лухим грохотом, как бы сотрясая сушу.
   Рыбак,  невысокий  старик,  заросший   бородой,   все   еще   смотрел
недоверчиво и не знал, что делать.
   - Надо бы, однако, сообщить в жандармерию.
   - Да говорю же вам, что я и сам вроде жандарма в штатском!
   - Жандарм в штатском, - беспокойно повторял недоверчивый старик.
   Его взгляд скользнул по поверхности моря, пробежал по линии горизонта
и остановился вдруг на какой-то точке справа от пирса, по направлению  к
Гавру. Рыбак испуганно уставился на Мегрэ.
   - Ну что там такое?
   Рыбак был  так  взволнован,  что  не  отвечал.  Мегрэ  понял,  только
взглянув в свою очередь на горизонт. Вода почти полностью ушла из  бухты
Вистреама. На расстоянии больше мили тянулся песок, цвета спелой ржи,  а
за ним, вдали, бушевала белая пена волн. Справа  от  пирса,  примерно  в
километре, какое-то судно сидело на мели. Одна его  половина  лежала  на
песке, другая оставалась в воде. Волны с силой разбивались о его корпус.
   Две мачты, одна из которых квадратная. Шхуна из  Пенполя.  Не  иначе,
как "Сен-Мишель".
   В той стороне все было мертвенно-бледным: море  и  небо  сливались  в
один цвет. И только черное пятно лежащего на мели корабля.
   - Слишком поздно ушли после прилива, - прошептал пораженный  зрелищем
рыбак.
   - Такое часто случается?
   - Бывает! Вода в проходе стояла низко. Вот течением реки и вытолкнуло
их на отмели "Черных коров".
   Унылое безмолвие: моросящий дождь, от которого воздух казался ватным.
   При виде судна, почти полностью выступавшего  из  воды,  трудно  было
представить, что его экипаж подвергался какой-либо опасности.  Но  когда
"Сен-Мишель" сел на мель, море еще достигало  подножья  дюн.  Не  меньше
десяти рядов кипящих пеной волн!
   - Надо предупредить  капитана  порта...  Мелкая  деталь:  рыбак  стал
машинально поворачиваться в сторону дома Жориса, потом пробурчал:
   - Правда, что...
   И пошел в другом направлении. Шхуну,  вероятно,  заметили  с  другого
места, должно быть, с церковной паперти, потому что  к  ним  приближался
наспех одевшийся Делькур в  сопровождении  трех  человек.  Он  рассеянно
пожал руку Мегрэ, не замечая, что комиссар промок до нитки.
   - Я же им говорил!
   - Они предупредили, что уходят?
   - То есть, когда я увидел, как они тут швартуются,  то  подумал,  что
они  не  будут  ждать  прилива,  и  посоветовал  капитану   остерегаться
течения...
   Они спустились  на  песок.  Нужно  было  идти  по  лужам,  в  которых
оставалось еще сантиметров тридцать воды.  Ноги  увязали  в  песке.  Шли
долго, с трудом.
   - Это опасно для них? - спросил Мегрэ.
   - Их уже нет на борту! Иначе они подавали бы сигналы тревоги, подняли
бы флаг бедствия... И внезапно озабоченным тоном добавил:
   - Вот только шлюпки у них не было. Вы помните? Когда  пароход  привел
шлюпку, ее поставили в шлюз...
   - Тогда как же?
   - Ну, значит, они добрались до берега вплавь... Или пожалуй...
   Делькуру было не по себе. Его что-то тревожило.
   - Странно, что они не поставили шхуну на упоры с обеих сторон,  чтобы
она не легла на борт... Если только она сразу не перевернулась...  Ну  и
дела!..
   Подошли  поближе.  "Сен-Мишель"  выглядел  плачевно.  Виднелся  киль,
окрашенный зеленой  краской,  ракушки,  прилипшие  к  нему.  Моряки  уже
рассматривали шхуну со всех сторон, искали  повреждения,  но  ничего  не
находили.
