, в чувство, чтобы мы могли доехать  до  Парижа.  В  первый  раз  его
угостили свинцом еще в городе, а  потом  добавили  здесь,  во  время  нашего
спора.
   Пока доктор возился  с  Чарли,  Мегрэ  снова  обошел  дом;  особенно  его
заинтересовали фотографии, висевшие в  комнате  хозяйки;  он  взял  один  из
чемоданов, вывалил все барахло прямо на пол и накидал в него,  не  разбирая,
фотографии со стен, документы, лежавшие в ящике, письма, счета,  вырезки  из
газет. Туда же он положил портсигар, стаканы и чашки, аккуратно завернув  их
сначала в бумагу.
   Когда Мегрэ вернулся в холл, он заметил, что у  Чарли  какой-то  странный
вид.
   - Я впрыснул ему наркотик, так что у вас не будет с ним никаких хлопот.
   - Он серьезно ранен?
   - Он потерял много крови. В больнице ему сделают, наверно, переливание...
Кто-нибудь еще нуждается в моей помощи?
   - Нет, но, прошу вас, выпейте  с  нами  стаканчик.  Мегрэ  знал,  что  он
делает. Он опасался, как бы доктор все же не предупредил местную полицию или
жандармерию, поэтому он не хотел отпускать его, прежде  чем  придет  машина,
которую выслал сюда Вашэ.
   - Садитесь, доктор. Вам уже случалось здесь бывать?
   - Несколько раз... Верно, Элен? Видимо, он был с хозяйкой накоротке.
   - Я приезжал в этот дом при совсем других обстоятельствах. Помню,  как-то
один жокей сломал себе здесь ногу и  пролежал  месяц  в  комнате  на  втором
этаже. Я то
   гда часто наведывался сюда - лечил его. В другой раз меня позвали посреди
ночи -  один  джентльмен  хватил  лишнего  и  ему  стало  плохо  с  сердцем.
Припоминаю также, что однажды меня вызывали из-за какой-то  девицы,  которую
стукнули - как мне объяснили, совершенно случайно - бутылкой по голове.
   Наконец приехала машина. Чарли пришлось туда внести - ноги  у  него  были
как ватные. Чичеро прошел сам, с презрением глядя на всех, и,  ни  слова  не
говоря, сел на заднее сиденье, сложив руки на животе.
   - Ты поедешь с ним,  Торанс!  Он  заслужил  эту  честь,  ведь  он  первым
ворвался в дом!
   - Жаль, что еще так рано и ресторан Поччо закрыт. Будь сейчас не половина
пятого утра, а девять, Мегрэ, возможно, не отказал бы  себе  в  удовольствии
заехать на улицу Акаций: пусть-ка Поччо поглядит, кто сидит в машине.
   - По дороге завезите Чарли  в  госпиталь  Божон.  Лоньону  будет  приятно
узнать, что они с ним находятся под  одной  крышей.  А  Чичеро  доставьте  в
префектуру.
   Потом он обратился к блондинке, которую, судя по ее документам,звали Элен
Донау:
   - Садитесь в машину.
   Она поглядела ему в глаза, но не двинулась с места.
   - Я же вам сказал: садитесь в машину.
   - И не подумаю. Я у себя дома. Где ордер на мой  арест?  Я  требую,  чтоб
меня соединили с консулом!
   - Ясно. Об этом мы с вами поговорим потом. Так вы, значит,  отказываетесь
садиться в машину?
   - Да.
   - Ну что ж, Люка, придется  нам  еще  поработать!  Они  схватили  Элен  и
понесли ее. Доктор, не в силах сдержать смеха при виде этой  сцены,  любезно
распахнул перед ними дверь. Элен так отбивалась, что Люка  на  мгновение  ее
отпустил и она чуть не упала  на  пол.  Пришлось  звать  на  помощь  шофера.
Наконец все же удалось запихнуть Элен в машину, и Люка сел рядом с ней.
   - В префектуру, - скомандовал комиссар.
