ле.
   Наконец-то у  них  есть  доказательство,  что  расчлененный  человек  был
хозяином бистро на набережной Вальми!
   - Эти отпечатки есть и в верхних комнатах?
   - Только на внутренней стороне мебели. Дюбуа пока  не  осматривал  второй
этаж детально, и мы туда еще вернемся. Нас поразило, что на  мебели  нет  ни
пылинки и пол вымыт очень чисто. Что касается простынь, ими пользовались  не
больше трех-четырех ночей.
   - Грязные простыни нашел?
   - Нет.
   - Их стирали дома?
   - Я не видел здесь ни стиральной машины, ни корыта, ни моющих средств.
   - Значит, они отдавали белье в прачечную?
   - Верно. И вот, если только человек из прачечной не был здесь  вчера  или
позавчера...
   - Попытайтесь выяснить, какой прачечной они пользуются.
   Мегрэ уже хотел  идти  расспрашивать  соседних  лавочников,  когда  Мере,
остановив его, выдвинул ящик кухонного буфета:
   - Здесь есть ее название.
   Он показал пачку счетов, среди которых значилось:
   "Прачечная Реколе". Последний счет был выписан дней десять назад.
   Мегрэ устремился к телефону, набрал номер и спросил, не приезжали  ли  за
бельем на набережную Вальми на этой неделе.
   - Прием белья  у  заказчиков  производится  только  в  четверг  утром,  -
ответили ему.
   Следовательно, приемщик белья последний раз был здесь в прошлый четверг.
   Мере имел основания удивляться.  Два  человека  не  могли  прожить  целую
неделю, не загрязнив белья, значит, оно должно где-то находиться, во  всяком
случае  простыни,  поскольку  простыни,  найденные  в  спальне,  были  почти
чистыми.
   Мегрэ в задумчивости вернулся к специалистам.
   - Что ты говорил об отпечатках?
   - На кухне  мы  обнаружили  отпечатки  трех  видов,  не  считая  ваших  и
Лапуэнта, которые я  знаю  наизусть.  Во-первых,  женские  отпечатки,  самые
многочисленные. Думаю, что это отпечатки хозяйки.
   - Это легко проверить.
   - Затем отпечатки довольно молодого мужчины.  Их  немного,  и  они  самые
свежие.
   Это, конечно, Антуан, которого г-жа Калас, вероятно,  кормила  на  кухне,
когда он прибежал к ней ночью.
   - Наконец, есть два других отпечатка, из которых один частично стерт.
   - Отпечатков Каласа в ящиках больше нет?
   - Нет.
   -  Словом,  все  это  выглядит  так,  как  если  бы  недавно,  скажем,  в
воскресенье, весь дом вымыли и вычистили снизу доверху, но при этом забыли о
внутренней стороне мебели!
   Все подумали о теле, части которого были подняты из темных вод канала.
   Расчленение не могло быть произведено ни на улице,  ни  на  пустыре.  Это
требовало времени, так как каждая часть  тела  была  тщательно  завернута  в
газетную бумагу и обвязана бечевкой. Какой вид под  конец  имело  помещение,
где выполнялась подобная работа?
   Теперь Мегрэ меньше сожалел о том, что оставил г-жу Калас у  разъяренного
Комельо.
   - Ты спускался в погреб?
   - Мы сделали первоначальный осмотр повсюду. В погребе  на  первый  взгляд
нет ничего особенного, но мы туда еще вернемся.
   Мегрэ принялся задумчиво расхаживать по бистро, рыжий кот следовал за ним
по пятам. Солнце освещало бутыли на полке и бросало яркий  отблеск  на  угол
стойки. Проходя мимо печки, комиссар подумал, что она погасла, открыл дверку
и, увидев там еще красный уголь, машинально подбросил топлива.