   - Просто сели на мель...
   - Ничего серьезного?
   - Думаю, что с ближайшим приливом буксир сможет стащить его оттуда...
   Не понимаю только...
   - Что вы не понимаете?
   - Почему они бросили судно... Ведь они не из робкого десятка и знают,
что шхуна крепкая... Вы посмотрите, какая постройка! Эй, Жан-Батист!
   Сходи-ка за лестницей...
   Без  лестницы  невозможно  было  забраться  на   шестиметровый   борт
накренившейся шхуны.
   - Да не стоит!
   Со шхуны свешивался порванный вант. Зацепившись за него,  Жан-Батист,
как обезьяна, вскарабкался по нему, покачался несколько секунд в воздухе
и спрыгнул на палубу.  Через  несколько  минут  он  спустил  вниз  конец
веревочной лестницы.
   - На борту никого?
   - Никого!
   На берегу, на расстоянии нескольких километров, виднелись  дома  Див,
заводские трубы. Дальше можно было различить очертания  Кабура,  Улгата,
скалистый выступ, скрывающий Довиль и Трувиль.
   Мегрэ для очистки совести поднялся по лестнице. На  наклонной  палубе
он чувствовал себя очень неуверенно. Ощущение  опасности  куда  большее,
чем на маленьком судне во время страшного  шторма.  В  кубрике  валялись
осколки  разбитого  стекла,  дверцы  шкафчиков  раскрылись.  Между   тем
начальник порта не знал, что делать. Он не мог распоряжаться шхуной.
   Начать снимать ее с мели, вызвать буксир из Трувиля,  взять  на  себя
ответственность за все операции?
   - Если шхуну оставить здесь до следующего  прилива  -  ей  крышка!  -
проворчал он.
   - Хорошо, попытайтесь сделать все, что в ваших силах... Скажите,  что
это я распорядился...
   Никогда еще до сих пор тревога не была столь гнетущей, столь тяжкой.
   Люди невольно смотрели в сторону пустынных дюн, как  если  бы  ждали,
что оттуда появятся моряки с "Сен-Мишеля". Мужчины, женщины и  дети  шли
из деревни в порт. Возвращаясь в Вистреам, Мегрэ заметил в  порту  Жюли,
которая бежала ему навстречу.
   - Это правда?.. Они потерпели крушение?..
   - Нет... Сели на мель... Такой здоровяк, как  ваш  брат,  должен  был
выбраться...
   - Где он?
   Все это было мрачно, непонятно.  Когда  Мегрэ  подходил  к  гостинице
"Универсаль", хозяин окликнул его.
   - Я еще не видел двух ваших друзей. Будить их?
   - Не стоит...
   Комиссар сам поднялся в  комнату  Люка,  который  лежал  на  кровати,
связанный так же крепко, как и Мегрэ, прошлой ночью.
   - Сейчас вам все объясню...
   - Не нужно!.. Пошли...
   - Что нового? Вы совсем промокли... У вас такой измотанный вид...
   Мегрэ привел его на почту,  которая  находилась  напротив  церкви,  в
верхней части городка. Люди выходили на улицу. Те, кто мог, побежали  на
берег.
   - Ты что, не смог защититься?
   - Он меня скрутил на лестнице... Мы поднимались на второй этаж...  Он
шел сзади... Потом вдруг схватил меня  за  ногу,  и  все  произошло  так
быстро, что я и пальцем не успел пошевелить. Вы же его видели!
   Всех поражал вид Мегрэ. Можно было подумать, что он всю ночь просидел
по шею в воде. На почте он даже не смог  писать  -  бумага  намокала  от
воды, стекавшей с его одежды.
   - Возьми перо... Телеграммы во  все  мэрии  и  жандармские  отделения
области... Див, Кабур, Улгат...