   Но они не проехали и ста метров, как он передумал.
   - Ты очень устал. Люка?
   - Да нет, не очень. А что?
   - Мне не хотелось бы оставлять этот домик без присмотра.
   - Ясно. Выхожу.
   Мегрэ пересел на его место и, закурив, галантно спросил свою соседку:
   - Надеюсь, вам дым не  мешает?  Вместо  ответа  она  кинула  ему  в  лицо
ругательство, смысл которого он недавно объяснил Торансу.
   Глава восьмая,
   В КОТОРОЙ НЕКИЙ ИНСПЕКТОР ПЫТАЕТСЯ ВСПОМНИТЬ, ЧТО ЖЕ ЕМУ УДАЛОСЬ УЗНАТЬ
   Мегрэ уселся поудобнее и поднял воротник пальто; глаза у него ломило - то
ли от простуды, то ли от бессонной ночи; он уставился  в  одну  точку  и  не
обращал ни малейшего внимания на свою спутницу. Но не прошло и  пяти  минут,
как Элен сама заговорила, отрывисто, словно про себя:
   - Видала я таких субчиков из полиции, которые думают, что они умнее всех,
но потом им вправляли мозги...
   Долгая пауза. По всей вероятности, она ожидала, что  Мегрэ  будет  как-то
реагировать  на  ее  слова,  но  комиссар  выслушал  эту  тираду  совершенно
равнодушно.
   - Я заявлю консулу, что типы, ворвавшись в мой дом, вели себя как дикари.
Он меня знает. Все меня знают... Я скажу, что они меня избили, что  один  из
инспекторов приставал ко мне...
   Видимо, она когда-то была  красивой;  даже  теперь,  когда  ей  было  уже
пятьдесят,  а  то  и   все   пятьдесят   пять,   она   сохраняла   известную
привлекательность. Забавно  было  за  ней  наблюдать:  несколько  минут  она
пыталась  демонстративно  молчать,  но  потом  всякий  раз  не  выдерживала,
срывалась и, как бы ни к кому не обращаясь, гневной фразой  громко  выражала
свое возмущение:
   - Я расскажу,  что  они  избили  раненого  человека!..  Быть  может,  она
выкрикивала эти фразы, чтобы дать выход душившему ее бешенству, а может, она
просто пыталась вывести Мегрэ из себя.
   - Хороши, ничего не скажешь! Невесть что о себе воображают только потому,
что надели наручники на невинную женщину!
   Она несла такую околесицу, что шофер едва сдерживал смех. Что  до  Мегрэ,
то он невозмутимо потягивал трубочку, выпуская дым  малыми  клубами,  и  изо
всех сил старался сохранять серьезное выражение лица.
   - Готова  спорить,  что  никому  и  в  голову  не  придет  угостить  меня
сигаретой!
   Мегрэ  пропустил  эти  слова  мимо  ушей  -  пусть   обратится   к   нему
непосредственно.
   - Вы мне дадите в конце концов сигарету?
   - Извините. Я не понял, что это вы ко мне  обращаетесь.  К  сожалению,  у
меня при себе нет сигарет - я курю трубку. Но  как  только  мы  прибудем  на
место, я достану вам сигареты.
   Она не прерывала больше молчания до моста Лажат.
   - Мнят о себе невесть что... Одни французы умные, а мы  все  дурачки!  Ни
черта бы вам нас не взять, если бы не Ларнер!
   На этот раз Мегрэ поглядел на Элен внимательно,  но  на  ее  лице,  слабо
освещенном приборной доской, он не смог ничего прочесть; он даже  не  понял,
нарочно ли она это сказала или просто проговорилась.
