ять утра. Вчера  в  пять
пополудни Жозеф  Эртен  ушел  с  бульвара  Распайль,  и  бригадир  Люкас
отправился за ним.
   Неужели Люкас не мог найти возможности позвонить или передать записку
с каким-нибудь полицейским?..
   Отогнав зародившиеся  было  опасения,  Мегрэ  позвонил  Дюфуру.  Взял
трубку сам Дюфур.
   - Как дела?
   - Спасибо, комиссар. Я уже хожу по квартире. Завтра  думаю  выйти  на
службу. Шрам у  меня  все  же  останется  здоровый.  Вчера  доктор  снял
повязку, и я наконец мог посмотреть. Непонятно, как он не  проломил  мне
голову... Вы нашли его?
   -  Не  волнуйся,  найдем.  Разъединяю,  а  то  меня   может   вызвать
коммутатор: я жду звонка.
   В  кабинете  было  нестерпимо  жарко,  железная   печка   раскалилась
докрасна. Мегрэ не ошибся: почти тотчас же раздался звонок, и он услышал
в трубке голос бригадира Люкаса:
   - Алло! Это вы,  шеф?..  Не  разъединяйте,  мадмуазель...  Полиция?..
Алло!.. Алло!..
   - Слушаю, Люкас... Где ты находишься?
   - Я в Морсане.
   - Где?
   - Есть такая деревушка на берегу Сены, в тридцати Пяти километрах  от
Парижа.
   - А тот?
   - Не беспокойтесь. Он у себя дома.
   - Морсан неподалеку от Найди?
   - В четырех километрах.  Я  не  хотел  звонить  из  Найди,  чтобы  не
вспугнуть его. Ну и ночка была, шеф!
   - Рассказывай.
   - Сначала он водил меня по Парижу, и я уж думал, что это  никогда  не
кончится. Он, видимо, сам не знал, куда  идти.  В  восемь  вечера  решил
встать в очередь за бесплатным супом на улице  Реомюра.  Простоял  почти
два часа.
   - Значит, денег у него больше нет.
   - Поев, он потопал  дальше.  Это  поразительно,  но  парень,  видимо,
просто влюблен в Сену. Он ни на шаг не удалялся  от  нее...  Алло!..  Не
разъединяйте, мадмуазель... Вы слышите меня, шеф?
   - Продолжай.
   - Он дошел по берегу до Шарантона. Я думал,  он  уляжется  спать  под
мостом он ведь еле держался на ногах. Но  он,  наверно,  двужильный.  От
Шарантона направился к  Альфорвилю,  а  оттуда  двинулся  по  дороге  на
Вильнев-Сен-Жорж. Стемнело, дороги были  размыты  дождем.  Через  каждые
полминуты нас обгоняли  машины.  Словом,  если  еще  когда-нибудь  такое
повторится...
   - ...ты проделаешь то же самое. Дальше.
   - Вот и все. Мы  отмахали  тридцать  пять  километров!  Представляете
себе? А дождь все  усиливался.  Но  парень  ничего  не  замечал.  Я  так
измучился, что возле Корбейля чуть было не сел в такси. В шесть утра  мы
все еще шагали. Правда, мы уже пересекали  лес,  что  между  Морсаном  и
Найди...
   - Он вошел в дом через дверь?
   - Вы знаете эту харчевню? Самое обычное заведение  для  шоферов:  там
кормят, продают табак, газеты и выпивку. Думаю, что  даже  галантерею...
Он свернул в узенький переулочек и перелез через стену.  Потом  вошел  в
сарайчик, куда, очевидно, на ночь загоняют скотину.
   - Это все?
   - Почти. Через полчаса  старик  Эртен  закрыл  ставни  и  отпер  свою
лавочку. Он был совершенно спокоен. Я зашел выпить стаканчик, и он ничем
не выдал своего волнения. Тут мне повезло, я встретил местного  жандарма
на велосипеде. Я приказал ему продырявить шину  и  оставаться  под  этим
предлогом в харчевне, пока я не вернусь.
