- Мадемуазель Приер часто приходит?
   Пальцы Лендри слегка постукивали по столу. Возможно,  ему  не  в  чем
было себя упрекнуть, но в той сомнительной карьере, которую он избрал, и
при его честолюбии было бы неблагоразумно  восстанавливать  против  себя
полицию.
   Что касается мадам Мегрэ, то она с любопытством наблюдала за  работой
мужа. Такая возможность представилась ей впервые, и  она  изо  всех  сил
старалась догадаться, что  скрывалось  за  внешне  ничего  не  значащими
репликами, которыми обменивались двое мужчин.
   - Мадемуазель Приер - одна из наших постоянных клиенток.  Она  бывает
не реже двух-трех раз в неделю.
   - Одна?
   - Одна или с компанией.
   - Девушка остается до закрытия клуба?
   - Довольно часто.
   - В котором часу клуб закрывается?
   - Это зависит от посетителей. Члены клуба  иногда  приводят  с  собой
какую-нибудь  звезду  театра  или  кино,   певца,   певицу,   в   общем,
знаменитость. В таких случаях бывает, что мы задерживаемся и закрываемся
лишь в шесть утра. Но чаще всего в два-три часа ночи уже никого нет...
   - Мадемуазель Приер приходила сюда со своим дядей?
   - Один раз,  вначале.  Для  большинства  молодых  девушек  это  стало
традицией. В первый вечер родители хотят  все  увидеть  своими  глазами.
Месье Приер нас всех удивил. Мы ожидали увидеть чопорную особу...
   Вы его знаете?
   - Нет.
   - Он докладчик в Государственном совете. Говорят, один из наших самых
ученых  юристов...  И  вот,  представьте  себе  мужчину  пятидесяти  или
пятидесяти пяти лет,  широкоплечего,  с  маленькой  бородкой  и  густыми
бровями. Он заказывает двойную  порцию  виски,  а  через  четверть  часа
выходит на круг и начинает танцевать с племянницей... Месье Приер пробыл
часа два, а уходя, сказал, что, если бы не имел привычки рано  вставать,
задержался бы еще.
   - Он больше не приходил?
   - Нет.
   - И прошлой ночью тоже не был?
   - Конечно нет.
   - С кем явилась мадемуазель Приер вчера ночью?
   - Вчера ночью? Постойте!.. Прошлой ночью я ее не видел.
   - А ее подругу?
   - Вы имеете в виду Мартину Буэ? Я ее тоже не видел...
   - Благодарю вас...
   - Так вы нашли возможных поручителей?
   - Их  вполне  достаточно...  Я  вижу,  члены  вашего  клуба  начинают
съезжаться.
   - Да, мне пора спуститься вниз.
   - Между прочим, вы знакомы с Манюэлем?
   - Он актер?
   - Манюэль Пальмари.
   - А что он делает?
   - Ничего.
   - Не помню, пожалуй, нет. А я должен его знать?
   - Лучше не надо. Еще раз благодарю вас, месье Лендри.
   - У вас нет желания посмотреть клуб?.. А  у  вас,  мадам?..  В  таком
случае разрешите мне попрощаться.
   Когда они вышли из ресторана, мадам Мегрэ спросила:
   - Ты узнал то, что хотел?
   -  Я  узнал  много  разных  вещей,  но  не  могу  еще  определить  их
значения... Так как мы находимся в этом  районе,  пройдем,  пожалуй,  по
улице Акаций.
   По дороге комиссар вздохнул:
   - Лишь бы  у  Николь  Приер  не  появилось  желания  сегодня  вечером
потанцевать в клубе.
   - Ты думаешь, он ей расскажет?
   -  Лендри,  конечно,  предупредит  ее,  скажет,  что   я   настойчиво
расспрашивал о ней... И если мадемуазель передаст  это  дяде,  мы  можем
завтра же упаковывать чемоданы.
   Он проговорил все это довольно бодро, но тон  его  не  обманул  мадам
Мегрэ.
   - Ты огорчен? И пытаешься скрыть это от меня?
   - Видишь ли, в том положении, в какое я попал, еще не  известно,  что
лучше - уйти или бороться. Впервые я очутился в  положении  обвиняемого.
Боюсь, у меня не хватит мужества еще раз подвергнуться допросу.
   - Почему ты не защищался?
   - Потому что это мне не помогло бы, а я рисковал выйти из себя.
   - Ты думаешь, девушка...