   Дело в том, что в этой маленькой фразе содержалась очень ценная для  него
информация. Впрочем, он и сам об  этом  догадывался.  С  самого  начала  ему
казалось, что Билл Ларнер не по доброй воле сотрудничает с  такими  парнями,
как Чарли и Чичеро. К тому же его роль была тут явно второстепенной, он был,
так сказать, лишь подручным: достал машину, сделал обыск у Лоньона, нашел им
жилье - сперва у  своей  подруги  на  улице  Брюнель,  а  потом,  видимо,  в
"Весельчаке". Во время допроса Лоньона в лесу Билл служил  переводчиком,  но
сам он не бил инспектора. Этой ночью он, воспользовавшись, видимо, тем,  что
Чарли поехал в Париж, решил отделаться  от  этой  компании  и  вернуть  себе
свободу, о которой уже давно мечтал, особенно с тех пор, как стало ясно, что
дело это явно не в его  вкусе.  Прямо  ли  он  заявил  Чичеро,  что  намерен
смотаться? Или Чичеро засек Билла, когда он собирался  бежать,  и  попытался
его остановить? Так или иначе, ясно было, что Билл Ларнер стукнул  Чичеро  -
это он подбил ему глаз.
   - У вас есть машина? - спросил Мегрэ у Элен.
   Теперь, когда Мегрэ  задавал  вопросы,  Элен  демонстративно  молчала,  с
презрением глядя на него.
   Насколько он помнил, гаража возле "Весельчака" не было. Чарли вернулся  в
Париж на той машине, на которой все  они  приехали  в  Мэзон-Лафит.  Ларнер,
видимо, пошел пешком через лес к шоссе или к вокзалу. С  момента  его  ухода
прошло не больше двух часов. Но теперь мало шансов задержать его, прежде чем
он перейдет границу.
   Когда у ворот Майо  они  проехали  мимо  бистро,  которое  оказалось  уже
открытым, Элен заявила, снова ни к кому не обращаясь:
   - Я хочу пить!
   - У меня в кабинете есть коньяк. Мы там будем через десять минут.
   Машина быстро мчалась по еще пустынным в этот час улицам.
   Когда они въехали во двор префектуры, Элен, прежде чем двинуться с места,
спросила:
   - Вы мне правда дадите коньяку?
   - Обещаю.
   Мегрэ с облегчением вздохнул: теперь  можно  не  бояться,  что  ее  снова
придется тащить насильно, как в лесу.
   - Жди меня, - сказал  он  шоферу.  Когда  Мегрэ  попытался  помочь  своей
спутнице подняться по лестнице, она завопила:
   - Не трогайте меня! Я пожалуюсь консулу! Быть  может,  она  всего-навсего
разыгрывала  эту  дурацкую  роль?  Быть  может,   она   всегда   разыгрывала
какую-нибудь роль...
   - Сюда, пожалуйста!
   - А коньяк?
   - Да, да.
   Он открыл дверь в комнату инспекторов. Торанс со своим подопечным еще  не
прибыл, потому что по пути он заехал в госпиталь  и  оставил  там  раненого.
Вашэ, говоривший в этот момент  по  телефону,  с  любопытством  поглядел  на
американку.
   - Значит, просто снята трубка? Вы в этом уверены? Благодарю вас.
   - Сейчас, - бросил Мегрэ, видя, что Вашэ  хочет  ему  что-то  сказать.  -
Постереги ее, пожалуйста.
   Мегрэ прошел к себе в кабинет, взял бутылку, налил  в  стакан  коньяку  и
протянул его Элен. Элен выпила залпом и тут же показала пальцем на бутылку.
   - Зачем же сразу? Подождем немного... У тебя есть сигареты, Вашэ?
   Он сунул Элен в рот сигарету, поднес спичку, и она,  пустив  ему  в  лицо
струю дыма, с трудом проговорила:
   - Все равно я вас ненавижу.
   - Вашэ, кто-нибудь должен  ее  стеречь.  Но  при  ней  нельзя  ни  о  чем
говорить.
   - А почему бы нам  не  сунуть  ее  в  "клетку"?  "Клеткой"  они  называли
узенькую камеру под лестницей, где с трудом помещался матрас. Света  там  не
было. После минутного раздумья Мегрэ все же предпочел оставить ее  в  пустом
кабинете. Выходя, он запер его на ключ.
