают  работать  на
заводах, освобождают только тех, у кого маленькие дети. Чепуха  и  ерунда!
За маленьким ребенком каждый может присмотреть.  Младенец  не  побежит  за
солдатами.  А  за  девушками   от   четырнадцати   до   восемнадцати   лет
действительно надо смотреть. Им нужны матери. Только они могут знать,  что
у дочек на уме. Солдаты! Летчики! Только  об  этом  девчонки  и  думают...
Американцы! Негры! Поляки...
   Возмущение старой леди было так  велико,  что  она  закашлялась.  Когда
кашель прошел, она продолжала, все больше распаляясь:
   -  Почему  вокруг  их  лагерей  колючая  проволока?  Чтобы  солдаты  не
приставали к девушкам? Нет, чтобы девушки не приставали  к  солдатам!  Они
просто помешаны на мужчинах.  Посмотрите,  как  они  одеваются.  Брюки!  А
некоторые дуры носят шорты! Они не делали бы этого, если бы знали, как это
выглядит сзади!
   - Я согласен с вами, мадам...
   - А что они носят на головах?! Шляпы? Нет, скрученный кусок материи,  а
лица покрывают краской и пудрой. Грязное пятно вокруг рта.  Красные  ногти
не только на руках, но и на ногах!..
   Старая леди сделала передышку и выжидательно посмотрела  на  Пуаро.  Он
вздохнул и покачал головой.
   - Даже в церкви, - продолжала старая леди, - без шляпы. Иногда даже без
этих глупых шарфов. Только эти безобразные,  завитые  перманентом  волосы.
Волосы? Никто сейчас и не знает, что такое волосы. Когда я была молода,  я
могла сидеть на своих волосах!..
   Пуаро  бросил  украдкой  взгляд  на   серо-стальные   букли.   Казалось
невероятным, что эта свирепая старая леди когда-то была молода.
   - На днях одна из них заглянула  сюда,  -  продолжала  старая  леди.  -
Повязанная оранжевым шарфом, накрашенная и напудренная.  Я  посмотрела  на
нее. Я только посмотрела на нее! И она ушла обратно!
   - Она не принадлежала к постоянным жильцам, - продолжала старая леди. -
Ни одна подобная особа здесь не останавливается, слава Богу. Так что же ей
понадобилось в  спальне  мужчины?  Отвратительно,  иначе  не  назовешь.  Я
сказала об этой девице хозяйке, этой Липинкот, но она  так  же  испорчена,
как и все, - готова бежать на край света ради любого, кто носит брюки.
   У Пуаро пробудился легкий интерес к рассказу.
   - Та женщина вышла из спальни мужчины? - переспросил он.
   Старая леди с жаром ухватилась за эту тему.
   - Да, именно так. Я видела ее своими собственными  г