инуту я  уже
приветствовал Пуаро. Старикан сиял,  улыбался  лучезарной  улыбкой,  был
громогласен, и, забыв о моей английской сдержанности, тепло  обнял  меня
прямо на платформе.
   - Мой дорогой друг, я преуспел, и преуспел чудесно!
   - В самом деле? Рад слышать. А вы знаете о последних новостях здесь?
   - С чего вы взяли, что я могу знать  все  на  свете?  Значит,  у  вас
события  тоже  развивались?  Храбрый  Жиро,  он  произвел  арест?   Или,
возможно, несколько арестов?  Но  я  сделаю  так,  что  он  будет  глупо
выглядеть. Куда вы меня тянете, мой друг? Разве мы не идем в отель?  Мне
необходимо заняться  усами,  они  плачевно  обвисли  от  жары  во  время
путешествия. К тому же я не сомневаюсь, что мой плащ покрыт пылью. А мой
галстук! Я должен его заменить...
   Я прервал его безудержное словоизлияние:
   -  Мой  дорогой  Пуаро,  оставьте  все  это.  Мы  должны   немедленно
отправиться на виллу. Там совершено еще одно убийство!
   Я часто  бывал  разочарован,  когда  воображал,  что  сообщаю  важные
новости своему другу.  Он  или  уже  знал  их,  или  отбрасывал  как  не
относящиеся к делу. В последнем случае события обычно  подтверждали  его
правоту. Но сейчас я не мог пожаловаться на полученный эффект. Никогда я
еще не видел  человека  более  ошеломленного.  Его  челюсть  отвалилась.
Игривость как рукой сняло. Он уставился на меня с открытым ртом.
   - Что вы такое говорите? Еще одно убийство? Ах, тогда я был не  прав.
Я оскандалился. Жиро может потешаться надо мной, у него есть  для  этого
все основания!
   - Значит, вы этого не ожидали?
   - Да ни за что на свете! Это подрывает  мою  теорию,  это  губит  ее,
это.., ах, нет! - Он остановился как вкопанный и стукнул себя по лбу.  -
Невозможно.  Я  не  мог  ошибиться!  Факты,  отобранные  методически   и
расставленные в правильном  порядке,  дают  только  одно  объяснение.  Я
должен быть прав! Я прав-!
   - Но тогда...
   Он прервал меня.
   - Подождите, друг мой, я должен быть  прав,  поэтому  новое  убийство
невозможно, если  только,  если  только,  постойте,  я  умоляю  вас.  Не
говорите ни слова.., слова... Он помолчал  немного,  затем  заговорил  в
своей обычной манере - тихим, вкрадчивым голосом:
   - Жертва -  мужчина  среднего  возраста.  Его  тело  было  найдено  в
запертом сарайчике возле места преступления, и он был мертв  по  крайней
мере уже 48 часов. И весьма возможно, что его закололи таким же образом,
как месье Рено, хотя не обязательно, чтобы удар был нанесен в спину.
   Теперь настала моя очередь раскрыть рот, и  я  раскрыл  его.  За  все
время, что я знал Пуаро, он никогда еще не выдавал таких чудес.  Поэтому
у меня в душе промелькнула тень сомнения.
   - Пуаро, - воскликнул я, - вы меня разыгрываете! Вы уже  слышали  обо
всем этом.
   Он укоризненно посмотрел на меня своим честным взглядом.
   - Неужели я на это способен? Я заверяю вас, что абсолютно  ничего  не
слышал. Вы же видели, какой удар нанесли мне ваши новости!
   - Но как вы могли все это узнать?
   - Так я прав? Я это вычислил. Маленькие  серые  клеточки,  мой  друг,
маленькие серые клеточки! Они мне рассказали. Только  так,  а  не  иначе
могла произойти вторая смерть. А теперь  расскажите  мне  все.  Если  мы
свернем здесь налево, мы пересечем поле для гольфа  и  дойдем  до  виллы
"Женевьева" гораздо быстрее.
   Пока мы шли указанным Пуаро путем, я пересказал все, что знал.  Пуаро
внимательно слушал.
   - Вы говорите, что нож был оставлен в ране? Любопытно. А вы  уверены,
что это был тот самый нож?
   - Абсолютно уверен. Второй такой сделать невозможно.
   - На свете нет ничего невозможного. Ножей могло быть и два.
   Я поднял брови.
   - Но это, безусловно,  в  высшей  степени  не  правдоподобно.  Трудно
сделать два совершенно одинаковых ножа.