   - Молодец!
   - Вы находите?.. Вам хорошо там сидеть в тепле, а я вымазался в грязи
по самые уши. Ботинки промокли  насквозь.  Рубашка  сопрела...  Что  мне
делать?
   - Чемодана у тебя, конечно, нет.
   - Только чемодана мне не хватало!
   - Возвращайся  в  харчевню.  Наври  там  что  хочешь.  Что  ты  ждешь
товарища, с которым вы договорились встретиться...
   - Вы приедете?
   - Пока не знаю. Но учти:, если Эртен скроется от нас еще раз, я  могу
полететь ко всем чертям.
   Мегрэ положил трубку и растерянно огляделся вокруг.  Затем  приоткрыл
дверь и позвал служителя:
   - Слушай, Жан. Как только я уйду,  позвонишь  следователю  Комельо  и
скажешь... Хм... Скажешь, что все идет благополучно и что я буду держать
его  в  курсе  событий.  Понятно?..  И  повежливей.  Как  можно   больше
почтительных слов.
   В одиннадцать часов комиссар вылез из такси у кафе "Купол".  Войдя  в
бар, он сразу же увидел инспектора Жанвье. Как все  начинающие,  Жанвье,
стремясь принять непринужденный вид, прикрылся газетой,  однако  заметно
было, что он ее не читает.
   В противоположном углу Ян Радек небрежно помешивал ложечкой  кофе  со
сливками.
   Радек был свежевыбрит,  в  чистой  рубашке,  и  его  курчавые  волосы
причесаны тщательнее, чем вчера. Лицо светилось сдержанной радостью.
   Бармен Боб узнал Мегрэ и  хотел  было  сделать  ему  предостерегающий
знак. Жанвье за своей  газетой  тоже  выразительно  гримасничал.  Однако
Радек свел на нет все их маневры. Он обратился прямо к Мегрэ:
   - Присядьте ко мне. Чем вас угостить?
   Радек вежливо привстал. Он еле заметно улыбнулся,  каждая  черта  его
худого лица говорила о незаурядном, остром уме.
   Мегрэ, большой и грузный, приблизился к столу Радека. Он схватился за
спинку стула с силой, которая могла бы его сломать, и уселся.
   - Вас уже отпустили? - спросил комиссар, глядя в сторону.
   - Эти господа были очень любезны со мной.  Перед  мировым  судьей  я'
предстану не раньше чем через две недели, там  и  без  меня  много  дел.
Однако для кофе уже поздновато. Что вы скажете о стопке русской водки  и
сандвиче с икрой? Бармен!
   Бармен покраснел до ушей: он не  решался  обслужить  этого  странного
клиента.
   - Надеюсь, вы не заставите меня платить вперед? Как видите, сегодня я
не один, - продолжал Радек. Он повернулся к Мегрэ. - Эти господа  ничего
не понимают. Когда я пришел сюда  полчаса  назад,  они  не  хотели  меня
обслуживать,    представляете?..    Официант    немедленно    ^пригласил
управляющего, а  тот  предложил  мне  убираться.  Пришлось  показать  им
деньги. Не кажется ли вам, что это очень смешно?..
   Он говорил серьезно и задумчиво.
   - Заметьте, будь я каким-нибудь мелким актером или  платным  танцором
из тех, кого вы вчера здесь видели, мне предоставили  бы  неограниченный
кредит. Но я человек достойный. Вы меня понимаете, комиссар? Надо  будет
нам с вами как-нибудь поговорить об этом поподробнее. Может быть,  вы  и
не поймете всего, но мне кажется, что вы относитесь к  немногочисленному
разряду мыслящих людей.
   Бармен принес сандвичи с икрой, он не  мог  удержаться  и  бросил  на
Мегрэ многозначительный взгляд.
   - Шестьдесят франков.