   - А коньяк? - крикнула она ему из-за двери.
   - Успеется.
   Он вернулся к Вашэ.
   - У кого это снята трубка?
   - У Барона. Я набирал его номер через каждые  полчаса.  Сперва  никто  не
подходил. Но вот уже час как все время занято. Мне это показалось  странным,
и я позвонил в справочную. Дежурная  уверяет  меня,  что  там  просто  сняли
трубку.
   - Ты знаешь, где он живет?
   - На улице Батиньоль. Номер дома у меня записан. Вы хотите туда поехать?
   - Пожалуй, придется. А ты пока объяви  розыск  Билла  Ларнера.  Часа  три
назад он ушел из Мэзон-Лафита. Я думаю, скорее всего, он попытается  перейти
бельгийскую границу. Торанс привезет сюда Тони Чичеро.
   - А Чарли?
   - В госпитале Божон.
   - Вы его как следует отделали?
   - Да нет, не очень.
   - Что они говорят?
   - Ничего.
   Они переглянулись, прислушались, и Мегрэ направился  в  кабинет,  где  он
запер Элен.  Несмотря  на  наручники,  она  учинила  там  настоящий  погром:
чернильницы, настольные  лампы,  бумаги  -  все  валялось  на  полу.  Увидев
комиссара, она заявила, нагло улыбаясь:
   - Я веду себя примерно так, как вы себя вели у меня.
   - "Клетка"? - спросил Вашэ.
   - Что ж, раз ей так хочется.
   * * *
   На мосту Пон-Неф машина Мегрэ повстречалась с машиной, в  которой  Торанс
вез Чичеро в префектуру, и шоферы  успели  даже  помахать  друг  другу.  Как
только Мегрэ очутился на улице  Батиньоль,  его  внимание  привлек  открытый
спортивный автомобиль, который как-то странно поставили: его передние колеса
заехали на тротуар.  Заглянув  внутрь,  он  обнаружил  маленькую  дощечку  с
фамилией "Барон".
   Мегрэ позвонил. Консьержка, которая еще спала, впустила его  в  парадное,
но ему пришлось вступить с ней в переговоры через дверь,  чтобы  узнать,  на
каком этаже живет инспектор.
   - Он вернулся один? - спросил Мегрэ.
   - Какое вам дело?
   - Я его коллега.
   - Вот у него и спросите!
   Это  был  один  из  тех  многонаселенных  домов,  где  на  каждом   этаже
расположено по нескольку квартир. В основном здесь жили рабочие, и во многих
окнах в этот ранний час уже горел свет. Поражал контраст между  этим  убогим
домом и аристократическими замашками его жильца. Теперь Мегрэ понял,  почему
Барон, неисправимый старый холостяк, никогда не рассказывает о своей  личной
жизни.
   На четвертом этаже к одной из дверей была прибита визитная  карточка;  на
ней  стояла  только  фамилия  хозяина,  профессия  указана  не  была.  Мегрэ
постучал. Никто не отозвался, и тогда он на всякий случай  дернул  за  ручку
двери.
   Дверь поддалась. Мегрэ чуть не споткнулся о шляпу Барона,  валявшуюся  на
полу. Он зажег свет и увидал слева крохотную  кухню,  справа  -  столовую  в
стиле Генриха II (такое количество вышитых салфеточек теперь можно встретить
только в квартирах консьержек),  а  за  ней,  сквозь  распахнутую  дверь,  -
спальню.
   Барон лежал одетый поперек кровати, руки его безжизненно свисали, и, если
бы он не храпел, можно было подумать, что случилось несчастье.
   - Барон! Послушай, старик!
   Барон перевернулся на другой бок, но не проснулся, и Мегрэ снова принялся
его трясти.
   Через несколько  минут  инспектор  наконец  засопел  и,  приоткрыв  веки,
застонал, потому что яркий свет больно ударил ему в глаза;  он  сразу  узнал
Мегрэ и, внезапно охваченный ужасом, попытался сесть.
