роизойти, когда ей сравняется двадцать один
год.
   - То есть в будущем месяце.
   -  Да...  Вот  именно.  Из  песни  слова  не  выкинешь.  Так  на  чем  мы
остановились? Вспомнил! Так вот, была еще одна загвоздка. Если  наша  девица
выйдет замуж за одного из Ансевалей, она получает все акции с обязательством
выплачивать своему братишке ежемесячное пособие с его части наследства.  Это
означает, что никакого отношения ко всем этим кафе "Бальтазар" и к замку  он
больше иметь не будет. Бальтазары и Жандро стали бы  Ансевалями,  и  род  их
восходил бы к крестоносцам. Боб был очень сведущ в таких вот делишках, и  вы
себе представить не можете, как он гоготал.
   - Он согласился?
   - За кого вы его принимаете?
   - Как же он обо всем узнал?
   - Через братика. Вот  послушайте,  как  глупо  человек  может  попасться.
Жандро с кривым носом тоже вовсе не  дурак.  Он  не  хочет,  как  его  отец,
проводить все свое время в клубах и бегать за служанками с  улицы  Мира.  Он
хочет быть хозяином.
   - Начинаю понимать.
   - Быть не может! Даже Боб и тот не сразу понял. Кривоносый  попросил  его
прийти к нему в контору. Говорят, что она похожа на ризницу: всюду старинная
мебель, все стены отделаны резным деревом, а  на  одной  из  них  -  портрет
старика от пола до самого потолка. Он смотрит с него как живой, в  глазах  -
насмешка. Откровенно говоря, мне из всей семейки нравится только старик. Боб
говорил, что такого хитрого пройдохи  он  в  жизни  своей  не  встречал.  Ну
конечно, это было сказано ради красного словца. Боб его и не встречал вовсе,
потому что тот давно умер. Дальше - больше. Братец выкладывает ему все,  как
есть. Спрашивает Боба,  собирается  ли  тот  жениться  на  его  сестре.  Боб
отвечает, что никогда не имел такого намерения. Тогда тот ему  говорит,  что
он совершает ошибку, - это, мол, будет выгодное дельце для всех.  А  почему,
спрашивается, это будет выгодно  для  всех?  Да  потому,  что  Ришар  Жандро
подсыплет деньжат мужу своей сестры. Столько денег, сколько тот захочет. При
одном условии: чтобы он таскал его сестру по  белу  свету,  развлекал  ее  и
отбил у нее вкус к коммерции... Теперь вы  поняли?..  Боб  отвечает,  что  к
такой работе у него нет призвания. Тогда этот гад с кривым  носом  заявляет,
что тем хуже для него, что ему это может очень дорого  обойтись...  Подумать
только, вы меня чуть в тюрьму не упекли  за  пятьдесят  кусков,  которыми  я
разжился у этого кривоносого подлеца!
   Аромат поданного к столу петуха в  винном  соусе  заглушил  на  некоторое
время  благоухание  цветущих  деревьев  и  запахи  реки.  Дедэ  с  аппетитом
приступил к еде.
   - Хлебните-ка этого "божелэ" и признайтесь, что не стоило сажать меня  на
тюремную похлебку и лишить себя тем самым такого завтрака. А?.. Знаете,  что
было в портфеле у этой рожи? Я говорил вам, что Боб был шикарный парень,  но
не святой, отнюдь... Ему, как и  многим  другим,  тоже  случалось  время  от
времени сидеть на мели. С  самого  детства  он  был  знаком  с  разными  там
богачами. И иногда, смеха ради, подделывал их подписи на векселях  и  прочих
других штуковинах. В этом ничего такого особенного не было. Люди даже никуда
не обращались с жалобами, и часто все устраивалось  как  нельзя  лучше.  Так
вот, эта гадина, черт его знает каким образом, скупил целую коллекцию  таких
бумажонок. "Если вы не женитесь на  моей  сестре,  я  вас  разоблачу.  Если,
женившись, вы немедленно не отправитесь вместе с ней куда  глаза  глядят,  я
вас тоже разоблачу" - так он говорил Бобу.  Зверь!  Страшный  зверь.  Почище
старика! Клянусь вам. Боб очень жалел, что напоролся на девчонку  и  влип  в
эту историю. Что касается мамзели, то она  страшно  торопилась.  Она  хотела
идти под венец сейчас же, немедленно, не дожидаясь двадцати одного года. Она
его забрасывала письмами, телеграммами. Назначала ему свидание за свиданием.