   Южные поселки также: Люк-сюр-Мэр, Льон, Кутанс... Проверь по карте...
   Включая самые мелкие деревушки...  Приметы  четверых:  Большого  Луи,
потом Мартино, капитана Ланнека и старого матроса,  по  имени  Селестен.
Когда отправишь  телеграммы,  позвони  в  ближайшие  районы,  чтобы  еще
выиграть время...
   Он оставил Люка заниматься телеграммами и телефонными переговорами. В
бистро напротив почты он залпом выпил стакан горячего грога.  Детишки  в
это время смотрели на него во все глаза, прильнув лицами к стеклам окна.
   Вистреам проснулся. Его жители волновались, нервничали,  смотрели  на
море или спускались к берегу. Новости быстро распространялись,  обросшие
деталями, искаженные.
   По дороге Мегрэ встретил старого рыбака,  который  освободил  его  на
рассвете.
   - Ты не рассказывал, что...
   - Я сказал, что нашел вас... - с безразличным видом ответил рыбак.
   Комиссар дал ему двадцать франков и зашел в гостиницу переодеться.
   Его сильно знобило. Бросало то в жар, то в холод. Он оброс щетиной, а
под глазами были мешки. Однако, несмотря на  усталость,  голова  у  него
работала четко. Даже быстрее обычного. Он  успевал  все  увидеть  вокруг
себя, отвечать людям, задавать вопросы, неуклонно следуя при этом логике
своей мысли. Было около десяти часов, когда он вернулся на  почту.  Люка
заканчивал телефонные звонки. Телеграммы были  уже  отправлены.  На  его
вопрос жандармы ответили, что пока ничего не замечено.
   -  Мадемуазель,   господин   Гранмэзон   не   заказывал   телефонного
разговора?
   - Час тому назад... С Парижем...
   Она назвала ему номер. Заглянув в телефонный  справочник,  он  понял,
что речь шла о коллеже "Станислав".
   - Мэр часто заказывает этот номер?
   - Довольно часто. Кажется, это пансион, где находится его сын.
   - Правильно, у него ведь есть сын. Лет пятнадцать, не так ли?
   - По-моему, да. Но я его никогда не видела.
   - Господин Гранмэзон не звонил в Кан?
   - Нет. Это ему звонили из  Кана.  Кто-то  из  его  родственников  или
служащих, потому что звонили из дому.
   Затрещал телеграф. Депеша в порт: "Буксир Атос будет рейде полдень.
   Подпись: пароходство Трувиля".
   Наконец звонок из полиции Кана:
   - Госпожа Гранмэзон прибыла в Кан в четыре часа  утра.  Ночь  провела
дома, на улице Дюфур. Только что выехала на машине в Вистреам.
   Когда Мегрэ из порта взглянул на берег, то увидел, что море отступило
уже далеко и севшая на мель шхуна  оставалась  почти  на  полпути  между
водой и дюнами. Капитан Делькур выглядел мрачным. Все с тревогой глядели
на горизонт.
   Сомнений не оставалось. С отливом ветер стих,  но  к  полудню,  когда
начнется прилив, разразится настоящая буря. Это ощущалось по цвету неба,
болезненно серому, и по коварному зеленому цвету волн.
   - Мэра никто не видел?
   - Он передавал мне через служанку, что ему нездоровится и что он  мне
поручает руководить операцией.
   Засунув руки в карманы, Мегрэ медленно направился к вилле. Позвонил.
   Прошло около десяти минут, прежде чем ему  открыли.  Служанка  хотела
что-то объяснить. Не слушая ее, Мегрэ пошел  по  коридору.  У  него  был
такой решительный вид, что она осеклась и побежала к двери кабинета.
   - Это комиссар! - крикнула она.
