бывает потрясена от одного рассказа о каком-нибудь  убийстве.
Впрочем, я уверен, что она ничего не сможет вам сообщить; она едва знала
эту миссис Мак-Джинти.
   - Именно так я ему и сказала! - заявила возмущенно Ева  Карпентер.  -
Это была глупая старая прислуга... к тому же лгунья!
   На лице Пуаро появилась улыбка.
   - Ах, вот как! - вскричал  он.  -  Это  интересно.  Она  лгала.  Ваше
сообщение может пригодиться.
   - Не понимаю, чем, - заметила Ева.
   - Оно может помочь нам установить мотив преступления.  Именно  это  я
хочу прежде всего выяснить.
   - Мотив? - вмешался Карпентер. - Но мотив же известен. У  нее  украли
ее сбережения!
   - Я это знаю, - тихо сказал Пуаро. - Но только ли  это  было  мотивом
преступления?
   Он поднялся довольный, как актер, который произнес реплику,  ключевую
для всей пьесы. Повернувшись к Карпентеру,  он  продолжал  с  изысканной
вежливостью:
   - Я в отчаянии, что мой визит расстроил миссис  Карпентер.  Подобного
рода дела всегда неприятны...
   - Совершенно верно. И поэтому моя жена  находит,  что  такие  вещи  -
тягостная тема для разговора. Я сожалею, что мы не  можем  сообщить  вам
каких-либо полезных сведений...
   - Но вы сказали очень важную вещь!
   - Что вы имеете в виду?
   - Миссис Мак-Джинти была лгуньей. Ценная информация. А не помните  ли
вы, мадам, в чем заключалась ее ложь?
   Ева Карпентер помедлила с ответом.
   - Не помню, - произнесла она.
   Поскольку оба мужчины явно ожидали продолжения, она добавила:
   - Она рассказывала о людях вещи, которые не могли быть правдой...
   - Понимаю, - сказал  Пуаро  после  новой  паузы.  -  Ее  слова  могли
причинить много зла.
   Ева Карпентер запротестовала.
   - Нет, нет, этого я не хочу сказать!.. Просто она передавала сплетни!
   Пуаро кивнул головой.
   - Она сплетничала...
   После этого он поклонился миссис Карпентер, а затем, повернувшись  на
каблуках, направился в вестибюль в сопровождении Карпентера.
   - В какой газете вы сотрудничаете? - спросил его Карпентер.
   - В воскресной газете,  о  которой  я  говорил  миссис  Карпентер,  -
ответил Пуаро, - в "Санди Комет".
   - "Санди Комет"?.. Мне вроде бы она не часто попадается.
   - Газета время от времени публикует интересные статьи... и  не  менее
интересные фотографии.
   Карпентер ничего не ответил.
   Через несколько минут Пуаро вышел на дорогу.
 
Глава 11 
 
   Комиссар Спенс сидел напротив Эркюля Пуаро.
   - Я не утверждаю,  что  вы  не  нашли  там  ничего  интересного...  -
медленно сказал он. - Я  даже  убежден,  что  вы  стоите  на  правильном
пути... Но всего этого мало, чрезвычайно мало!
   Пуаро в знак согласия кивнул головой.
   - Я тоже так думаю. Нужно найти что-то другое.
   - Я должен был бы обратить внимание на эту газету...
   -  Вы  не  можете  себя  упрекать  в  этом...  Когда  вы  производили
расследование, она не  представляла  никакого  интереса.  Дело  казалось
совсем простым, поскольку убийство объяснялось кражей.  Все  было  ясно.
Зачем вам нужно было еще что-то искать?
   Спенс сомневался.
   - То же можно сказать и о флаконе чернил!
   - Я услышал о нем совершенно случайно!
   - Возможно! Но вы проявили к нему интерес. Почему?