   - Дело не в ней. Она простая пешка. Все слишком хорошо  организовано:
и совпадение времени, и два возможных свидетеля, только один  жетон  для
телефона, Дезире...  Она,  конечно,  перед  ним  не  пошатывалась  и  не
разговаривала как пьяная. Со мной же  говорила  вполголоса,  он  не  мог
слышать... Бары, где я ее якобы спаивал... По  ее  описанию,  это  может
быть любой из пятидесяти погребков Сен-Жермен-де-Пре,  и  в  них  всегда
столько народу, что мы могли остаться незамеченными. Наконец, отель, где
мы действительно поднялись с ней на  второй  этаж  и  где  она  проявила
достаточно изобретательности, чтобы удержать меня в  комнате  не  меньше
десяти минут.
   - У тебя есть какие-нибудь предположения?
   - Обрывки предположений.  К  несчастью,  только  одно  из  них  может
оказаться верным, и очень важно правильно выбрать...
   Улица Акаций была почти безлюдна. В некоторых окнах еще  горел  свет.
Светились  два  окна  и  в  доме  дантиста.  Мегрэ  подошел  ближе.   На
металлической  дощечке  у  двери  значилось:  "Доктор   Франсуа   Мелан,
стоматолог. Прием с 10 до 12 часов и по записи".
   - Почему стоматолог?
   - Это звучит более изысканно, чем дантист.
   Мегрэ поднял глаза к окнам Манюэля и  увидел  Алин,  которая  курила,
облокотившись на подоконник.
   Через  несколько  метров  какой-то   человек,   стоявший   на   углу,
пробормотал, обращаясь к Мегрэ:
   - Спокойной ночи, господин комиссар...
   Это был один из инспекторов, Жакмен,  который  должен  провести  ночь
здесь, на улице.
   - Доброй ночи, старина.
   Супруги спустились в метро на станции "Терн". День  был  ужасный,  но
благодаря мадам Мегрэ он подходил к концу в относительном спокойствии.

***

   Из-за заторов на улице автобус,  в  котором  ехал  Мегрэ,  пришел  на
набережную Орфевр только в десять минут десятого.
   - Кто-нибудь спрашивал меня?
   - Только инспектор Лурти, господин комиссар.
   - Я поговорю с ним после рапорта...
   Взяв с письменного стола папки с  делами,  он  направился  в  кабинет
шефа, где уже собрались все начальники отделений.
   - Прошу прощения, господин директор...
   Один из начальников отделения полиции, Бернар, продолжал свой  доклад
монотонным голосом.
   - Так. Понятно. А что у вас, Мегрэ? Вчера  опять  ограбили  ювелирный
магазин.
   Мегрэ ожидал, что эта встреча после вчерашней истории с начальником и
товарищами по работе будет тягостной для него. Он предвидел отведенные в
сторону или осуждающие взгляды, но,  по-видимому,  ничто  из  того,  что
произошло вчера в кабинете префекта, не просочилось наружу.
   Спустя четверть часа после совещания Барнакль, как всегда  в  черном,
проскользнул в кабинет Мегрэ.
   -  Я  сделал  три  снимка.  -  Он  протянул   комиссару   увеличенные
фотографии. - Но не знаю, который из них верный.
   Он хотел сказать, что не знает, на  каком  из  них  Николь  Приер.  С
первых двух фотографий смотрели какие-то девицы, ничем  не  напоминающие
Николь. На третьем была она. В светлом платье, с белой сумочкой в руке.
   - Есть еще один снимок.
   Подобно фокуснику, Барнакль вытащил фотографию  из  кармана  пиджака.
Она была сделана перед решеткой парка Монсо. Девушка держала на  поводке
болонку.
   - Это то, что вы хотели?
   - Прекрасно, дружище.
   - Вам нужны еще отпечатки?
   - Если можно, еще три-четыре штуки.
   Все это теперь было уже не так  важно.  Без  Оскара  -  кузена  Люка,
вернее, родственника его жены - эти фотографии играли  бы  более  важную
роль. Может быть, они еще и сыграют ее.
   - Вы хотите получить снимки сейчас же?
   Мегрэ чуть не забыл,  что  инспектор  рисковал  своим  местом,  делая
фотографии.
   - У вас были затруднения?
   - Почти нет. На улице я остаюсь незамеченным.
   Сливаюсь с пейзажем. В скверах и  парках  всегда  болтаются  один-два
типа, подобных мне, и на них никто не обращает внимания.
   - Спасибо, Барнакль. Вы отличный товарищ.
   - Нет, это вы всегда отлично относились ко мне.
   Барнакль ушел. Наступила очередь Жанвье.
   - Это та самая девушка? - поинтересовался инспектор.
   - Да. Я бы хотел, чтобы ты отправился на улицу Фонтен.
   - В "Золотой бутон"?
