из  тех,  кто
теряет голову надолго. Она переодевается на  вокзале,  забирает  портфель  и
отправляется на свидание. Но  тут  у  нее  начинается,  как  говорят  врачи,
"реакция". До нее доходит весь ужас свершившегося. А  когда  и  друг  ее  не
приходит, это ее добивает. Ведь это  мог  быть  кто-то,  знавший,  куда  она
отправляется! Она чувствует, что пропала. И вынимает шкатулку со снотворным.
Выпить чуть больше, чем обычно, - и все кончено. Во  всяком  случае,  ее  не
повесят. Я все это вижу так ясно, как ваш нос, мосье Пуаро.
   Рука Пуаро нерешительно тронула нос, затем спустилась к усам и  нежно  их
погладила.
   - Какие у  вас  есть  доказательства,  что  Злодей-Невидимка  существует?
Никаких! - Джепп упрямо гнул свою линию. - Я еще  не  выяснил,  какая  связь
между его сиятельством и Адамс,  но  это  вопрос  времени.  Да,  Париж  меня
разочаровал, но в последний раз он был  там  девять  месяцев  назад,  а  это
большой срок. Я там оставил человека, ему есть над чем потрудиться. Глядишь,
и найдет что-нибудь, хотя вы так не считаете.
   И, поднявшись, Джепп спросил:
   - Не угодно ли чего приказать? Пуаро улыбнулся ему.
   - Приказать? Нет. Посоветовать могу.
   - Что именно? Говорите прямо.
   - Советую вам опросить  водителей  такси  и  узнать,  кто  из  них  возил
пассажира - а скорей всего двух - от Ковент-Гардена до Риджент-гейт в  вечер
убийства. Приблизительно без двадцати одиннадцать.
   Джепп хищно прищурился, сразу сделавшись похожим на умного терьера.
   - Так вот куда вы клоните, - сказал он. -  Что  ж,  поищем  таксиста,  не
повредит. Вы иногда дело говорите.
   Как только за ним закрылась дверь, Пуаро встал и  с  величайшей  энергией
принялся чистить свою шляпу.
   - Не тратьте время на вопросы, друг мой, - произнес он, - а  принесите-ка
мне лучше бензина. У меня на жилете пятно.
   Я выполнил его просьбу.
   - В кои-то веки мне не нужно задавать вопросов, - сказал я -  Все  и  так
понятно. Но вы уверены, что?..
   - Mon ami, в данный момент  я  занят  исключительно  туалетом.  Позвольте
заметить, кстати, что мне не слишком нравится ваш галстук.
   - Отличный галстук! - возразил я.
   - Был когда-то. На нем - как и на мне, что явствует из  ваших  намеков  -
сказывается возраст. Умоляю вас, наденьте другой и вычистите правый рукав.
   - Мы собираемся нанести визит королю Георгу ? - саркастически поинтересовался я.
   - Нет. Но  сегодня  утром  я  прочел  в  газете,  что  герцог  Мертонский
возвратился в Мертон-хаус. Насколько мне известно, он - из первых английских
аристократов. Я собираюсь засвидетельствовать ему свое почтение.
   Кем-кем, а социалистом Пуаро назвать невозможно.
   - Но в самом деле, почему мы должны ехать к герцогу Мертонскому?
   - Я хочу его видеть.
   Больше я от него ничего не добился. Когда наконец мой внешний вид  пришел
в соответствие со вкусами Пуаро, мы вышли из дома.
   Лакей, встретивший нас в Мертон-хаусе, спросил, ожидает  ли  нас  герцог.
Пуаро ответил отрицательно. Лакей взял у  него  визитную  карточку  и  после
недолгого отсутствия вернулся с сообщением, что его светлость, к  сожалению,
слишком занят в настоящее время. Пуаро немедленно уселся на стул.
   - Tres bien ,  -  сказал  он.  -  Я  подожду.  Если
понадобится, я подожду несколько часов.
