л к Диане. Фребишер низким голосом сказал:
   - Ты вполне здоров. В нашем роду не было больных безумием.
   - Хью... - Диана тоже шагнула навстречу любимому.
   Адмирал Чэндлер поднял ружье, оставленное Хью.
   - Все это чепуха? - небрежно объявил  он.  -  Пойду  развеюсь.  Может
быть, удастся подстрелить зайца...
   Фребишер кинулся за ним, но рука Эркюля Пуаро удержала его.
   - Вы сами говорили, что для мужчины это лучший выход...
   Хью и Диана, не замечая никого, вышли из комнаты.
   Двое мужчин, англичанин и  бельгиец,  смотрели  вслед  последнему  из
Чэндлеров пересекавшему парк по направлению к лесу.
   Вскоре они услышали выстрел.
 
 
 
   Агата КРИСТИ 
   ПЯТЬ ПОРОСЯТ 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
   Роман еще издавался под названием "Убийство в ретроспективе"
 
ПРОЛОГ 
КАРЛА ЛЕМАРШАН 
 
   Эркюль Пуаро с интересом и  вниманием  смотрел  на  молодую  женщину,
которая вошла к нему в кабинет.
   В письме, которое  она  ему  написала,  ничего  особенного  не  было.
Никакого намека на то, чем  вызвана  просьба  ее  принять.  Письмо  было
коротким  и  деловым.  Только  твердость  почерка  свидетельствовала   о
молодости Карлы Лемаршан.
   И вот она явилась собственной персоной -  высокая,  стройная  молодая
женщина лет двадцати с небольшим. Из тех, на кого  приятно  взглянуть  и
второй раз. Хорошо одета, в  дорогом  элегантном  костюме,  с  роскошной
горжеткой. Голова чуть  вскинута,  высокий  лоб,  приятная  линия  носа,
решительный  подбородок.  И  удивительная   жизнерадостность.   Пожалуй,
жизнерадостность привлекала в ней даже больше, чем красота.
   Перед ее приходом Эркюль  Пуаро  чувствовал  себя  дряхлым  стариком,
теперь он помолодел, оживился, собрался!
   Встав  ей  навстречу,  он  почувствовал  на  себе  изучающий   взгляд
темно-серых глаз. Она разглядывала его всерьез, по-деловому.
   Карла Лемаршан села, взяла предложенную  ей  сигарету.  Зажгла  ее  и
минуту-другую курила, по-прежнему не спуская с него серьезных задумчивых
глаз.
   - Решение принято, не так ли? - мягко спросил ее Пуаро.
   - Извините? - встрепенулась она.
   Голос у нее был приятный, с небольшой, но приятной хрипотцой.
   - Вы пытаетесь решить, проходимец  я  или  именно  тот,  который  вам
нужен?
   - Да, что-то в этом духе, - улыбнулась она. - Видите ли, мсье  Пуаро,
вы... вы выглядите совсем не таким, каким я вас себе представляла.
   - Старик? Старше, чем вы думали?
   - И это тоже. - Она  помолчала.  -  Как  видите,  я  откровенна.  Мне
хотелось бы... Понимаете, мне нужен лучший из лучших...
   - Не беспокойтесь, - заверил ее Эркюль Пуаро. - Я и  есть  лучший  из
лучших!
   - Скромностью вы не отличаетесь, - улыбнулась Карла. - Тем не менее я
готова поверить вам на слово.
   - Вы ведь явились сюда не  затем,  чтобы  нанять  человека  физически
сильного, - рассуждал Пуаро. - Я не измеряю следы, не подбираю окурки от
сигарет и не разглядываю, как помята трава. Я сижу в кресле и думаю. Вот
где, - ой постучал себя по яйцеобразной  голове,  -  происходят  главные
события!
   - Я знаю, - кивнула Карла Лемаршан. - Поэтому и пришла к вам. Я хочу,
чтобы вы сотворили чудо.