   Минуту спустя он прошел за  стойку,  постоял  перед  полкой,  разглядывая
бутылки, выбрал одну из них, с кальвадосом, и налил себе стаканчик. На стене
справа, возле окна, висел прейскурант.
   Комиссар положил деньги в полуоткрытый ящик кассы, где  лежало  несколько
бумажек и немного мелочи. Внезапно он отскочил, как  будто  его  застали  на
месте преступления: за  стеклом  двери  мелькнула  чья-то  фигура.  Это  был
инспектор Жюдель.
   Мегрэ открыл ему.
   - Я так и знал, что найду вас здесь, шеф. Я звонил на Набережную,  и  мне
ответили, что не знают, где вы.
   Жюдель огляделся вокруг, отыскивая взглядом хозяйку:
   - Значит, вы ее действительно арестовали?
   - Она у Комельо.
   Жюдель  кивнул  в  сторону  кухни,  где   увидел   знакомых   сотрудников
технического отдела.
   - Обнаружили что-нибудь?
   - Еще слишком рано об этом говорить. И слишком долго объяснять.  У  Мегрэ
не хватило на это духу.
   - Я рад, что  нашел  вас;  мне  бы  не  хотелось  действовать  без  ваших
указаний. Думаю, что мы нашли рыжего.
   - Где он?
   - В двух шагах отсюда, если мои сведения правильны и если он не в  ночную
смену на этой неделе. Он работает табельщиком в транспортной фирме  "Зенит",
что находится...
   - ..на улице Реколе, я знаю. "Руле и Ланглуа".
   - Я думал, вы захотите лично поговорить с ним. Мере позвал из кухни:
   - Можно вас на минутку, шеф? На столе лежала черная шаль г-жи Калас. Мере
рассматривал ее через микроскоп.
   - Взгляните-ка.
   - А что там?
   - Замечаете на черной шерсти коричневые черточки, вроде  веточек  дерева?
На самом деле это волоконца пеньки. Анализ подтвердит, но я  и  так  уверен.
Эти почти невидимые для простого глаза волокна отделились от куска бечевки.
   - Того самого сорта?
   Мегрэ намекал на  бечевку,  которой  были  обвязаны  найденные  в  канале
пакеты.
   - Готов в этом поклясться. Госпоже Калас, наверно, не  часто  приходилось
перевязывать пакеты. Мы не нашли в доме ни клочка  такой  бечевки.  В  ящике
есть обрывки, но это либо более тонкая бечевка, либо бумажная, либо красного
цвета.
   - Благодарю. Полагаю, ты еще будешь здесь, когда я вернусь?
   - Что вы решили делать с котом?
   - Уношу его с собой.
   Кот позволил взять себя на руки, и Мегрэ вышел с ним на улицу. Он  прошел
мимо бакалейщика, решив, что коту будет лучше в мясной.
   - Это, кажется, кот госпожи Калас? - спросила у него  хозяйка,  когда  он
подошел к прилавку.
   - Да. Не могли бы вы несколько дней позаботиться о нем?
   - Только бы он не дрался с моими котами...
   - Госпожа Калас - ваша клиентка?
   - Она бывает здесь каждое утро. Скажите, правда ли, что ее муж...
   Избегая, видимо, говорить о столь мрачном предмете, она  только  показала
глазами на канал.
   - Похоже, он.
   - Что с ней теперь будет?
   Пока Мегрэ подыскивал уклончивый ответ, она продолжала:
   - Я знаю, что все другого мнения и что о ней многое можно наговорить,  но
для меня это просто несчастная женщина, которая не виновата.
   Несколько минут спустя два человека ожидали у  ворот  большого  грузового
двора фирмы "Руле и Ланглуа", когда вереница грузовиков позволит  им  пройти
внутрь. Справа, на застекленном помещении, похожем  на  клетку,  видны  были
черные буквы: "Контора".
