все-таки не надо забывать,  что  здесь,  в  кабинете,
стоит этот монументальный сейф. Открыть его Мог бы ребенок, но к  нему  даже
не прикоснулись! Я должен  напомнить,  что  в  момент  преступления  в  доме
находилось по меньшей мере шесть человек... - Случались ограбления еще более
загадочные.
   - Согласен. Но чтобы проникнуть во двор, в котором  находилась  лестница,
надо было перелезть через ограду высотой три с половиной метра, если я верно
заметил. И наконец, в нескольких шагах от  комнаты,  где  раздался  выстрел,
спали два человека, которые ничего не слышали.
   - Дом находится  в  непосредственной  близости  от  железной  дороги,  по
которой беспрерывно идут поезда.
   - Я этого не отрицаю, месье Радель, моя профессия заключается  в  поисках
истины, и я ее ищу. Само ваше  присутствие  могло  бы  подсказать  мне,  что
искать эту-истину нужно недалеко, ибо редко  случается,  чтобы  родственники
убитого вызывали адвоката прежде, чем полиция успеет их допросить.  Я  задам
вам вопрос, на который  вы,  конечно,  не  ответите.  Арман  Ляшом  при  мне
позвонил вам, чтобы вызвать вас сюда. Где вы живете, метр?
   - На площади Одеон. В двух шагах отсюда.
   - Действительно, вы-приехали через десять минут. Вы не  проявили  особого
удивления и задали очень мало вопросов. Можете ли вы утверждать, что  вы  не
были в курсе дела раньше нас? Не было  ли  вам  уже  известно,  о  том,  что
произошло сегодня ночью?
   - Я решительно протестую против... - Против чего? Как вы сами  понимаете,
я не обвиняю вас в том, что сегодня ночью вы проникли в этот дом через окно.
Я только думаю, не позвонили ли вам первый раз рано утром,  чтобы  поставить
вас в известность о случившемся и спросить вашего совета?
   - Я вынужден проявить максимальное  самообладание,  чтобы  в  присутствии
господина следователя не указать на то, к каким последствиям может  привести
подобное обвинение.
   - Это не обвинение, метр, а простой  вопрос.  Если  вам  угодно,  вопрос,
который я задал самому себе. Мегрэ был крайне раздражен.
   - Что касается вас, месье Брэм, я вам весьма  благодарен.  Мне,  конечно,
придется вернуться сюда  и  задать  вам  еще  несколько  вопросов.  Господин
следователь сам решит, нужно ли опечатать кабинет.
   - А вы как считаете?
   Анжело предоставлял Мегрэ решать все самому.
   - Я не считаю, что это необходимо. После  того,  что  нам  сообщил  месье
Брэм, вряд ли документы и бухгалтерские книги откроют что-либо новое.
   Он принялся искать свою шляпу и заметил, что  оставил  ее  наверху.  -  Я
схожу за вашей шляпой, - предложил бухгалтер.
   - Не беспокойтесь.
   Подойдя к лестнице, Мегрэ увидел старую Катрин, которая следила  за  ним,
перегнувшись через перила, явно карауля его.
   - Вам нужна ваша шляпа?
   - Да. Моего инспектора нет наверху?
   - Он уже давно ушел. Держите!
   Не дожидаясь, когда он поднимется, она бросила ему шляпу  и,  пока  Мегрэ
наклонялся за ней, Катрин плюнула вниз.

***

   Адвокат с ними не пошел. Дождь, все такой же унылый и холодный,  разогнал
толпу любопытных, и перед подъездом осталось лишь несколько  зевак,  которых
удерживал на расстоянии один полицейский.  Журналисты  каким-то  чудом,  еще
ничего не пронюхали. Две черные служебные машины - , следователя и  Мегрэ  -
стояли у края тротуара.
   - Вы возвращаетесь на набережную Орфевр? - спросил следователь,  открывая
дверцу своего автомобиля.
   - Еще не решил. Я подожду Жанвье, он где-то здесь поблизости.
   - Зачем вам его ждать?
   - Потому что я сам не вожу машину, - простодушие ответил Мегрэ.
   - Может быть, я вас подвезу?
   - Спасибо. Я предпочитаю подождать и  немножко  подышать  воздухом  этого
района.
   Он  предвидел,  что  следователь  по  дороге  начнет  задавать  различные
вопросы,  станет  возражать,  давать  советы,  призывать  к  осторожности  и
сдержанности.
   - Я просил бы вас, господин комиссар, позвонить мне  около  двенадцати  и
вообще держать меня в курсе событий. Я намерен  тщательно  следить  за  этим
делом.