   - Вы говорите, как всегда, не подумав, Гастингс. В некоторых  случаях
два идентичных вида оружия просто невероятны. Но  не  в  данном  случае.
Ведь  оружие  является  сувениром,  сделанным  по  заказу   Жака   Рено.
Естественно предположить, что он заказал не один нож. Весьма возможно, у
него был и другой, для собственного пользования.
   - Но никто не упоминал этого. Тон Пуаро стал лекторским.
   - Мой друг, проводя расследование по такому делу, нельзя базироваться
только на тех фактах, которые упоминались. Нет причин упоминать,  многие
вещи, которые могут быть важными, и равным образом есть  причины,  чтобы
не упоминать их. Вы можете сделать выбор из этих двух предпосылок.
   Я замолчал. Его слова убедили меня, несмотря на наличие  собственного
мнения. Через несколько минут мы подошли к сарайчику. Наши  друзья  были
все еще там. Обменявшись приветствиями, Пуаро приступил к осмотру.
   Я вспомнил, как это делал Жиро, и теперь с особым интересом  наблюдал
за Пуаро. Он бросил лишь беглый взгляд на обстановку. Единственное,  что
он осмотрел внимательно - рваный пиджак и брюки, валявшиеся около двери.
Ехидная улыбка появилась на губах Жиро, и, как будто заметив  ее,  Пуаро
бросил тряпки на пол.
   - Старая одежда садовника? - спросил он.
   - Так точно, - ответил Жиро.
   Пуаро опустился на колени возле мертвого тела. Быстро,  но  методично
двигались его пальцы. Он  обследовал  материал,  из  которого  был  сшит
костюм, и удостоверился, что на нем нет меток. Самым тщательным  образом
он осмотрел ботинки, а также грязные, поломанные ногти на  руках  трупа.
Задержавшись на осмотре ногтей, он спросил Жиро:
   - Вы видели их?
   - Да, я их  видел,  -  ответил  он.  При  этом  его  лицо  оставалось
непроницаемым.
   Внезапно Пуаро застыл на месте.
   - Доктор Дюран!
   - Да? - подошел доктор.
   - У него на губах пена. Вы заметили это?
   - Должен признаться, что не заметил.
   - Но вы видите это теперь?
   - О, конечно.
   Пуаро снова спросил Жиро:
   - Вы, безусловно, заметили?
   Жиро не ответил. Пуаро продолжал осмотр. Нож  был  вынут  из  раны  и
положен  в  стеклянный  кувшин,  стоявший  возле  мертвого  тела.  Пуаро
осмотрел нож, затем пристально - рану. Когда он поднял глаза, в них было
волнение, и они блеснули зеленым светом, так хорошо мне знакомым.
   - Какая-то странная рана! Она не кровоточила. На  платье  нет  пятен.
Лезвие ножа слегка обесцвечено, только и всего. Что вы думаете об  этом,
господин доктор?
   - Я могу только сказать, что она весьма анормальна.
   - Ничего здесь анормального нет. Все очень просто. Его ударили  ножом
после того, как он умер. -  И,  сдержав  возгласы  окружающих  движением
руки, Пуаро повернулся к Жиро:
   - Месье Жиро согласен со мной, не так ли?
   Каково бы ни было на самом деле мнение Жиро, он согласился не моргнув
глазом. Спокойно и несколько пренебрежительно он произнес:
   - Конечно, я согласен.
   Снова раздались восклицания удивления и интереса.
   - Но какой смысл?! - воскликнул Оте. - Ударить ножом  человека  после
того, как он умер! Варварство! Неслыханно! Непримиримая ненависть,  быть
может?
   -  Нет,  господин  следователь,  -  сказал  Пуаро.  -  Я  могу   себе
представить, что все это было проделано совершенно  хладнокровно,  чтобы
произвести определенное впечатление.
   - Какое впечатление?
   - Впечатление, которое было почти достигнуто, - ответил  Пуаро  тоном
оракула.
   Комиссар Бекс не понял:
   - Так как же был убит этот человек?
   - Он не был убит, он умер. Он умер,  месье  следователь,  если  я  не
ошибаюсь, от припадка эпилепсии!
   Это заявление Пуаро  вновь  вызвало  значительное  оживление.  Доктор
Дюран снова опустился на колени и повторно произвел  тщательный  осмотр.
Наконец, он встал.
   - Итак, доктор?
   - Месье Пуаро, я склоняюсь к тому, что вы правы.  Я  шел  по  ложному
пути. Неопровержимый факт, что этот человек был  заколот  ножом,  отвлек
мое внимание от других признаков.
