хорошо.  Но,  я  полагаю,  будет  честным  с  моей  стороны
предупредить вас...
   - Знаю, знаю все. Вы - мой враг! Ну что ж, будьте  моим  врагом.  Это
меня нисколько не беспокоит.
   - До тех пор, пока все будет честно и справедливо, я ничего  не  имею
против.
   - Вы переполнены английской страстью к честной  игре.  Теперь,  когда
ваша совесть успокоена, давайте поскорей отправимся в путь. Мы не  можем
терять времени. Наше пребывание в Англии было коротким, но  успешным.  Я
узнал то, что хотел узнать.
   Он произнес это вскользь, но мне  почудилась  скрытая  угроза  в  его
словах.
   - Все же... - начал я и запнулся.
   - Все же... Вы хотели сказать, что, безусловно, довольны  той  ролью,
которую играете. Ну что ж, а я займусь Жаком Рено.
   Жак Рено! Это имя заставило меня вздрогнуть. Я совершенно забыл,  что
он сидит в тюрьме с перспективой гильотины, нависшей над ним!  Я  увидел
свою роль в более зловещем свете. Я мог спасти Беллу - да, но при этом я
обрекал невинного человека на смерть.
   Я с ужасом отогнал от себя эту мысль. Такого не должно случиться. Его
оправдают. Конечно, же, его оправдают! Но  леденящий  душу  страх  вновь
обуял меня. А вдруг он не будет оправдан? Смогу ли я жить с таким пятном
на совести?! Неужели все будет сведено к  этому  в  конце  концов?  Надо
выбирать... Белла или Жак? Сердце подсказывало мне, что я  должен  любой
ценой спасти девушку, которую люблю. Но мог ли эту цену заплатить кто-то
другой?
   Что бы сказала сама девушка? Я  вспомнил,  что  ни  одним  словом  не
обмолвился, ей об аресте Жака Рено. Вероятно, она до настоящего  времени
находится  в  полном  неведении  относительно  того,  что   ее   прежний
возлюбленный находится в тюрьме и ему предъявлено  обвинение  в  ужасном
преступлении, которого он не совершал...  Узнав  об  этом,  как  бы  она
поступила? Позволила бы она, чтобы ее жизнь спасли за  счет  его  жизни?
Безусловно, она не должна ничего делать необдуманно. Жак Рено может быть
и вероятнее всего будет оправдан  без  какого-либо  вмешательства  с  ее
стороны. Если так, то это хорошо. Но если  его  не  оправдают?  На  этот
ужасный вопрос ответа не было. Синдерелле же  не  будет  грозить  высшая
мера наказания. Причины ее преступления совсем другого рода.  Она  могла
бы сослаться на ревность и крайнее раздражение, ее молодость  и  обаяние
во многом могли бы помочь. Тот факт, что из-за трагической ошибки  понес
наказание Рено-старший, а не его сын, не изменит  состава  преступления.
Но в любом случае, каким бы  мягким  ни  был  приговор  суда,  он  будет
означать длительный срок тюремного заключения.
   Несомненно, Беллу нужно защитить, и в то же  время  Жак  Рено  должен
быть спасен. Как все  это  сделать,  я  не  имел  ясного  представления.
Оставалось положиться  на  Пуаро.  Он  знает,  что  делать,  что  бы  ни
случилось, он сумеет спасти невинного.  Он  найдет  какой-либо  предлог.
Возможно, это будет трудно, но он с этим как-нибудь справится.
   Так я успокаивал себя, но в глубине сердца оставался леденящий ужас.
 
Глава 24 
"Спасите его!" 
 
   Мы вернулись из Англии вечерним пароходом, и на следующее  утро  были
уже в Сен-Омере, где находился в заключении Жак Рено. Не теряя  времени,
Пуаро посетил следователя Оте. Поскольку Пуаро не возражал  относительно
моего присутствия, я составил ему компанию.
