оторые должны были  перейти  к
вашей жене?
   Грегори был возмущен:
   - Нет, конечно, нет! Это он, Ричард Эбернети, думал, будто я  женился
на Сьюзен из-за ее денег. Он гордился и восхищался ею, но презирал меня.
Я, видите ли, не так одевался, не так говорил! Он насмехался надо  мной,
не в лицо, конечно, внешне он всегда был очень любезен. Но я знаю, что я
ему не нравился.
   - Весьма возможно, ну и что?
   - Если кто-то осмеливается так обращаться со мной, это не может сойти
ему с рук. Была Одна женщина… она нагрубила мне. Знаете, что я сделал?
   - Да.
   - Значит, вам известно об этом случае? Она чуть было не умерла.  -  В
голосе Бэнкса звучало глубокое удовлетворение. - Ричард Эбернети задирал
передо мною нос, и что произошло с ним? Он мертв.
   - Весьма квалифицированное убийство. Но почему  вы  рассказываете  об
этом мне?
   - Потому, что вы сказали, что он не был убит. Я должен  был  показать
вам, что вы не так уж умны, как воображаете, и кроме того…
   Грег внезапно рухнул на скамью. Его лицо изменилось. Казалось, он был
охвачен каким-то экстазом.
   - Я поступил дурно, грешно… Меня нужно покарать. Я жажду  искупления,
раскаяния, понимаете?!
   Несколько  мгновений  Пуаро  внимательно  следил  за  ним   и   вдруг
неожиданно спросил:
   - Вам очень хочется сбежать от вашей жены, куда угодно,  но  сбежать,
правда?
   -  Сбежать  от  Сьюзен?  Да  вы  с  ума  сошли!  Сьюзен  великолепна,
изумительна.
   - Да, Сьюзен изумительна. Это ко многому обязывает  ее  мужа,  Сьюзен
страстно любит вас. Это тоже налагает какую-то ответственность.
   Грегори смотрел прямо перед собой. Затем сказал, как мог  бы  сказать
надувшийся на взрослых мальчишка:
   - Почему она не может оставить меня в покое? - Он вскочил. - Она идет
сюда. Вы все расскажете ей, хорошо? Скажите ей, что я  пошел  в  полицию
сознаваться.
   Сьюзен вошла, запыхавшись от быстрой ходьбы.
   - Где Грег? Он был здесь. Я видела его!
   - Да, ваш муж был здесь. Он  приходил  сказать  мне,  что  отравление
Ричарда Эбернети - дело его рук.
   - Какой немыслимый бред! Надеюсь, вы не поверили ему?
   - А почему я должен был ему не поверить?
   - Да его и поблизости не было, когда умер дядя Ричард!
   - Возможно. Но где он был в день смерти Коры Ланскене?
   - Мы оба были в Лондоне. Пуаро покачал головой.
   - Нет, нет, так не пойдет. Вы, например, в тот день взяли свою машину
и, я думаю, отправились в Литчетт  Сент-Мэри.  Помните,  встретившись  с
вами  здесь,  я  сказал  вам,  что   уже   видел   вас   раньше.   После
предварительного следствия по делу о смерти миссис Ланскене вы оказались
в гараже при "Кингс армз". Вы разговаривали там с механиком, а рядом,  в
другой автомашине, сидел пожилой иностранец. Вы не заметили его,  но  он
заметил вас
   - Ну и что? Ведь это было в день следствия.
   - Но вспомните: механик сказал, что уже видел вас раньше. Где он  мог
видеть вас,  мадам?  Наверняка  в  Литчетт  Сент-Мэри,  ибо  в  его  уме
воспоминание о встрече связалось с представлением о вас как о племяннице
миссис Ланскене Не  попались  ли  вы  ему  на  глаза  поблизости  от  ее
коттеджа? Согласитесь, это заслуживало внимания. Были наведены  справки,
и выяснилось, что вы действительно были в Литчетт  Сент-Мэри  во  второй
половине того дня, когда убили  вашу  тетушку.  Кое-кто  запомнил  номер
вашей машины,  и  сейчас  инспектору  Мортону  уже  известно,  кому  она
принадлежит.
