ть всего проще  и  удобнее.
"Сиди себе в купе до самого Парижа, - говорила она, - а там тебя  встре-
тит представитель американской туристической компании". О  Господи,  как
мне отказаться от билета на пароход? Ведь для этого  нужно  предупредить
компанию? Нет, это просто ужасно... - и  миссис  Хаббард  снова  пустила
слезу.
   Пуаро - он уже ерзал на месте - поспешил прервать словоохотливую  да-
му:
   - Вы пережили такое потрясение, мадам. Мы попросим официанта принести
вам чаю с печеньем.
   - Я не так уж люблю чай, - сказала миссис  Хаббард  жалостно,  -  это
англичане во всех случаях жизни пьют чай.
   - Тогда кофе, мадам. Вам надо прийти в себя.
   - От этого коньяка у меня закружилась голова. Я, пожалуй, и  в  самом
деле выпила бы кофе.
   - Отлично. Вам надо поддержать свои упавшие силы.
   - Господи, как вы смешно говорите!
   - Но прежде всего, мадам, небольшая формальность. Вы разрешите  обыс-
кать ваш багаж?
   - Для чего?
   - Мы собираемся обыскать багаж всех пассажиров. Мне не хотелось бы об
этом говорить, но вспомните о вашей сумочке.
   - Господи помилуй! Еще один такой сюрприз - и мне конец.
   Осмотр провели очень быстро. Багажа у миссис  Хаббард  было  немного:
шляпная картонка, дешевый чемодан и туго набитый саквояж. Вещи у нее бы-
ли самые что ни на есть простые и незамысловатые, так что, если б миссис
Хаббард не тормозила дела, поминутно подсовывая фотографии дочери  и  ее
двоих довольно уродливых детей: "Малышки моей дочери.  Правда,  прелест-
ные?", они справились бы с осмотром за две минуты.
 
 
   Глава пятнадцатая
   БАГАЖ ПАССАЖИРОВ
 
   Выдавив из себя пару любезных фраз и заверив миссис Хаббард,  что  ей
подадут кофе, Пуаро и его спутники наконец отбыли восвояси.
   - Ну что ж, для начала мы вытащили пустой номер, - сказал мсье Бук. -
За кого примемся теперь?
   - Я думаю, проще всего будет заходить во все купе по порядку.  Следо-
вательно, начнем с номера шестнадцатого - любезного мистера Хардмана.
   Мистер Хардман - он курил сигару - встретил их как нельзя более  при-
ветливо:
   - Входите, входите, господа, если, конечно, поместитесь. Здесь тесно-
вато для такой компании.
   Бук объяснил цель визита, и верзила сыщик понимающе кивнул:
   - Я не против. По правде говоря, я уж было начал  удивляться,  почему
вы не занялись этим раньше. Вот вам мои ключи. Не хотите ли обыскать мои
карманы? Я к вашим услугам. Достать саквояжи?
   - Их достанет проводник. Мишель!
   Оба саквояжа мистера Хардмана быстро обследовали  и  возвратили  вла-
дельцу. В них обнаружили разве что некоторый переизбыток спиртного. Мис-
тер Хардман подмигнул:
   - На границах к багажу не  слишком  присматриваются.  Особенно,  если
дать проводнику на лапу. Я ему сразу всучил пачку турецких бумажонок - и
до сих пор не имел неприятностей.
   - А в Париже?
   Мистер Хардман снова подмигнул:
   - К тому времени, когда я доберусь до Парижа, все мое спиртное  можно
будет уместить в бутылочке из-под шампуня.
   - Я вижу, вы не сторонник "сухого закона", мистер Хардман? -  спросил
улыбаясь мсье Бук.
   - По правде говоря, "сухой закон" мне  никогда  не  мешал,  -  сказал
Хардман.
   - Понятно. Ходите в подпольные забегаловки, - сказал мсье Бук, с удо-
вольствием выговаривая последнее слово. - Эти специфические американские
выражения, они такие выразительные, такие оригинальные.
   - Мне бы хотелось съездить в Америку, - сказал Пуаро.
   - Да, у нас вы научились бы передовым методам, -  сказал  Хардман.  -
Европу надо тормошить, не то она совсем закиснет.
   - Америка, конечно, передовая страна, - согласился Пуаро, - тут  я  с
вами согласен. И лично мне американцы многим нравятся. Но должен сказать
- хотя вы, наверное, сочтете меня старомодным, - что американки мне нра-
вятся гораздо меньше, чем мои соотечественницы. Мне  кажется,  никто  не
может сравниться с француженкой или бельгийкой - они  такие  кокетливые,
такие женственные.