   После  разных  формальностей  и  расспросов  нас  провели  в  кабинет
следователя. Он сердечно приветствовал нас.
   - Мне говорили, что вы вернулись в Англию, месье Пуаро. Я рад узнать,
что это не так.
   - Я действительно ездил туда, месье Оте, но это был только мимолетный
визит. Второстепенный вопрос, но такой, что его стоило выяснить.
   - И действительно стоило?..
   Пуаро пожал плечами. Следователь кивнул вздыхая.
   - Боюсь, что мы  должны  согласиться  с  версией  Жиро.  Эта  скотина
безобразно себя ведет, но он, несомненно, умен. Мало шансов на  то,  что
он в чем-нибудь ошибается.
   - Думаете, что не ошибается?
   Теперь настала очередь следователя пожать плечами.
   - А что, вы пришли к какому-либо другому заключению?
   - Если говорить откровенно, господин следователь, мне кажется, что  в
версии Жиро много неясных мотивов.
   - Например?
   Но из Пуаро трудно было что-либо вытянуть.
   - Я их еще не успел конкретизировать, - протянул он. - Мои  замечания
носят общий характер. Мне нравится этот молодой человек,  и  я  не  могу
поверить, что он виновен в таком ужасном преступлении.  Кстати,  что  он
сам говорит по этому поводу?
   Следователь нахмурился.
   - Я не могу его понять. Такое впечатление, что он совершенно не может
защищаться. Больших трудов стоило заставить его отвечать на вопросы.  Он
ограничивается общим отрицанием своей виновности, а что  касается  всего
остального, то прячется за упрямым молчанием. Я снова  буду  допрашивать
его завтра. Может быть, вы захотите присутствовать при этом?
   Мы охотно приняли приглашение.
   - Печальная история, - сказал следователь со  вздохом.  -  Я  глубоко
сочувствую мадам Рено.
   - Как ее здоровье?
   - Она еще не пришла  в  себя.  Это  своего  рода  милосердие,  бедная
женщина от многого избавлена. Доктора говорят, что  опасности  нет,  но,
когда  она  придет  в  себя,  ей  будет  необходим  максимальный  покой.
Насколько я понимаю,  в  ее  теперешнем  состоянии  виновато  не  только
падение, но и душевная травма. Будет ужасно, если она сойдет с ума. Но я
этому нисколько не удивлюсь... - Оте откинулся назад, покачивая  головой
и делая  унылое  выражение  лица,  чем  хотел  подчеркнуть,  как  мрачно
представляет себе перспективы дела.
   Наконец, он вернулся к действительности и, спохватившись, проворчал:
   - Ах, да! У меня есть для "вас письмо,  месье  Пуаро.  Одну  минутку,
куда же я его положил?
   Он принялся копаться в бумагах. Наконец,  нашел  послание  и  передал
Пуаро.
   - Оно было вложено в конверт с моим адресом, видимо, чтобы я направил
его вам, - объяснил он. - Но, так как вы не оставили адреса,  я  не  мог
этого сделать.
   Пуаро рассматривал письмо с любопытством. Адрес на  нем  был  написан
размашистым, косым, незнакомым почерком, но  писала  его  явно  женщина.
Пуаро не стал читать письмо. Он положил его в карман и встал.
   - До завтра, месье следователь. Большое спасибо за вашу любезность.
   - Я всегда к вашим услугам. Эти  молодые  детективы  школы  Жиро  все
одинаковы  -  грубые,  самоуверенные  парни.  Они   не   понимают,   что
следователь  с   моим..,   э..,   опытом   непременно   обладает   некой
проницательностью, своего рода чутьем. Наконец, вежливость, свойственная
старой  школе,  более  мне  по  вкусу.  Поэтому,   мой   дорогой   друг,
распоряжайтесь мной как вам будет угодно. Мы кое-что знаем, вы и я.., э?