   - Только из-за фразы о письме, которое миссис  Мак-Джинти  собиралась
написать... Для нас с вами написать письмо -  обычное  дело.  Но,  когда
письмо пишет миссис Мак-Джинти, все выглядит иначе!
   Вздохнув, Спенс положил на стол четыре фотографии.
   -  Вот  снимки,  которые  вы  меня  просили  достать,  те,  что  были
использованы "Санди Комет". Они немного более четкие,  чем  репродукции,
но и только... Фотографии выцвели, и вам вряд ли удастся  найти  на  них
какую-нибудь ценную деталь, например форму уха... Или же  профиля...  Не
говоря уже о прическах, которые все меняют... Боюсь, что эти снимки мало
чем вам помогут.
   - Вы согласны, что Вера Блэйк здесь не при чем?
   - Да, я так полагаю. Если бы она была в Бродхинни, все  бы  знали  об
этом, ибо она была, кажется, любительницей рассказывать о своих делах.
   - Ну, а что вы узнали об остальных?
   - Я сделал все, что мог... Эва Кейн уехала из Англии после  осуждения
Крэйга.  Я  даже  знаю  ее  новую  фамилию:  Хоуп  <Надежда   (англ.).>.
Любопытно, не правда ли?
   - Романтично, - сказал Пуаро. - "Уже нет прекрасной  Хоуп  Эвелин..."
Это из стихотворения одного вашего  поэта,  и  я  уверен,  что  она  его
знает... В самом деле, не звали ли ее случайно Эвелин?
   - Думаю, что да, хотя ее всегда называли Эвой. Раз мы сейчас  говорим
именно о ней, я должен добавить,  что  полиция  не  согласна  с  автором
статьи. Совершенно не согласна.
   Пуаро улыбнулся.
   - Мнение полиции ничего  не  доказывает,  но  зачастую  о  чем-нибудь
свидетельствует. Так что же она думает о Эве Кейн?
   - Она считает, что Эва Кейн была отнюдь не невинной  жертвой,  судьбу
которой оплакивала доверчивая публика.  В  то  время  я  только  начинал
службу,  но  я  помню,  что  говорил  об  этом  деле  инспектор   Трайл,
занимавшийся расследованием. По его  мнению,  Эве  не  только  пришла  в
голову мысль о том, чтобы  избавиться  от  миссис  Крэйг,  но  она  сама
взялась за это.  Предполагали,  что  Крэйг,  вернувшись  однажды  домой,
увидел, что его  подружка  устранила  препятствие.  Она  думала,  уверял
Трайл, что все поверят в естественную смерть миссис Крэйг, но сам  Крэйг
будто бы не хотел рисковать и похоронил свою жену  в  погребе  и  только
потом придумал известную вам историю о ее  смерти,  происшедшей,  якобы,
немного позже где-то на юге Франции. Когда преступление разоблачили,  он
взял всю вину на себя, поклявшись, что Эва ничего не  знала.  Невозможно
было доказать ему, что это была не правда! Яд находился в доме, и каждый
из них мог им воспользоваться. Эва прикидывалась  перепуганной  овечкой,
она была красивая и, по мнению Трайла, великолепная артистка. Трайл  был
убежден в виновности Эвы, но не мог доказать ее вину...
   После непродолжительной паузы Спенс добавил:
   - Так ли это? Как говорится,  мистер  Пуаро,  за  что  купил,  за  то
продал. Трайлу не удалось ничего доказать.
   - Учту это, - сказал Пуаро, - думаю, что  Эва  Кейн  могла  совершить
тогда убийство и, следовательно, могла при определенных  обстоятельствах
повторить свое преступление. Перейдем к следующей - Джанис Кортлэнд!