   Мегрэ вошел в комнату,  обстановка  которой  ему  уже  была  знакома,
бросил  шляпу  на  стул  и  кивком  головы  поздоровался  с   человеком,
полулежавшим в кресле. Следы вчерашних побоев на лице  стали  еще  более
заметны: они были уже не красными, а  синими.  Ярко  пылал  камин.  Лицо
господина Гранмэзона выражало  решимость  молчать  и  даже  не  замечать
посетителя. Мегрэ повел себя так же. Он снял пальто и, подойдя к камину,
повернулся спиной к огню, как человек, который думает только о том,  как
бы ему согреться. Пламя обжигало его икры. Он часто  попыхивал  трубкой,
выпуская клубы дыма.
   - До вечера это дело будет закончено! - произнес он наконец,  как  бы
разговаривая сам с собой.
   Мэр пытался сохранить спокойствие, взял газету, которая лежала рядом,
и притворился, что читает ее.
   - И может быть, нам с вами придется, скажем, съездить в Кан.
   - В Кан?
   Господин Гранмззон поднял голову и нахмурился.
   - Да, в Кан. Следовало бы сказать вам об этом раньше, что избавило бы
госпожу Гранмэзон от бессмысленной поездки сюда.
   - Я не понимаю, какое отношение моя жена...
   - ...имеет к этой заварухе, - закончил Мегрэ. - И я тоже не понимаю.
   И он направился к письменному столу, на котором лежали спички,  чтобы
зажечь погасшую трубку.
   - Впрочем,  это  неважно,  -  продолжал  он  уже  более  спокойно,  -
поскольку все скоро выяснится... Да, кстати... Знаете,  кто  является  в
настоящее время владельцем "Сен-Мишеля", которого сейчас пытаются  снять
с мели?.. Большой  Луи!  Точнее,  он  мне  кажется  подставным  лицом  и
действует в интересах некоего Мартино.
   Мэр определенно старался угадать скрытые мысли  полицейского.  Но  он
избегал отвечать и, в особенности, задавать вопросы.
   - Вы сейчас поймете связь.  Большой  Луи  покупает  "Сен-Мишеля"  для
этого Мартино за  пять  дней  до  исчезновения  капитана  Жориса...  Это
единственное  судно,  которое  покинуло  порт  Вистреама   сразу   после
исчезновения капитана. Оно делает заход в Англию и  Голландию  до  того,
как вернуться во Францию... из Голландии. Должно быть,  есть  каботажные
суда такого же типа,  которые  ходят  обычно  в  Норвегию...  А  Мартино
норвежец. И до того как оказаться  в  Париже  с  раскроенным  и  зашитым
черепом, капитан Жорис побывал в Норвегии.
   Мэр внимательно слушал.
   -  Это  не  все.  Мартино  возвращается  в  Фекан,  чтобы  сесть   на
"Сен-Мишель". Большой Луи, его правая рука, находится здесь за несколько
часов до смерти Жориса. Немного позднее приходит "Сен-Мишель" с  Мартино
на борту. А этой ночью он пытается скрыться, уводя с  собой  большинство
из тех,  кого  я  просил  остаться  здесь  в  распоряжении  следственных
органов. Кроме вас!
   Мэр немного помолчал и вздохнул.
   - Остается объяснить, зачем вернулся Мартино и почему по телефону  вы
велели вашей супруге срочно возвращаться.
   - Надеюсь, вы не намекаете на...
   - Я? Ничуть,  Слышите?  Шум  мотора.  Держу  пари,  что  это  госпожа
Гранмэзон приехала из Кана. Могу я вас просить о любезности ничего ей не
говорить?
   Звонок. Шаги служанки в коридоре.  Приглушенные  голоса,  потом  лицо
служанки в приоткрытой двери. Но почему  она  молчит?  Что  значит  этот
тревожный взгляд, обращенный к хозяину?
   - Ну что еще? - с нетерпением бросил мэр.
   - Дело в том, что...
   Мегрэ оттолкнул ее, выскочил  в  коридор,  где  стоял  один  шофер  в
ливрее.