   К счастью, эта жертва не  потребовалась.  Чтобы  поскорее  избавиться  от
назойливого посетителя  (как  я  полагаю),  Пуаро  был  допущен  в  общество
джентльмена, которого так хотел видеть.
   Герцогу было двадцать семь лет. Худой  и  узкогрудый,  он  не  производил
внушительного впечатления. У него были неопределенного цвета волосы, заметно
редевшие на висках, маленький, желчный рот и рассеянный,  скучающий  взгляд.
По стенам  комнаты,  в  которую  нас  провели,  висели  распятия  и  картины
религиозного содержания. На широкой книжной полке сплошь книги  по  теологии
.  Он  гораздо
больше  походил  на  болезненного,  молодого  продавца   из   галантерейного
магазина, чем на герцога. Насколько я помнил, образование он  получил  дома,
ибо в детстве  часто  болел.  И  это  был  человек,  влюбившийся  в  Сильвию
Уилкинсон с первого взгляда! Невероятно! Нас  он  встретил  сухо,  чтобы  не
сказать враждебно.
   - Возможно, вам знакомо мое имя? - скромно спросил Пуаро.
   - Никогда его не слышал.
   - Я изучаю психологию преступлений. Герцог молчал.  Перед  ним  на  столе
лежало незаконченное письмо, и он нетерпеливо постукивал по нему ручкой.
   - С какой целью вы хотели меня видеть? - холодно осведомился он.
   Пуаро сидел напротив него, спиной к окну. Герцог сидел лицом к свету.
   - В настоящее время я занят расследованием  обстоятельств,  связанных  со
смертью лорда Эджвера.
   Ни один мускул не дрогнул на бледном, бесстрастном лице.
   - В самом деле? Я не был с ним знаком.
   - Но вы, по-моему, знаете его жену, мисс Сильвию Уилкинсон.
   - Да.
   - Вам известно, конечно, что у нее, как подозревают, была причина  желать
смерти своего мужа.
   - Ни о чем подобном я не слыхал.
   - В таком случае, я спрошу вас прямо, ваша светлость. Правда ли, что вы в
ближайшем будущем намерены жениться на мисс Сильвии Уилкинсон?
   - Когда я соберусь на ком-нибудь жениться,  об  этом  будет  объявлено  в
газетах. Я считаю ваш вопрос дерзостью. - Он встал. - Всего доброго.
   Пуаро  тоже  поднялся.  Вид  у  него  был  жалкий.  Понурив  голову,   он
проговорил, заикаясь:
   - Я не хотел.., я... Je vous  demande  pardone...  .
   - Всего доброго, - повторил герцог несколько громче.
   На сей раз Пуаро сдался. Он безнадежно махнул рукой, и мы вышли. Это  был
позорный уход.
   Мне было искренне жаль Пуаро. Куда  девалась  его  обычная  напыщенность!
Герцог Мертонский низвел великого сыщика до уровня жалкой мошки.
   - Неудачный визит, - сочувственно сказал я. - Какой высокомерный тип этот
герцог! А для чего вы на самом деле хотели его видеть?
   - Я хотел выяснить, действительно ли они с Сильвией Уилкинсон  собираются
пожениться.
   - Но ведь она говорила!..
   - О! Она говорила. Но, как вы понимаете, она скажет все что угодно,  лишь
бы добиться своей цели. А вдруг она  решила  выйти  за  него  замуж,  а  он,
бедняга, об этом и не подозревал.
   - Что ж, вы получили от пего весьма резкий ответ.
   - Я получил ответ, который он дал бы репортеру. Да. - Пуаро хмыкнул. - Но
теперь я знаю! Я знаю, как обстоит дело.
   - Откуда вы знаете? Вы поняли это из разговора с ним?
   - Вовсе нет. Вы видели, что перед ним лежало письмо?
   - Да.