   - Я видел дело, - отметил Спенс. - Оно было проведено слабо  и,  если
Эдит Томпсон заслуживала петли, то и  Джанис  Кортлэнд  тоже  надо  было
повесить. Между мужем и женой не следовало  выбирать:  они  стоили  друг
друга. Что касается ее молодого поклонника, то она могла буквально  вить
из него веревки. Когда она прибрала его к рукам, он был готов  совершить
любую глупость. Но нельзя забывать, что на заднем плане  все  время  был
очень богатый человек, о котором  она  как  раз  и  думала.  Она  упорно
стремилась избавиться от своего мужа,  чтобы  стать  женой  этого  очень
богатого человека.
   - Она вышла за него замуж?
   - Не имею на сей счет ни малейшего представления.
   - Она уехала из Англии. А что было потом?
   - Она была свободна, ее не подвергали никаким преследованиям.  Что  с
ней стало? Неизвестно.
   Пуаро взглянул на последнее фото.
   - Перейдем к девочке, Лили Гамбол!
   - Она была слишком мала, чтобы быть обвиненной в совершении убийства.
Ее поместили в исправительный дом,  где  она  вела  себя  примерно.  Она
изучила машинопись и стенографию и, выйдя из исправительного дома, нашла
себе работу. Она неплохо устроилась  и,  по  последним  данным,  жила  в
Ирландии. Думаю, мы можем оставить ее в покое, как и Веру Блэйк. Ведь  в
момент преступления ей было всего двенадцать лет, и она совершила его  в
порыве гнева... Мне кажется, мы можем ее отбросить. Как вы полагаете?
   - Я охотно согласился бы с вами, если бы не сечка. Лили Гамбол  убила
свою тетку сечкой, это факт, и миссис Мак-Джинти была  убита  предметом,
который, как считают, тоже мог быть сечкой.
   Спенс кивнул головой.
   - Возможно, вы и правы... Теперь, мистер Пуаро, вы, может  быть,  мне
скажете, как вам представляется  дело?  Есть  ли  в  Бродхинни  одна  из
женщин, истории которых рассказала "Санди Комет"?
   Пуаро открыл записную книжку.
   - Прежде всего, - сказал он, - уточним некоторые данные  о  возрасте.
Если Эва Кейн еще жива,  ей  около  шестидесяти  лет.  Ее  дочери  -  от
тридцати до сорока.
   Столько же лет и Лили Гамбол. Наконец, Джанис  Кортлэлд  должно  быть
около пятидесяти.
   Спенс кивнул головой, не произнеся ни слова.
   - Что касается людей, живущих в Бродхинни, - продолжал Пуаро, - то мы
займемся главным образом тем, у кого  работала  миссис  Мак-Джинти.  Она
время от времени работала  у  разных  хозяев,  но,  чтобы  не  усложнять
задачи, мы не будем заниматься, по крайней мере временно, ее  случайными
хозяевами, а сосредоточим внимание на тех, к кому она ходила  регулярно.
Предположим, что у одного  из  этих  хозяев  она  увидела  то,  что  нас
интересует, то есть фотографию. Согласны?
   - Полностью согласен.
   - Мы считаем, что по возрасту прежде всего "подходит" миссис  Уэзери,
у которой миссис Мак-Джинти работала в день своей смерти. Миссис  Уэзери
столько же лет, сколько было бы Эве Кейн, и ее дочь от первого брака как
раз в том возрасте, какой был бы ныне у дочери Эвы Кейн.
   - Позволяет ли снимок?..
   - Отвечаю: нет. Учтите, дорогой друг, что мы не установим личность ни
одной из женщин с помощью фотографии. С тех пор, как говорится,  слишком
много воды утекло. Единственное,  что  можно  утверждать,  это  то,  что
миссис Уэзери, несомненно, была очень красивой. Ее манера  поведения  не
оставляет на сей счет никаких сомнении. У нее как будто слабое здоровье,
и можно было бы предположить, что она неспособна совершить убийство,  но
я полагаю, что то же самое говорили и об Эве Кейн.  Впрочем,  невозможно
установить, действительно ли была нужна большая физическая  сила,  чтобы
убить бедную миссис Мак-Джинти.  Мы  выясним  это  только  тогда,  когда
станет известно, каким орудием было  совершено  преступление.  Тогда  мы
узнаем, легко ли было его использовать, было ли оно острым и т. д.