   Сьюзен глубоко вздохнула- Ну ладно, ваша взяла! Слушайте.  Эта  фраза
Коры на похоронах встревожила меня. Я все время думала о ней  и  наконец
решила отправиться в теткино захолустье  и  порасспросить  ее.  Грегу  я
ничего не сказала. Я приехала туда часа в три дня, стучала и звонила, но
никто мне не ответил, и я решила, что в доме никого нет. Вот и все. Если
бы я обошла коттедж кругом, то, вероятно, заметила бы разбитое окно,  но
я этого не сделала. Я просто вернулась в Лондон, и мне даже в голову  не
пришло, что что-то неладно.
   Лицо Пуаро было бесстрастно. Он спросил:
   - Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении?
   - Потому что он…- Слова трепетали на кончике  языка  Сьюзен,  но  она
удержала их. Пуаро, однако, закончил за нее:
   - Потому что он не совсем в своем  уме,  не  так  ли?  Видите  ли,  я
кое-что о нем знаю. Я знаю, например,  что  незадолго  до  вашей  с  ним
встречи он провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных.
   - Он лечился там добровольно!
   - Его нельзя назвать в полном смысле слова  сумасшедшим.  Но  у  него
явный комплекс преступления и наказания, и думаю, что это с детства.
   Сьюзен заговорила быстро и горячо:
   - Вы не понимаете, мсье Пуаро! У Грега никогда не было шанса показать
себя. Вот почему мне были так нужны дядины деньги. Я  знала,  что  Грегу
надо  почувствовать,  что  он  самостоятельная  личность,  а  не  просто
ничтожный помощник аптекаря, которым помыкают все, кому не лень.  Теперь
все будет  иначе.  У  него  будет  собственная  лаборатория.  Он  сможет
разрабатывать свои собственные формулы…
   - Да, да, вы дадите ему все, потому что любите его. Но даже вы  не  в
состоянии дать человеку то, чего он не может, не умеет принять. В  конце
концов, он останется чем-то, чем ему быть  не  хочется,  иными  словами,
мужем Сьюзен и не более того.
   - Как вы жестоки! И какой вздор несете!
   - Когда речь  идет  о  Грегори  Бэнксе,  все  остальное  для  вас  не
существует. Вам нужны были деньги вашего дяди не для вас  самой,  а  для
вашего мужа. И вы пошли бы на все, чтобы получить их, да?
   Вне себя от гнева, Сьюзен резко повернулась и выбежала из беседки.
 
*** 
 
   - Я подумал, - непринужденно вымолвил Майкл  Шейн,  -  что,  пожалуй,
загляну и попрощаюсь с вами.
   Он улыбался, и Пуаро  невольно  почувствовал,  насколько  обаятельным
может быть этот человек. Он охотно поддержал беседу и  после  нескольких
ничего не значащих слов сказал:
   - У вашей жены, мистер Шейн, есть качество, которым одарены немногие:
она точно знает, чего хочет.
   - А, вы имеете в виду малахитовый стол?
   - Быть может. И то, что на нем.
   - Восковые цветы?
   - Вот именно. Майкл нахмурился.
   - Я не совсем понимаю, мсье Пуаро. Но, во всяком случае, хорошо,  что
теперь все мы знаем, как обстоит дело. Было не очень-то  приятно,  мягко
выражаясь, подозревать, что кто-то из нас отправил на тот  свет  бедного
старого дядю Ричарда.
   - Вы думаете о нем как о "бедном старом дяде"? И только? Но  ведь  до
самой своей смерти он оставался человеком весьма умным и принципиальным.
   - Пожалуй, что так.
   - И отлично разбирался в людях?
   Улыбка на лице собеседника оставалась такой же сияющей.