   И, искренне смеясь, очарованный собой,  Оте  распрощался  с  нами.  К
сожалению, я должен отметить, что первой  фразой  Пуаро,  обращенной  ко
мне, когда мы шли по коридору, была:
   - Самовлюбленный старый идиот этот следователь!  Своей  глупостью  он
вызывает жалость!
   Выходя из здания,  мы  столкнулись  лицом  к  лицу  с  Жиро,  который
выглядел щеголем.
   - Месье Пуаро! - крикнул он небрежно. - Так вы вернулись из Англии?
   - Как видите, - сказал Пуаро.
   - Конец дела теперь не так уж далек!
   - Я согласен с вами, месье Жиро.
   Пуаро отвечал сдержанно. Его удрученный вид, казалось, радовал Жиро.
   - Это самый бесхарактерный из всех  известных  мне  преступников.  Ни
малейшей идеи, как себя защитить. Что-то необыкновенное!
   - Настолько необыкновенное, что заставляет задуматься, не так  ли?  -
резюмировал Пуаро мягким голосом.
   Но Жиро его не слушал. Он вертел трость с самодовольным видом.
   - Всего доброго, месье Пуаро. Я  рад,  что  вы  наконец  убедились  в
виновности молодого Рено.
   - Извините, но я полагаю обратное - Жак Рено невиновен.
   Жиро  минуту  выглядел  изумленным,  потом   расхохотался,   постучал
выразительно пальцем по лбу и отрывисто произнес:
   - Он рехнулся!
   Пуаро с достоинством выпрямился. Опасный огонек зажегся в его глазах.
   - Месье Жиро, на протяжении всего этого дела ваша манера обращения со
мной была  намеренно  оскорбительной!  Вас  следует  проучить.  Я  готов
побиться об заклад на 500 франков, что отыщу убийцу месье  Рено  раньше,
чем это сделаете вы. Согласны?
   Жиро беспомощно поглядел на него и вновь пробормотал:
   - Рехнулся!
   - Ну, давайте, - настаивал Пуаро, - согласны?
   - Мне неохота брать у вас деньги.
   - Пусть вас это не беспокоит, вы их не получите.
   - Ну ладно, согласен! Вы говорите, что моя манера  обращения  с  вами
оскорбительна. Но ваша манера тоже вызывала у меня раздражение порой.
   - Я польщен тем, что слышу, - сказал Пуаро. - Желаю вам доброго утра,
месье Жиро. Пойдемте, Гастингс.
   Я не сказал ни слова, пока мы шли по улице. У  меня  было  тяжело  на
сердце.  Пуаро  объявил  о  своих  намерениях  слишком  категорично.   Я
сомневался более чем когда-либо в своих силах спасти Беллу от наказания.
Эта неожиданная стычка с Жиро разозлила Пуаро и пробудила его пыл.
   Неожиданно я почувствовал у себя на плече чью-то руку. Обернувшись, я
увидел  Габриэля  Стонора.  Мы  остановились  и  поздоровались.   Стонор
предложил проводить нас до отеля.
   - А что вы здесь делаете, мистер Стонор? - спросил Пуаро.
   - Человек не должен оставлять в беде своих друзей, - сухо ответил он.
- Особенно когда их несправедливо обвиняют.
   - Так вы не верите, что Жак Рено совершил это преступление? - спросил
я нетерпеливо.
   - Конечно, нет. Я знаю этого юношу. Признаюсь, что в этом  деле  были
один или два момента, которые  совершенно  ошеломили  меня,  но  тем  не
менее, несмотря на его глупое поведение, я никогда не  поверю,  что  Жак
Рено может быть убийцей.
   Я расположился душой к секретарю. Его слова как  будто  сняли  тайную
тяжесть с моего сердца.
   - Я не сомневаюсь, что многие разделяют ваши чувства! - воскликнул я.
- Ведь улик фактически против него до смешного мало. Я считаю,  что  его
оправдают. В этом нет никакого сомнения.