Иногда он шел, иногда не шел. Чаще всего не шел, и тогда  она  приезжала  за
ним на улицу Брей, поджидала его на  углу,  не  думая  о  том,  за  кого  ее
принимают... Люсиль ее хорошо знала...
   - Когда вы отвезли Боба на улицу Шапталь пятнадцатого ночью...
   - Он решил покончить со всем, плюнуть им  в  лицо,  сказать  и  ей  и  ее
братцу, что не продается.
   - Он просил вас подождать его?
   - Не то чтобы просил, но полагал, что  задержится  ненадолго...  Крылышко
или ножку? Вы бы взяли грибков. Гюстав собирает их на холме и сам маринует.
   Мегрэ великолепно себя чувствовал, и "божелэ" после  сухого  белого  было
очень кстати.
   - Как вы думаете, зачем я вам все это рассказываю?
   - Не знаю.
   - Нет, знаете.
   - Пожалуй.
   Во всяком случае, он догадывался. У Дедэ было тяжело  на  душе  -  совсем
нюни распустил, как сказал бы он сам, - слишком  тяжело,  чтобы  молчать.  С
Мегрэ он ничем не рисковал.
   Но гордиться Дедэ было нечем. Этот завтрак  он  затеял,  для  того  чтобы
очистить свою совесть.  Ему  хотелось  показать  мерзость  других  и  самому
предстать в лучшем свете.
   Завтрак в Буживале надолго запомнился Мегрэ. Воспоминание о нем  помогало
ему впоследствии воздерживаться от  безрассудных  решений  и  скоропостижных
выводов.
   - Что произошло там, наверху, я не знаю. Мегрэ тоже не  знал,  но  теперь
ему было куда  легче  строить  предположения.  Надо  было  только  выяснить,
собирался ли Ришар Жандро провести этот вечер дома? Может  быть,  он  должен
был остаться в клубе или где-нибудь в другом месте?
   А может быть, - это ведь было в его характере - сам Боб  попросил  Ришара
подняться к сестре? Почему бы и нет?
   Хотя бы для того, чтобы выложить им обоим, что он о них думает.
   "Во-первых, я не женюсь..."
   Мегрэ, которому никогда не приходилось встречаться с Бобом,  начинал  уже
создавать себе четкое представление о его характере и даже внешности.
   "Во-вторых, у меня нет никакого желания продавать имя, которое я  не  даю
себе труда носить..."
   Ведь если в районе площади Терн и на ипподроме кто-то и звал его  графом,
то все равно все были уверены, что это прозвище, и представления не имели  о
его настоящем имени.
   Может быть, Лиз Жандро чересчур яро заступалась за свою попранную  честь?
Может быть, брат вышел из себя?
   "Вы-то уж заткнитесь! Я расскажу вашей сестре о той  комбинации,  которую
вы придумали".
   Хватило ли у него времени? Или тот сразу набросился на него?
   Миллионы людей, которые пили кофе "Бальтазар", точно так же, как  госпожа
Мегрэ, вклеивали в альбомы картинки с изображением  всех  видов  растений  и
цветов, и думать не думали о том, что  их  утренний  кофе  был  поводом  для
драки, разыгравшейся в одной из комнат особняка на  улице  Шапталь.  Гнусной
драки, к отголоскам которой прислушивался слуга за дверью,
   По-видимому, мужчины схватились мертвой хваткой. Возможно,  они  катались
по полу.