   - Да-да. Тот факт, что мы не нашли это орудие... Но продолжайте!
   - Мне почти нечего добавить о  семействе  Уэзери,  -  за  исключением
того,  что  мистер  Уэзери  может  быть  при  желании  очень  неприятным
господином. Дочь обожает мать и ненавидит отчима. Все это следует  иметь
в виду. Дочь могла бы совершить убийство, чтобы  прошлое  ее  матери  не
стало известно отчиму; мать -  по  той  же  причине,  а  отчим  -  чтобы
избежать "скандала". Невозможно даже представить себе, сколько совершено
преступлений только  из-за  стремления  сохранить  репутацию.  А  Уэзери
"вполне достойные люди"... Спенс утвердительно кивнул.
   -  В  итоге,  -  заключил  он,  -  гипотеза  Уэзери,  видимо,   самая
правдоподобная, не так ли?
   - Я полагаю, что да.  В  Бродхинни  есть  еще  только  одна  женщина,
которая по возрасту могла бы быть  Эвой  Кейн.  Это  миссис  Апуард.  Но
представляется, что она не могла убить миссис Мак-Джинти.  Не  могла  по
двум причинам. Во-первых, потому что у нее артрит, она проводит  большую
часть времени в своем кресле на колесиках...
   -  В  каком-нибудь  романе,  -  сказал  Спенс  с  сожалением,  -  эта
беспомощная женщина бегала бы, как мы с вами, но в реальной жизни,  увы,
весьма вероятно, что она останется прикованной к своему креслу.
   - Во-вторых, - продолжал Пуаро, - потому что  миссис  Апуард  кажется
женщиной властной, скорее резкой, чем мягкой в обращении с людьми, а это
не совпадает с тем,  что  мы  знаем  о  молодой  Эве.  Правда,  личность
формируется с возрастом, и то, что мы называем "характером", проявляется
иногда лишь на склоне лет.
   - Значит, миссис Апуард может быть Эвой, но это мало вероятно?
   - Совершенно верно.
   - А никто в Бродхинни не мог бы оказаться Джанис Кортлэнд?
   - Я не знаю никого, кто по  возрасту  подходил  бы  теперь  к  Джанис
Кортлэнд. С другой стороны, здесь находятся три тридцатилетние  женщины,
которые, если учитывать только возраст, могли бы быть либо Лили  Гамбол,
либо дочерью Эвы Кейн. Я имею в виду Дейдр Хендерсон,  миссис  Рэндел  и
миссис Карпентер.
   - Предположение касается одной из них? Пуаро вздохнул.
   - А как выглядит дочь Эвы Кейн: она высокого  или  невысокого  роста,
брюнетка или блондинка? У нас на сей счет нет  никаких  данных.  Мы  уже
касались предположения, что ею  могла  быть  Дейдр  Хендерсон.  Займемся
теперь  остальными!..  Отметим  первый  момент:  миссис  Рэндел  чего-то
боится.
   - Может быть, она боится вас?
   - Да, я так думаю.
   - В этом, быть может, большой смысл!.. Вы сказали, что миссис  Рэндел
может быть дочерью Эвы Кейн или самой Лили  Гамбол.  Блондинка  она  или
брюнетка?
   - Блондинка.
   - Маленькая Лили Гамбол была блондинкой.
   -  Миссис  Карпентер  тоже  блондинка.  Она  принадлежит  к  женщинам
дорогостоящего типа. Красива ли она? Не знаю, но у нее чудесные  большие
голубые глаза... Знаете, кого она мне напомнила, когда  бросилась  звать
на помощь мужа? Восхитительную бабочку... Она, как слепая, натыкалась на
мебель и двигалась вперед, вытянув руки.