   Двор со всех сторон  окружали  высокие  платформы,  напоминающие  перроны
товарных вокзалов, откуда мешки, тюки и ящики  грузились  на  машины.  Здесь
царило непрерывное движение и оглушительный шум.
   - Шеф! - окликнул Жюдель, когда Мегрэ нажал кнопку дверного звонка.
   Комиссар оглянулся и увидел рыжеволосого человека, который стоял на одной
из платформ с узким  блокнотом  в  одной  руке,  с  карандашом  в  другой  и
пристально смотрел на Мегрэ. На нем был серый халат. Он был среднего  роста,
широкоплеч; красноватая кожа его лица, покрытая впадинками от ветряной оспы,
напоминала кожуру апельсина.
   Грузчики с тюками  проходили  мимо  него,  выкрикивая  фамилию,  номер  и
название города или деревни, но он, казалось, не слушал - его голубые  глаза
не отрывались от Мегрэ.
   - Не дай ему удрать, - посоветовал тот Жюделю. Мегрэ вошел в контору, где
молоденькая особа осведомилась, что ему угодно.
   - Кто-нибудь из хозяев на месте? Не успела  она  ответить,  как  к  Мегрэ
подошел человек с седыми, коротко подстриженными волосами.
   - Вы один из владельцев?
   - Жозеф Ланглуа, к вашим услугам. Кажется, я вас где-то видел?
   Он, конечно, видел фотографии Мегрэ  в  газетах.  Комиссар  представился.
Ланглуа с недоумением ждал, что будет дальше.
   - Кто вон тот, рыжий?
   - А что вам от него надо?
   - Еще не знаю. Кто он?
   - Дьедонне Пап. Он работает у меня больше двадцати пяти  лет.  Я  был  бы
весьма удивлен, если бы он дал вам повод для каких-либо претензий.
   - Он женат?
   - Вдовеет уже много лет. Он, кажется, лишился  жены  через  два-три  года
после свадьбы.
   - Живет один?
   - Вероятно. Его личная жизнь меня не касается.
   - У вас есть его адрес?
   -  Улица  Эклюз-Сен-Мартен,  в  двух  шагах  отсюда.  Какой  номер  дома,
мадмуазель Берта?
   - Пятьдесят шесть.
   - Он работает весь день?
   - Он должен, как и все, отработать свои восемь часов, но  не  обязательно
днем.  Грузовой  двор  работает  круглые  сутки,   машины   разгружаются   и
нагружаются непрерывно. Поэтому мы  держим  тут  три  смены,  расписание  их
меняется каждую неделю.
   - В какую смену он  работал  на  прошлой  неделе?  Ланглуа  повернулся  к
девице, которую он назвал м-ль Бертой:
   - Взгляните, пожалуйста. Она посмотрела в папку:
   - - В первую смену. Хозяин разъяснил:
   - - Следовательно, начал работу в шесть утра и закончил в два часа дня.
   - По воскресеньям ваш грузовой двор тоже работает?
   - Здесь бывает только два-три дежурных.
   - В прошлое воскресенье он не был дежурным? Берта  еще  раз  заглянула  в
свои бумаги:
   - Нет.
   - До которого часа он работает сегодня?
   - Он во второй смене. Значит, до десяти вечера.
   - Не могли бы вы его подменить?
   - Вы не могли бы сказать, что вам от него нужно?
   - К сожалению, нет.
   - Это важно?
   - Даже весьма.
   - В чем вы его подозреваете?
   - Пока не могу ответить.
   - Что бы вы там ни предполагали, должен сказать, что вы на  ложном  пути.
Если бы все служащие были похожи на него, у меня вообще не было бы забот.
   Хозяин был явно недоволен. Не сказав Мегрэ, что он собирается  делать,  и
не пригласив его с собой, он вышел из застекленной конторы, обогнул  двор  и
приблизился к Дьедонне Папу.