   Был ли вооружен Ришар Жандро? Он из тех людей, которые способны  наносить
удар из-за угла.
   - Мне думается, стреляла девчонка. Не со  зла.  Просто  голову  потеряла.
Она, может быть, сначала бросилась к окну звать на помощь, да ее оттащили. А
может, окно было открыто  и  раньше?  Что-то  не  заметил...  Видите  ли,  я
полагаю, что она в конце концов по-настоящему влюбилась в Боба.  Ведь  такое
не скроешь. Сначала-то она все это из деловых соображений, а потом  попалась
на удочку. Он ведь был не похож на всех этих мороженых судаков,  с  которыми
ей приходилось встречаться... Когда она увидела, сдается мне, что Боб падает
и брат ее пытается нанести  ему  удар  исподтишка,  она  потеряла  голову  и
выстрелила. К несчастью, она не умела целиться. И угодила в Боба, да  еще  в
самое сердце... Что, если заказать еще бутылочку? Оно же совсем легкое,  это
вино. Вот так-то, старина!
   Когда я увидел чудака, который пытался достучаться к ним, я уехал,  потом
опять вернулся, но никого  уже  не  было.  Тогда  я  предпочел  смыться.  Мы
посоветовались с Люсиль. Все надеялись, что Боб вернется или  хотя  бы  даст
знать, в какую он угодил больницу. В конце концов я отправился  к  Жандро  в
контору. Вот почему я знаю, как выглядит старик. Он тотчас же раскошелился -
жалко, я не содрал с него сто тысяч вместо пятидесяти. Свора  мерзавцев!  Вы
свалились нам на голову как раз в тот момент,  когда  мы  собрались  прятать
концы в воду. Согласитесь, что было бы глупо дать себя поймать...
   Ваше здоровье, старина! Они все устроили как нельзя лучше для себя. Я уже
начинаю понемножку свыкаться с этой мыслью. Но меня просто тошнит,  когда  я
вижу на улице их грузовые  фургоны,  запряженные  откормленными  битюгами...
Хозяин! Кофе нам, только не "Бальтазар".
   Пришлось, однако, выпить бальтазаровское - другого не оказалось.
   - До чего все гадко! - процедил Дедэ сквозь зубы.  -  Хорошо,  что  можно
будет отсидеться в деревне.
   - С Люсиль?
   - Она вроде не против. У нас есть пятьдесят тысяч франков или около того.
Я всегда мечтал открыть бистро на берегу реки, такое, к  примеру,  как  это,
где посетителями  будут  мои  дружки-приятели.  Только  трудно  найти  такое
местечко - надо  ведь,  чтобы  оно  было  неподалеку  от  ипподрома.  Завтра
пошатаюсь вокруг Мэзон-Лафита. Я и Люсиль туда отвез и  там  спрятал.  -  Он
вдруг сконфузился  и  поспешил  добавить:  -  Не  подумайте,  что  мы  стали
добропорядочными буржуа.
   * * *
   Так прошла целая неделя. Каждое утро по звонку  Мегрэ  входил  в  кабинет
комиссара и представлял ему дневной рапорт. Каждое утро Ле Брэ открывал рот,
словно собирался что-то сказать, но потом отворачивался.
   Они не обменивались ни словом, кроме  служебных  разговоров.  Мегрэ  стал
более серьезен и менее подвижен, хотя и не располнел. Он  даже  не  утруждал
себя улыбкой и прекрасно отдавал себе отчет  в  том,  что  был  для  Ле  Брэ
постоянным живым укором.
   - Скажите, голубчик... Это было в начале мая.
   - ...когда у вас экзамены?
   Экзамены по тому самому предмету, которым он занимался в  ночь,  когда  в
его жизнь ворвался флейтист, заявившийся в  полицейский  комиссариат,  чтобы
сообщить о расквашенном носе.
   - На следующей неделе.
   - Надеетесь преуспеть? ,
   - Надеюсь.