   Радек усмехнулся. В углу инспектор  Жанвье  продолжал  укрываться  за
спасительной газетой.
   - Пачку сигарет "Абдулла", - распорядился Радек.
   Когда официант принес сигареты,  он  небрежно  вытащил  из  наружного
кармана пиджака скомканный тысячефранковый билет и бросил его на стол.
   - Так, комиссар, о чем мы  говорили?..  Впрочем,  извините,  я  вдруг
вспомнил, что должен позвонить своему портному.
   Телефонные будки стояли в глубине бара, где был второй  выход.  Мегрэ
не шелохнулся. Зато Жанвье как по команде встал из-за стола и отправился
за Радеком. Через минуту оба возвратились: впереди Радек, за ним Жанвье.
По глазам инспектора Мегрэ сразу понял, что Радек  действительно  звонил
портному.
 
7. Мальчуган 
 
   - Хотите, комиссар, я дам вам ценный совет? - Радек понизил  голос  и
наклонился к собеседнику:
   - Заметьте,  я  знаю  наперед  все  ваши  мысли,  но  это  меня  мало
трогает... Так вот мое мнение или, если угодно, совет.  Бросьте  вы  это
дело! Иначе вы рискуете попасть в неприятнейшую историю.
   Мегрэ неподвижно сидел, глядя в пространство.
   - Вы так и будете делать одну ошибку за другой, потому что ничего  не
понимаете, - продолжал Радек.
   Чех  немного  волновался,  но  волнение   это   было   сдержанным   и
приглушенным. Мегрэ обратил внимание на его руки.  Длинные,  удивительно
белые, усеянные веснушками, они,  казалось,  тоже  принимают  участие  в
разговоре.
   -  Учтите,  я  самого  высокого  мнения  о   вашем   профессиональном
мастерстве. Если вы запутались и наделали ошибок, то  лишь  потому,  что
взяли за основу неверные  данные.  Значит,  и  все  остальное  пошло  по
ложному пути, не так ли? Поэтому же все,  к  чему  бы  вы  ни  пришли  в
дальнейшем, будет ошибочно. Я готов перечислить сделанные вами  промахи,
которые  могли  бы  стать  основой  для  расследования.  Вот,  например.
Признайтесь, вы даже не подумали о той таинственной роли, которую играет
в этой истории Сена.  Вилла  в  Сен-Клу  стоит  на  берегу  Сены.  Улица
Мсье-ле-Пренс находится в пятистах метрах от Сены. Бистро "Белая цапля",
где, если верить газетам, укрылся после бегства убийца,  стоит  у  Сены.
Эртен родился в Мелене, на берегу Сены. Родные  его  и  сейчас  живут  в
Найди, то есть у Сены.
   Лицо Радека было совершенно серьезным, но глаза насмешливо искрились.
   - Вы запутались, комиссар. Вам  может  показаться,  что  я  стремлюсь
попасть в ваши сети. Вы не  спрашивали  меня  ни  о  чем,  я  сам  начал
разговор о преступлении, которое вы так хотите мне  приписать.  Но  как?
Почему? У меня нет ничего общего с  Жозефом  Эртеном,  ничего  общего  с
Кросби. Я никогда не видел ни миссис Хендерсон, ни ее горничной. Пока  у
вас есть против меня одна-единственная улика - вчера Жозеф Эртен  бродил
вокруг бара и как будто подкарауливал меня. Но этого недостаточно. Может
быть, он ждал меня, а может - и не меня. Я покинул бар  в  сопровождении
полицейских, но это еще ни о чем не  говорит.  Повторяю,  разобраться  в
этом деле для вас непосильная задача. Вы спросите, какую роль играю я  в
этой истории? Ровно никакой... Или основную! Представьте  себе  человека
неглупого, даже более чем неглупого, у которого много свободного времени
и который ничем не занят. Целыми днями он думает, и вот ему представился
случай заняться проблемой, соприкасающейся с его профессией, потому  что
криминалистика и медицина соприкасаются.