   Пуаро стал героем дня. Следователь  и  комиссар  Бекс  рассыпались  в
благодарностях. Пуаро элегантно им откланялся и, сославшись на  голод  и
усталость после дороги, сообщил о намерении отправиться в  отель.  Когда
мы уже собирались покинуть сарайчик, к нам подошел Жиро.
   - Еще одна улика, месье Пуаро, - сказал он своим басистым,  надменным
голосом, - этот женский волос был обвернут вокруг ручки ножа.
   - Женский волос?! - воскликнул Пуаро. - Интересно, какой  же  женщине
он принадлежал?
   - Меня это тоже интересует, - пробурчал Жиро уходя.
   - Он очень хитрый и скрытный, этот Жиро, -  сказал  Пуаро  задумчиво,
когда мы приближались к отелю. - Мне хотелось бы знать, почему он  хочет
направить меня по ложному пути. Женский волос, х-м!
   Мы хорошо позавтракали, но я заметил, что Пуаро несколько расстроен и
рассеян. После завтрака мы поднялись в гостиную. Там я стал просить  его
рассказать о таинственной поездке в Париж.
   - С удовольствием, мой друг. Я ездил в Париж, чтобы найти это.
   Он вынул из кармана небольшую выцветшую газетную вырезку. На ней была
фотография женщины. Он протянул мне вырезку. Я вскрикнул от изумления.
   - Узнали это лицо, мой друг?
   Я кивнул. Хотя фотографию  сделали  много  лет  назад  и  прическа  у
женщины была совершенно иной, сходство было безошибочным.
   - Мадам Добрейль! - воскликнул я.
   - Не совсем точно, мой друг. Она тогда носила другое имя. Это портрет
пресловутой мадам Берольди!
   Мадам Берольди! В одно мгновение я вспомнил громкий процесс  по  делу
об убийстве, вызвавший интерес во всем мире.
 
Глава 16 
Дело Берольди 
 
   Примерно двадцать лет назад Арнольд Берольди уроженец Лиона, прибыл в
Париж в сопровождении хорошенькой жены и маленькой  дочери,  совсем  еще
малютки. Берольди, располневший пожилой  мужчина,  любящий  наслаждаться
жизнью, преданный своей очаровательной жене и не преуспевший ни в  какой
области, был младшим компаньоном в фирме, торговавшей вином. Фирма  была
небольшой, и, хотя  дела  ее  шли  хорошо,  особенных  доходов  младшему
компаньону  она  не  приносила.  У  семейства  Берольди  была  маленькая
квартирка, и жили они поначалу очень непритязательно.
   Несмотря на скромное  положение  коммерсанта  Берольди,  его  супруга
быстро  пробилась  в  высшие  круги  парижского  общества.   Молодая   и
хорошенькая, одаренная обаятельной манерой поведения, мадам Берольди тут
же возбудила всеобщий интерес,  особенно  когда  начал  распространяться
слух о некой интересной тайне, окружавшей ее рождение. Говорили, что она
незаконная дочь русского великого князя. Другие уверяли,  что  она  дочь
австрийского эрцгерцога и что брак был законным, хоть и неравным. Но все
рассказы сходились на том, что рождение Жанны Берольди окружено какой-то
тайной. Когда к ней приставали с вопросами любопытные, мадам Берольди не
опровергала слухи. Наоборот,  она  давала  понять,  что,  хотя  ее  уста
вынуждены молчать, все эти слухи  имеют  под  собой  основание.  Близким
друзьям она "открывалась" несколько больше, рассказывая  о  политических
интригах, государственных бумагах и неведомых опасностях, которые  якобы
ей угрожают.  При  этом  она  вскользь  упоминала  о  своем  предстоящем
посредничестве в продаже драгоценностей из царской казны.
   Среди друзей и знакомых семейства Берольди был молодой  адвокат  Жорж
Конно. Скоро стало ясно, что привлекательная Жанна  полностью  завладела
его сердцем. Мадам Берольди поощряла ухаживания  молодого  человека,  но
никогда не забывала подчеркнуть свою преданность немолодому мужу. Тем не
менее злые языки уверяли, что молодой Конно был ее любовником, и к  тому
же не единственным.
   Когда семья Берольди прожила в Париже около трех  месяцев,  на  сцене
появился  еще  один  персонаж.  Это  был  Гайрам  П.   Трэпп,   уроженец
Соединенных   Штатов,   очень   богатый   человек.    Его    представили
очаровательной и таинственной мадам Берольди, и он быстро пал жертвой ее
прелестей. Его влюбленность была явной, хотя он и старался скрыть это.