   -  Это  уже  интересно,  -  отозвался  Эркюль  Пуаро  и  выжидательно
посмотрел на нее.
   Карла Лемаршан глубоко вздохнула.
   - Меня зовут не Карла, - сказала она, - а Кэролайн. Так же, как и мою
мать. Меня назвали в ее честь. - Она помолчала. - И хотя я всегда носила
фамилию Лемаршан, на самом деле моя фамилия Крейл.
   На секунду Эркюль Пуаро задумался, наморщив лоб.
   - Крейл... Что-то мне припоминается.
   - Мой отец был художником, причем довольно известным, - сказала  она.
- Некоторые считают его великим. Я придерживаюсь того же мнения.
   - Эмиас Крейл? - спросил Эркюль Пуаро.
   - Да. - Опять помолчав, она продолжала:
   - А мою мать, Кэролайн Крейл, судили за его убийство!
   - Ага! - воскликнул Эркюль Пуаро. - Припоминаю, но довольно смутно. Я
был в ту пору за границей. Это ведь случилось давно?
   - Шестнадцать лет назад, - сказала Карла. Она побледнела, а глаза  ее
горели, как угли.
   - Понимаете? Ее судили и признали виновной... И  не  повесили  только
потому, что  нашлись  смягчающие  обстоятельства.  Смертная  казнь  была
заменена пожизненным заключением. Но через год она умерла.  Умерла.  Все
кончено...
   - И что же? - тихо спросил Пуаро.
   Молодая женщина по имени Карла Лемаршан стиснула  руки  и  заговорила
медленно, чуть запинаясь, но твердо и решительно:
   - Вы должны правильно понять, зачем я пришла к  вам.  Когда  все  это
произошло, мне было пять лет. Я была слишком мала. Я, конечно,  помню  и
маму и отца, помню, что меня  вдруг  увезли  куда-то  в  деревню.  Помню
свиней и славную толстую жену фермера... Помню, что все были очень добры
ко мне... Помню, как странно, украдкой они все поглядывали на  меня.  Я,
разумеется, понимала - дети обычно это чувствуют: что-то  случилось,  но
что именно, понятия не имела.
   А потом меня посадили на теплоход - это  было  чудесно,  -  мы  плыли
долго-долго, и я очутилась в Канаде, где, меня встретил дядя  Саймон.  С
ним и с тетей Луизой я жила в Монреале, а когда спрашивала  про  маму  с
папой, мне говорили, что они скоро приедут. А потом... Потом я их словно
забыла - я как бы осознала, что их нет в живых, хотя мне вроде бы  никто
об этом не говорил. Потому что к тому времени - как бы поточнее  сказать
- я перестала про них вспоминать. Я была счастлива. Дядя Саймон  и  тетя
Луиза меня любили, я ходила в школу, у меня было много друзей, и я  даже
забыла, что когда-то у меня была другая фамилия, не Лемаршан. Тетя Луиза
сказала мне, что в Канаде у меня будет новая фамилия: Лемаршан, меня это
ничуть не удивило, и, как я уже сказала, я  просто  не  вспоминала,  что
когда-то меня звали по-другому.
   И, вскинув подбородок, Карла Лемаршан добавила:
   - Посмотрите на меня. Встретив меня, вы вполне можете  сказать:  "Вот
идет женщина, которая  не  знает  забот!"  Я  богата,  у  меня  отличное
здоровье, я недурна собой и умею радоваться жизни. В двадцать лет я была
уверена, что на свете нет девушки, с которой мне хотелось бы  поменяться
местами.
   Но я уже начала задавать вопросы. О маме и об отце. Кто они были, чем
занимались? И в конце концов мне суждено было узнать...
   Словом, мне сказали правду. Когда мне исполнился двадцать  один  год.
Пришлось сказать, потому что,  во-первых,  я  стала  совершеннолетней  и
вступила  в  права  наследования.  А  во-вторых,  было  письмо.  Письмо,
которое, умирая, оставила мне мама.