   Хардман на минутку отвернулся и взглянул на сугробы за окном.
   - Возможно, вы и правы, мсье Пуаро, - сказал он, - но  я  думаю,  что
мужчины всегда предпочитают своих соотечественниц, - и он мигнул,  будто
снег слепил ему глаза. - Просто режет глаза, правда? - заметил он. - Как
хотите, господа, а мне это действует на нервы: и убийство, и снег, и все
прочее, а главное - бездействие. Слоняешься попусту, а время  уходит.  Я
не привык сидеть сложа руки.
   - Вы энергичны, как и подобает американцу, - улыбнулся Пуаро.
   Проводник поставил вещи на полку, и они перешли в соседнее купе.  Там
в углу, попыхивая трубкой, читал журнал полковник Дрбэтнот.
   Пуаро объяснил цель их прихода. Полковник не стал возражать. Его  ба-
гаж состоял из двух тяжелых кожаных чемоданов.
   - Остальные вещи я отправил морем, - объяснил он.
   Как большинство военных, полковник умел паковать вещи, поэтому осмотр
багажа занял всего несколько минут. Пуаро заметил пакетик с ершиками для
трубок.
   - Вы всегда употребляете такие ершики? - спросил он.
   - Почти всегда. Если удается их достать.
   - Понятно, - кивнул Пуаро.
   Ершики были как две капли воды похожи на тот, что нашли в купе убито-
го.
   Когда они вышли в коридор, доктор Константин упомянул об этом обстоя-
тельстве.
   - И все-таки, - пробормотал Пуаро, - мне не верится. Не  тот  у  него
характер, а если мы это признаем, значит, мы должны признать, что он  не
может быть убийцей.
   Дверь следующего купе была закрыта. Его занимала княгиня Драгомирова.
Они постучались и в ответ услышали глубокое контральто княгини:
   - Войдите.
   Мсье Бук выступил в роли посредника. Вежливо и почтительно он  объяс-
нил цель их прихода.
   Княгиня  выслушала  его  молча:  ее  крохотное  жабье   личико   было
бесстрастно.
   - Если это необходимо, господа, - сказала она  спокойно,  когда  мсье
Бук изложил просьбу Пуаро, - то не о чем и говорить. Ключи у  моей  гор-
ничной. Она вам все покажет.
   - Ваши ключи всегда у горничной, мадам? - спросил Пуаро.
   - Разумеется, мсье.
   - А если ночью на границе таможенники потребуют открыть один из чемо-
данов?
   Старуха пожала плечами:
   - Это вряд ли вероятно, но в таком случае проводник приведет мою гор-
ничную.
   - Значит, вы ей абсолютно доверяете, мадам?
   - Я уже говорила вам об этом, - спокойно сказала княгиня. - Я не дер-
жу у себя людей, которым не доверяю.
   - Да, - сказал Пуаро задумчиво, - в наши дни преданность  не  так  уж
часто встречается. Так что, пожалуй, лучше держать неказистую  служанку,
которой можно доверять, чем более шикарную горничную,  элегантную  пари-
жанку, к примеру.
   Темные проницательные глаза княгини медленно поднялись на него:
   - На что вы намекаете, мсье Пуаро?
   - Я, мадам? Ни на что.
   - Да нет же. Вы считаете - не так ли? - что  моими  туалетами  должна
была бы заниматься элегантная француженка?
   - Это было бы, пожалуй, более естественно, мадам.
   Княгиня покачала головой.
   - Шмидт мне предана, - последнее слово она  особо  подчеркнула.  -  А
преданность - бесценна.
   Прибыла горничная с ключами. Княгиня по-немецки велела ей распаковать
чемоданы и помочь их осмотреть. Сама же вышла в коридор и стала  глядеть
в окно на снег. Пуаро вышел вместе с  княгиней,  предоставив  мсье  Буку
обыскать багаж.
   Княгиня с грустной улыбкой поглядела на Пуаро:
   - А вас, мсье, не интересует, что у меня в чемоданах?
   Пуаро покачал головой:
   - Это чистая формальность, мадам.
   - Вы в этом уверены?
   - В вашем случае - да.
   - А ведь я знала и любила Соню Армстронг. Что вы об этом думаете? Что
я не стану пачкать рук убийством такого негодяя,  как  Кассетти?  Может,
быть, вы и правы.
   Минуту-две она молчала. Потом сказала:
   - А знаете, как бы я поступила с таким человеком, будь на то моя  во-
ля? Я бы позвала моих слуг и приказала: "Засеките его до  смерти  и  вы-
киньте на свалку!" Так поступали в дни моей юности, мсье.