   - Я понял вас. До свидания, господин следователь. Любопытные разглядывали
их. Женщина, которая  куталась  в  черную  шаль.  Вполголоса  сказала  своей
соседке:
   - Посмотри, это знаменитый Мегрэ.
   - А молодой?
   - Не знаю.
   Мегрэ, подняв воротник, зашагал по тротуару. Он прошел метров пятьдесят и
увидел Жанвье, который делал ему знаки, стоя в дверях  бистро  под  вывеской
"Для приятелей с набережной". В бистро никогй  не  было,  кроме  хозяйки  за
стойкой. Эта толстая растрепанная женщина все время заглядывала в  раскрытую
дверь кухни, следя  за  кастрюлей,  стоящей  на  плите:  и  распространяющей
сильный залах жареного лука.
   - Что будете пить, патрон? Я уже выпил стакан грога. В такую погоду легко
подцепить грипп.
   Мегрэ тоже заказал грог.
   - Ты что-нибудь нашел?
   - Пока ничего. Уходя, я опечатал двери спальни.
   - Ты звонил доктору Полю?
   - Он еще не кончил вскрытие. Правда, один из его ассистентов сказал,  что
в желудке найдено известное количество алкоголя. Они должны  установить  его
количество и в крови. - Больше ничего?
   - Они извлекли пулю, пошлют ее на  экспертизу.  По  мнению  доктора,  это
очень маленький калибр. По-видимому, 6,35. А  что  вы  сами  обо  всем  этом
думаете, патрон?
   Хозяйка бистро вышла на кухню и теперь  помешивала  в  кастрюле  огромной
деревянной ложкой.
   - Я предпочитаю другое дело... - Например, Каноника?
   - Да. Такие, как он, по крайней мере не убивают.
   - Вы не очень-то верите в их историю с ограблением.
   - Конечно, не верю.
   - Я тоже. Эксперты, как ни старались, не нашли никаких отпечатков  ни  на
окне, ни на приставной лестнице.
   - Убийца мог быть в перчатках.
   - Я осмотрел верхнюю часть стены.
   - Ну и что?
   - Весь край утыкан осколками бутылочного стекла. В одном месте,  недалеко
от дома, они раздавлены. Я велел сделать снимки.
   - Для чего?
   - Вы знаете, что грабители этого сорта обычно тщательно  подготавливаются
к делу. Если они знают, что  край  стены  утыкан  осколками,  то  запасаются
старым мешком или доской. Они  и  стекла  выдавливают  аккуратно.  Здесь  же
стекло разбито в порошок, как будто молотком.
   - Ты спрашивал соседей?
   - Они ничего не слышали. Все повторяют одно и то  же:  поезда  так  адски
грохочут, что нужны годы, чтобы к этому привыкнуть. Так как я  заметил,  что
на окнах второго и третьего этажа нет ставен, я порасспросил речников, вон с
той баржи, видите, ее сейчас разгружают. Хотел узнать, может,  кто,  из  них
видел свет в окнах после полуночи. Но, как я и Думал,  все  они  спали.  Эти
люди рано ложатся спать и встают очень рано. Однако  жена  речника  сообщила
мне одну подробность, довольно занятную. Сегодня ночью рядом с  ними  стояла
на причале бельгийская баржа, она ушла  рано  утром.  Эта  баржа  называется
"Нотр-Дам", она ушла на мукомольный завод в Корбэй. Вчера на ней праздновали
день рождения хозяина. Люди с другой баржи, тоже бельгийской, которая стояла
выше по течению, провели часть ночи на борту "Нотр-Дам". Среди них находился
какой-то тип с аккордеоном.
   - Ты узнал название другой баржи?
   - Нет. По словам женщины, она тоже ушла утром. Мегрэ подозвал  хозяйку  и
расплатился за два грога.
   - Куда теперь направимся? - спросил Жанвье.
   - Объедем сначала вокруг квартала. Мне бы хотелось кое-что отыскать.
   Маленькая черная машина прошла всего несколько  сот  метров  по  соседним
улицам.
   - Стой! Это здесь.
   Они  увидели  длинную  стену,  незамощенный  двор,  деревянные  кирпичные
строения с отверстиями, как  в  сушильнях  для  табака.  Над  воротами  было
написано: "Ф. Зюбер. Шкуры и кожи".
   А ниже более свежей, агрессивно-желтой краской добавлено:
   "Давид Гиршфельд, преемник".
   Жанвье, который был не в курсе дела, не снимал ногу со сцепления.
   - Дойная корова Ляшомов вот уже шесть лет, -  пробурчал  Мегрэ.  -  Потом
объясню.