   Выражение лица  у  нее  смягчилось.  Глаза  перестали  быть  горящими
углями, они потемнели, затуманились, стали влажными.
   - Вот когда я узнала правду, - продолжала она. - О том, что мою  мать
обвинили в убийстве. Это было... ужасно. - Она  помолчала.  -  Есть  еще
одно обстоятельство, о котором я должна вам сказать. Я собиралась  выйти
замуж.  Но  нам  сказали,  что  мы  должны  подождать,  что  нам  нельзя
пожениться,  пока  мне  не  исполнится  двадцать  один  год.  Когда  мне
рассказали, я поняла почему.
   Пуаро зашевелился.
   - А какова была реакция вашего жениха? - спросил он.
   - Джона? Джон не обратил внимания. Он сказал, что ему все равно,  что
существуем мы, Джон и Карла, и прошлое нас не касается. -  Она  подалась
вперед. - Мы до сих пор не зарегистрировали наш брак. Но это  не  важно.
Важно другое. И для меня, и для Джона тоже... Дело вовсе не в прошлом, а
в будущем. - Она стиснула кулаки. - Мы хотим иметь детей. Мы  оба  хотим
детей. Но мы не хотим, чтобы наши дети росли в страхе.
   - Разве вам не известно, что  среди  предков  любого  человека  могут
отыскаться убийцы и насильники? - спросил Пуаро.
   - Вы меня не поняли. Нет, ваши слова, конечно, справедливы. Но обычно
человек об этом не знает. А мы знаем. Причем знаем  не  о  каких-то  там
дальних родственниках, а о моей матери. И порой я замечаю на себе взгляд
Джона.  Он  длится  всего  лишь  секунду,  но  мне  и  этого   довольно.
Предположим, мы поженимся, в один прекрасный день поссоримся, и я увижу,
что он смотрит на меня и думает...
   - Как погиб ваш отец? - перебил ее Эркюль Пуаро.
   - Его отравили, - четко и твердо ответила Карла.
   - Понятно, - отозвался Пуаро. Наступило молчание.
   - Слава богу, вы человек разумный и понимаете, почему это так  важно,
- спокойно и сухо  констатировала  молодая  женщина.  -  Вы  не  сделали
попытки успокоить меня и подыскать слова утешения.
   - Я вас хорошо понимаю, - отозвался Пуаро. - Не понимаю только, зачем
я понадобился вам.
   - Я хочу выйти  замуж  за  Джона,  -  сказала  Карла  Лемаршан.  -  И
обязательно выйду!  И  рожу  ему  самое  меньшее  двух  девочек  и  двух
мальчиков. А вы должны сделать так, чтобы это осуществилось.
   - Вы имеете в виду... Вы хотите, чтобы я поговорил с вашим женихом? О
нет, глупости! Вы имеете в виду нечто совсем иное. Скажите мне,  что  вы
придумали.
   - Послушайте, мсье Пуаро, и поймите меня правильно: я прошу вас взять
на себя расследование дела об убийстве.
   - Расследование...
   - Да, именно об этом я говорю. Убийство - это убийство, независимо от
того, произошло ли оно вчера или шестнадцать лет назад.
   - Но, моя дорогая юная леди...
   - Подождите, мсье Пуаро. Вы не дослушали меня до конца.  Имеется  еще
одно важное обстоятельство.
   - Какое?
   - Моя мать была невиновна, - сказала Карла Лемаршан.
   Эркюль Пуаро почесал себе нос.
   - Естественно... Я понимаю, что... - забормотал он.
   - Нет, это не только мое мнение. Вот  ее  письмо.  Она  написала  его
перед смертью. Его должны были отдать мне в  день  совершеннолетия.  Она
написала это письмо по одной причине:  чтобы  у  меня  не  было  никаких
сомнений.  Об  этом  она  и  пишет.  Что  она  не   совершала   никакого
преступления, что она невиновна, что у меня не должно быть на этот  счет
никаких сомнений.