   Нарочитая  невнимательность  Мегрэ,  по-видимому,  начала  раздражать
Радека. Он заговорил громче:
   - Итак, что вы мне скажете, комиссар? Теперь вы поняли, что стоите на
неверном пути?.. Нет?.. Еще нет?.. Позвольте также заметить вам, что  вы
совершили ошибку, освободив виновного, который уже был в ваших руках.  И
не только потому, что замены ему вы не найдете:  ведь  он  действительно
может уйти от вас, ускользнуть. Я только что говорил  о  том,  что  ваши
исходные позиции были неверны. А хотите, я сам подскажу вам предлог  для
моего ареста?
   Радек залпом выпил водку, откинулся назад и  опустил  руку  в  карман
пиджака. Оттуда он вытащил деньги - стофранковые билеты,  упакованные  в
пачки по десять штук. Пачек было десять.
   - Заметьте, кредитки  совсем  новенькие,  их  происхождение  нетрудно
установить.  Что  ж,  поищите,  позабавьтесь,  если  вы  не  отправитесь
спать... что я вам искренне советую сделать.
   Радек поднялся. Мегрэ остался сидеть, внимательно рассматривая его  и
выпуская густые клубы дыма. Бар наполнялся посетителями.
   - Итак, вы меня арестуете?
   Комиссар не торопился отвечать. Он взял со стола стофранковый  билет,
осмотрел его и опустил в карман.
   Затем тоже поднялся, но так медленно, что Радек не  сдержал  гримасы.
Комиссар прикоснулся к его плечу. Это  был  прежний  Мегрэ,  всемогущий,
уверенный и невозмутимый.
   - Послушай, мальчуган...
   Тон его и весь вид  резко  контрастировали  с  тоном  Радека,  с  его
нервными, порывистыми движениями  и  взглядом,  в  котором  светился  ум
совсем иного склада.
   Мегрэ был старше своего собеседника на добрых двадцать  пять  лет,  и
теперь это очень чувствовалось.
   - Послушай, мальчуган...
   Жанвье, который слышал это, с трудом удержался от смеха;  не  мог  он
сдержать и радости: его начальник снова стал прежним!
   А комиссар продолжал непринужденно и добродушно:
   - Мы еще встретимся с тобой,  вот  увидишь!  Он  поклонился  бармену,
сунул руки в карманы и вышел.
   - Похоже, что те самые, но поручиться не могу. Придется проверить,  -
сказал служащий отеля "Георг Пятый", осмотрев кредитный  билет,  который
принес ему Мегрэ.
   Через несколько минут он соединился по телефону с банком.
   - Скажите, у вас записаны номера и серии пачки стофранковых  билетов,
которые вы мне выдали утром?
   Он  что-то  пометил  карандашом,  повесил  трубку  и   повернулся   к
комиссару:
   - Они самые. Надеюсь, ничего неприятного?
   - Отнюдь. Все в полном порядке... Мистер и миссис Кросби еще у себя?
   - Уехали полчаса назад.
   - Вы это видели сами?
   - Как сейчас вижу вас.
   - В отеле есть еще выходы?
   - Есть еще два, но один из них - для служебного пользования...
   - Вы сказали, что мистер и миссис Кросби вернулись около  трех  часов
утра. С того времени к ним никто не приходил?
   Дежурный по этажу, горничная и швейцар  подтвердили:  супруги  Кросби
вернулись домой под утро, и до одиннадцати никто их не тревожил.
   - Не отправляли ли они пакета с рассыльным?
   - Нет, не отправляли.
   Но ведь с четырех дня до семи утра Ян Радек находился  в  полицейском
комиссариате квартала Монпарнас и сообщаться с внешним миром не мог.
   В семь утра он вышел на улицу без гроша в кармане. А около десяти уже
сидел за стойкой в "Куполе". При нем было одиннадцать тысяч  франков,  и
по меньшей мере десять из этой суммы  находилось  накануне  в  бумажнике
Уильяма Кросби.