   - Тут, мсье Пуаро, я вряд ли могу согласиться с вами. Меня, например,
он явно не оценил.
   - Быть может, потому, что считал вас не  особенно  способным  хранить
супружескую верность? Наводились кое-какие справки, видите ли.
   - Кем? Вами?
   - Не только мною.
   Майкл Шейн бросил на него быстрый испытующий взгляд.
   - Вы хотите сказать, что полиция…
   -  Я  хочу  сказать,  что  полицию  интересует,  где  был  каждый  из
родственников миссис Ланскене в день, когда она была убита.
   - Вот как? Ну  и  влип  же  я!  -  Майкл  говорил  с  обезоруживающей
искренностью. - Я ведь в тот день сказал Розамунд, что завтракал с неким
Оскаром Льюисом.
   - А на самом деле?
   - На самом деле я отправился к одной даме. Ее зовут Соррел Дэйнтон, и
она довольно известная актриса.  Можете  себе  представить,  в  каком  я
сейчас идиотском  положении.  Полиция-то  будет  удовлетворена,  но  вот
Розамунд! Дело в том, что я обещал ей больше не встречаться с Соррел. Не
то чтобы я питал к той какое-то  особо  сильное  чувство…  Так,  знаете,
обычная интрижка.
   - Но эта леди любит вас?
   - Пожалуй, но женщины вообще народ привязчивый. Итак, хотя полиция  и
будет удовлетворена…
   - Вы в этом уверены?
   - Ну, вряд ли я мог наброситься с топоров на Кору, если в тот  момент
я увивался за Соррел совсем в другом месте. У Соррел коттедж в Кенте.
   - Понимаю. И эта мисс Дэйнтон, она подтвердит ваши слова?
   - Ей  это  наверняка  не  понравится,  но,  поскольку  речь  идет  об
убийстве, я полагаю, ей придется дать показания.
   - И она, быть может, подтвердит ваше заявление, даже если  вы  в  тот
день не увивались, говоря вашими словами, за ней.
   - Что такое? - Только что беспечно улыбавшийся  Майкл  внезапно  стал
похож на грозовую тучу.
   - Эта леди любит вас, а женщины, когда они любят, принесут присягу  в
чем угодно, даже если это будет ложь.
   - Вы хотите сказать, что не верите мне?
   - Дело не во мне. И не меня вам придется убеждать.
   - Кого же?
   - Инспектора Мортона, который только что вышел на террасу из  боковой
двери.
   Майкл Шейн стремительно обернулся.
 
Глава двадцать третья 
 
   Эркюль Пуаро и инспектор Мортон рядышком  прогуливались  по  террасе.
Пуаро говорил:
   - Прошу вас, друг мой, дайте мне еще несколько часов. К тому  времени
я буду знать, правильны ли мои предположения. И если они правильны…
   - Тогда?
   - Тогда я смогу дать вам в руки конкретную улику.
   - Видит бог, она нам здорово пригодилась бы, - с  чувствам  отозвался
инспектор Мортон. - Я приехал сюда из Беркшира, договорившись, с местной
полицией, чтобы в связи с расследованием дела об убийстве Коры  Ланскене
задать несколько вопросов ее родственникам. Они все,  -  тут  он  лукаво
подмигнул собеседнику, - как раз случайно собрались здесь. Только задать
несколько вопросов и лишь в одном случае официально предупредить  насчет
возможных последствий.
   - А, вы имеете в виду миссис Банке?
   - Угадали. Она была там в тот день. Ее  машина  была  припаркована  в
старом карьере.
   - А за рулем ее никто не видел?
   - Нет. Но плохо, что она умолчала об этой поездке. Ей  придется  дать
объяснения.
   - Будьте уверены, она объяснит вам все, что угодно,  -  сухо  заверил
собеседника Пуаро. - В этом деле она мастер.