   Эркюль Пуаро задумчиво разглядывал полное  энергии  молодое  лицо,  с
которого на него смотрели серьезные глаза.
   - Tout de meme... - медленно начал он.
   - Нет, мама не была такой! - улыбнулась Карла. - Вы считаете, что это
ложь, ложь во спасение? - Она опять подалась вперед. - Но,  мсье  Пуаро,
есть вещи, в которых дети неплохо  разбираются.  Я  помню  свою  мать  -
конечно, это всего лишь отдельные впечатления, но я хорошо помню,  какой
она была. Она никогда не лгала, даже из самых  добрых  побуждений.  Если
будет больно, она говорила, что будет больно. Ну,  например,  у  зубного
врача или когда предстояло вытащить  занозу  из  пальца.  Она  была  так
устроена,  что  не  умела  лгать.   Насколько   мне   помнится,   особой
привязанности к ней я не испытывала, но я ей верила. И до сих пор  верю!
Она не из тех людей, кто, зная, что умирает, будет умышленно лгать.
   Медленно, почти нехотя, Эркюль Пуаро наклонил голову в знак согласия.
   - Вот почему я не боюсь выйти замуж за Джона, - продолжала  Карла.  -
Я-то уверена, что она невиновна. Но он не уверен, хотя понимает, что  я,
естественно, должна считать свою мать невиновной. Это следует  доказать,
мсье Пуаро. И сделать это можете только вы!
   - Допустим, что вы правы, мадемуазель, -  в  раздумье  сказал  Эркюль
Пуаро, - но ведь прошло шестнадцать лет!
   - Я понимаю, что это нелегко, - откликнулась Карла  Лемаршан.  -  Но,
кроме вас, этого сделать некому!
   Глаза Эркюля Пуаро чуть блеснули.
   - Не кажется ли вам, что вы мне льстите?
   - Я про вас слышала, - сказала Карла. - Слышала про ваши  удачи.  Про
ваше умение. Вас ведь интересует психология,  верно?  Материальных  улик
нет - исчезли окурки от сигарет, следы  и  помятая  трава.  Их  отыскать
нельзя. Зато вы можете изучить факты, приведенные в деле, и, быть может,
поговорить с людьми, имевшими к этому какое-то отношение - они все живы,
- а потом, как вы только что  сказали,  вы  можете  сидеть  в  кресле  и
думать. И поймете, что в действительности произошло...
   Эркюль Пуаро встал. Подкрутив усы, он сказал:
   - Мадемуазель, благодарю вас за  оказанную  честь!  Я  оправдаю  ваше
доверие.  Я  займусь  расследованием  вашего  дела.  Я   изучу   события
шестнадцатилетней давности и отыщу истину.
   Карла встала. Глаза ее сияли.
   - Спасибо, - только и сказала она. Эркюль Пуаро вскинул  указательный
палец.
   - Одну минуту. Я сказал, что отыщу истину, но я буду,  понимаете  ли,
беспристрастным. Я не разделяю вашей уверенности  в  невиновности  вашей
матери. Если она виновна, eh bien , что тогда?
   - Я ее дочь, - гордо  вскинула  голову  Карла.  -  Мне  нужна  только
правда!
   -  Тогда  en  avant  .  Хотя,  пожалуй,  мне  следует  сказать  нечто
противоположное. En arriere...
 
КНИГА I 
 
Глава I 
ЗАЩИТНИК 
 
   - Помню ли  я  дело  Крейл?  -  переспросил  сэр  Монтегю  Деплич.  -
Разумеется. Отлично помню.  Очень  привлекательная  женщина.  Но  крайне
неуравновешенная. Никакого умения владеть собой. - И,  глянув  на  Пуаро
исподлобья, поинтересовался:
   - А что заставило вас спросить меня об этом?
   - Меня интересует это дело.