   - Знаете, когда я был молод и служил в бельгийской полиции, то  пришел  к
выводу, что нужно не только  разбирать  любой  почерк,  но  и  уметь  читать
написанное вверх ногами. Хотите знать, что было в его письме? "Моя  дорогая,
как ужасно, что нам придется ждать  столько  долгих  месяцев!  Сильвия,  мой
прекрасный, обожаемый ангел, я не могу выразить, что ты  для  меня  значишь!
Ты, так много страдавшая! Твоя нежная душа..."
   - Пуаро! - прервал его я, возмущенный до крайности.
   - Тут он как  раз  остановился.  "Твоя  нежная  душа  -  только  мне  она
понятна".
   Я был в ужасе, а он, как ребенок, гордился удавшейся проделкой.
   - Пуаро! - воскликнул я. - Читать чужое  письмо!  Личное!  Вы  не  можете
этого делать!
   - Чепуха, Гастингс. Как это я "не могу делать" то, что сделал пять  минут
назад?
   - Вы.., вы играете не по правилам.
   - Я просто не играю. Вы это знаете. Убийство - не игра. Это  серьезно.  И
вообще, Гастингс, не употребляйте этого выражения - играть не  по  правилам.
Оно устарело. Да-да! Молодежь смеется, когда слышит его. Прелестные  девушки
засмеют вас, если вы скажете "играть не по правилам". Нужно  говорить:  .
   Он со вздохом поднялся.
   - Пойдемте, Гастингс, послушаем, что скажет Джепп.

Глава 20

Таксист

   Джепп допрашивал пожилого человека  с  клочковатыми  усами,  в  очках,  с
хриплым и одновременно жалобным голосом.
   - А, вот и вы, - сказал Джепп. - По-моему, все окончательно  прояснилось.
Этот человек - его фамилия Джобсон  -  двадцать  девятого  июня  посадил  на
Лонг-Акр в свою машину двух пассажиров.
   - Верно, - отозвался Джобсон. - Хороший был вечер, лунный.  Джентльмен  и
барышня остановили меня у станции метро.
   - Они были в вечерних туалетах?
   - Да. Он в  белом  жилете,  она  в  белом  платье  с  вышитыми  птичками.
Наверное, ходили в Оперу.
   - Который был час?
   - Начало двенадцатого.
   - Что случилось дальше?
   - Дальше они велели мне ехать на Риджент-гейт к дому, который  укажут.  И
сказали, чтобы я поторапливался. Все пассажиры это говорят.  Как  будто  мне
выгодно тянуть время! Чем скорее  отвезешь  одних  и  посадишь  других,  тем
лучше. Но они почему-то об этом не думают. А если, не  дай  Бог,  произойдет
несчастный случай, я же буду и виноват.
   - Погодите, - нетерпеливо прервал его Джепп. - При чем  здесь  несчастный
случай? Его ведь не было?
   -  Н-не  было,  -  неохотно  подтвердил  таксист,  которого  Джепп  лишал
возможности излить душу.  -  Чего  не  было,  того  не  было.  Я  доехал  до
Риджент-гейт минут за семь, не больше, и тут джентльмен постучал в стекло  и
велел остановиться. Примерно у дома  номер  восемь.  Потом  они  с  барышней
вышли, барышня Перешла улицу и пошла назад по противоположной стороне, а  он
остался стоять рядом с машиной и сказал мне, что надо подождать. Минут  пять
он стоял спиной ко мне, руки в карманах, и смотрел в ту  сторону,  куда  она
ушла, а потом буркнул что-то - я не разобрал - и пошел туда же. Я не спускал
с него глаз, потому что не  хотел,  чтобы  меня  надули.  Бывало  такое.  Он
поднялся на крыльцо одного из домов на противоположной стороне и вошел туда.
   - Просто толкнул дверь и вошел?
   - Нет, у него был ключ.
   - Какой был номер дома?
   - То ли семнадцать, то ли девятнадцать. Я решил подождать еще,  хотя  это
уже выглядело подозрительно. Минут через пять они  вышли  оба,  вернулись  в
машину и сказали, чтобы я ехал назад  к  Ковент-Гарден.  Вышли  они  немного
раньше, расплатились - честно скажу - щедро, и я подумал, что все в порядке.
