, что Эмиас Крейл  сам  покончил  с
собой. Но если он взял флакон, спрятанный у нее в спальне, тогда  почему
на флаконе нет отпечатков его пальцев, а?
   - Яд ему подлили в пиво, не так ли?
   - Да. Она взяла из холодильника бутылку с пивом и сама отнесла  ее  в
сад, где он писал. Налила пиво в стакан и стояла рядом, пока он пил. Все
в это время ушли обедать, он был в саду один. Он  часто  не  приходил  к
обеду. А спустя некоторое время она и гувернантка нашли его  на  том  же
месте мертвым. Она утверждала, что в пиве, которое ему дала,  ничего  не
было.  Мы  же  в  качестве  защиты  выдвинули  версию,  что   он   вдруг
почувствовал себя виноватым -  его  одолели  угрызения  совести,  -  сам
подлил себе в пиво яд. Все это, разумеется, было притянуто за уши  -  не
такой он человек! А самое неприятное было с отпечатками пальцев.
   - На бутылке обнаружили отпечатки ее пальцев?
   - Нет. Обнаружили отпечатки только  его  пальцев,  причем  фальшивые.
Когда гувернантка побежала вызывать врача, она осталась  возле  него.  В
эту минуту она, должно быть, вытерла бутылку и стакан и  прижала  к  ним
его пальцы. Хотела сделать вид,  что  никогда  не  дотрагивалась  ни  до
бутылки, ни до стакана. Когда  такое  объяснение  не  сработало,  старик
Рудольф,  который  был  прокурором  на  процессе,  неплохо  повеселился,
доказав с полной очевидностью, что человек  не  может  держать  бутылку,
когда у него пальцы находятся в таком положении! Разумеется, мы изо всех
сил  старались  доказать  обратное,  что  его  пальцы   были   сжаты   в
конвульсиях, когда он  умирал,  но,  честно  говоря,  наши  доводы  были
малоубедительны.
   - Кониум мог оказаться в бутылке и до того, как она отнесла ее в сад,
- заметил Эркюль Пуаро.
   - В бутылке вообще не  было  яда.  Только  в  стакане.  Он  помолчал,
выражение его красивого с крупными чертами  лица  вдруг  изменилось,  он
резко повернул голову.
   - Подождите, Пуаро, на что вы намекаете? - спросил он.
   - Если Кэролайн Крейл  была  невиновна,  -  ответил  Пуаро,  -  каким
образом кониум мог попасть в пиво? Защита на суде  утверждала,  что  его
туда налил сам Эмиас Крейл.  Но  вы  говорите,  что  это  вряд  ли  было
возможно - не такой он был человек, - и я с вами согласен. Значит,  если
Кэролайн Крейл этого не сделала, то мог сделать кто-то другой.
   - О господи, Пуаро,  к  чему  толочь  воду  в  ступе?  Со  всем  этим
давным-давно покончено. Она это сделала, не сомневаюсь. Если  бы  вы  ее
видели в ту пору, у вас не осталось бы и капли сомнения. У нее  на  лице
прямо было написано, что она виновата. Мне даже показалось, что приговор
принес ей облегчение. Она  не  боялась.  Была  совершенно  спокойна.  Ей
хотелось одного: чтобы суд поскорее кончился. Мужественная женщина...
   - И тем не менее, - сказал Эркюль Пуаро, - перед смертью она написала
письмо с просьбой передать его дочери, в котором торжественно клялась  в
собственной невиновности.
   - Очень возможно, - согласился сэр Монтегю Деплич. - Мы с вами на  ее
месте, возможно, поступили бы точно так же.
   - Ее дочь утверждает, что она не способна на ложь.
   - Ее дочь утверждает... Ха! Откуда ей об  этом  судить?  Дорогой  мой
Пуаро, во время процесса ее дочь была совсем малышкой. Сколько ей  было?