   Тот молчал все время, пока хозяин говорил  с  ним,  и  только  пристально
смотрел в сторону стеклянной клетки. Мегрэ видел, как Ланглуа,  повернувшись
к складам, позвал кого-то, и оттуда тотчас вышел низенький старичок, тоже  в
халате и с карандашом за ухом. Они обменялись несколькими словами,  старичок
взял из рук рыжего блокнот, а тот пошел следом за Ланглуа вокруг двора.
   Мегрэ не пошевелился, когда они вошли в контору, и Ланглуа громко сказал:
   - Комиссар уголовной полиции желает поговорить с вами.  Кажется,  вы  ему
зачем-то нужны.
   - Мне нужно задать  вам  несколько  вопросов,  господин  Пап.  Прошу  вас
следовать за мной. Дьедонне Пап показал на свой халат:
   - Могу я переодеться?
   - Я пойду с вами.
   Ланглуа не попрощался с комиссаром, который пошел за кладовщиком в  конец
коридора, служивший гардеробной. Пап  ни  о  чем  не  спрашивал.  Ему  было,
вероятно, за пятьдесят, он  производил  впечатление  человека  спокойного  и
аккуратного. Он надел пальто, шляпу и направился к выходу, при  этом  Жюдель
шел справа от него, а Мегрэ слева.
   Пап был, видимо, удивлен, когда за воротами не оказалось машины: он ждал,
что его тотчас же увезут на набережную Орфевр. Когда на углу  улицы,  против
желтого бара, они свернули налево, вместо того чтобы идти к  центру  города,
он хотел что-то сказать, но вовремя удержался.
   Жюдель понял, что Мегрэ ведет их в бистро Каласа.
   Дверь по-прежнему была заперта, Мегрэ постучал, и Мере открыл им.
   - Входите, Пап.
   Мегрэ вновь повернул ключ в дверном замке.
   - Вы хорошо знаете этот дом, не так ли? Человек был сбит с толку. Если он
и предвидел, что ему  придется  разговаривать  с  полицией,  то,  во  всяком
случае, не таким образом.
   - Можете снять пальто, здесь тепло. Садитесь на свое место. Ведь  у  вас,
кажется, здесь есть привычное место?
   - Не понимаю.
   - Вы свой человек в доме, не правда ли?
   - Я здесь клиент.
   Он старался понять, что  делают  на  кухне  эти  люди  с  аппаратами,  и,
наверное, тревожился за г-жу Калас.
   -  Очень  хороший  клиент,  не  так  ли?  Вы  приходили  сюда  в  прошлое
воскресенье?
   У него было лицо порядочного человека, с  мягким  и  одновременно  робким
выражением голубых глаз; такие глаза бывают у иных животных, которые  всегда
как будто спрашивают, почему люди так жестоки к ним.
   - Садитесь же.
   Он послушно сел, выполняя приказание.
   - Я задал вам вопрос относительно воскресенья.
   - Я не приходил.
   Прежде чем ответить, он какое-то время размышлял.
   - Вы были весь день дома?
   - Я ездил к сестре.
   - Она живет в Париже?
   - В Ножан-сюр-Марн.
   - У нее есть телефон?
   - Номер триста семнадцать в Ножане. Муж ее - подрядчик-строитель.
   - С кем вы там виделись кроме сестры?
   - С ее мужем, детьми, а после пяти вечера - с  соседями,  которые  всегда
приходят к ним играть в карты.
   Мегрэ сделал знак Жюделю, и тот направился к телефонной кабине.
   - В котором часу вы уехали из Ножана?
   - Я сел на восьмичасовой автобус.
   - Вы не заходили сюда перед тем, как вернуться к себе домой?
   - Нет.
   - Когда вы видели в последний раз хозяйку этого бистро?
   - В субботу.
   - В какую смену вы работали на прошлой неделе?
   - В утреннюю.
   - Значит, вы пришли сюда после двух часов дня?
   - Да.