   Но Стонор отреагировал на мои слова иначе, чем мне хотелось.
   - Я бы много дал, чтобы разделить ваш оптимизм, - сказал он печально.
Затем, повернувшись к Пуаро, спросил:
   - А каково ваше мнение, месье?
   - Я думаю, что дела Жака принимают плохой  оборот,  -  ответил  Пуаро
спокойно.
   - Вы верите, что он виновен? - резко спросил Стонор.
   - Нет. Но боюсь, что ему будет трудно доказать свою невиновность.
   - Он ведет себя более чем странно, - пробормотал Стонор. - Конечно, я
понимаю, что дело гораздо сложнее, чем кажется на  первый  взгляд.  Жиро
неосведомлен,  поскольку  он  здесь  впервые,   но   вся   эта   история
действительно чертовски странная. И уж если на то пошло, словами делу не
поможешь. Мадам Рено хочет что-то скрыть, и я буду следовать ее примеру.
Это ее спектакль, а я слишком уважаю ее, поэтому не намерен совать палки
в колеса, но я никак не могу разобраться в поведении Жака. Что бы с  ним
ни произошло, он должен защищаться.
   - Виновность Жака - чепуха! - вскричал я, вмешиваясь  в  разговор.  -
Во-первых, нож...  -  Я  запнулся,  не  зная,  как  встретит  Пуаро  мои
откровения, и продолжал, более осторожно подбирая слова:
   - Мы знаем, что у Жака Рено не было при себе  ножа  в  тот  вечер,  и
мадам Рено может подтвердить это.
   - Правильно, -  сказал  Стонор.  -  Когда  она  придет  в  себя,  то,
безусловно, скажет это и многое  другое.  Ну,  а  теперь  я  должен  вас
оставить.
   - Один момент, - окликнул Пуаро Стонора. - Сможете ли вы послать  мне
весточку, как только мадам Рено придет в себя?
   - Безусловно. Пришло незамедлительно, - прокричал он  через  плечо  и
зашагал в сторону виллы "Женевьева".
   - Довод, касающийся ножа, будет убедительным и в суде, -  заметил  я,
когда мы поднимались по лестнице. -  Я  не  мог  говорить  откровенно  в
присутствии Стонора.
   - Вы совершенно правильно поступили. В сложившейся ситуации мы должны
попридержать  наши  сведения  насколько  возможно.  Но  ваш   довод   об
отсутствии ножа у Жака Рено  вряд  ли  ему  поможет.  Вы  заметили,  что
сегодня утром я отлучался на час, прежде чем мы выехали из Лондона?
   - Да.
   - Я разыскивал фирму, в которой Жак Рено заказывал свои сувениры. Это
было не очень трудно. В общем, Гастингс, они сделали по  его  заказу  не
два ножа, как мы думали, а три.
   - Да ну! Что же из этого следует?
   - А то, что, после того, как он подарил один нож матери, а  второй  -
Белле Дювин, у него оставался третий, для его собственных надобностей. И
я боюсь, Гастингс, что  теперь  нам  ничто  не  поможет  спасти  его  от
гильотины.
   - Но это немыслимо! - воскликнул  я,  пораженный.  Мой  друг  грустно
покачал головой.
   - Спасите его! - простонал я. Пуаро укоризненно посмотрел на меня.
   - А не сделали ли вы это невозможным, дорогой мой?
   - Придумайте что-нибудь, - пробормотал я.
   - Проклятие! Вы требуете от меня чудес. Не  говорите  ничего  больше.
Давайте вместо этого посмотрим, что в письме.
   Пуаро достал конверт из внутреннего кармана пиджака и извлек из  него
небольшую записку.
   Его лицо сморщилось, пока  он  читал,  затем  он  протянул  тоненький
листок мне.
   - Есть и другие женщины в мире, которые страдают, Гастингс.