   - Вы потеряли госпожу по дороге? - в упор спросил он у шофера.
   - То есть она...
   - Где она вас оставила?
   - На развилке дорог на Кан  и  Довиль.  Она  не  совсем  хорошо  себя
чувствовала.
   Мэр стоял в кабинете с суровым лицом и часто дышал.
   - Подождите меня! - крикнул он шоферу. Но,  натолкнувшись  на  Мегрэ,
который загораживал дорогу своей массивной фигурой, он остановился.
   - Я полагаю, вы согласитесь, что...
   - Вполне. Вы правы: мы должны туда ехать.

XII. НЕЗАКОНЧЕННОЕ ПИСЬМО

   Машина остановилась на  перекрестке,  где  не  было  домов,  и  шофер
обернулся, чтобы получить распоряжение. С того момента, как  выехали  из
Вистреама,  господин  Гранмэзон  казался  другим   человеком.   Там   он
контролировал свои поступки и думал о  собственном  достоинстве  даже  в
самых незавидных ситуациях. Сейчас все выглядело иначе. Нечто похожее на
панику охватило мэра. И это было тем более ощутимо, что  лицо  его  было
сплошь покрыто синяками от ударов. Его  беспокойный  взгляд  блуждал  по
мелькавшему  за   окном   пейзажу.   Когда   машина   остановилась,   он
вопросительно посмотрел на Мегрэ, но комиссар не смог  отказать  себе  в
удовольствии и ляпнул:
   - Что будем делать?
   Ни на дороге, ни в окрестных  садах  не  было  ни  души.  Разумеется,
госпожа Гранмэзон вышла  из  машины  не  для  того,  чтобы  усесться  на
обочине. Если она отослала шофера, добравшись досюда, -  значит,  у  нее
была назначена встреча или же она вдруг  заметила  человека,  с  которым
хотела бы говорить без свидетелей.
   Листья деревьев были влажными.  От  земли  поднимался  сильный  запах
перегноя. Коровы, не переставая жевать, следили за машиной. А мэр  искал
глазами, всматривался в пейзаж, надеясь, быть может, обнаружить жену  за
какой-нибудь изгородью или стволом дерева.
   - Посмотрите! - сказал Мегрэ, как бы помогая новичку.
   На  дороге  в  Див  виднелись  характерные  следы   от   шин.   Здесь
останавливалась какая-то машина, с трудом развернулась на узкой дороге и
отправилась обратно.
   - Старый грузовичок... Поехали, шофер!
   Отъехали они недалеко. Задолго до въезда в  Див  следы  обрывались  у
каменистой дорожки. Господин Гранмэзон, по-прежнему  настороже,  смотрел
вокруг с тревогой и ненавистью.
   - Что там, по-вашему?
   - Деревня, метрах в пятистах.
   - В таком случае, машину лучше оставить здесь.
   Из-за крайней усталости  Мегрэ  казался  ко  всему  безразличным.  Он
буквально спал на ходу и шел, казалось, только по  инерции.  Глядя,  как
они идут по дороге, любой бы подумал, что тут командовал мэр, а комиссар
с покорностью подчиненного следовал за ним. Они прошли мимо дома, вокруг
которого копошились куры. Хозяйка удивленно посмотрела на них. Затем они
оказались позади церквушки,  величиной  с  хижину.  Слева  от  нее  была
табачная лавка.
   - Вы позволите? - сказал Мегрэ, показывая свой пустой кисет.
   Он вошел в лавку, где продавались также бакалейные  товары  и  всякая
домашняя утварь. Из комнаты со сводчатым потолком вышел старик и  позвал
дочь, которая  подала  Мегрэ  табак.  Пока  дверь  оставалась  открытой,
комиссар успел увидеть настенный телефон.
   - В котором часу мой друг приходил позвонить сегодня утром?
   - Да уже больше часа тому назад.
   - В таком случае, и госпожа приехала?