   Примерно в это же время мадам Берольди стала  "более  откровенной"  в
своих высказываниях. Нескольким друзьям она доверительно  сообщила,  что
очень беспокоится за мужа. Его якобы  вовлекли  в  большую  политическую
игру, доверив на  хранение  какие-то  ценные  бумаги,  которые  содержат
"тайну", важную для всей Европы. За  этими  бумагами  охотятся.  Поэтому
мадам Берольди будто бы совсем потеряла покой и стала нервной.  Особенно
ее пугали связи мужа с опасными парижскими революционерами.
   Беда разразилась 28  ноября.  Женщина,  которая  приходила  ежедневно
убирать и готовить  для  семьи  Берольди,  была  удивлена,  найдя  дверь
квартиры распахнутой настежь.  Услышав  слабые  стоны  из  спальни,  она
вбежала туда. Ее глазам предстала ужасная картина. Мадам Берольди лежала
на полу, связанная по рукам и ногам, испуская слабые стоны, так  как  ей
удалось освободить свой рот от кляпа. На  постели  в  луже  крови  лежал
Берольди с ножом в сердце.
   Рассказ мадам Берольди был довольно простым. Неожиданно пробудившись,
она увидела двух мужчин склонившихся над ней. Она не  успела  закричать,
как они связали ее и заткнули рот. Затем стали требовать важную  "тайну"
у месье Берольди.
   Но  неустрашимый  виноторговец  наотрез  отказался  удовлетворить  их
просьбу. Разозленный отказом, один из злодеев ударил его ножом в сердце.
Взятыми у мертвого ключами они открыли сейф, стоявший в углу, и унесли с
собой массу бумаг. Оба мужчины были с густыми бородами и  в  масках.  Но
мадам Берольди заявила определенно, что это были русские.
   Дело вызвало огромную сенсацию. Его называли "Русская  тайна".  Время
шло, а таинственные бородачи так и не были найдены.  И  как  раз  тогда,
когда интерес публики к этому делу начал спадать, произошли удивительные
события. Мадам Берольди арестовали, и ей было  предъявлено  обвинение  в
убийстве мужа.
   Судебный  процесс  вызвал  всеобщий  интерес.  Молодость  и   красота
обвиняемой,  ее  таинственное  происхождение  сделали  процесс  громким.
Публика  резко  разделилась  на  "за"  и  "против"  обвиняемой.  Но   ее
сторонники получили  несколько  тяжелых  ударов:  романтическое  прошлое
мадам  Берольди,  ее  аристократическая  кровь  и  таинственные  интриги
оказались плодами ее воображения.
   Было доказано, что родители Жанны Берольди были весьма  уважаемыми  и
скромными людьми, торговцами фруктов в  окрестностях  Лиона.  А  русский
великий князь, дворцовые интриги, политические заговоры и другие мифы  -
порождение ее собственной фантазии. Было также доказано, что Жанна взяла
значительную сумму денег у доверчивых  людей,  клюнувших  на  выдумку  о
"драгоценностях  из  царской  казны"   А   вышеуказанные   драгоценности
оказались всего-навсего подделкой из глины. Вся история  ее  жизни  была
безжалостно обнажена. Поводом к убийству послужил Гайрам  П.  Трэпп,  за
которого Жанна решила выйти замуж. Богатый  американец  пытался  уйти  в
сторону, но на жестком перекрестном допросе был вынужден  признать,  что
любит эту даму и, если бы она была свободной, сделал бы ей  предложение.
Жанна Берольди пыталась оправдаться, ссылаясь на платонический  характер
отношений с Трэппом, но это лишь усугубило ее положение. Было  доказано,
что она, не имея возможности стать любовницей американца, из-за простой,
честной натуры этого человека, придумала чудовищный план  избавления  от
пожилого, ничем не замечательного мужа.
   На  протяжении  всего  процесса  мадам  Берольди   сохраняла   полное
самообладание и выдержку. Ее показания никогда не менялись.  Она  упорно
заявляла, что происходит из аристократической семьи и что ее обменяли на
дочку продавца фруктов еще в раннем возрасте. И хотя все  эти  заявления
были абсурдными и совершенно недоказанными,  многие  люди  безоговорочно
верили в их правдивость.