Хотя теперь вижу, что нет.
   - Вам ничего не грозит, - успокоил  его  Джепп.  -  Взгляните-ка  на  эти
фотографии и подумайте, нет ли среди них той самой барышни.
   Перед таксистом разложили фотографии похожих между  собой  девушек.  Я  с
интересом заглянул через его плечо.
   - Вот она, - сказал Джобсон, без колебаний указывая на снимок Аделы  Марш
в вечернем платье.
   - Вы уверены?
   - Да. Бледная, темные волосы.
   - Теперь мужчина.
   Перед ним разложили другой  набор  фотографий.  Он  долго  и  внимательно
разглядывал их, затем покачал головой.
   - Не знаю. Точно сказать не могу. Может, этот, а может, и этот.
   И таксист указал на два снимка молодых людей того же типа, что и  Рональд
Марш, оставив без внимания его самого.
   Когда Джобсон вышел, Джепп бросил фотографии на стол.
   - Неплохо. Жаль, конечно, что он не совсем четко распознал его светлость.
Фотография старая, семилетней давности, но другой я  достать  не  смог.  Да,
лучше бы он был поточнее. Впрочем, и так все ясно. Два алиби - одним ударом.
Это вы хорошо сообразили, мосье Пуаро.
   Пуаро потупился.
   - Когда я узнал, что мисс Марш и ее двоюродный брат одновременно  были  в
Опере, мне подумалось, что они могли провести вместе один из  антрактов.  Их
спутники, разумеется, считали, что они не покидали  театра,  но  получасовой
антракт позволяет съездить на Риджент-гейт и  вернуться.  Как  только  новый
лорд Эджвер пустился в подробности своего алиби, я решил, что он это  делает
неспроста.
   - Подозрительный  стреляный  воробей,  вот  вы  кто,  -  сказал  Джепп  с
нежностью. - Правильно, так и  надо,  иначе  в  этой  жизни  пропадешь.  Его
светлость - тот, кто нам нужен. Глядите сюда.
   И он протянул нам лист бумаги.
   - Телеграмма из Америки. Они связались с мисс Люси Адамс.  Письмо  пришло
сегодня  утром.  Оригинал  она  отдавать  не  хотела,  да  в  этом   и   нет
необходимости, но она охотно разрешила снять с него копию. Вот,  читайте,  о
большем и мечтать нельзя.
   Пуаро впился глазами в телеграмму. Я тоже заглянул ему через плечо:

   "Передаем текст письма, полученного Люси  Адамс,  от  29  июня,  обратный
адрес Лондон Роуздыо-мэншнз 8. Начало:  Милая  сестренка,  прости,  что  так
сумбурно  написала  на  прошлой  неделе,  но  я   совсем   замоталась.   Все
замечательно! Рецензии прекрасные, сборы полные, и все очень ко мне добры. У
меня появились здесь друзья, и думаю, что в будущем  году  приеду  в  Лондон
месяца на два. Русская балерина зрителям нравится, и  американка  в  Берлине
тоже, но наибольший успех по-прежнему имеют сцены "В заграничной гостинице".
Я так волнуюсь, что сама не понимаю, что пишу. Сейчас я объясню тебе почему,
но сначала докончу о том, как меня принимают. Мистер Хергшаймер страшно  мил
и даже собирается свести меня с сэром Монтегю Корнером, который  может  все.
На днях я познакомилась с Сильвией Уилкинсон, и она сказала, что в  восторге
от того, как я ее изображаю, -  и  это  уже  прямо  связано  с  тем,  что  я
собираюсь тебе рассказать. Она мне не  слишком  нравится,  потому  что  один
человек рассказывал мне недавно, как она с ним  некрасиво  обошлась,  но  об
этом в другой раз. Ты, наверное, знаешь, что она замужем за лордом Эджвером?