   - Вы разрешите мне на минутку подняться наверх?
   Администратор нехотя дал согласие, и лифт поднял Мегрэ  на  четвертый
этаж. Номер оказался обычным люксом. Две спальни, две  ванны,  будуар  и
салон.
   Кровати были еще не убраны, как  и  посуда  после  первого  завтрака.
Лакей старательно чистил щеткой смокинг американца, а во второй  комнате
висело на стуле парчовое вечернее платье.
   По номеру были разбросаны разные мелочи - дамская сумочка, портсигар,
трость, неразрезанный роман.
   Мегрэ вышел на улицу и поехал в бар "Риц".  Метрдотель  сообщил,  что
супруги Кросби и мисс Эдна Рейхберг занимали накануне вечером  столик  №
18. Они приехали около девяти часов и уехали в половине третьего. Ничего
странного метрдотель не заметил.
   - Откуда же у него эти деньги? - бормотал Мегрэ, пересекая Вандомскую
площадь. Внезапно он остановился, какая-то машина  чуть  не  задела  его
бампером.
   "Какого черта Радек мне их показал?  Больше  того,  теперь  деньги  у
меня, и попробуй объясни, как они ко мне попали. А то, что он говорил  о
Сене..."
   Неожиданно для самого себя Мегрэ остановил проезжавшее мимо такси.
   - Сколько времени вам нужно,  чтобы  добраться  до  Найди?  Это  чуть
подальше Корбейля, - спросил он шофера.
   - Не меньше часа. Дороги очень плохие.
   - Поехали! Остановитесь у первой табачной лавки.
   Мегрэ уселся поудобнее  в  углу  машины.  Запотевшие  изнутри  стекла
покрылись капельками дождя. Комиссар любил такие  передышки,  тихий  час
среди кипучего дня.  Уютно  завернувшись  в  широченное  черное  пальто,
известное всем на набережной Орфевр, он курил одну трубку за другой.
   За окнами мелькали пейзажи городских  окраин,  потом  пошли  грустные
октябрьские поля. Иногда сквозь голые деревья виднелась зеленоватая рябь
Сены.
   "У Радека могла  быть  только  одна  причина  заговорить  со  мной  и
показать мне деньги: сбить следствие  с  пути,  запутать  меня  в  новых
осложнениях. Но для чего? Чтобы дать Эртену  время  убежать?  Или  чтобы
бросить тень на Уильяма Кросби? Но он прекрасно понимал, что  тем  самым
бросает тень и на себя".
   В памяти комиссара всплыли слова Радека: "Вы взяли за основу неверные
данные..."
   Ясно! Он намекал на то, что Мегрэ добился разрешения на  доследование
уже после того, как суд  присяжных  вынес  свой  вердикт.  Допустим,  он
ошибся...  Но  в  какой  степени?  Ведь   существуют   же   вещественные
доказательства,  которые  не   так   легко   опровергнуть.   Если   даже
предположить, что убийца м-с Хендерсон  и  ее  горничной  воспользовался
обувью Жозефа Эртена, чтобы оставить следы его ботинок, то не мог же  он
украсть . у него отпечатки пальцев! А эти отпечатки были обнаружены  как
раз на предметах, которые нельзя было вынести с места  преступления:  на
занавесках, простынях, стенах.
   В чем же  тогда  он  ошибся?  Эртена  видели  в  полночь  в  "Голубом
павильоне". Он вернулся к себе, на улицу Мсье-ле-Пренс, в четыре утра...
   "Вы так и будете делать одну ошибку за другой!" - заявил этот  Радек,
который  внезапно  возник  в  самый  разгар  расследования,   длившегося
несколько месяцев, и о котором раньше никто и не подозревал.