   Но прокурор был неумолим. Он доказал, что  "русские"  в  масках  были
мифом, а преступление совершено самой мадам  Берольди  и  ее  любовником
Жоржем Конно. После  этого  был  выдан  ордер  на  арест  Конно,  но  он
благоразумно и своевременно исчез. Экспертиза установила,  что  веревки,
которыми связали мадам Берольди, были плохо затянуты и она  легко  могла
освободиться.
   В конце процесса прокурор получил письмо,  опущенное  в  Париже.  Оно
было от Жоржа Конно. Не сообщая своего места  пребывания,  он  полностью
признался в совершении преступления. Конно  заявлял,  что  действительно
совершил убийство по подстрекательству мадам Берольди. Преступление было
задумано сообща. Поверив, что муж мадам Берольди плохо обращался с  ней,
и доведенный до безумия любовной страстью,  Конно  нанес  роковой  удар,
который должен был освободить любимую женщину от ненавистных  уз.  Конно
был уверен, что и она его безумно любит. Сейчас же,  когда  он  узнал  о
Гайраме П. Трэппе, понял, что женщина, которую он любил, предала его! Не
ради него она хотела стать свободной, а ради того, чтобы выйти замуж  за
богача. Она сделала  его  своим  орудием.  А  теперь,  прозрев  и  пылая
ревностью, он решил рассказать в письме все начистоту,  чтобы  отомстить
за измену.
   И тогда мадам Берольди доказала, что она необыкновенная женщина.  Без
колебаний она отказалась от своей прежней линии защиты и  признала,  что
легенду о "русских" бородачах придумала, что настоящим убийцей  является
Жорж  Конно.  Ослепленный  любовью,  он   совершил   это   преступление,
пригрозив,  что,  если  она  не  будет  молчать,  он  ужасно   отомстит.
Запуганная угрозами, она молчала. Кроме того, она якобы боялась  сказать
правду потому, что ее могли заподозрить в соучастии.  Но  она  будто  бы
твердо решила не иметь ничего общего с убийцей своего мужа. За это Конно
и отомстил ей, написав обвинительное письмо. Она торжественно поклялась,
что не участвовала в подготовке преступления. Просто она проснулась в ту
памятную ночь и увидела Жоржа Конно с окровавленным ножом в руке.
   Судьи заколебались, понимая, что вряд  ли  можно  полностью  доверять
рассказу мадам Берольди.  Но  эта  женщина,  чьим  сказкам  о  дворцовых
интригах  так  легко  поддавались  окружающие,   обладала   удивительным
искусством  заставлять  себе  верить.  Ее  обращение  к  присяжным  было
образцом этого искусства. С лицом залитым слезами она говорила  о  своем
ребенке,  о  женской  чести,  о   желании   сохранить   свою   репутацию
незапятнанной ради ребенка. Она признала, что, поскольку Жорж Конно  был
ее любовником, она, быть может, является морально ответственной  за  это
преступление, но лишь перед богом, более ни перед кем!  Она  знала,  что
совершила тяжелый проступок, не изобличив Конно перед судом, но, сказала
она убитым голосом, такую вещь не смогла бы сделать ни одна женщина. Она
его любила! Могла ли она вопреки этому великому чувству послать  его  на
гильотину? Она во многом виновата,  но  не  в  ужасном  преступлении,  в
котором ее пытаются обвинить.
   Как бы то ни было, ее  обаяние  и  ловкость  одержали  победу.  После
процесса о мадам Берольди больше никто ничего не слыхал.  Взяв  с  собой
ребенка, она покинула Париж, чтобы начать новую жизнь.
 
Глава 17 
Мы продолжаем расследование 
 
   Я полностью пересказал дело Берольди. Конечно, я  не  мог  припомнить
все детали. Тем не менее я воспроизвел его довольно  последовательно.  В
свое время оно привлекло большой интерес общественности и было  подробно
описано в английских  газетах,  благодаря  чему  мне  и  стало  об  этом
известно.
   На мгновение мне показалось, что все теперь стало ясным. Признаюсь, я
очень импульсивен. Пуаро осуждает  меня  за  привычку  делать  поспешные
выводы. Но, пожалуй, в данном случае можно простить.
   Меня сразу поразило чудесное открытие Пуаро.
   - Пуаро! - воскликнул я. - Поздравляю вас. Теперь я все понимаю.
   - Если это действительно так, то я должен поздравить вас,  мой  друг.
Поскольку, как правило, вы не отличаетесь быстрой сообразительностью, не
так ли?
   Я почувствовал легкое раздражение.
   - Ну, довольно, не сыпьте соль на больные раны. Вы были так чертовски
таинственны все это время с вашими намеками, что любой на