Четыре-пять?  Ей  дали  другое  имя  и  увезли  из  Англии  к   каким-то
родственникам. Что может она знать или помнить?
   - Дети иногда неплохо разбираются в людях.
   - Возможно. Но  это  не  тот  случай.  Дочь,  естественно,  не  может
поверить, что ее мать совершила убийство. Пусть не верит. Вреда от этого
никому нет.
   - Но, к сожалению, она требует доказательств.
   - Доказательств того, что Кэролайн Крейл не убила своего мужа? - Да.
   - Боюсь, - вздохнул Деплич, - ей не суждено их раздобыть.
   - Вы так думаете?
   Знаменитый адвокат окинул своего собеседника задумчивым взором.
   - Я всегда считал вас  честным  человеком,  Пуаро.  Что  вы  делаете?
Хотите заработать деньги, играя на естественной любви дочери к матери?
   - Вы не  видели  дочь.  Она  человек  незаурядный.  С  очень  сильным
характером.
   - Представляю, какой может быть дочь Эмиаса и Кэролайн Крейл. Чего же
она хочет?
   - Правды.
   - Хм... Боюсь, что до правды будет трудно докопаться. Ей-богу, Пуаро,
по-моему, тут нет никаких сомнений. Она его убила.
   - Извините меня, мой друг, но я должен убедиться в этом лично.
   - Не знаю, как вы сумеете это сделать. Можно,  конечно,  прочитать  в
газетах все отчеты с судебного процесса. Прокурором был Хамфри  Рудольф.
Его уже нет в живых. Дайте вспомнить, кто  ему  помогал?  Молодой  Фогг,
по-моему. Да, Фогг. Поговорите  с  ним.  Кроме  того,  существуют  люди,
которые в ту пору были в доме у Крейлов. Не думаю, что  им  придутся  по
душе ваши расспросы, когда вы приметесь копать все заново,  но  вытянуть
из них кое-что вам, пожалуй, удастся. Вы ведь умеете внушать доверие.
   - А, да, люди, причастные к этому делу. Это очень важно. Может, вы их
помните?
   Деплич задумался.
   - Подождите - много лет прошло все-таки с тех пор.
   В этом деле было, так сказать, замешано пятеро - слуг  я  не  считаю,
это все пожилые, преданные семье, насмерть перепуганные люди.  Они  были
вне подозрения.
   - Значит, пятеро, говорите вы? Расскажите-ка про них.
   - Филип Блейк, закадычный друг Крейла, знал его всю жизнь. В ту  пору
он жил у них. Жив-здоров. Время от времени встречаю его на площадке  для
гольфа. Живет в Сент-Джордж-Хилле. Биржевой маклер. Играет на  бирже,  и
довольно удачно. Преуспевает, последнее время начал полнеть.
   - Так. Кто следующий?
   - Старший брат Блейка. Деревенский сквайр. Домосед.
   В голове у Пуаро звякнул колокольчик. Звякнул и умолк. Хватит  каждый
раз вспоминать детские стишки. Последнее время это стало  у  него  прямо
каким-то наваждением. Нет, колокольчик не умолк:
   "Первый  поросенок  пошел  на  базар.  Второй  поросенок  забился   в
амбар..."
   - Значит, он остался дома, да? - пробормотал он.
   - Это тот самый, про которого я уже говорил, он возился с  настойками
и травами, химик, что ли. Такое у него было хобби. Как его звали? У него
было имя, которое часто встречается в романах... Ага, вспомнил. Мередит.
Мередит Блейк. Не знаю, жив он или нет.
   - Кто следующий?
   - Следующая! Причина всех бед.  Третья  сторона  треугольника.  Эльза
Грир.
   - "Третий поросенок устроил пир горой...", - пробормотал Пуаро.
   Деплич уставился на него.