О нем я тоже наслышана, и, поверь мне, он очень неприятный  человек.  Своего
племянника Рональда Марша - помнишь, я тебе о  нем  писала  -  он  буквально
выгнал из дома и перестал выплачивать ему содержание. Он  сам  рассказал  об
этом, и мне его было ужасно жаль. Ему понравилось мое  представление,  и  он
говорит: "Сам бы лорд Эджвер ничего не заметил. Беретесь выиграть  для  меня
пари?" Я рассмеялась и говорю:  "За  сколько?"  Люси,  дорогая,  ответ  меня
просто потряс: "За десять тысяч долларов". Подумай, десять  тысяч  долларов,
только чтобы помочь кому-то  выиграть  глупое  пари!  "За  такие  деньги,  -
сказала я, - можно разыграть хоть самого короля  в  Букингемском  дворце,  и
пусть меня привлекут к суду за оскорбление Его Величества".  После  чего  мы
все обсудили в деталях.
   Через неделю напишу подробно, и ты узнаешь, удался  мне  этот  номер  или
нет. Но в любом случае, дорогая Люси, я получу десять тысяч долларов!  Люси,
сестренка моя драгоценная, представляешь, что это для нас значит?! Все,  мне
юра "на розыгрыш". Целую тебя много-много раз, милая сестренка.
   Твоя Карлотта".

   Пуаро положил письмо на стол. Я  видел,  что  оно  его  глубоко  тронуло.
Реакция Джеппа была совершенно иной.
   - Он у нас в руках, - возбужденно сказал Джепп.
   - Да, - отозвался Пуаро  тусклым  голосом.  Джепп  посмотрел  на  него  с
недоумением.
   - Вы недовольны, мосье Пуаро?
   - Отчего же... Просто я себе  это  иначе  представлял.  И  он  обвел  нас
тоскливым взглядом.
   - Но скорее всего, так оно и было, - проговорил он как бы про себя, - да,
скорее всего, так.
   - Именно так! Вы с самого начала так считали!
   - Нет-нет, вы меня не поняли.
   - Разве вы не говорили, что за всем этим кроется некто, а девушка  ничего
не подозревала?
   - Да-да.
   - Чего же вы еще хотите? Пуаро вздохнул и не ответил.
   - Странный вы человек, мосье Пуаро. Ничто вас не  радует.  А  ведь  какая
удача, что мисс Адамс написала это письмо!
   Пуаро оживился.
   - Да, этого убийца предусмотреть не мог.  Когда  мисс  Адамс  согласилась
взять десять тысяч долларов, она подписала себе  смертный  приговор:  убийца
полагал, что принял "все меры предосторожности, но она, в своей  невинности,
его перехитрила. Мертвые говорят. Да, порой и мертвые говорят.
   - Я никогда не думал, что она действовала в одиночку, -  заявил  Джепп  и
даже не покраснел.
   - Да-да, - рассеянно отозвался Пуаро.
   - Что ж, пора за дело!
   - Вы собираетесь арестовать капитана Марша - то есть лорда Эджвера?
   - Конечно! Он изобличен.
   - Вы правы.
   - Почему вас это так угнетает, мосье Пуаро? Потому что вы  любите  только
трудности? Перед вами доказательства вашей собственной правоты,  но  вы  все
равно недовольны. Или они вам кажутся сомнительными?
   Пуаро покачал головой.
   - Интересно, была ли мисс Марш  его  сообщницей?  -  продолжал  Джепп.  -
Похоже, что да, раз она ездила с ним домой из театра. А если нет, почему  он
взял ее с собой? Но скоро мы от них самих это услышим..
   - Мне можно присутствовать? - робко спросил Пуаро.
   - Разумеется! Я ваш должник. И он поднес к глазам телеграмму.  Я  отозвал
Пуаро в сторону.
   - В чем дело, друг мой?
   - Не знаю, Гастингс, но мне ужасно  не  по  себе.  Все  складывается  как
нельзя лучше, и в то же время что-то здесь не то! Я не знаю чего-то важного!