   Спенс снисходительно улыбнулся.
   - Восхитительная бабочка!.. Вы - романтик, мистер Пуаро!
   -  Никоим  образом.  Романтиком,   сентиментальным   человеком   был,
бесспорно, мой друг Гастингс.  Я  же  чрезвычайно  практичен  и  обладаю
трезвым умом. Я хочу, чтобы вы поняли: когда женщина знает, что  вся  ее
красота заключена в ее глазах, она как можно реже будет надевать очки  и
научится обходиться без них, даже если она видит окружающее так  неясно,
что не может правильно определить расстояние.
   Говоря это,  Пуаро  постукивал  указательным  пальцем  по  фотографии
маленькой Лили Гамбол, обращая  внимание  Спенса  на  очки  с  огромными
стеклами, которые уродовали девочку.
   - Значит, вы думаете, что она и есть Лили Гамбол?
   - Нет. Я изучаю одну из гипотез, и только.  В  момент  смерти  миссис
Мак-Джинти миссис Карпентер еще не  была  Карпентер.  Овдовев  во  время
войны, она жила на скудные средства в доме, который мог  бы  быть  домом
рабочего,   и   была   невестой   богатого   соседа,   человека   весьма
самодовольного и, кроме того, стремившегося к политической карьере. Если
бы Гай Карпентер обнаружил, что он вот-вот женится на  женщине,  которая
заставила заговорить о себе еще в детстве, убив свою тетку, или, если бы
Гай Карпентер узнал, что собирается дать  свою  фамилию  дочери  Крэйга,
одного из великих преступников века и знаменитости вашего Музея  Ужасов,
можно не сомневаться, что он не стал бы осуществлять свои намерения!  Вы
мне, вероятно, скажете: "Стал бы, если бы он по-настоящему ее  любил!.."
Но  я  полагаю,  что  Карпентер,  человек  эгоистичный  и  честолюбивый,
дрожащий за свою репутацию, отказался  бы  без  колебаний  от  женитьбы.
Поэтому я думаю, что молодая миссис Селкирк (так ее  звали  в  ту  пору)
должна была стремиться к тому,  чтобы  ничего  порочащего  не  дошло  до
жениха, от которого она не собиралась отказываться.
   - Значит, убийство совершила она?
   - Повторяю, дорогой друг, что я ничего не знаю. Я рассматриваю только
возможные  варианты.  Миссис  Карпентер  -  это  бесспорно  -   проявила
недоверие и остерегалась меня.
   - Это важный симптом.
   - Согласен с вами... Но мы не должны увлекаться!.. Мы, как  охотники,
перед которыми собаки подняли нескольких куропаток. А мы должны стрелять
только в одну из них, и, прежде  чем  спустить  курок,  мы  должны  быть
вполне уверены, что целимся в нужную нам куропатку. Другие улетают, и им
нечего бояться. Мы это знаем, а они нет. Вполне возможно, что  в  период
вдовства нынешней миссис Карпентер в  деревню  просочились  какие-нибудь
малосущественные, но нежелательные слухи. Ведь недаром миссис  Карпентер
мне сразу же заявила, что миссис Мак-Джинти была лгуньей!
   Спенс почесал себе нос.
   - Будем откровенны, Пуаро! Что вы в сущности думаете?
   - Неважно, что я думаю. Нужно, чтобы я знал. А до сих пор...
   Пуаро не закончил фразы.
   - Досадно, - сказал Спенс после небольшой паузы,  -  что  у  нас  нет
никакой уверенности, и мы вынуждены строить гипотезы, по правде  говоря,
довольно шаткие. Как я уже говорил вам, все, чем  мы  располагаем,  явно
недостаточно. Совершаются ли в действительности убийства по тем мотивам,
о которых мы говорили?