   - Какой сегодня день?
   Видимо, он  хотел  спросить,  который  час,  потому  что  искал  взглядом
будильник, валявшийся, должно быть, где-то под кроватью - оттуда  доносилось
тиканье.
   - Дать вам воды?
   Мегрэ принес из кухни стакан воды; инспектор был крайне мрачно настроен и
явно чем-то встревожен.
   - Извините меня, пожалуйста... Спасибо... Я болен... Если  бы  вы  только
знали, как я худо себя чувствую...
   - Может быть, вам приготовить крепкий кофе?
   - Мне стыдно... клянусь вам...
   - Полежите еще несколько минут.
   Квартира Барона больше походила на жилье старой  девы,  чем  на  квартиру
холостяка, и, глядя на эту обстановку, можно было  себе  легко  представить,
как  Барон,  возвращаясь  из  полиции,  надевает   передник   и   занимается
хозяйством.
   Вернувшись из кухни, Мегрэ  увидел,  что  инспектор  уже  сидит  на  краю
кровати, с безнадежным видом уставившись в одну точку.
   - Выпейте! Вам станет лучше.
   Мегрэ тоже налил себе чашку кофе. Он снял пальто и сел па стул. В комнате
сильно пахло алкоголем. Костюм Барона был настолько  грязный  и  мятый,  что
казалось, инспектор провел ночь под мостом.
   - Ужасно, - пробормотал он и вздохнул.
   - Что ужасно?
   - Не знаю. Мне нужно вам сказать что-то очень важное.  Понимаете,  что-то
такое, что имеет решающее значение.
   - Говорите, я вас слушаю.
   - Я и пытаюсь вспомнить, но не могу. Что произошло?
   - Мы арестовали Чарли и Чичеро.
   - Вы их арестовали?
   Лицо Барона выражало крайнее напряжение.
   - Я думаю, в жизни своей я еще не был так пьян. Я действительно  чувствую
себя совсем больным. Это из-за них... Подождите. Я вспоминаю, что их не надо
было арестовывать.
   - Почему?
   - Гарри мне сказал...
   Он вспомнил вдруг имя и счел это уже крупной победой.
   - Его зовут Гарри... Подождите...
   - Сейчас я вам помогу. Вы были в баре "Манхет-тен" на улице Капуцинов. Вы
разговаривали там с разными людьми и изрядно выпили.
   - Нет, у Луиджи я почти не пил. Это было потом...
   - Вас хотели споить?
   - Не знаю. Подождите. Я уверен, что постепенно  я  все  вспомню.  Он  мне
сказал, что их не надо арестовывать, потому что  из-за  этого  провалится...
Господи! До чего же трудно все это вспомнить!
   - Что провалится? Вы очень поздно ушли от Луиджи. Ваша  машина  стояла  у
дверей. Вы сели в нее, должно быть, с намерением поехать в Мэзон-Лафит.
   - Откуда вы это знаете?
   - Кто-то в баре, скорее всего, Лоп или Тэдди Браун...
   - Черт побери! Откуда вы все это можете  знать?!  Да,  верно,  я  с  ними
разговаривал. Теперь я это точно вспомнил. Это вы мне поручили найти их.  До
этого я успел побывать еще в нескольких барах.
   - И везде пили?
   - Ну конечно, стаканчик здесь, стаканчик там - иначе ничего не получится.
Что-то голова у меня...
   - Подождите.
   Мегрэ прошел  в  туалетную  комнату,  вернулся  с  полотенцем,  смоченным
холодной водой, и положил его Барону на лоб.
   - Вам кто-то рассказал про Элен Донау и  про  ее  маленькую  гостиницу  в
лесу. Про "Весельчак", помните?
   Барон широко раскрыл глаза от удивления.
   - Который сейчас час?
   - Половина шестого утра.
   - Как вам удалось их взять?
   - Это не имеет значения. Когда вы вышли от Луиджи и сели в  свою  машину,
за вами вышел высокий парень, блондин, очень высокий,  молодой  еще,  и  он,
наверное, подошел к вам?