   - Да. Покажи фотографию официантам. Попытайся выяснить, появлялась ли
она в ресторане.
   - Вы никуда не поедете, патрон?
   - Поеду. На улицу Акаций.
   - Хотите, чтобы я вас сопровождал?
   - Отправляйся на Монмартр. Передай Люка,  чтобы  ждал  меня  внизу  с
машиной.
   Нестерпимая  жара.  Золотистое  марево,  какое  иногда  стелется  над
морской гладью, окутало Елисейские поля...
   - Спасибо тебе за кузена, Люка.
   - Не за что, патрон. Он теперь у меня в долгу. Кузен  был  так  горд,
что познакомился с вами. Отныне он будет говорить о своем  друге  Мегрэ,
как будто знал его со школьной скамьи... Куда вас везти? К Манюэлю?..
   Это уже стало привычным.
   - Да. На этот раз я зайду в дом напротив.
   - Ждать вас?
   - Да. Визит, возможно, будет коротким.
   Мегрэ позвонил. Дверь отворила женщина, похожая на  испанку.  Она  не
очень приветливо посмотрела на комиссара и спросила:
   - Что вам угодно?
   - Могу я видеть доктора?
   - Вам назначено?
   - Да.
   - В таком случае поднимитесь. Дверь направо.
   Женщина следила за ним, пока  он  поднимался  по  ступенькам  старого
дуба, покрытым грязной зеленоватой дорожкой. Передник служанки также был
не очень чистым. Мадам Мегрэ нашла  бы,  что  дом  содержится  не  самым
лучшим образом.

Глава 6

   Комиссар поднимался по лестнице не спеша. Никогда в жизни он  еще  не
чувствовал себя в более неловком положении.  У  него  не  было  никакого
права находиться  здесь,  и  если  дантист  пожалуется,  Мегрэ  придется
несладко.
   Можно было подумать, что Мегрэ нарочно нагромождает  одну  на  другую
все те ошибки, в которых упрекал его префект.
   Только успел префект упрекнуть его в пристрастии к осведомителям, как
он поспешил к Манюэлю.
   Ему запретили говорить о Николь с кем бы то ни было,  а  он  пошел  в
бистро расспросить о ней служащего Сорбонны.
   Его просили не распространяться об этом деле в уголовной  полиции,  а
он поделился и с Жанвье,  и  с  Люка  да,  кроме  того,  послал  беднягу
Барнакля тайно сфотографировать Николь.
   Наконец, под очень прозрачным предлогом, который нисколько не обманул
Марселя Лендри, он заставил показать ему список членов частного клуба, к
которому принадлежала племянница Приера.
   И все эти нарушения комиссар совершил в течение одного дня! Но, зайдя
так далеко, Мегрэ уже не видел никакого смысла останавливаться.  Или  он
победит, или потерпит поражение, и тогда его карьера  закончится  весьма
плачевно.
   Удалось ли  ему  хоть  что-нибудь  открыть?  Да.  Мегрэ  еще  не  мог
полностью определить всю ценность этого открытия, но  он  нащупал  связь
между двумя столь далекими и принадлежащими к различным  слоям  общества
женщинами, как Николь Приер и Алин, любовница Манюэля. Доктор Мелан  был
поручителем Николь при ее вступлении в клуб "Сто ключей", и  вчера  Алин
посетила того же доктора, когда у нее якобы разболелись зубы.
   Все это пронеслось в его голове, пока он поднимался по  лестнице.  На
втором этаже он направился не к той двери,  что  указала  испанка,  а  к
противоположной. Он очень любил  изучать  обстановку  и  домашнюю  жизнь
людей,  которые  его  интересовали.  Особенно  любил  заглядывать  в  те
комнаты, куда его не приглашали.
   Дверь оказалась запертой. Снизу крикнули:
   - Вы что, не знаете, где у вас правая рука?
   На эмалевой дощечке Мегрэ увидел слова: "Звоните и входите".
   Он позвонил, повернул ручку двери и оказался в  приемной  врача,  где
находилась  одна-единственная  пациентка.  Это  была  довольно   молодая
женщина. Она, по-видимому, плохо себя чувствовала. Не  обращая  внимания
на позолоченный столик с журналами и газетами, женщина, скрестив руки на
коленях, сидела на стуле, уставившись неподвижным взглядом на  цветастый
ковер.  Она  едва  взглянула  на  вошедшего   и   вернулась   к   своему
меланхолическому созерцанию.
   Открылась внутренняя дверь,  и  вошла  секретарша  с  длинным  носом.
Секретарша обратилась к Мегрэ. Голос ее был сух, взгляд - суров. Похоже,
это была одна из тех дурнушек, что не знают ни  молодости,  ни  любви  и
винят в этом весь свет.