   - Охотно верю. Умная молодая особа. Возможно, слишком умная.  Кстати,
у меня есть кое-какие любопытные данные. От матери-настоятельницы одного
монастыря. Две ее монахини собирали пожертвования и заглянули в  коттедж
миссис Ланскене. Это было за день до того, как ее убили.  Они  не  могли
достучаться и дозвониться, и это вполне естественно: сама она уехала  на
похороны брата  на  север,  а  компаньонка  получила  свободный  день  и
отправилась  с  экскурсией  в  Борнмут.  Но  странная   вещь:   монахини
утверждают, что в коттедже все-таки кто-то был,  что  они  ясно  слышали
вздохи  и  стоны.  Я  подумал,  может,  это   было   день   спустя,   но
настоятельница  совершенно  уверена,  что  нет.   Все   их   походы   за
пожертвованиями заносятся в какую-то книгу. Что скажете? Может, какой-то
неизвестный искал что-то в коттедже, воспользовавшись отсутствием  обеих
женщин, и, ничего не найдя, вернулся на  следующий  день?  Что  касается
вздохов и стонов, то это, по всей вероятности, просто  плод  воображения
монахинь. Они ведь рассказывали о своем визите  после  того,  как  стало
известно об убийстве, и наверняка что-нибудь присочинили. Важно  другое:
был ли кто-нибудь в коттедже? И если да, то кто именно? Ведь вся семейка
Эбернети пребывала здесь, на похоронах.
   Пуаро вместо ответа сам задал, казалось бы,  не  относящийся  к  делу
вопрос:
   - Эти монахини, они не повторили  своей  попытки  попасть  в  коттедж
позднее?
   - Представьте себе, да.  Примерно  неделю  спустя.  Кажется,  в  день
предварительного  следствия.  Но  я  вижу,  вас  эти  монашенки   сильно
заинтересовали. Почему, собственно?
   - Потому что мое внимание  привлекают  к  этому  обстоятельству  -  и
весьма настойчиво. Вы, разумеется,  отметили,  инспектор,  что  монахини
приходили в коттедж в тот же день, когда там неизвестно откуда  появился
отравленный свадебный пирог?
   - Но вы ведь не думаете, что… Эта идея просто смешна!
   - Мои идеи никогда не бывают смешными, -  сурово  отпарировал  Эркюль
Пуаро. - А теперь, дорогой мой, я предоставлю вам заниматься  выяснением
обстоятельств покушения на миссис  Эбернети,  которые,  несомненно,  вас
весьма интересуют, а сам отправлюсь побеседовать с племянницей покойного
Ричарда.
   - Будьте осторожны в разговоре с миссис Бэнкс, не спугните ее  раньше
времени.
   - Вы меня не поняли.  Я  имею  в  виду  другую  племянницу  покойного
мистера Эбернети.
   Пуаро  нашел  Розамунд  сидящей  на  скамье  у   ручья   в   зарослях
рододендронов. Она смотрела на воду и о чем-то размышляла.
   - Надеюсь, я не помешаю Офелии, -  галантно  сказал  он,  устраиваясь
рядом с ней. - Быть может, вы учили эту роль?
   - Я никогда не играю Шекспира. Правда, один раз я  была  Джессикой  в
"Венецианском купце". Вшивая роль.
   - Но очень трогательная, согласитесь. А знаете, мадам, я сидел вон  в
той маленькой беседке, надеясь, что вы окажете мне честь и заглянете  ко
мне туда.
   Розамунд с удивлением посмотрела на него.
   - Я думала, вы уже уехали.
   - Опоздал на поезд. Кстати, сидя в  беседке,  я  рассчитывал  на  ваш
визит.
   - Чего ради? Вы же  более  или  менее  попрощались  с  нами  всеми  в
библиотеке.
   - Да. Но разве вы лично ничего не хотели сказать мне?