   - Конечно! Она даже остановилась здесь, чтобы спросить дорогу. Да это
нетрудно... По этой улочке последний дом направо.
   Мегрэ  вышел  по-прежнему   невозмутимый.   Тем   временем   господин
Гранмэзон, стоя перед церквушкой, смотрел вокруг себя с таким видом, что
неизбежно должен был вызывать подозрение у местных жителей.
   - Мне  пришла  в  голову  одна  мысль,  -  сказал  Мегрэ.  -  Давайте
разделимся. Вы будете искать слева, там, где  поля.  А  я  тем  временем
поищу справа.
   Он заметил радостный блеск в глазах  своего  спутника.  Мэр  ликовал,
стараясь не подавать виду. Он надеялся отыскать жену и поговорить с  ней
с глазу на глаз.
   - Хорошо, - ответил он с притворным равнодушием.
   Деревня насчитывала не более двадцати домишек,  которые  в  некоторых
местах, прижавшись друг к другу, образовывали подобие улицы, заваленной,
правда, навозными кучами. Дождь  не  прекращался,  мелкий,  как  водяная
пыль, и на улице никого не было. Однако занавески на окнах шевелились.
   За ними в полумраке домов угадывались сморщенные лица старух.
   На краю деревушки, прямо перед изгородью, окружавшей луг, где паслись
две лошади, Мегрэ увидел одноэтажное строение с покосившейся крышей.  Он
обернулся и, услышав шаги  мэра  на  другом  конце  деревушки,  не  стал
стучать, а,  поднявшись  на  две  ступеньки,  переступил  порог.  Тотчас
послышался какой-то шорох. В помещении, едва освещенном огнем от  очага,
появился силуэт в белом старушечьем колпаке.
   - Кто там? - спросила сгорбленная старуха, семеня навстречу Мегрэ.
   Было жарко. Пахло соломой, капустой и  курятником.  Вокруг  поленницы
что-то клевали цыплята. Мегрэ, который почти  касался  головой  потолка,
увидел дверь в глубине комнаты и понял, что нужно действовать быстро. Не
говоря ни слова, он подошел к этой двери и открыл ее. Госпожа  Гранмэзон
была там и что-то писала за столом. Рядом с ней стоял  Жан  Мартино.  Их
охватило  замешательство.  Женщина  поднялась  с  соломенного  стула,  а
Мартино сразу же схватил и смял лист бумаги, лежавший на столе. Оба  они
инстинктивно приблизились друг к другу.
   В домишке было только две комнаты. Вторая была спальней  старухи.  На
ее стенах, покрытых известкой, висели два портрета и дешевые картинки  в
черных с позолотой рамках. Высокая кровать и  стол,  за  которым  писала
госпожа Гранмэзон и который  обычно  служил  туалетным  столиком.  Видно
было, что с него только что сняли таз для умывания.
   - Через несколько минут ваш муж будет здесь! - начал Мегрэ.
   Мартино в ярости бросил:
   - И вы это сделали?
   - Молчи, Раймон.
   Говорила она. И была с ним на ты, называла его не Жан, а Раймон.
   Отметив про себя эти детали, Мегрэ подошел  к  двери,  прислушался  и
вернулся в комнату.
   - Не угодно ли вам передать мне письмо, которое вы начали писать!
   Те переглянулись. Госпожа Гранмэзон казалась усталой и бледной. Мегрэ
уже видел ее однажды,  но  тогда  она  исполняла  священные  обязанности
хозяйки богатого дома, принимающей у себя сливки общества. В тот раз  он
отметил безупречное воспитание и заученную грациозность, с  которой  она
умела протянуть чашку чая или ответить на комплимент. Он представил себе
ее жизнь: заботы по дому  в  Кане,  визиты,  воспитание  детей.  Два-три
месяца в году на водах или в санаториях, умеренное кокетство. Не столько
забота о том, чтоб