   - Калас был здесь? Он снова подумал:
   - Не тогда, когда я пришел.
   - Но он вернулся?
   - Не помню.
   - Вы долго были тогда в бистро?
   - Порядочно.
   - А именно?
   - Больше двух часов. Точно не могу сказать.
   - Что же вы делали?
   - Выпил немного вина и разговаривал.
   - С посетителями?
   - Больше всего с Алиной.
   Он покраснел, когда у него вырвалось это имя, и поспешил объяснить:
   - Я смотрю на нее как на друга. Мы очень давно знакомы.
   - Сколько лет?
   - Больше десяти.
   - Уже больше десяти лет вы приходите сюда каждый день?
   - Почти каждый.
   - Главным образом в  отсутствие  мужа?  На  этот  раз  он  не  ответил  и
удрученно опустил голову.
   - Вы ее любовник?
   - Кто вам сказал?
   - Не важно. Это правда?
   Вместо ответа он тревожно спросил:
   - Что вы с ней сделали? Мегрэ ответил откровенно:
   - В настоящий момент она у судебного следователя.
   - Зачем?
   - Чтобы ответить на некоторые вопросы относительно исчезновения ее  мужа.
Разве вы не читали газет?
   Дьедонне Пап молчал, погруженный в размышления. Мегрэ позвал:
   - Мере, возьми у него отпечатки пальцев.
   Пап добросовестно выполнил несложную процедуру; пальцы его не дрожали.
   - Сравни.
   - С чем?
   - С теми двумя отпечатками. Когда Мере ушел,  Дьедонне  Пап  тихо  сказал
укоризненным тоном:
   - Если это для того, чтобы узнать, ходил ли я на кухню, надо было  просто
спросить у меня. Я часто бывал там.
   - Вы ходили туда в прошлую субботу?
   - Я там приготовил себе чашку кофе.
   - Вы ничего не знаете об исчезновении Омера Каласа?
   Пап все еще был погружен в размышления, как человек, который  колеблется,
прежде чем принять важное решение.
   - Вы не знаете, что он убит, а его тело, разрубленное на части, брошено в
канал?
   Ни Жюдель, ни Мегрэ не ожидали  того,  что  произошло.  Человек  медленно
перевел взгляд на комиссара, как будто изучая его лицо, и  произнес  наконец
все тем же тихим голосом:
   - Мне нечего сказать.
   И тогда Мегрэ неожиданно спросил:
   - Это вы убили Каласа?
   И Дьедонне Пап повторил, покачав головой:
   - Мне нечего сказать.

7. Кот г-жи Калас

   Мегрэ приступил к десерту, когда до него дошло, что жена наблюдает за ним
с чуть насмешливой  материнской  улыбкой.  Он  сделал  вид,  что  ничего  не
замечает, и уткнулся носом в  тарелку.  Проглотив  несколько  ложек  взбитых
сливок, он поднял глаза.
   - У меня пятно на носу? - проворчал он.
   - Нет.
   - Тогда почему ты смеешься?
   - Я не смеюсь. Я улыбаюсь.
   - Довольно ехидно... Что во мне смешного?
   - Ничего смешного, Жюль.
   По имени она его называла только в минуту душевной растроганности.
   - Тогда в чем дело?
   - Ты отдаешь себе отчет, что не сказал ни слова с тех  пор,  как  сел  за
стол?
   Нет, он не отдавал себе в этом отчета.
   - Можешь ты сказать, что сейчас ел? Он ответил нарочито ворчливым тоном:
   - Бараньи почки.
   - А до этого?
   - Суп.
   - С чем?
   - Не помню. Кажется, с овощами.
   - Это все из-за той женщины ты так мучаешься? Обычно г-жа Мегрэ  знала  о
делах мужа только из газет.
   - Ты считаешь, что она не убивала? Он передернул плечами,  как  бы  желая
избавиться от навязчивой мысли:
   - Я ничего не знаю.