   - Нет. - Розамунд покачала головой. - Но зато мне о многом нужно было
подумать. Я не очень часто думаю, жаль терять на это время. Но  на  этот
раз дело действительно важное. Я пыталась решить для себя кое-что…
   - Это касается вашего супруга? - В некотором смысле да. Пуаро секунду
помедлил и сказал:
   - Приехал инспектор  Мортон.  Он  расследует  дело  о  смерти  миссис
Ланскене и хочет услышать от всех вас, что вы делали в день ее убийства.
   -  Ага,  понимаю.   Алиби,   -   весело   подхватила   Розамунд.   Ее
очаровательное личико озарилось плутоватой  улыбкой.  -  Интересно,  как
выкрутится Майкл? Он думает, я не знаю, что на самом деле он в тот  день
ездил к этой бабе.
   - А почему вы так решили?
   - Ну, хотя  бы  по  его  виду,  когда  он  сказал,  что  отправляется
завтракать с Оскаром. Так небрежно, так между прочим, а  кончик  носа  у
него слегка дергался, как всегда, когда он врет. Ну а потом, конечно,  я
просто позвонила Оскару.
   - Боюсь, мистер Шейн не самый верный из мужей? - отважился Пуаро.
   Розамунд, однако, ничуть не обиделась.
   - Нет, не самый верный, - спокойно подтвердила она.  -  Но  это  даже
забавно. Я бы не хотела, как бедняжка Сьюзен, быть замужем за  мужчиной,
на которого другие женщины и не смотрят. Право же, Грег  в  этом  смысле
полное ничтожество. Пуаро испытующе смотрел на нее.
   - Но, положим, кому-то удастся отбить у вас мужа?
   - Теперь уже не удастся. Никуда он не уйдет сейчас, когда  у  меня  в
руках денежки дяди Ричарда. Он порядочный юбочник, но  на  первом  месте
для него всегда будет театр.  Он,  знаете,  честолюбив  и  по-настоящему
талантлив. Не то что я. Я обожаю сцену, но как актриса ничего  не  стою,
если не считать, конечно, внешности. Нет,  теперь,  когда  у  меня  есть
деньги, Майкл меня ни за что не бросит.
   Ее глаза спокойно встретили взгляд Пуаро. Помолчав, она продолжала;
   - Я должна принять важное решение на будущее.  Майкл  еще  ничего  не
знает.  -  Она  снова  улыбнулась  улыбкой,  делающей  ее   похожей   на
прелестного лукавого бесенка. - Я проговорилась ему, что не ходила в тот
день за покупками, а была в Риджентс-парке. Так у него от  ревности  вся
шерсть дыбом встала.
   - Риджентс-парк? - Пуаро, казалось, не понимал, в чем дело.
   - Ну да. Я сначала была на Харли-стрит, где живут все  эти  врачи.  А
потом пошла в парк просто походить и подумать. Майкл, естественно решил,
что уж  если  меня  туда  понесло,  так  не  иначе  как  на  свидание  с
кем-нибудь. Ему это было как кость поперек горла.
   Пуаро посмотрел на собеседницу еще внимательнее и вдруг сказал:
   - Мне кажется, мадам, вы должны уступить зеленый  малахитовый  столик
вашей кузине.
   - С какой это стати? Он мне самой нужен.
   - Знаю, знаю. Но вы сохраните при себе мужа, в то  время  как  бедная
Сьюзен своего потеряет.
   - Потеряет? Вы думаете, Грег удерет от нее с кем-нибудь? Этот рохля?
   - Мужей теряют не только так, мадам.
   - Вы ведь не думаете…-  Розамунд  воззрилась  на  Пуаро  с  искренним
удивлением. - Вы ведь не думаете, что это  Грег  отравил  дядю  Ричарда,
укокошил тетю Кору и стукнул по голове тетю Элен? Какая чепуха!  Даже  я
знаю, кто все это сделал в действительности.
   - Кто же?
   - Да Джордж, разумеется. Я знаю, он  запутался  в  каких-то  валютных
махинациях. Мне говорили мои друзья, которые как раз тогда были в Монте.
Наверняка дядя Ричард пронюхал про это и  собирался  вычеркнуть  его  из
своего завещания.