   Накануне в "Куполе" Уильям Кросби ни разу не взглянул на Радека. Он и
бровью не повел, когда Мегрэ назвал его имя. Тем не менее деньги  Кросби
оказались в кармане рыжего. И тот  сам  счел  нужным  сообщить  об  этом
полиции. Больше того! Казалось, он  нарочно  выдвигает  себя  на  первый
план, претендует на главную роль.
   "С момента, когда он покинул комиссариат, и до той  минуты,  когда  я
увидел его в "Куполе", у него было ровно  два  часа.  За  это  время  он
побрился, переменил рубашку. И за это же время получил деньги..."
   И Мегрэ, которому очень хотелось успокоить себя, заключил:
   "На получение денег он мог потратить меньше получаса.  Следовательно,
он не успел бы в Нанди и вернуться оттуда".
   Деревня Нанди стоит над Сеной.  Поверху  дул  холодный  и  порывистый
восточный ветер, пригибая оголенные деревья. Темные поля простирались до
самого горизонта, и лишь крохотная фигурка охотника блуждала по ним.
   - Куда вас подвезти? - спросил шофер, подняв стекло.
   - Остановитесь у въезда в деревню. И подождите меня.
   В деревне была одна длинная улица. Посредине ее на одном  из  домиков
виднелась вывеска:
   Эварист Эртен, трактирщик.
   Когда Мегрэ толкнул дверь, звякнул колокольчик. В просторной комнате,
увешанной лубочными картинками, не было ни души. Однако на гвозде висела
шляпа бригадира Люкаса.
   - Эй, есть тут кто-нибудь? крикнул комиссар.
   Наверху послышались тяжелые шаги, но прошло минут пять, прежде чем на
лестнице в конце коридора появилась человеческая фигура.
   Мегрэ  увидел  высокого  старика  лет  шестидесяти,   с   пристальным
неподвижным взглядом.
   - Что вам угодно? - спросил старик и тут же добавил:
   - Вы тоже из полиции?
   Он сказал это невыразительным  голосом,  еле  ворочая  языком,  и  не
произнес больше ни слова. Потом молча указал на лестницу, на которой все
еще стоял, и начал медленно взбираться по ней.
   Сверху доносился глухой шум. Лестница была очень  узкая,  стены  были
выбелены известью. Поднявшись, Мегрэ увидел полураскрытую  дверь,  а  за
ней бригадира Люкаса. Опустив голову,  бригадир  стоял  возле  окна,  не
замечая вошедшего комиссара.
   Почти тут же Мегрэ заметил кровать, склонившегося над ней  мужчину  и
старую женщину, распростертую в  старом  вольтеровском  кресле.  Комната
была довольно просторная. Дубовые балки поддерживали потолок, стены были
не оклеены обоями, а дощатый пол скрипел под ногами.
   - Закройте дверь! - раздраженно  крикнул  мужчина,  склонившийся  над
кроватью. Это был врач. На  круглом  столе  красного  дерева  стоял  его
саквояж с инструментами. К Мегрэ подошел расстроенный Люкас.
   - Так быстро?.. Как вы успели? Я звонил всего час назад.
   На  кровати  лежало  безжизненное  тело  Жозефа  Эртена.  Бледная,  с
проступающими ребрами грудь была обнажена.
   Старуха в кресле, не переставая, стонала. Отец приговоренного стоял у
изголовья кровати, взгляд его пугал своей пустотой.
   - Выйдем отсюда, тихо сказал Люкас. -Я вам все расскажу.
   На площадке он замешкался, затем толкнул дверь комнаты, расположенной
напротив. Здесь тоже было не убрано. На стульях была разбросана  женская
одежда. Окно комнаты выходило  во  двор,  где  мокрые  куры  копались  в
размокшем навозе.
   - Ну, Люкас?
   - Скверное утро,  комиссар.  Позвонив  вам,  я  вернулся  и  отпустил
жандарма. Мне предстояло понемногу разобраться в обстановке.
   Старик Эртен был со мной в зале и спросил, не хочу ли я закусить.  Он
смотрел на ме