   - Она и вправду наелась  досыта,  -  сказал  он.  -  Оказалась  очень
деятельной. С тех пор трижды выходила замуж. Разводилась  с  невероятной
легкостью. Сейчас она леди Диттишем. Откройте любой  номер  "Татлера"  -
обязательно о ней прочтете.
   - А кто еще двое?
   - Гувернантка, но я не помню ее фамилии. Славная, услужливая женщина.
Томпсон, Джонс, что-то вроде этого. И девочка, сводная  сестра  Кэролайн
Крейл. Ей  было  лет  пятнадцать.  Сделалась  знаменитостью.  Занимается
археологией, все время в  экспедициях.  Ее  фамилия  -  Уоррен.  Анджела
Уоррен. Очень серьезная молодая женщина, я встретил ее на днях.
   - Значит, она не тот поросенок, что, плача, побежал домой?
   Сэр Монтегю Деплич окинул Пуаро каким-то странным взглядом.
   - Ей есть от чего плакать, - сухо отозвался он. - У нее  обезображено
лицо. Глубокий шрам с одной стороны. Она... Да что говорить? Вы сами обо
всем узнаете.
   Пуаро встал.
   - Благодарю вас, - сказал он. - Вы были крайне любезны.  Если  миссис
Крейл не убила своего мужа...
   - Убила, старина, убила, - оборвал его  Деплич.  -  Поверьте  мне  на
слово.
   Не обращая на него внимания, Пуаро продолжал:
   - ...тогда вполне логично предположить, что это сделал кто-то из этих
пятерых.
   - Пожалуй, - с сомнением произнес Деплич, - только не пойму зачем. Не
было причин! По правде говоря, я убежден, что  никто  из  них  этого  не
делал. Выбросьте эту мысль из головы, старина!
   Но Эркюль Пуаро только улыбнулся и покачал головой.
 
Глава II 
ОБВИНИТЕЛЬ 
 
   - Безусловно, виновна, - коротко ответил мистер Фогг.
   Эркюль Пуаро задумчиво разглядывал худую, чисто  выбритую  физиономию
Фогга.
   Квентин Фогг был совсем не похож на Монтегю Деплича. В  Депличе  были
сила и магнетизм, держался он властно и вселял в собеседника страх. А  в
суде производил впечатление быстрой и эффектной сменой  тона.  Красивый,
любезный, обаятельный - и вдруг чуть ли не сказочное превращение -  губы
растянуты, зубы оскалены в ухмылке - он жаждет крови.
   Квентин Фогг, худой, бледный,  до  удивления  лишенный  тех  качеств,
какие составляют понятие "личность", вопросы свои обычно задавал  тихим,
ровным голосом, но настойчиво и твердо. Если Деплича можно было сравнить
с рапирой, то Фогга - со сверлом. От него веяло  скукой.  Он  так  и  не
сумел добиться славы, но зато считался первоклассным  юристом.  И  дела,
которые вел, обычно выигрывал.
   Эркюль Пуаро задумчиво разглядывал его.
   - Значит, вот какое впечатление произвело на вас это дело?
   Фогг кивнул.
   - Если бы вы видели ее, когда  она  давала  показания!  Старый  Хампи
Рудольф, а он был прокурором на этом процессе, превратил ее в котлету. В
котлету!
   Он помолчал и вдруг неожиданно добавил:
   - Но в целом процесс шел чересчур уж гладко.
   - Не уверен, что правильно вас понимаю, - сказал Эркюль Пуаро.
   Фогг свел свои тонко очерченные брови. Провел рукой по чисто выбритой
верхней губе.
   - Как бы это вам объяснить? - сказал  он.  -  Тут  сугубо  английская
точка зрения. Пожалуй, скорей всего подобную ситуацию можно  сравнить  с
поговоркой: "Стрелять по сидящей птице". Понятно?
   - Это и впрямь сугубо английская точка зрения, и тем не менее  я  вас
понял. В уголовном суде,  как  на  игровом  поле  Итона  или  на  охоте,
англичанин предпочитает не лишить своего противника или  жертву  надежды
на успех.