   Розамунд  улыбнулась  улыбкой  мадонны  и   заключила   с   полнейшим
благодушием:
   - Я-то всегда знала, что это Джордж.
 
Глава двадцать четвертая 
 
   Телеграмму принесли около шести часов вечера. Согласно особой просьбе
ее не передали по телефону, а прислали с посыльным,  и  Пуаро,  вот  уже
некоторое время слонявшийся у входной двери, выхватил  ее  у  Лэнскомба,
как только тот взял ее из рук парнишки с телеграфа.
   Он вскрыл телеграмму с несколько меньшей, чем обычно,  аккуратностью.
В ней было два слова и подпись.
   Пуаро  испустил  глубочайший  вздох  облегчения,  после  чего  извлек
банкнот  достоинством  в  фунт  стерлингов  и  вручил   его   совершенно
обалдевшему от столь неслыханной щедрости мальчишке.
   - Бывают моменты, - пояснил он Лэнскомбу, - когда экономия неуместна.
- Уже выходя из холла и направляясь в  кабинет,  где,  как  сообщил  ему
дворецкий, обосновался инспектор Мортон, Пуаро вдруг вновь  обернулся  к
старому слуге:
   - Не припомните ли, какими были первые слова миссис  Ланскене,  когда
она приехала сюда в день похорон вашего хозяина?
   -  Прекрасно  помню,  сэр,  -  охотно  ответил  старик,  и  лицо  его
просветлело. - Мисс Кора… прошу прощения, миссис Ланскене, но я про себя
всегда называю ее мисс Корой…
   - Вполне естественно.
   - Так вот мисс Кора  сказала  мне:  "Хэлло,  Лэнскомб.  Много  прошло
времени с тех пор,  как  вы,  бывало,  приносили  нам  пирожные  в  наши
шалаши". У всех детей были  свои,  как  они  их  называли,  шалаши  близ
изгороди в парке. Летом, когда в доме устраивали званый обед,  я  обычно
приносил молодым господам  туда  несколько  пирожных.  Мисс  Кора,  сэр,
всегда любила покушать.
   Пуаро кивнул в ответ, отправился в кабинет и молча  протянул  Мортону
телеграмму. Тот прочел ее.
   - Ничего не понимаю.
   - Пришло время рассказать вам все.
   - Давно пора! Я не  могу  больше  тянуть.  Этот  парень,  Бэнкс,  все
твердит, что он отравил Ричарда Эбернети, и хвастается, что нам  нипочем
не догадаться, как он это сделал. И  почему  это,  когда  речь  идет  об
убийстве,  всегда  найдется  кто-нибудь,  кто  будет  с  пеной   у   рта
доказывать, что убийца - это он?
   - Это, вероятнее всего, продиктовано желанием  уклониться  от  всякой
реальной ответственности, связанной с жизнью в реальном  мире.  Так  что
дело, возможно, кончится возвращением в клинику Форсдайка.
   - Неужели это действительно он, Пуаро? Джилкрист  рассказала  нам  то
же, что и вам, и  это  совпадает  со  словами  Ричарда  Эбернети  о  его
племяннице. Но я как-то не могу представить  себе  эту  женщину  в  роли
убийцы. Правда, она пойдет на все, чтобы выручить мужа…
   - Я расскажу вам…
   - Да, да, расскажите мне все. И, ради  всего  святого,  сделайте  это
поскорее!
   На  этот  раз  Пуаро  собрал  всех  в   большой   гостиной.   Оглядев
присутствующих, он начал слегка напыщенным тоном:
   - Вот уже второй раз я объявляю о  своем  отъезде.  Сегодня  утром  я
назначил его на двенадцать часов дня. Сейчас я говорю, что уеду в девять
тридцать вечера, иными словами, сразу после обеда. Я уезжаю, потому  что
мне больше нечего здесь делать.
   - Это я мог бы сказать ему с самого начала, - проворчал Тимот