   - Не очень-то это тактично с вашей стороны, мой  дорогой,  -  заметил
Деплич, оскаливая зубы в своей  знаменитой  "волчьей  ухмылке",  которая
приводила в ужас свидетелей. - Одно из тех дел, где я не одержал победы.
Мне не удалось ее спасти.
   - Я знаю. Сэр Монтегю пожал плечами.
   - Разумеется, в ту пору у меня еще не было такого опыта, как  теперь,
- сказал он. - Тем не менее я  полагаю,  что  сделал  все,  что  было  в
человеческих силах. Без  содействия  со  стороны  подсудимого  много  не
сделаешь. Нам удалось заменить смертную казнь  пожизненным  заключением.
Подали апелляцию.  Нам  на  помощь  пришли  множество  уважаемых  жен  и
матерей, подписавших прошение. К ней было проявлено большое участие.
   Вытянув длинные ноги, он откинулся на спинку кресла. Лицо его  обрело
многозначительное И благоразумное выражение.
   - Если бы она его застрелила или нанесла ножевое ранение,  я  мог  бы
настаивать на непредумышленном убийстве. Но яд  -  нет,  тут  ничего  не
поделаешь. Такую задачу решить не под силу.
   - Какую же версию выдвигала защита? - спросил Эркюль Пуаро.
   Ответ он знал заранее, ибо уже прочел  газеты  того  времени,  но  не
видел беды прикинуться несведущим.
   - Самоубийство. Единственное, за что мы  могли  ухватиться.  Но  наша
версия не сработала. Крейл был не из тех, кто способен на  самоубийство.
Вы его никогда не видели? Нет? Яркая личность.  Живой,  шумный,  большой
любитель женщин и пива. Убедить присяжных, что  такой  человек  способен
втихомолку покончить с собой, довольно трудно. Не вписывается  в  схему.
Нет, боюсь, я с самого начала проигрывал дело. И  она  нас  не  захотела
поддержать! Как только она  уселась  в  свидетельское  кресло,  я  сразу
понял, что нас ждет поражение. В ней не было желания бороться. А уж коли
ты не заставишь  клиента  давать  показания,  присяжные  тут  же  делают
собственные выводы.
   - Именно это вы и имели в виду, - спросил Пуаро, -  когда  упомянули,
что без содействия со стороны подсудимого много не сделаешь?
   - Совершенно верно, мой дорогой. Мы же не чудотворцы. Половина  удачи
в  том,  какое  впечатление  обвиняемый  производит  на  присяжных.  Мне
известно  много  случаев,  когда  решение  присяжных  идет   вразрез   с
напутствием судьи: "Он  это  сделал,  и  все!"  Или:  "Он  на  такое  не
способен!" А Кэролайн Крейл даже не сделала и попытки бороться.
   - А почему?
   - Меня не спрашивайте, - пожал плечами сэр Монтегю. -  Прежде  всего,
она любила своего мужа. А потому, когда пришла  в  себя  и  поняла,  что
натворила, не сумела собраться с духом. По-моему, она так и не вышла  из
шокового состояния.
   - Значит, вы тоже считаете ее виновной? Деплич удивился.
   - Я полагал, что это не требует доказательств, - сказал он.
   - Она хоть раз призналась вам в своей вине? Деплич был потрясен.
   - Нет. Разумеется, нет.  У  нас  свой  моральный  кодекс.  Мы  всегда
исходим из того, что клиент невиновен. Если вас так интересует это дело,
жаль, что уже нельзя  поговорить  со  стариком  Мейхью.  Контора  Мейхью
занималась подготовкой для меня документов по этому делу. Старик  Мейхью
мог бы рассказать вам куда больше меня, но он ушел  в  мир  иной.  Есть,
правда,  молодой  Джордж  Мейхью,  но  он  в  ту  пору  был  еще  совсем
мальчишкой. Прошло ведь немало времени.
   - Да, знаю. Мне повезло, что вы  так  много  помните.  Память  у  вас
необыкновенная.