   - Наверное, его убил Дьедонне Пап, а она была сообщницей?
   Ему хотелось ответить, что это не имеет никакого значения. В самом  деле,
ему было совершенно безразлично, кто убил. Главное - понять. А он не  только
все еще не понимал, но, напротив, чем больше знакомился с  участниками  этой
истории, тем больше запутывался. Поэтому он и отправился домой обедать, а не
сидел сейчас  в  кабинете,  прикованный  к  делу:  ему  хотелось  отвлечься,
погрузиться в повседневную домашнюю  жизнь,  чтобы  взглянуть  потом  новыми
глазами на главных героев драмы.
   Вместо этого он, как сейчас заметила жена, просидел весь обед  молча,  ни
на минуту не переставая думать о г-же Калас, о Папе и об Антуане.
   Нечасто  приходилось  ему  чувствовать  себя  столь  далеким  от  решения
вопроса. Точнее, редко когда вопрос стоял перед ним столь необычным образом.
   Типов преступлений не так уж много. В общих чертах их можно разделить  на
несколько больших категорий.
   Преступления,   совершенные   профессиональными   преступниками,    легко
раскрываются полицией.  Если,  допустим,  некий  тип  из  банды  корсиканцев
пристукнул в каком-то баре представителя банды марсельцев, то для набережной
Орфевр это чисто математическая задача, решение которой не выходит за  рамки
служебной рутины.
   Пусть один или два сбившихся с пути молодчика  ограбят  хозяйку  табачной
лавчонки или инкассатора банка - охота за ними тоже имеет свои правила.
   В преступлениях на почве чувственных  побуждений  всегда  известно,  куда
идти и как действовать.
   Наконец, когда имеешь дело с преступлением  на  почве  корысти,  например
из-за наследства, страховки или более сложного плана, цель которого всегда -
захват имущества жертвы, тоже чувствуешь себя уверенно, как только  выяснишь
мотив преступления.
   Именно корыстными побуждениями и хотел объяснить дело Каласа  следователь
Комельо, потому что, по его  понятиям,  сложная  внутренняя  жизнь  являлась
привилегией людей его круга, а не обитателей набережной Вальми.
   Дьедонне Пап был любовником г-жи Калас, вот они  и  избавились  от  мужа,
чтобы разом освободиться и завладеть его деньгами.
   - Но они любовники уже целых десять лет, - возражал Мегрэ. -  Почему  они
так долго ждали?
   У следователя была своя версия. Калас мог получить  крупную  сумму,  либо
любовники ждали благоприятного случая, либо г-жа Калас еще раз поругалась  с
мужем и решила, что с нее хватит, либо...
   - А если мы докажем, что, кроме своего  жалкого  бистро,  Калас  не  имел
денег?
   - Остается бистро. Папу надоело работать в фирме "Зенит",  и  он  захотел
провести остаток жизни в мягких туфлях, в уюте маленького кафе.
   Только это возражение имело какую-то силу в глазах Мегрэ.
   - А Антуан Кристен?
   В самом деле, теперь в руках следователя уже два  возможных  преступника.
Кристен тоже был любовником Алины Калас и еще больше, чем  Пап,  нуждался  в
деньгах.
   - Те двое пользовались им в своих целях. Вот увидите, мы откроем, что  он
был их сообщником.
   Вот чем становилась эта история после перемещения с набережной  Вальми  в
кабинет Комельо. А пока истина выйдет на свет, за решеткой сидели трое.
   Мегрэ был угрюм и  сердит  на  себя  тем  больше,  что  он  не  попытался
противиться  Комельо,  а  уступил  ему  -   из   лени,   из   страха   перед
неприятностями.
   С первых шагов работы в полиции Мегрэ знал - сначала от старших, а  потом
по собственному опыту, - что нельзя приступать к допросу подозреваемого,  не
имея ясного представления о деле. Ведь