   - Именно. Так вот, в данном  случае  у  обвиняемой  не  было  никакой
надежды. Хампи Рудольф играл с ней, как кошка с мышью.  Началось  все  с
допроса ее Депличем. Она сидела послушная, как ребенок среди взрослых, и
давала на вопросы Деплича ответы, которые  выучила  наизусть.  Спокойно,
четко формулируя мысли - и совершенно  неубедительно!  Ее  научили,  что
отвечать, она и отвечала. Деплич ничуть не был  виноват.  Старый  фигляр
сыграл свою роль отлично - но в сцене, где требуются два актера, один не
в силах отдуваться и за другого. Она не желала ему  подыгрывать.  И  это
произвело на присяжных отвратительное впечатление. А затем встал  старый
Хампи. Надеюсь, вы его встречали? Его смерть - огромная для нас  потеря.
Закинув полу своей мантии через  плечо,  он  стоял,  покачиваясь,  и  не
спешил. А потом вдруг задавал вопрос, да не в бровь, а в глаз!
   Как я уже сказал, он сделал  из  нее  котлету.  Заходил  то  с  одной
стороны, то с другой, и всякий раз она садилась в галошу. Он заставил ее
признать абсурдность ее  собственных  показаний,  вынудил  противоречить
самой себе, и она вязла все глубже и глубже. А закончил он, как  обычно,
очень  убедительно  и  веско:  "Я  утверждаю,  миссис  Крейл,  что  ваше
объяснение кражи кониума желанием покончить с собой - ложь от начала  до
конца. Я утверждаю, что вы украли яд с намерением отравить вашего  мужа,
который собирался бросить вас ради другой женщины, и  что  вы  умышленно
его отравили". И она посмотрела на него - такая милая  с  виду  женщина,
стройная, изящная - и сказала совершенно ровным голосом: "О нет, нет,  я
этого не делала". Прозвучало это крайне неубедительно.  Я  заметил,  как
заерзал в своем кресле Деплич. Он сразу понял, что все кончено.
   Помолчав минуту, Фогг продолжал:
   - И тем не менее я  чувствовал  в  ее  поведении  нечто  странное.  В
некотором отношении оно было на удивление рациональным.  А  что  еще  ей
оставалось делать, как  не  взывать  к  благородству  -  к  тому  самому
благородству, которое наряду  с  нашим  пристрастием  к  жестокой  охоте
заставляет иностранцев видеть в нас таких притворщиков! Присяжные  да  и
все присутствующие в суде чувствовали, что у нее нет ни  единого  шанса.
Она не умела даже постоять за себя. И,  уж  конечно,  не  была  способна
сражаться с такой грубой скотиной, как старый Хампи.  Это  еле  слышное,
неубедительное: "О нет, нет, я этого не делала" - было просто жалким.
   Однако это было лучшее из того, что она могла предпринять.  Присяжные
заседали  всего  полчаса.   Их   приговор:   виновна,   но   заслуживает
снисхождения.
   По правде  говоря,  она  производила  очень  хорошее  впечатление  по
сравнению с другой женщиной, замешанной в этом деле. С молодой  девицей.
Присяжные с самого начала ей не симпатизировали, но она не  обращала  на
них внимания. Очень интересная, жесткая, современная, в  глазах  женщин,
присутствующих в суде, она была  олицетворением  разрушительницы  семьи.
Семья в опасности, когда рядом бродят такие сексапильные девицы, которым
совершенно наплевать на права жен и матерей. Она себя не щадила,  должен
признать. На вопросы отвечала честно. Удивительно честно. Она  влюбилась
в Эмиаса Крейла, он - в нее, и никаких угрызений совести, уводя  его  от
жены и ребенка, она не испытывала.