   - Что вам угодно?
   - Мне бы хотелось видеть доктора Мелана.
   - Для консультации?
   - Да.
   - Вам назначено?
   - Нет.
   - Доктор принимает только по предварительной записи.
   - На табличке сказано, что доктор принимает с десяти до двенадцати.
   - Это старая табличка.
   - Вчера ночью у меня безумно разболелся зуб. Аспирин не помогает...
   - Вы уже были у Мелана?
   - Нет.
   - Вы живете на этой улице?
   - Тоже нет.
   - Как же произошло, что вы выбрали именно доктора Мелана?
   - Я проходил по улице и увидел табличку...
   - Идемте.
   Она ввела его в маленький кабинет с белыми  стенами.  Но  белизна  их
была так же сомнительна, как и все остальное  в  этом  доме.  Секретарша
села за письменный стол.
   - Садитесь... Я не ручаюсь, что доктор сможет принять вас между двумя
пациентами, но на всякий случай заполню карточку. Фамилия?
   - Мегрэ. Жюль Мегрэ.
   - Профессия?
   - Служащий.
   - Возраст, адрес?
   - Пятьдесят два года, бульвар Ришар-Ленуар.
   Секретарша оставалась невозмутимой. Правда, голова ее склонилась  над
карточкой, и он не мог видеть ее глаз.
   - Какой зуб вас беспокоит?
   - Коренной, справа, точно не знаю какой, кажется, второй.
   -  Подождите  в  приемной...  Я  вам  ничего  не  гарантирую...  Если
торопитесь, советую пойти поискать другого дантиста...
   - Я подожду...
   Окно приемной выходило в сад. У высокой  стены  напротив  окна  Мегрэ
увидел обветшалую оранжерею, садовые инструменты, неухоженные цветники.
   За садом высился шести-или семиэтажный дом.
   Это была задняя  сторона  дома,  и  у  нескольких  окон  на  веревках
сушилось белье.
   Мегрэ сел на стул, нащупал в кармане трубку. Если  бы  перед  ним  не
сидела молодая женщина с печальными глазами, он, возможно, и закурил бы.
   Тик-так. Тик-так. Это тикали часы  черного  мрамора.  Они  показывали
двадцать минут одиннадцатого.
   Мегрэ задал себе вопрос: будет ли он еще сидеть в этой комнате, когда
часы покажут двенадцать?
   Он пытался ни о чем не думать, не строить никаких гипотез,  сохранять
ясность мысли.  Чтобы  как-то  заполнить  время,  он  начал  фиксировать
малейшие детали: зеркало над камином, на котором мухи в  течение  многих
лет  оставляли  маленькие  коричневые  следы,  каминная  решетка  Второй
империи, стулья разных стилей.
   Можно было догадаться, что в этом доме нет хозяйки, нет детей.
   Третья дверь в приемной была обита войлоком, как в конторах некоторых
старых нотариусов и кое-где в учреждениях.  Ни  один  звук  не  проникал
из-за двери.
   Впрочем, тишина была во всем доме. Снаружи стояла жара. Здесь  царила
прохлада.
   - Доктор просит извинить его,  мадемуазель...  Он  примет  вас  через
несколько минут...
   Это была секретарша. Молодая пациентка ответила ей покорным взглядом.
   - Пройдите, пожалуйста, за мной, господин Мегрэ...
   Она открыла обитую войлоком дверь, затем еще одну, окрашенную в серый
цвет. Они внезапно попали  из  полутемной  приемной  в  залитый  солнцем
кабинет врача. Человек в белом халате сидел перед бюро эпохи Луи-Филиппа
и держал в руках карточку комиссара.
   Секретарша исчезла. Франсуа Мелан, не торопясь, прочел  всю  карточку
до конца, в то время как Мегрэ сделал два-три шага вперед.
   - Садитесь...
   После разговора с Марселем Лендри Мегрэ видел доктора Мелана в  своем
воображении совсем не таким.
   Его еще меньше, чем дядю Николь, можно было представить  танцующим  в
клубе "Сто ключей".
   У Мелана были рыжие волосы.  Огненно-рыжие.  Он  был  из  тех  рыжих,
которых в детстве товарищи дразнят морковкой. Доктор  поднял  голову,  и
Мегрэ увидел стекла  очков  без  оправы,  за  которыми  светились  ясные
голубые глаза.
   Мелан выглядел очень молодо.
   - Зубная боль возникла внезапно?
   Он  ничем  не  выдал,  что  знает  Мегрэ.  Его  глаза   не   выражали
любопытства.