   Почерк был неразборчивым. Чувствовалось, что записка была написана  в
минуту большого волнения.
 
   "Дорогой месье Пуаро!
   Если это письмо дойдет до вас, умоляю прийти на помощь.  У  меня  нет
никого, к кому бы я могла обратиться, а Жака надо спасти любой ценой.  Я
на коленях умоляю вас помочь..."
   Марта Добрейль".
 
   Взволнованный, я вернул записку.
   - Вы поедете?
   - Немедленно. Давайте возьмем автомобиль. Через полчаса  мы  были  на
вилле "Маргерит". Марта встретила нас у двери  и  повела  Пуаро  в  дом,
сжимая его руку в своих руках.
   - Как вы добры! Я была в отчаянии, не зная, что делать. Они  даже  не
позволяют мне видеться с ним в тюрьме. Правда ли, что  он  не  отрицает,
что совершил преступление? Но это  безумие.  Невозможно,  чтобы  он  это
сделал! Я не поверю этому никогда!
   - Я тоже не верю этому, мадемуазель, - сказал Пуаро ласково.
   - Тогда почему же он молчит? Я не понимаю.
   - Возможно, он кого-нибудь прикрывает, - сказал  Пуаро,  наблюдая  за
ней.
   Марта нахмурилась.
   - Кого-то прикрывает? Вы имеете в виду его мать?
   Я подозревала ее с самого начала.  Кто  наследует  все  это  огромное
состояние. Она. Легко носить вдовий траур и  лицемерить.  Говорят,  что,
когда  его  арестовали,  она  свалилась  вот  так.   -   Марта   сделала
драматический жест. - И, несомненно, мистер Стонор, секретарь, помог ей.
Их водой не разольешь, этих двух. Правда, она  старше  его,  но  мужчины
неразборчивы, когда женщина богата!
   В ее тоне было раздражение.
   - Стонор находился в это время в Англии, - заметил я.
   - Это он так говорит.
   - Мадемуазель, - сказал Пуаро спокойно,  -  если  мы  будем  работать
вместе, вы и я, между нами  должна  быть  полная  откровенность.  Прежде
всего я задам вам вопрос.
   - Да, месье?
   - Знаете ли вы настоящую фамилию своей матери? Марта смотрела на него
минуту, потом ее голова упала на  скрещенные  руки,  и  она  разразилась
рыданиями.
   - Ну-ну, - сказал Пуаро,  похлопывая  ее  по  плечу.  -  Успокойтесь,
малютка, я вижу, что вы знаете. Теперь второй вопрос. Знаете ли вы,  кто
такой был месье Рено?
   - Месье Рено? - она подняла голову и посмотрела на него с удивлением.
   -  Я  вижу,  что  этого  вы  не  знаете.  А  теперь  выслушайте  меня
внимательно.
   Шаг за шагом он проследил все дело, как сделал это в тот день,  когда
мы уезжали  в  Англию.  Марта  слушала  как  зачарованная.  Когда  Пуаро
закончил, она глубоко вздохнула и театрально произнесла:
   - Вы удивительны, великолепны! Вы - величайший детектив в мире!
   Быстрым движением Марта соскользнула  со  стула  и  опустилась  перед
Пуаро на колени:
   - Спасите Жака, месье! - вскричала она. - Я  люблю  его.  О,  спасите
его, спасите, спасите его!
 
Глава 25 
Неожиданная развязка 
 
   На следующее утро мы присутствовали при допросе Жака  Рено.  Несмотря
на то, что времени прошло немного, молодой узник  страшно  изменился.  Я
был поражен его видом. Осунувшийся, с темными кругами  вокруг  глаз,  он
выглядел измученным и подавленным, как человек, который  тщетно  пытался
уснуть в течение нескольких ночей.
   Арестованный и его адвокат мэтр Гросье сели. Устрашающего вида  страж
с роскошной саблей встал у двери. Стенографист занял свое место.  Допрос
начался.