   Пуаро и тут ничего не сказал.
   - Вы молчите, мсье Пуаро. Интересно знать, что вы думаете? - с неожи-
данной горячностью сказала княгиня.
   Пуаро посмотрел ей в глаза.
   - Я думаю, мадам, - сказал он, - что у вас сильная воля,  чего  никак
не скажешь о ваших руках.
   Она поглядела на свои  тонкие,  обтянутые  черным  шелком,  унизанные
кольцами пальцы, напоминающие когти.
   - Это правда, - сказала княгиня, - руки у меня очень слабые. И  я  не
знаю, радоваться этому или огорчаться. - И, резко повернувшись,  ушла  в
купе, где ее горничная деловито запаковывала чемоданы.
   Извинения мсье Бука княгиня оборвала на полуслове.
   - Нет никакой необходимости извиняться, мсье, - сказала она. -  Прои-
зошло убийство. Следовательно, эти меры необходимы. Только и всего.
   - Вы очень любезны, мадам.
   Они откланялись - княгиня в ответ слегка кивнула головой.
   Двери двух следующих купе были закрыты. Мсье Бук остановился и  поче-
сал в затылке:
   - Вот черт, это грозит неприятностями. У них дипломатические  паспор-
та: их багаж досмотру не подлежит.
   - Таможенному досмотру - нет, но когда речь идет об убийстве...
   - Знаю. И тем не менее я бы  хотел  избежать  международных  осложне-
ний...
   - Не огорчайтесь, друг мой. Граф и графиня разумные люди и  все  пой-
мут. Видели, как была любезна княгиня Драгомирова?
   - Она настоящая аристократка. И хотя эти двое  люди  того  же  круга,
граф показался мне человеком не слишком покладистым. Он был очень  недо-
волен, когда вы настояли на своем и допросили его жену. А обыск разозлит
его еще больше. Давайте, э-э... давайте обойдемся без них? Ведь, в конце
концов, какое они могут иметь отношение к этому делу? Зачем  мне  навле-
кать на себя ненужные неприятности?
   - Не могу с вами согласиться, - сказал Пуаро. - Я  уверен,  что  граф
Андрени поступит разумно. Во всяком случае, давайте хотя бы попытаемся.
   И прежде чем мсье Бук успел возразить, Пуаро громко постучал в  дверь
тринадцатого купе.
   Изнутри крикнули: "Войдите!"
   Граф сидел около двери и читал газету. Графиня свернулась клубочком в
углу напротив. Под головой у нее лежала подушка - казалось, она спит.
   - Извините, граф, - начал Пуаро. - Простите нас за вторжение. Дело  в
том, что мы обыскиваем багаж всех пассажиров. В большинстве случаев  это
простая - однако необходимая - формальность. Мсье Бук предполагает, что,
как дипломат, вы вправе требовать, чтобы вас освободили от обыска.
   Граф с минуту подумал.
   - Благодарю вас, - сказал он. - Но мне, пожалуй, не хотелось бы, что-
бы для меня делали исключение. Я бы предпочел, чтобы наши вещи  обыскали
точно так же, как багаж остальных пассажиров. Я надеюсь, ты не  возража-
ешь, Елена? - обратился он к жене.
   - Нисколько, - без малейших колебаний ответила графиня.
   Осмотр произвели быстро и довольно поверхностно.
   Пуаро, видно, конфузился; он то и дело отпускал не имеющие  отношения
к делу замечания.
   Так, например, поднимая синий сафьяновый чемодан  с  вытисненными  на
нем короной и инициалами графини, он сказал:
   - На вашем чемодане отсырела наклейка, мадам.
   Графиня ничего не ответила. Во время обыска она  сидела,  свернувшись
клубочком, в углу, и со скучающим  видом  смотрела  в  окно.  Заканчивая
обыск, Пуаро открыл маленький шкафчик над умывальником и  окинул  беглым
взглядом его содержимое - губку, крем, пудру  и  маленькую  бутылочку  с
надписью "Трионал". После взаимного обмена любезностями  сыскная  партия
удалилась.
   За купе венгров шли купе миссис Хаббард, купе убитого и  купе  Пуаро,
поэтому они перешли к купе второго класса. Первое купе - места  одиннад-
цать и двенадцать - занимали Мэри Дебенхэм (когда они вошли, она  читала
книгу) и Грета Ольсон (она крепко спала, но от стука двери вздрогнула  и
проснулась). Пуаро, привычно извинившись, сообщил дамам о том, что у них
будет произведен обыск. Шведка всполошилась, Мэри Дебенхэм осталась  бе-
зучастной.