   - Это  зависит  от  обстоятельств,  -  ответил  Пуаро.  -  Существуют
различные семейные ситуации, о которых нам не известно; ясно также,  что
очень  многие  люди  дорожат  своей  репутацией.  Мы  имеем  дело  не  с
артистами, не  с  богемой,  а  с  "достойными"  людьми,  которые  желают
остаться "достойными". Вот вы, например, героиня нашумевшего  уголовного
дела или дочь этой героини, но о вашем прошлом никто ничего не знает. Вы
думаете: "Мой муж никогда не узнает! Лучше уж умереть!.." Или  же:  "Моя
дочь не должна никогда узнать! Лучше уж исчезнуть!.."  А  затем  в  один
прекрасный день вы начинаете думать: а не проще  ли  просто  "устранить"
миссис Мак-Джинти?..
   - Вы имеете в виду семью Уэзери?
   - Да нет! Они, разумеется, подходят, но и только! На самом же деле по
своему характеру миссис Апуард скорее могла бы совершить  убийство,  чем
миссис Уэзери. Это умная женщина с сильной волей, безумно любящая своего
сына. Я убежден, что она пошла бы на многое, чтобы остаться в его глазах
той респектабельной леди, какой она стала со времени замужества.
   - Разоблачение означало бы для него катастрофу?
   - Лично  я  этого  не  думаю.  Робин  Апуард  производит  впечатление
молодого человека,  очень  современного,  глубокого  эгоистичного  и  не
отвечающего на безмерную любовь со стороны матери. Апуард - это  вам  не
Джеймс Бентли.
   Предположим, что миссис Апуард действительно Эва Кейн. Пошел бы Робин
на преступление, чтобы помешать разоблачению матери?
   - На мой взгляд, конечно нет!  Он  попытался  бы  извлечь  выгоду  из
создавшейся ситуации, расценил бы  ее  как  прекрасную  возможность  для
рекламы драматурга, Робина Апуарда. Я не представляю себе, чтобы он  мог
совершить убийство из-за сыновней любви  или  чтобы  сохранить  уважение
своих сограждан. А если он когда-нибудь и совершит убийство,  то  только
ради интересов мистера Робина Апуарда.
   Спенс глубоко вздохнул.
   - Значит, нам остается продолжать копаться в прошлом всех этих людей.
Возможно, мы обнаружим что-нибудь, но для этого потребуется время! Война
усложнила нашу задачу. Многие архивы были уничтожены, и те люди, которым
есть что скрывать, в полной мере воспользовались  ситуацией...  Если  бы
подозрение падало лишь на одного, мы могли бы заниматься  только  им.  К
сожалению, подозреваемых много.
   - Но это не значит, что их  до  конца  останется  много!  -  возразил
Пуаро.
   Закончив разговор  на  этой  оптимистической  ноте,  Пуаро  вышел  из
кабинета комиссара Спенса. Но он, как и Спенс, чувствовал, что время  не
ждет. Ах, если бы у него было время... Кроме того, его мучило  сомнение.
Опиралось ли построение, созданное им и Спенсом, на  какой-либо  прочный
фундамент? В конце  концов,  может  быть,  Джеймс  Бентли  был  как  раз
настоящим преступником...
   Пуаро не хотел в это верить, но он не мог не думать в своем разговоре
с Джеймсом Бентли, который вновь пришел ему на  память,  когда  он  ждал
поезда в Бродхинни на заполненном людьми перроне вокзала  в  Килчестере.
Был базарный день, и толпа на перроне непрерывно росла, люди  продолжали
подходить, а выход к поезду еще не был закрыт.
   Пуаро наклонился вперед, чтобы посмотреть  путь.  Наконец,  показался
поезд! Сыщик уже собирался выпрямиться, как вдруг  почувствовал  сильный
толчок в спину, который явно  был  преднамеренным.  Потеряв  равновесие,
Пуаро  упал  вперед.  Через  полсекунды  он  оказался  бы  под  колесами
паровоза, если бы чья-то