   Я даже восхищался ею. Она была,  очень  неглупа.  Деплич  устроил  ей
перекрестный допрос, но она его выдержала с честью. Тем не менее суд  ей
не симпатизировал. И судье она не нравилась. Вел процесс  Эйвис.  Сам  в
молодости любил погулять,  но,  когда  надевал  мантию,  преследовал  за
малейшее нарушение морали. Напутствием, которое он  давал  присяжным  по
делу Кэролайн Крейл, был призыв  к  милосердию.  Факты  он  отрицать  не
посмел,  но  раза  два  прозрачно  намекнул  на   то,   что   подсудимую
спровоцировали на совершение преступления.
   - Но он не поддержал версию защиты о самоубийстве?
   Фогг покачал головой.
   - Эта версия ни на чем  не  была  основана.  Нет,  я  вовсе  не  хочу
сказать, что Деплич не  постарался  выжать  из  нее  все,  что  мог.  Он
произнес проникновенную речь. Расписал  трогательную  историю  человека,
наделенного  темпераментом  и  щедрой  душой,   любителя   удовольствий,
внезапно охваченного страстью  к  красивой  молодой  девушке  и  хоть  и
терзаемого угрызениями совести, но неспособного устоять. Поведал о  том,
как Крейл осознал свою ошибку, и, испытывая отвращение к себе,  покаялся
в том, что был грешен по отношению к жене и ребенку, и решил покончить с
собой! С честью выйти из замкнутого круга.  Это  была,  повторяю,  очень
трогательная речь.  Вы  видели  перед  собой  несчастного,  раздираемого
противоречиями  человека:   страсть   и   присущая   ему   от   рождения
благопристойность. Эффект от этой речи был  потрясающим.  Только,  когда
речь была завершена и чары нарушены, вам  никак  не  удавалось  в  своем
сознании связать эту мифическую фигуру с подлинным Эмиасом Крейлом. Ведь
он  был  совсем  другим.  И  Деплич  не   сумел   найти   своим   словам
подтверждения. Крейл, я бы сказал, скорей относился к тем людям, которые
начисто  лишены   даже   зачатков   совести.   Это   был   безжалостный,
хладнокровный, всегда довольный собой  себялюбец.  Нравственным  он  был
лишь в своем творчестве. Он не взялся бы, я убежден, написать на  скорую
руку какую-нибудь картину с сентиментальным сюжетом, сколько бы  ему  за
нее ни предлагали. Но это был человек настоящий, который любил  жизнь  и
умел пожить. Покончить с собой? Только не он!
   - Быть может, защита выбрала не совсем убедительный вариант?
   - А что еще им оставалось? - пожал плечами Фогг. - Не сидеть же сложа
руки и твердить, что  присяжным  в  данном  случае  делать  нечего,  ибо
прокурор еще не доказал вину обвиняемой! Слишком уж много было улик.  Яд
у нее в руках был - она призналась, что украла его.  В  наличии  имелись
мотив для совершения преступления, средство и удобный случай  -  словом,
асе.
   - А нельзя ли было попытаться доказать, что все  это  с  определенным
умыслом подстроено?
   Фогг не стал увиливать от ответа.
   - Она сама многое признала. И потом, такая версия смотрится  чересчур
надуманной. Вы хотите сказать, что его убил кто-то другой,  сделав  так,
чтобы вина пала именно на нее?
   - Вы  считаете  такую  позицию  несостоятельной?  Боюсь,  что  да,  -
задумчиво ответил Фогг. - Вы предполагаете, что  существует  некий  Икс?
Где же нам его искать?
   - Совершенно очевидно, среди тех людей, которые  ее  окружали.  Таких
было  пятеро.  И  каждый  из  них  мог  иметь   к   этому   делу   самое
непосредственное отношение.