   - Вас подождать?
   - Конечно. Это займет несколько минут.
   Он легко нашел здание конторы, так как это слово  крупными  буквами  было
написано на дверях самого маленького строения, скорее барака. Внутри,  около
печки, похожей на ту. Которая  когда-то  стояла  в  кабинете  Мегрэ,  сидела
машинистка и энергично стучала на машинке.
   - Месье Гиршфельд у себя?
   - Нет. Он на бойне. Вы по какому вопросу? Мегрэ  показал  свой  служебный
значок.
   - Вы служили в этой фирме при жизни месье Зюбера?
   - Нет. Я начала работать у месье Гиршфельда.
   - Когда месье Зюбер передал-свое дело?
   - Немногим более года тому назад, когда он ложился в клинику.
   - Вы его знали?
   - Да. Акт продажи печатала я.
   - Он был очень стар?
   - Трудно было определить его возраст, он был уже давно  болен  и  страшно
исхудал. Костюм на нем буквально болтался, а лицо было  таким  бледным,  как
вон та стена.
   - Вы когда-нибудь видели его дочь?
   - Нет. Я о ней только слышала.
   - При каких обстоятельствах?.
   - Когда  обсуждали  условия  продажи,  было  ясно,  что  месье  Зюбер  не
обольщался на счет состояния своего здоровья. Он знал, что ему осталось жить
всего несколько месяцев, самое большее - год. Врач ему об этом прямо сказал.
Вот почему формально он предпочел дарственную запись,  оставив  себе  только
необходимую сумму для оплаты клиники и врачей. Это помогло избежать огромных
расходов по налогу на наследство.
   - Вы можете назвать цифру?
   - Вы спрашиваете о сумме, которую заплатил ему месье Гиршфельд?
   Мегрэ кивнул в знак согласия.
   - Об этом так много говорили в деловых кругах, что я не буду  нескромной,
если скажу вам... триста... - Триста чего?
   - Миллионов, конечно!
   Мегрэ  невольно  оглянулся  на  эту   убогую   контору,   грязный   двор,
полуразвалившиеся постройки, от которых исходил тошнотворный запах.
   - Месье Гиршфельд уплатил всю сумму наличными?
   Она снисходительно улыбнулась.
   - Никто никогда не выплачивает  подобную  сумму  наличными.  Он  выплатил
только часть - не могу точно сказать сколько, - но вы можете спросить у него
сами. Остальная сумма распределена на  десять  лет...  -  Все  предназначено
дочери Зюбера?
   - Да. Мадам Арман Ляшом. Если вы хотите поговорить с  месье  Гиршфельдом,
он обычно возвращается с бойни к  половине  двенадцатого,  кроме  тех  дней,
когда он завтракает в Виетт.
   Жанвье с любопытством посмотрел  на  подавленного  и  задумчивого  Мегрэ,
когда тот остановился около машины на краю тротуара и, низко опустив голову,
начал набивать трубку.
   - Чувствуешь, какой запах?
   - Просто воняет, патрон.
   - Видишь этот двор и бараки?
   Жанвье молча ожидал продолжения.
   - Так вот, малыш, все это  стоит  триста  миллионов!  И  знаешь,  кто  их
унаследовал? Он сел в машину и захлопнул дверцу.
   - Полет Ляпгом! А теперь прямо в управление! Он молчал всю дорогу  и  так
же молча вошел в свой кабинет в сопровождении неизменного Жанвъе.

Глава 4

   Вешая мокрое пальто и шляпу в стенной  шкаф,  Мегрэ  взглянул  мельком  в
зеркало  над  умывальником  и  чуть  не   показал   себе   язык,   настолько
отвратительной  показалась  ему  отразившаяся  там   физиономия.   Комиссару
казалось, что он вернулся с  набережной  де-ля-Гар  с  физиономией,  которая
весьма напоминала лица людей, живших в этом умопомрачительном доме.
   После стольких  лет  работы  в  уголовной  полиции  перестаешь  верить  в
деда-мороза,  в  мир,  созданный  нравоучительными  книжками   и   лубочными
картинками, где все люди делятся на бедняков и богачей, честных  праведников
и мошенников, мир, в котором образцовые семейства безмятежно счастливы,  как
на фотографиях, где все группируются вокруг улыбающегося патриарха.
   И все же он редко бывал так удивлен, как сегодня утром  в  доме  Ляшомов.
Ему действительно показалось, что он теряет почву под ногами. До сих пор  он
ощущал какой-то горьковатый привкус  во  рту  и  острую  потребность  скорее
расположиться в своем кабинете, тяжело опуститься в  кресло,  взять  в  руки
трубку, коснуться привычных вещей, убедиться,  что  его  окружает  реальный,
будничный мир.