   Он продолжал оставаться холодным, сухо официальным.
   - Гишар говорил мне, что вы мечтали поступить з Сыскную.
   - Да, было такое.
   - А теперь?
   - Сам не знаю.
   - Мне кажется, там вы будете больше на  месте.  Я,  конечно,  вами  очень
дорожу, однако постараюсь вам помочь в этом деле.
   Мегрэ, у которого перехватило дыхание от волнения, не проронил ни  слова.
Он все еще сердился. По существу, он не смог простить случившегося им всем -
и комиссару, и Жандро, и людям  из  Сыскной,  и,  может  быть,  даже  самому
Гишару, к которому в глубине души испытывал почти сыновнее почтение.
   Однако если бы Гишар...
   Он понимал, что в конечном счете правыми окажутся они. Скандал ни к  чему
бы не привел. При всех обстоятельствах Лиз Жандро была бы оправдана.
   И что же?
   Не к самой ли жизни он предъявлял претензии и не заблуждался  ли  он,  не
желая этого понять?
   Он не хотел выкупа. Он не желал хоть чем-нибудь быть обязанным  комиссару
Ле Брэ.
   - Дождусь своей очереди, - наконец проговорил он. Назавтра же его вызвали
на Набережную Орфевр.
   - Все еще сердитесь, мой мальчик? - спросил его главный, кладя  руку  ему
на плечо.
   Он не сумел удержаться и почти с вызовом, как мальчишка, бросил:
   - Это Лиз Жандро убила Боба.
   - По всей видимости.
   - Вы в это верите?
   - Я подозреваю. Ради ее брата Луи не пошел бы на такой риск.
   Окна кабинета выходили прямо на  Сену.  Буксиры  тащили  за  собой  целую
вереницу барж и сигналили, прежде чем пройти под мостом. Трамваи,  автобусы,
извозчики, такси безостановочно катили по мосту Сен-Мишель, а  на  тротуарах
пестрели женщины в ярких платьях.
   - Присаживайтесь, старина.
   Урок, преподанный ему в этот день отцовским  тоном,  нельзя  найти  ни  в
одном из учебников по научной криминалистике.
   - Вы поняли? Наша задача - приносить как можно меньше ущерба. Чему бы это
разоблачение могло послужить?
   - Правде.
   - Какой правде?.. - И высокое начальство  заключило:  -  Можете  закурить
трубку. С понедельника  вы  приступите  к  работе  -  инспектором  в  группе
комиссара Бародэ.
   Мегрэ не подозревал, что в один прекрасный день, спустя двадцать лет,  он
снова встретится с Лиз, которая будет носить  аристократическую  итальянскую
фамилию мужа. И что она примет его в той же неизменной конторе  Бальтазаров,
о которой он знал со слов некоего Дедэ, и что он,  наконец,  увидит  портрет
старика, висящий на том же месте.
   "Господин комиссар..."
   Это он, Мегрэ, комиссар.
   "Считаю лишним просить вас о сохранении тайны..."
   Сюртэ в это время уже переименовали в Сыскную полицию.
   И речь пойдет о том, что на административном языке называется  "следствие
в семейных интересах".
   "К сожалению, у моей дочери характер отца..."
   Что касается ее самой,  то  она  была  спокойна  и  холодна,  как  старый
Бальтазар, портрет которого, во весь рост, висел на стене за креслом.
   "Она дала себя увлечь одному бессовестному человеку, который  увез  ее  в
Англию, где добился разрешения на брак. Необходимо любой ценой..."
   Да, тогда он не знал, что ему  доведется  еще  раз  держать  честь  семьи
Бальтазар в своих руках...
   Ему было двадцать шесть лет, и ему не терпелось сообщить жене новость: "Я
поступаю в опергруппу шефа".
   Но ему не удалось тотчас же осуществить свое желание. На улице  его  ждал
Жюстен Минар.
   - Плохие новости?
   - Хорошие. Меня засватали.