   - Точно. Это его зовут Гарри.
   - А дальше?
   - Он назвал мне свою фамилию. Я твердо уверен, что он мне  ее  назвал.  Я
помню даже, что она состоит из одного слога. Фамилия певца.
   - Он что, певец?
   - Нет, но у него фамилия певца. Прежде чем я успел захлопнуть дверцу,  он
сел рядом со мной и сказал: "Не бойтесь!"
   - По-французски?
   - Он говорит по-французски с сильным акцентом, делает  много  ошибок,  но
понять его можно.
   - Американец?
   - Да. Слушайте, потом он сказал мне вот что: "Я тоже как бы  из  полиции.
Здесь нам стоять не стоит, поедем куда хотите". Как только машина тронулась,
он стал мне объяснять, что он помощник. Это, насколько я понял, что-то вроде
следователя и вместе с тем прокурора штата. В больших городах все они  имеют
по нескольку помощников.
   - Знаю.
   - Ну да, вы ведь там были. Он попросил меня  остановить  машину,  чтоб  я
взглянул на его паспорт. По особо важным делам и его  помощники  сами  ведут
следствие. Это точно?
   - Точно.
   - Он знал, куда я собирался отправиться из бара Луиджи. "Вам  не  следует
ехать сейчас в Мэзон-Лафит. Из этого ничего хорошего не получится. Во всяком
случае, до этого я должен с вами поговорить".
   - И этот разговор состоялся?
   - Мы говорили с ним не меньше двух часов. Но в этом-то и вся беда, что  я
никак не могу вспомнить,  о  чем  мы  говорили.  Сперва  мы  довольно  долго
колесили по городу, и он угостил меня сигарой. Быть может, из-за этой сигары
мне и стало так худо. Нестерпимо захотелось пить. Я не знал  точно,  где  мы
находились, но увидел открытое бистро. Кажется, это  было  где-то  в  районе
Северного вокзала.
   - Вы ему не посоветовали встретиться со мной?
   - Конечно, посоветовал. Но он не хочет.
   - Почему?
   - Это все очень сложно. Если бы у меня не  болела  так  ужасно  голова!..
Кое-какие подробности я помню  с  удивительной  точностью.  Отдельные  фразы
целиком встают в моей памяти, я мог бы их повторить дословно, но между  ними
- полный провал.
   - Что вы пили?
   - Всего понемногу.
   - Он тоже пил?
   - Ну да. Он сам доставал бутылки за стойкой и выбирал на свой вкус.
   - Вы уверены, что он пил с вами наравне?
   - Да что вы, он пил даже  больше  меня!  Он  был  по-настоящему  пьян.  В
доказательство скажу вам, что он даже упал со стула.
   - Вы мне не объяснили, почему он не хочет со мной встретиться.
   - Вообще-то он вас хорошо знает и восхищается вами.
   - Бросьте!
   - Он видел вас на каком-то коктейле, который  устроили  в  вашу  честь  в
Сен-Луи, и был там на вашем докладе. Он приехал во Францию за Неряхой Джо.
   - Это он его подобрал на улице Флешье?
   - Да.
   - Что он с ним сделал?
   - Он отвез его к какому-то доктору. Подождите,  не  перебивайте  меня!  Я
сейчас вспомнил целый кусок нашего разговора. В связи  с  доктором.  Он  мне
рассказал, как он с ним познакомился. Это было сразу же после  освобождения.
Гарри служил тогда в  американской  армии  и  больше  года  был  приписан  к
какой-то комиссии, которая дислоцировалась в Париже. Тогда  он  еще  не  был
помощником прокурора. Он здорово веселился. И вот среди людей, с которыми он
кутил, и был  этот  доктор...  Это  молодой  доктор,  он  еще  не  обзавелся
кабинетом и живет где-то поблизости от бульвара Сен-Мишель.
   - Туда Гарри и поместил Неряху Джо?
   - Да. У  меня  возникло  в