   Депличу это понравилось.
   - Главное, хочешь не хочешь, запоминается. В  особенности  когда  это
преступление, за  которое  предусмотрена  смертная  казнь.  Кроме  того,
пресса широко разрекламировала дело Крейлов. Оно  ведь  вызвало  большой
интерес. Замешанная в этой истории девица  была  потрясающе  интересной.
Лакомый кусочек, скажу я вам.
   - Прошу прощения за настойчивость, - извинился Пуаро, - но  разрешите
спросить еще раз: у вас не было никаких сомнений в вине Кэролайн Крейл?
   Деплич пожал плечами.
   - Откровенно говоря, сомневаться не приходилось. Да, она его убила.
   - А какие были против нее улики?
   - Весьма существенные. Прежде всего  мотив  преступления.  В  течение
нескольких лет они с Крейлом  жили  как  кошка  с  собакой.  Бесконечные
ссоры. Он то и дело влезал в  истории  с  женщинами.  Уж  такой  он  был
человек. Она-то, в общем,  держалась  молодцом.  Делала  скидку  на  его
темперамент - а он и вправду был первоклассным художником.  Его  картины
теперь стоят бешеных денег. Мне такая живопись не  по  сердцу,  сплошное
уродство, но выписано, следует признать, превосходно.
   Так вот, время от времени между  ними  были  скандалы  из-за  женщин.
Миссис Крейл тоже не была кроткой овечкой, которая страдает  молча.  Они
часто ссорились, но в конце концов он всегда возвращался к ней. Эти  его
романы кончались ничем. Однако последний роман разительно  отличался  от
предыдущих. В нем была  замешана  совсем  юная  девица.  Ей  было  всего
двадцать лет.
   Звали ее  Эльза  Грир.  Единственная  дочь  какого-то  фабриканта  из
Йоркшира. У нее были деньги и характер,  и  она  знала,  чего  хочет.  А
хотела она Эмиаса Крейла. Она заставила его написать ее портрет - обычно
он не писал портретов дам из  общества,  "Такая-то  в  розовом  шелке  и
жемчугах",  он  писал  портреты  личностей.  Да  я  и  не  уверен,   что
большинство женщин мечтали быть им увековеченными - он  был  беспощаден!
Но эту Грир он принялся писать, а кончил тем, что  влюбился  в  нее  без
памяти. Ему было под сорок, и он уже много лет был  женат.  Он  как  раз
созрел для того, чтобы свалять дурака из-за какой-нибудь девчонки. Ею  и
оказалась Эльза Грир. Он был от нее без ума  и  собирался  развестись  с
женой и жениться на Эльзе.
   Кэролайн Крейл была против развода.  Она  ему  угрожала.  Двое  людей
слышали, как она говорила, что, если он не расстанется с девчонкой,  она
его убьет. И она не шутила! Накануне они пили чай у соседа.  Тот,  между
прочим, увлекался сбором трав  и  приготовлением  из  них  лекарственных
настоек. Среди запатентованных им  настоек  был  кониум,  или  болиголов
крапчатый. И  там  шел  разговор  об  этом  кониуме  и  о  его  ядовитых
свойствах.
   На следующий  день  он  заметил,  что  половина  содержимого  бутылки
исчезла. Сказал всем об этом. И в спальне миссис Крейл на дне одного  из
ящиков бюро нашли флакон с остатками кониума.
   Эркюль Пуаро заерзал в кресле.
   - Его мог положить туда кто-нибудь другой.
   - Да, но она призналась полиции, что сама взяла яд.  Глупо,  конечно,
но в ту минуту при ней не было адвоката, который мог бы посоветовать ей,
что говорить, а что нет. Когда ее спросили, она  откровенно  призналась,
что взят ла яд.
   - Для чего?
   - Чтобы покончить с собой, сказала она. Почему флакон оказался  почти
пустым или как получилось, что на нем были отпечатки только ее  пальцев,
она объяснить не сумела. Предположила