   Флейтист разволновался, он был даже более взволнован, чем сам Мегрэ.
   - Вы покидаете комиссариат?
   - С завтрашнего дня.
   - Выпьем?
   И они отправились в пивную "Дофин", в двух шагах  от  Набережной  Орфевр.
Инспекторы из Сыскной, сидевшие здесь, не знали этих двух мужчин, которые то
и дело чокались и казались необыкновенно счастливыми. Спустя несколько  дней
они познакомятся - во  всяком  случае  с  одним  из  них.  Мегрэ  станет  их
коллегой. Он будет заходить сюда как к себе домой, гарсон будет называть его
по имени и знать, что ему подать.
   Домой он вернулся  на  взводе.  Десять  раз  они  провожали  друг  друга,
флейтист и он, от одного угла улицы до другого.
   - Твоя жена... - возражал Мегрэ.
   - Неважно. Какое это имеет значение?
   - Сегодня тебе не надо дудеть в свою дуделку?
   - В какую дуделку?
   Поднимаясь по лестнице, он здорово шумел. Открыв дверь, серьезно заявил:
   - Приветствуй нового инспектора из группы шефа!
   - Где твоя шляпа?
   Проведя рукой по голове, он убедился, что позабыл где-то шляпу.
   - Таковы все женщины! И заметь, заметь, прошу тебя, потому что это весьма
важно... весьма важно, ты слышишь?.. Вовсе не благодаря комиссару... Они уже
давно ко мне присматривались, а я и понятия не имел Знаешь, кто мне об  этом
сказал?.. Сам шеф... Он мне сказал... Я не могу повторить все,  что  он  мне
сказал, но он просто, как отец... Отец, понимаешь ты...
   Тогда она принесла ему комнатные туфли и приготовила крепкий кофе.



   ЖОРЖ СИМЕНОН.
   ТАЙНА СТАРОГО ХОЛАНДЦА.

   (ОРГ. ЗАГЛ. МЕГРЭ И ПРИВИДЕНИЕ)

   OCR Красно
   Изд. 1966 г.

   НОЧНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ИНСПЕКТОРА ЛОНЬОНА
   Свет в кабинете Мегрэ погас лишь во втором  часу  ночи,  у  комиссара  от
усталости слипались глаза. Он заглянул  в  комнату  инспекторов  -  дежурили
молодой Лапуэнт и Бонфис.
   - Доброй ночи, ребята, - буркнул Мегрэ. В  просторном  коридоре  уборщицы
мели пол. Он помахал им рукой. Как всегда в этот час, по всему зданию гуляли
сквозняки. Уже за дверьми  комиссара  нагнал  Жанвье.  Вместе  они  медленно
спустились по скользким, обледеневшим ступеням лестницы Дворца правосудия.
   Была  середина  ноября.  Весь  день  накануне  лил  дождь.  Мегрэ,  зябко
поеживаясь, поднял воротник пальто - с восьми утра он не  выходил  из  жарко
натопленного кабинета.
   - Тебя куда подбросить?
   Такси уже стояло у подъезда Кэ-дез-Орфевр: Мегрэ заказал его по  телефону
из кабинета.
   - К любому метро, шеф.
   Снова пошел дождь, косые струи хлестали по мостовой. У  Шателе  инспектор
вышел.
   - Спокойной ночи, шеф.
   - Спокойной ночи, Жанвье.
   Сколько раз они  возвращались  так  вместе,  испытывая  знакомое  чувство
удовлетворения, но слегка отупев от усталости.
   Несколько минут спустя Мегрэ, стараясь не шуметь, поднимался по  лестнице
дома на бульваре Ришар-Ленуар. Он достал из кармана ключ, осторожно повернул
его в замке и тут  же  услышал  знакомый  шорох:  мадам  Мегрэ  привстала  с
постели.
   - Это ты?
   Он повесил вымокшее пальто на вешалку, развязал галстук.
   - Пиво в холодильнике?