   Был один из тех сумрачных дней, когда лампы горят с утра, а струйки дождя
зигзагами сбегают вдоль оконных стекол. Жанвье,  вошедший  вслед  за  ним  в
кабинет, терпеливо ждал дальнейших приказаний.
   - Мне показалось, что  в  коридоре  ждет  Луро?  Луро  был  репортером  и
околачивался в уголовной полиции еще в те времена, когда Мегрэ  был  простым
инспектором.
   - Можешь дать ему материал.
   Обычно в начале следствия Мегрэ избегал привлекать внимание прессы,  ибо,
охваченные рвением как можно скорее  все  разузнать,  репортеры,  случалось,
запутывали следы и спугивали дичь.
   Направляя в этот раз журналистов на набережную де-ля-Гар, Мегрэ отнюдь не
пытался мстить Ляшомам или новому следователю. Он  действительно  чувствовал
себя обезоруженным атмосферой этого герметически запертого дома, где  царило
странное молчание, а его заставляли проявлять чрезмерную  корректность.  Вот
почему он на этот раз не возражал против вмешательства репортеров. Они  ведь
не обязаны соблюдать такую осторожность, как он. У них не будет  торчать  за
спиной молодой чиновник или метр Радель, готовый метать гром и молнии  из-за
самого ничтожного нарушения правил.
   - Только не рассказывай ему никаких подробностей. Он их  сам  разыщет.  А
потом зайди снова ко мне.
   Когда Жанвье ушел, он снял трубку и вызвал комиссара района Иври.
   - Алло! Говорит Мегрэ... Сегодня утром вы весьма любезно  предложили  мне
помощь своих инспекторов. Я решил ею воспользоваться.  Прошу  выяснить,  что
происходило сегодня ночью вблизи дома Ляшомов. Вы  понимаете?  В  частности,
меня интересует время между двенадцатью и тремя часами ночи.
   Он мог вызвать Люка но телефону, но, как обычно, когда ему был нужен один
из его инспекторов, он предпочел покинуть свое удобное кресло  и  распахнуть
дверь в их комнату. Он поступал так отнюдь не для  того,  чтобы  следить  за
ними, а просто хотел выяснить их настроение и атмосферу "дома".
   - Зайди на минутку. Люка!
   Их было по  крайней  мере  шестеро  в  огромной  ,  комнате  инспекторов,
пожалуй, слишком много для такого рабочего двя, как понедельник.
   - Что с Каноником? - спросил Мегрэ, снова усаживаясь за письменный стол.
   - Я закончил все формальности по аресту.
   - Как прошло?
   - Прекрасно. Мы с ним немножко  поболтали.  Вы  знаете,  что  я  выяснил,
патрон? В глубине души он доволен, что его выдали, пусть даже  это  сделала,
его собственная жена. Он, конечно, в этом не сознался, но я  понял,  что  он
был бы больше огорчен, если бы мы  его  выследили  или  схватили  из-за  его
собственной оплошности.
   -  Такой  рассказ  просто  освежал  после  посещения  семейства  Ляшомов!
Впрочем, Мегрэ ничуть не удивился. Он уже не раз замечал у таких людей,  как
Каноник, своеобразную профессиональную гордость.
   - Конечно, нельзя сказать, что он восхищен тем, что его посадят в тюрьму,
а  выдавшая  его  ж"на  будет  пока  блаженствовать  с  другим.   Но   ой-не
возмущается, не угрожает, не собирается ей мстить после выхода из кутузки.
   Мегрэ дал Люка поручение:
   -  Позвонишь  в  Корбзя.  Попросишь  дежурного   поехать   на   мукомолку
посмотреть, не прибмла ли баржа "Нотр-Дам". Если ее там еще нет, значит  она
на последнем шлюзе. Сегодня ночью эта баржа стояла на якоре  в  порту  Иври,
прямо против дома Ляшомов. На борту был небольшой семейный праздник, который
затянулся допоздна. Возможно, они заметили свет в окнах или входящих  в  дом
людей. На празднике были и другие  речники.  Я  хотел  бы  знать  их  имена,
названия их барж, место, где их можно найти. Ты все понял?
   - Да, патрон.
   - Пока все, старина.
   Вернулся Жанвье.
   - А мне что делать?
   Наступил самый неприятный момент следствия, когда еще не  знаешь  сам,  в
каком направлении вести поиски.
   - Позвони доктору Полю, он, наверное, уже закончил вскрытие. Возможно, он
даст тебе  дополнительные  сведения  до  отправки  акта,  а  потом  зайди  в
лабораторию, узнай, может быть, они что-нибудь нашли.