   - Да, вчера вечером, в тот момент, когда я ложился спать...
   - Этот зуб беспокоил вас и раньше?
   - Нет. У меня в общем-то хорошие зубы.
   - Сейчас посмотрим...
   Он поднялся, и Мегрэ сделал еще одно открытие:
   Мелан был огромного роста, почти на голову выше его.
   Халат на нем - не намного чище, чем на  его  секретарше,  -  достигал
только колен и открывал брюки, которые нуждались в утюжке.
   Посреди комнаты стояло зубоврачебное кресло, и над ним,  как  обычно,
находилась большая круглая лампа в форме диска. Между креслом и окном  -
узкий столик с аккуратно разложенными инструментами.
   Немного поколебавшись, Мегрэ уселся в кресло.
   Повязав салфетку вокруг шеи пациента, доктор нажал ногой на педаль  и
немного приподнял кресло.
   - Откиньте голову... Так, хорошо... Откройте рот...
   Здесь тишина была не такой полной, как в других комнатах этого  дома.
Окна кабинета выходили  на  улицу.  Оттуда  доносились  разные  шумы:  и
неясный гул голосов, и более резкие звуки.
   Мелан с невозмутимым видом подержал секунду маленькое  зеркальце  над
пламенем...
   - Откройте шире рот, пожалуйста...
   Когда Мелан нагнулся, Мегрэ увидел его лицо  совсем  близко,  как  бы
через увеличительное стекло. У доктора, как у  большинства  рыжих,  была
розоватая кожа, пористая, немного веснушчатая.
   Мелан не разговаривал. С тех пор как комиссар  вошел  в  кабинет,  он
произнес минимум слов. И когда он распрямил свое большое тело, то сделал
это как-то застенчиво и неловко.
   С помощью остроконечного инструмента доктор прикоснулся к поверхности
коренных зубов.
   - Вы чувствуете что-нибудь?
   - Нет... - попытался ответить Мегрэ с открытым ртом.
   - А теперь?
   - Нет.
   - А здесь?
   Мегрэ, конечно, ничего не чувствовал. У него никогда не болели  зубы.
Врач взял другой инструмент в форме маленького молоточка.
   - Я вам делаю больно?
   - Это неприятно...
   - Но не острая боль?..
   Почему-то вдруг комиссар решил, что ни  в  коем  случае  не  разрешит
доктору  сделать  себе  укол.  Его  охватил  страх.  Какой-то   смутный,
неопределенный страх.
   Он полулежал с запрокинутой головой, с открытым ртом  в  кресле,  где
чувствовал себя почти пленником.
   Почему он проник в этот дом? Потому что искал человека, напавшего  на
него с изощренной жестокостью. Человека, который из чувства ненависти  к
нему или из желания избавиться от него  сделал  попытку  его  опорочить.
Человек  тот  составил  сложный  план  и   выполнил   его   досконально,
использовав в качестве инструмента молодую  девушку  из  хорошей  семьи.
Почему, собственно, говорят "хорошая семья"?  Потому  что  другие  семьи
плохие?
   Если он находился здесь, следовательно, у него были, пусть и не очень
основательные причины подозревать стоматолога с рыжими волосами.
   Комиссар  ничего  не  мог  прочесть  в  голубых  глазах,  увеличенных
стеклами очков. Черты лица Мелана были спокойны.
   "Каждый человек способен стать убийцей,  если  у  него  на  это  есть
достаточная побудительная причина".
   Мегрэ как-то произнес  эту  фразу  в  ответ  на  вопрос  Пардона  или
какого-то журналиста.
   Кто-то хотел опозорить, опорочить его имя, чтобы он вынужден был уйти
со своего поста.  Предположим,  это  Мелан...  Но  если  у  Мелана  были
достаточные причины, чтобы придумать всю эту сложную махинацию,  которую
разыграла Николь, что помешает ему попытаться избавиться от комиссара  и
другим способом?
   - Прополощите рот.
   Под взглядом врача, невозмутимо  и  спокойно  стоящего  рядом,  Мегрэ
повиновался.
   - У вас исключительно здоровые  зубы.  Они  не  могли  причинить  вам
страдания. Если прошлой ночью у вас был  приступ  боли  в  правой  части
челюсти, то это может быть началом гайморита.
   - И ничего нельзя сделать?
   - Это уж должен решить ваш постоянный врач.
   Мелан,  повернувшись  к  нему  спиной,  стал  приводить   в   порядок
инструменты, в то время как Мегрэ  не  без  труда  выбрался  из  кресла,
которое доктор забыл опустить. Сделав два шага по  направлению  к  окну,
Мегрэ увидел скво