   По дороге он едва удержался от  искушения  остановить  такси  на  площади
Республики у знакомой пивной, где не закрывали до рассвета.
   - Тебе когда завтра на работу?
   - В девять.
   - А может, запоздаешь, выспишься?
   - Нет. Разбуди меня в восемь.
   Он не заметил, как заснул, ему даже показалось, что он совсем не  спал  и
что звонок у входной двери раздался всего через несколько минут после  того,
как он закрыл глаза. Жена выскользнула из постели и пошла открывать.
   В прихожей зашептались. Голос пришедшего показался ему  знакомым,  но  он
решил, что все это сон, и глубже зарылся головой в подушку.
   И вновь услышал шаги жены - она подошла к кровати. Сейчас опять  ляжет...
Видно, кто-то ошибся дверью. Нет!  Жена  тронула  его  за  плечо,  отдернула
занавески и, еще не открыв глаза, Мегрэ понял, что наступило утро.  Он  вяло
спросил:
   - Который час?
   - Семь.
   - Кто-нибудь пришел?
   - Лапуэнт ждет тебя в столовой.
   - Что ему?
   - Не знаю. Погоди, не вставай, я заварю тебе кофе.
   Она что-то не договаривала, словно не желая его огорчить. Может,  Лапуэнт
пришел с плохими вестями?
   Утро было серое, мрачное, снова моросил дождь.
   Не дожидаясь кофе, он встал, натянул брюки, наскоро причесался и, еще  не
придя окончательно в себя, толкнул дверь в столовую.
   У окна в черном пальто со шляпой в руках  стоял  небритый  после  ночного
дежурства Лапуэнт.
   Мегрэ вопросительно взглянул на него.
   - Извините, шеф, что разбудил  вас  так  рано.  Сегодня  ночью  случилось
несчастье с человеком, к которому вы очень расположены...
   - Жанвье?
   - Нет... Не из наших, не с  Кэ-дез-Орфевр.  Вошла  мадам  Мегрэ  с  двумя
большими чашками кофе.
   - С Лоньоном...
   - Он умер?
   - Тяжело ранен. Его сразу же отвезли в клинику Биша,  и  профессор  Минго
уже третий час его оперирует... Я не хотел сразу приезжать  и  не  стал  вам
звонить... Вам нужно было отдохнуть после  вчерашнего...  Да  сначала  и  не
надеялись, что он выживет...
   - Что с ним?
   - Две пули. Одна - в живот, другая - чуть ниже плеча.
   - Где это случилось?
   - На авеню Жюно...
   - Он был один?
   - Да. Пока следствие ведут его коллеги из восемнадцатого района.
   Мегрэ  маленькими  глотками  пил  горячий  кофе,  не  испытывая  обычного
удовольствия.
   - Я решил, что вы непременно захотите поговорить с ним, если он придет  в
сознание. Машина внизу.
   - Что известно о нападении?
   - Почти ничего. Не знают даже, что он делал  на  авеню  Жюно.  Консьержка
услышала выстрелы и позвонила в полицию. Одна  пуля  пробила  в  ее  комнате
ставень, разбила стекло и застряла в стене над кроватью.
   - Сейчас оденусь...
   Мегрэ прошел в  ванную.  Мадам  Мегрэ  накрывала  стол  для  завтрака,  а
Лапуэнт, сняв пальто, поджидал комиссара.
   Инспектор Лоньон не был  сотрудником  Центрального  управления  уголовной
полиции на Кэ-дез-Орфевр, хотя давно мечтал попасть туда. Мегрэ хорошо  знал
его - им нередко приходилось работать вместе, когда в 18-м районе  случалось
что-нибудь серьезное.
   Коллеги считали  его  типичным  обывателем.  Он  был  одним  из  двадцати
участковых инспекторов уголовной  полиции,  сидевших  в  районной  мэрии  на
Монмартре, на углу улиц Гонкур и Монсени.
   За угрюмый, неприветливый вид н