   Пуаро обратился к шведке:
   - С вашего разрешения, мадемуазель, прежде всего займемся вашим бага-
жом, после чего я бы попросил вас осведомиться, как чувствует себя  наша
миссис Хаббард. Мы перевели ее в соседний вагон, но она никак  не  может
оправиться после своей находки. Я велел отнести ей кофе, но мне кажется,
что она из тех людей, которым прежде всего нужен собеседник.
   Добрая шведка тотчас же преисполнилась сочувствия. Да, да, она  сразу
пойдет к американке. Конечно, такое ужасное потрясение,  а  ведь  бедная
дама и без того расстроена и поездкой, и разлукой с дочерью. Ну  конечно
же, она немедленно отправится туда... ее чемодан не заперт... и она обя-
зательно возьмет с собой нашатырный спирт.
   Шведка опрометью кинулась в коридор. Осмотр ее  пожитков  занял  мало
времени. Они были до крайности убоги. Она, видно, еще не обнаружила про-
пажу проволочных сеток из шляпной коробки.
   Мисс Дебенхэм отложила книгу и стала наблюдать за Пуаро. Она  беспре-
кословно отдала ему ключи от чемодана, а когда чемодан был открыт, спро-
сила:
   - Почему вы отослали ее, мсье Пуаро?
   - Отослал? Чтобы она поухаживала за американкой, для чего же еще?
   - Отличный предлог, но тем не менее только предлог.
   - Я вас не понимаю, мадемуазель.
   - Я думаю, вы прекрасно меня понимаете, - улыбнулась она. - Вы хотели
поговорить со мной наедине. Правда?
   - Я ничего подобного не говорил, мадемуазель.
   - И не думали? Да нет, вы об этом думали, верно?
   - Мадемуазель, у нас есть пословица...
   - Qui s'excuse s'accuse, - вы это хотели сказать? Признайте, что я не
обделена здравым смыслом и наблюдательностью. Вы почему-то решили, будто
мне что-то известно об этом грязном деле - убийстве человека, которого я
никогда в жизни не видела.
   - Чистейшая фантазия, мадемуазель.
   - Нет, вовсе не фантазия. И мне кажется, мы тратим  время  попусту  -
скрываем правду, кружимся вокруг да около, вместо  того  чтобы  прямо  и
откровенно перейти к делу.
   - А вы не любите тратить время попусту? Вы любите хватать быка за ро-
га? Вам нравятся откровенность и прямота? Что ж, буду действовать с  из-
любленной вами прямотой и откровенностью и спрошу, что означают  некото-
рые фразы, которые я случайно подслушал по пути из Сирии. В Конье я  вы-
шел из вагона, как говорят англичане, "порастянуть ноги". Было  тихо,  я
услышал голоса - ваш и полковника. Вы говорили ему:  "Сейчас  не  время.
Когда все будет кончено... И это будет позади..." Что означали ваши сло-
ва, мадемуазель?
   - Вы думаете, я имела в виду убийство? - спокойно спросила она.
   - Здесь вопросы задаю я, мадемуазель.
   Она вздохнула и задумалась.
   - В этих словах был свой смысл, мсье, -  сказала  она  через  минуту,
словно очнувшись от сна, - но какой - этого я вам сказать не могу.  Могу
только дать честное слово, что я и в глаза не видела Рэтчетта,  пока  не
села в поезд.
   - Так... Значит, вы отказываетесь объяснить эти слова?
   - Да... Если вам угодно поставить вопрос так - отказываюсь. Речь  шла
об... об одном деле, которое я взялась выполнить.
   - И вы его выполнили?
   - Что вы хотите сказать?
   - Вы его выполнили, верно?
   - Какие основания у вас так думать?
   - Послушайте меня, мадемуазель. Я напомню вам еще один случай. В  тот
день, когда мы должны были прибыть в Стамбул, поезд  запаздывал.  И  это
вас очень волновало, мадемуазель. Вы, обычно такая спокойная и  сдержан-
ная, потеряли всякое самообладание.
   - Я боялась опоздать на пересадку.
   - Так вы говорили. Но ведь Восточный экспресс, мадемуазель, отправля-
ется из Стамбула ежедневно. Даже если бы вы опоздали на поезд, вы задер-
жались бы только на одни сутки.
   Мэри Дебенхэм впервые проявила признаки нетерпения:
   - Вы, кажется, не понимаете, что человека могут ждать друзья,  и  его
опоздание на сутки расстраивает все планы и может повлечь за собой массу
неудобств.
   - Ах так, значит, дело было в этом? Вас ждали друзья, и вы не  хотели
причинить им неудобства?
   - Вот именно.