   Мегрэ остался наедине со своими трубками и, выбрав  одну,  самую  старую,
медленно набивая ее, смотрел на струйки дождя, бегущие по оконному стеклу.
   - Триста миллионов! - бормотал он, мысленно представляя запущенный дом на
набережной  де-ля-Гар:  железную  печку  в  гостиной,   старинную,   некогда
прекрасную мебель, обитую разномастной тканью, холодный, как  лед,  радиатор
парового отопления, огромный зал на первом  этаже,  библиотеку,  бильярдную,
пустота которых казалась населенной призраками.
   Он восстанавливал в памяти  слегка,  асимметричное  лицо  Армана  Ляшома,
который, по всей очевидности,  был  слабым  человеком,  возможно  трусом,  и
прожил всю жизнь в тени старшего брата.
   - Кто из вас сейчас свободен? - спросил Мегрэ,  стоя  на  пороге  комнаты
инспекторов.
   Торранс вскочил первый, как школьник, вызванный к доске.
   - Зайдите ко мне, Торранс, садитесь. Вы отправитесь в Иври, на набережную
де-ля-Гар. Мне бы хотелось, чтобы вы не заходили ни в дом, ни в контору,  ни
на фабрику. Я думаю, что в полдень, рабочие, хотя бы часть из  них,  выходят
на обед. Вытяните из них все, что можно. Прежде всего постарайтесь  получить
ответы на следующие вопросы.
   Первое: есть ли у Ляшомов машина и какой марки?
   Второе: кто ее обычно водит и ездили ли на ней вчера вечером?
   Третье: часто ли Полет Ляшом обедает в городе? Известно ли, с  кем?  Есть
ли какие-нибудь предположения о том, что она делает после этих обедов?
   Четвертое: в каких отношениях находится она со  своим  мужем?  На  всякий
случай сообщаю, что у них отдельные спальни.
   Пятое: каковы были ее отношения с шурином?
   Вы все записали? И наконец, я не прочь  узнать,  кто  была  жена  Леонара
Ляшома. Она умерла лет восемь тому назад. Ее девичья фамилия.  Ее  родители.
Была ли она богатой? Отчего она скончалась?.. И еще... Хорошо  бы  раздобыть
теперешний адрес Вероники Ляшом, упорхнувшей из родного гнезда несколько лет
назад.
   Толстяк Торранс невозмутимо слушал и записывал в блокнот.
   - Кажется, все. Ясно, что задание срочное.
   - Я иду, патрон.
   Не забыл  ли  он  чего-нибудь?  Если  бы  не  присутствие  следователя  и
адвоката, он задержался бы на набережной де-ля-Гар и сам бы задал  некоторые
вопросы. Ему хотелось также, хотя бы из  простого  любопытства,  побывать  в
комнате Армана Ляшома и в особенности в спальне его жены.
   Жила  ли  эта  наследница  трехсот  миллионов  в  такой   же   обветшалой
обстановке, как и вся семья?
   Было  уже  около  полудня,  когда  он  вспомнил,  что  обещал   позвонить
следователю Анжело. Он набрал номер:
   - Говорит Мегрэ. Докладываю но вашей просьбе. Ничего существенного, кроме
того, что Полет Ляшом оказалась  дочерью  торговца  кожей  по  имени  Зюбер,
который оставил ей наследство минимум в триста миллионов.
   На том конце  провода  долго  молчали,  затем  раздался  спокойный  голос
молодого чиновника:
   - Вы в этом уверены?
   - Да, почти. Я скоро получу подтверждение. - И давно она располагает этой
суммой?
   - Около года, если мои сведения точны. Когда Зюбер узнал,  что  врачи  не
имеют надежды на его выздоровление, он написал дарственную  на  имя  дочери,
чтобы как можно меньше платить налогов на наследство.
   - Свадебный контракт  Полет  Ляшом  предусматривает  раздельное  владение
имуществом, не так ли?
   - Да, так нам с вами утром сказали. Я еще не проверял.
   - Благодарю вас. Продолжайте меня держать в курсе дела. У вас больше  нет
никаких сведений?
   - Мои люди занимаются сейчас этой работой.
   Мегрэ положил трубку и сразу же снова снял ее.
   - Пожалуйста, соедините меня с  адвокатом  Раделем.  На  это  он  получил
ответ, что метра нет дома и что его уже давно ждут к завтраку.
   - Позвоните к Ляшомам, набережная де-ля-Гар. Возможно, он еще там.
   Он действительно был еще там, что заставило М