Звенья выстроились в цепочку, мои догадки подтвердились,  но  говорю  вам  -
что-то здесь не то.
   И он удрученно замолчал.
   Я не знал, чем его утешить.

Глава 21

Рассказывает Рональд

   Мне тоже трудно было понять Пуаро. Ведь он сам все предсказал!
   Всю дорогу до Риджент-гейт он сидел хмурый, уставившись в одну точку и не
обращая внимания на похвалы, которыми щедро осыпал себя Джепп. Наконец Пуаро
вздохнул и очнулся от своего забытья.
   - По крайней мере, - задумчиво произнес  он,  -  послушаем,  что  он  нам
скажет.
   - Чем меньше он будет говорить, тем лучше для него,  -  сказал  Джепп.  -
Знаете, сколько людей попало на виселицу  только  потому,  что  им  хотелось
сделать заявление? И ведь  нельзя  сказать,  что  мы  их  не  предупреждаем.
Полиция всегда ведет честную игру. Но чем больше они виноваты, тем больше  и
охотнее лгут.  Они  не  знают,  что  вранье  всегда  нужно  согласовывать  с
адвокатом.
   И Джепп вздохнул.
   - Адвокаты и коронеры -  злейшие  враги  полиции.  Сколько  раз  коронеры
путали мне самые ясные дела - не сосчитать, сколько виновных упущено  по  их
милости! Адвокаты - те все-таки получше. Им хоть платят  за  то,  чтобы  они
болтали языком и все выворачивали наизнанку.
   Прибыв на Риджент-гейт, мы осведомились, в клетке ли птичка. Услыхав, что
лорд Эджвер "завтракает  с  семьей",  Джепп  спросил,  можем  ли  мы  с  ним
побеседовать. Нас проводили в библиотеку.
   Через несколько минут в комнату  вошел  Рональд.  Игравшая  на  его  лице
улыбка застыла, когда он увидел нас.
   - Здравствуйте, инспектор, - сказал он с  деланной  непринужденностью,  -
что случилось?
   Джепп сказал то, что ему предписано говорить в подобных обстоятельствах.
   - Та-а-ак, - протянул Рональд. Он придвинул к себе стул, сел и достал  из
кармана портсигар.
   - Инспектор, я хочу сделать заявление.
   - Как сочтете нужным, милорд.
   - Значит, вы считаете, что  это  будет  с  моей  стороны  глупостью...  И
все-таки я ее совершу. "У меня нет причин бояться правды", как говорят герои
романов.
   Джепп молчал с непроницаемым видом.
   - Видите вон тот симпатичный столик и кресло у стены? - продолжал молодой
человек. - Вашему помощнику удобно будет там стенографировать.
   Не  думаю,  чтобы  Джепп  часто  сталкивался  с  подобной  заботливостью.
Предложение лорда Эджвера было принято.
   - Итак, начнем, - сказал Рональд. - Обладая зачатками ума, я  подозреваю,
что мое роскошное алиби рухнуло.  И  над  его  обломками  вьется  дымок.  Да
простят меня простодушные  Дортхаймеры.  Скорее  всего  вы  нашли  таксиста.
Угадал?
   -  Нам  известно  все,  что  вы  делали  в  тот  вечер,  -  сказал  Джепп
бесстрастным голосом.
   - Преклоняюсь перед Скотленд-Ярдом, но должен заметить,  что  если  бы  я
замыслил что-нибудь противоправное, то не поехал бы прямо к нужному дому  на
такси и не заставил бы шофера ждать. Вам это не приходило в голову?  Ага!  Я
вижу, что это приходило в голову мосье Пуаро.
   - Совершенно верно, - подтвердил Пуаро.
   - Преступник ведет себя не так, - продолжал  Рональд.  -  Он  приклеивает
рыжие усы, надевает очки в роговой оправе и отпускает таксиста  на  соседней
улице.  Хорошо  также  пересесть  на  метро