   - И все же это странно...
   - Что странно?
   - Мы садимся в Восточный экспресс - и снова опаздываем. На  этот  раз
опоздание влечет за собой  куда  более  неприятные  последствия:  отсюда
нельзя ни послать телеграмму вашим друзьям, ни предупредить их по этому,
как... это по-английски, междуно... междуногородному телефону?
   - По междугородному телефону, вы хотите сказать?
   - Ну, да.
   Мэри Дебенхэм невольно улыбнулась:
   - Вполне с вами согласна, это очень неприятно, когда не  можешь  пре-
дупредить своих ни телеграммой, ни по телефону.
   - И все же, мадемуазель, на этот раз вы ведете себя совсем иначе.  Вы
ничем не выдаете своего нетерпения. Вы полны философского спокойствия.
   Мэри Дебенхэм вспыхнула, закусила губу и посерьезнела.
   - Вы мне не ответили, мадемуазель.
   - Извините. Я не поняла, на что я должна отвечать.
   - Чем вы объясните такую перемену в своем поведении, мадемуазель?
   - А вам не кажется, что вы делаете из мухи слона, мсье Пуаро?
   Пуаро виновато развел руками:
   - Таков общий недостаток всех сыщиков. Мы всегда ищем логику в  пове-
дении человека. И не учитываем смен настроения.
   Мэри Дебенхэм не ответила.
   - Вы хорошо знаете полковника Арбэтнота, мадемуазель?
   Пуаро показалось, что девушку обрадовала перемена темы.
   - Я познакомилась с ним во время этого путешествия.
   - У вас есть основания подозревать, что он знал Рэтчетта?
   Она покачала головой:
   - Я совершенно уверена, что он его не знал.
   - Почему вы так уверены?
   - Он мне об этом говорил.
   - И тем не менее, мадемуазель, на полу в купе убитого мы нашли ершик.
А из всех пассажиров трубку курит только полковник.
   Пуаро внимательно следил за девушкой. Однако на лице ее не отразилось
никаких чувств.
   - Чепуха. Нелепость, - сказала она, - никогда не поверю, что  полков-
ник Арбэтнот может быть замешан в преступлении, особенно таком  мелодра-
матичном, как это.
   Пуаро и сам думал примерно так же, поэтому он чуть было не согласился
с девушкой. Однако вместо этого сказал:
   - Должен вам напомнить, мадемуазель, что вы недостаточно хорошо знае-
те полковника.
   Она пожала плечами:
   - Мне хорошо знакомы люди этого склада.
   - Вы по-прежнему отказываетесь объяснить мне  значение  слов:  "Когда
это будет позади"? - спросил Пуаро подчеркнуто вежливо.
   - Мне больше нечего вам сказать, - холодно ответила она.
   - Это не имеет значения, - сказал Пуаро, - я сам все узнаю.
   Он отвесил поклон и вышел из купе, закрыв за собой дверь.
   - Разумно ли вы поступили, мой друг? - спросил мсье Бук. - Теперь она
будет начеку, а следовательно, и полковник тоже будет начеку.
   - Друг мой, когда хочешь поймать кролика, приходится запускать в нору
хорька. И если кролик в норе - or выбежит. Так я и сделал.
   Они вошли в купе Хильдегарды Шмидт. Горничная стояла  в  дверях:  она
встретила посетителей почтительно и совершенно  спокойно.  Пуаро  быстро
осмотрел содержимое маленького чемоданчика. Затем знаком  приказал  про-
воднику достать с полки большой сундук.
   - Ключи у вас? - спросил он горничную.
   - Сундук открыт, господин.
   Пуаро расстегнул ремни и поднял крышку.
   - Ага, - сказал он, обернувшись к мсье Буку. - Вы помните, что я  вам
говорил? Взгляните-ка сюда!
   На самом верху сундука лежала  небрежно  свернутая  коричневая  форма
проводника спальных вагонов.
   Флегматичная немка всполошилась.
   - Ой! - закричала она. - Это не мое! Я ничего подобного сюда не  кла-
ла. Я не заглядывала в сундук с тех пор, как мы выехали из Стамбула. По-
верьте мне, я вас не обманываю, - и она умоляюще переводила глаза с  од-
ного мужчины на другого.
   Пуаро ласково взял ее за руку, пытаясь успокоить:
   - Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы вам верим. Не волнуйтесь. Я так  же
убежден в том, что вы не прятали форму, как и в том, что вы отличная ку-
харка. Ведь вы отличная кухарка, правда?
   Горничная была явно озадачена, однако невольно расплылась в улыбке:
   - Это правда, все мои хозяйки так говорили.