   - Рено, - начал следователь, - отрицаете  ли  вы,  что  находились  в
Мерлинвиле в ночь, когда было совершено преступление?
   Жак ответил не сразу, а когда заговорил, то его нерешительность  было
больно видеть:
   - Я.., я.., говорил вам, что был в Шербуре.
   Мэтр Гросье нахмурился и вздохнул. Я сразу понял, что Жак Рено упрямо
гнул свою линию, приводя адвоката в отчаяние.
   Следователь резко повернулся.
   - Введите свидетелей с вокзала.
   Через одну-две минуты дверь отворилась и вошел мужчина, в  котором  я
сразу узнал служащего Мерлинвильской станции.
   - Вы дежурили в ночь на седьмое июня?
   - Да месье.
   - Вы присутствовали при прибытии поезда в 11.40?
   - Да, месье.
   - Посмотрите на арестованного.  Признаете  ли  вы  в  нем  одного  из
пассажиров, сошедших с этого поезда?
   - Да, месье следователь.
   - Вы не ошибаетесь?
   - Нет, месье. Я хорошо знаю месье Жака Рено.
   - Вы не могли спутать дату?
   - Нет, месье, потому что как раз на следующее утро, восьмого июня, мы
услыхали об убийстве.
   Ввели  еще  одного  железнодорожного  служащего,  который  подтвердил
показания предыдущего. Следователь взглянул на Жака Рено.
   - Эти люди моментально вас опознали. Что вы можете сказать?
   - Ничего.
   Оте переглянулся со стенографистом, когда тот записал ответ.
   - Рено, - продолжал следователь, - узнаете ли вы это?
   Он взял какой-то предмет со стола и протянул его арестованному.
   Я с содроганием узнал нож из авиационного металла.
   - Простите! - воскликнул мэтр Гросье.  -  Я  должен  переговорить  со
своим клиентом, прежде чем он ответит на этот вопрос.
   Но Жак Рено совершенно не считался с чувствами несчастного Гросье. Он
отстранил его и спокойно ответил:
   - Конечно, узнаю. Это сувенир, который я подарил матери.
   - А есть ли дубликат у этого ножа?
   Мэтр Гросье снова попробовал вмешаться, но Жак перебил его.
   - Насколько я знаю, нет. Я сам изготовил его. Даже следователь открыл
рот  от  изумления,  услышав  такой  смелый  ответ.  Казалось,  что  Жак
торопится навстречу своей судьбе. Я понимал, конечно, как важно было для
него скрыть ради Беллы то, что есть еще один нож, дубликат  первого.  До
тех пор, пока речь шла об одном ноже, подозрение вряд ли могло пасть  на
Беллу, у которой находился второй нож. Жак благородно  скрывал  девушку,
которую когда-то любил, но какой ценой! Мне стало  ясно,  сколь  тяжелую
задачу я возложил на Пуаро. Не так-то легко будет  добиться  помилования
Жака Рено, не сказав всей правды. Оте снова заговорил:
   - Мадам Рено сказала нам, что в ночь преступления  нож  лежал  на  ее
туалетном столике. Но мадам Рено - мать. Безусловно, вы будете поражены,
Рено, но я считаю весьма вероятным, что ваша мать ошиблась,  и  что  вы,
возможно, по неосторожности, взяли его с собой в Париж. Без сомнения, вы
мне будете возражать.
   Я увидел, как  напряглись  руки  юноши,  скованные  наручниками.  Пот
выступил у него на лбу, когда с большим усилием он прервал  Оте  хриплым
голосом:
   - Я не буду вам противоречить. Это возможно. Момент был ошеломляющим.
Мэтр Гросье вскочил протестуя:
   -  Мой  клиент  перенес  значительное  нервное  потрясение.  Я  прошу
записать, что его нельзя считать ответственным за то, что он говорит.
   Следователь сердито прервал его. На мгновение показало