   - Пятеро? Дайте-ка припомнить. Был среди них такой нескладный  малый,
который варил травы. Опасное увлечение,  но  человек  приятный.  Правда,
какой-то малопонятный. Нет, мне он этим Иксом не  представляется.  Затем
сама девица - она могла бы прихлопнуть Кэролайн, но не Эмиаса.  Биржевой
маклер - закадычный друг Крейла. В детективных романах он мог  бы  сойти
за убийцу, но в жизни нет. Вот и все. Ах да, была еще младшая сестра, но
про нее всерьез и говорить не стоит. Значит, четверо.
   - Вы забыли гувернантку, - напомнил Эркюль Пуаро.
   - Да, верно. Несчастные существа эти гувернантки, никто про них и  не
помнит. Средних лет, некрасивая, но с образованием. Психолог,  наверное,
стал бы утверждать, что она испытывала тайную страсть к Крейлу и поэтому
убила его.  Старая  дева  с  подавленными  инстинктами!  Нет,  не  верю.
Насколько мне помнится, она вовсе не производила впечатление невропатки.
   - С тех пор прошло много лет.
   - Пятнадцать или шестнадцать... Да, немало. Можно ли требовать, чтобы
я все помнил?
   - Как раз наоборот, - возразил Эркюль Пуаро, - я просто  поражен,  до
чего вы все хорошо помните. Вы что, все это  себе  представляете?  Когда
рассказываете, у вас перед глазами всплывает картина, верно?
   - Да, - задумчиво подтвердил Фогг, - я действительно  все  это  вижу,
причем довольно отчетливо.
   - Меня очень  интересует,  мой  друг,  можете  ли  вы  мне  объяснить
почему?
   - Почему? - задумался Фогг. Его  худое  умное  лицо  оживилось.  -  И
вправду, почему?
   - Что вы видите отчетливо? - спросил Пуаро. - Свидетелей?  Защитника?
Судью? Обвиняемую, когда она дает показания?
   - Как вы сумели догадаться? - восхитился Фогг.  -  Да,  именно  ее  я
вижу... Забавная штука - любовь. В ней жила любовь. Не знаю, была ли она
красивой... Она была не первой молодости, выглядела утомленной  -  круги
под глазами. Но она была  средоточием  его  драмы.  Она  была  в  центре
внимания. И тем не менее половину времени она отсутствовала. Была где-то
в другом мире, далеко-далеко, хоть и сидела  в  зале  суда,  молчаливая,
внимательная, с легкой  вежливой  улыбкой  на  губах.  Она  вся  была  в
полутонах - свет и тень вместе. И при этом производила впечатление более
живой, чем другая - эта девица с ее  идеальной  фигурой,  с  безупречным
лицом и присущей юности дерзостью. Я восхищался Эльзой Грир -  она  была
неглупой, умела постоять за себя, не боялась своих мучителей и  ни  разу
не дрогнула! А Кэролайн Крейл я не восхищался, потому что она  не  умела
бороться, потому что ушла в себя, в свой мир полутонов. Она не потерпела
поражения, потому что ни разу  не  попыталась  вступить  в  сражение.  Я
уверен только в одном, - помолчав, продолжал он. - Она любила  человека,
которого убила. Любила так, что умерла вместе с ним...
   Мистер Фогг снова умолк и протер стекла своих очков.
   - Боже мой, - вздохнул он; - какие, однако, странные вещи я говорю. В
ту пору я был совсем молод и полон  честолюбивых  устремлений.  Подобные
события  запоминаются.  Я  считаю,  что  Кэролайн  Крейл  была  женщиной
необыкновенной. Я ее никогда не забуду. Нет, я ее не забуду никогда...
 
Глава III 
МОЛОДОЙ ЮРИСКОНСУЛЬТ 
 
   Джордж Мейхью был осторожен  и  немногословен.  Дело  он  разумеется,
помнит, но не совсем отчетливо. Им занимался его отец, ему самому  в  ту
пору было всего девятнадцать.
   Да,  процесс  этот  произвел  большое  впечатление.  К