л дверь и спросил у меня, видел ли я Карю, а я
ответил, что не видел его два или три дня.
   - В котором часу они ушли?
   - Да они вообще не заходили. Должно быть, ужинали в другом  месте.  А
где сейчас Фрэнсис? Надеюсь, вы его не засадили в тюрьму?
   - Почему вы об этом спрашиваете?
   - Я только что прочитал в газете, что жена  его  убита  выстрелом  из
пистолета, а он сбежал.
   Мегрэ улыбнулся. Полицейские явно плохо информировали репортеров.
   - Кто вам рассказал о моем ресторане?
   - Рикен.
   - Значит, он не сбежал?
   - Нет.
   - Арестован?
   - Тоже нет. Вы полагаете, что он мог убить Софи?
   - Он никого не способен убить, кроме себя.
   - Почему вы так думаете?
   - Бывают минуты, когда он теряет веру в собственные силы  и  начинает
себя презирать. Тогда он напивается. После нескольких рюмок он впадает в
полное отчаяние, уверяет, что неудачник и делает несчастной жену.
   - Вам он платит регулярно?
   - Что вы, у него довольно длинный список долгов.  Если  бы  я  слушал
Розу, то давно отказал бы ему в кредите. Роза считает: дело есть дело.
   - В тот вечер Рикен сюда вернулся?
   - Да. Я обслуживал один столик и почувствовал, что откуда-то дует.  Я
обернулся к двери. Дверь приоткрылась, и я увидел Рикена, который  искал
кого-то глазами.
   - И нашел?
   - Нет.
   - В котором часу это было?
   - Около одиннадцати. Вы  правильно  делаете,  что  хотите  это  точно
выяснить. В тот вечер он пришел и в третий раз,  намного  позже.  Иногда
после ужина мы остаемся поболтать с клиентами. Это было после  полуночи,
в среду. Он снова явился, остался у дверей и знаком подозвал меня.
   - Он знал клиентов, с которыми вы сидели?
   -  Нет.  Это  были  давние  друзья  Розы,  люди  из  театра,  и  жена
присоединилась к нам, даже не сняв передника. Фрэнсис очень боится Розу.
   Он у меня спросил, приходил ли Ка-рю. Я ответил, что нет. "А Жерар?"
   Жерар - это Драмен, один тип, о котором еще  будут  говорить  в  мире
кино.
   "Тоже нет", - сказал я. Тогда  он  пробормотал,  что  ему  необходимо
достать две тысячи франков. Я знаком дал понять, что не могу.  Несколько
ужинов - это еще куда ни шло. Пятьдесят или сотню  франков  при  случае,
втайне от Розы, - это я могу. Но две тысячи франков...
   - Он вам не сказал, зачем ему так срочно понадобились деньги?
   - Сказал, что его собираются выставить  за  дверь  и  распродать  все
имущество.
   - Он впервые обратился к вам с подобной просьбой?
   - Конечно, нет. Роза не так уж и не  права,  когда  говорит,  что  он
любит брать взаймы. Но хочу вам сказать, что он не циник. Просто  верит,
убежден,  что  не  сегодня-завтра  подпишет  выгодный  договор.  Он  так
стесняется просить, что стыдишься ему отказать.
   - Он был возбужден?
   - А вы его вообще-то видели?
   - Конечно.
   - Как, по-вашему, он нервный или спокойный?
   - Комок нервов.
   - Так вот, я никогда не видел его другим. Иногда даже тяжело на  него
смотреть. Руки дрожат, лицо передергивается,  из-за  любого  пустяка  он
лезет в бутылку, становится желчным или хорохорится. И при этом,  верьте
мне, комиссар, это славный малый, и я не удивлюсь, если  он  чего-нибудь
добьется.
   - А что вы думаете о Софи?
   - Кажется, о мертвых нельзя говорить плохо, но таких, как Софи, везде
навалом... Вы понимаете...
   И он показал глазами на девицу, сидевшую у  стойки  и  с  вожделением
глядевшую на бутылку.
   - Удивляюсь, что он нашел в  ней  привлекательного.  Таких  тысячи  -
размалеванных, но с грязными ногами и стоптанными  каблуками.  По  утрам
они слоняются в слишком тесных брюках и едят  один  салат,  чтобы  стать
натурщицами или кинозвездами.
   - Она получала какие-нибудь роли?
   - Конечно, благодаря Вальтеру.
   - Кто это?
   - Карю. Если сосчитать девиц, которые имели  право  получить  у  него
какую-нибудь роль...
   - Что это за человек?
   - Поужинайте у меня, и вы его,  наверное,  увидите.  Он  приходит  по
вечерам и всегда сидит за одним  и  тем  же  столиком,  рассчитанным  на
двоих. Обычно кто-нибудь  пользуется  его  приглашением.  Вы,  наверное,
знаете эту систему? Продюсер -  это  человек,  который  находит  деньги,
сначала - чтобы приступить к съемкам фильма, потом - чтобы их продолжить
и,  наконец,  через  несколько  месяцев  или  даже  лет  финансирует  их
завершение. Карю наполовину  англичанин,  наполовину  турок  -  довольно
странное сочетание... Интересный мужчина, статный,  с  громким  голосом,
всегда готовый за всех уплатить. Через пять минут он переходит с вами на
"ты".
   - С Софи он тоже был на "ты"?
   -  Да,  со  всеми  женщинами.  Он  называл  их  "моя  малютка",  "моя
душенька", "моя красотка", в зависимости от времени дня.
   - Как вы думаете, он с ней спал?
   - Меня удивило бы обратное.
   - Рикен не ревнив?
   - Я так и думал, что вы до этого дойдете. Тогда уж скажу: тут был  не
один Карю. Уверен, что и другие не преминули... Так вот... Мы  по  этому
поводу много раз спорили с Розой. Если вы спросите  у  нее,  она  станет
поносить  Рикена,  скажет,  что  он  бездельник,  умеет   придуриваться,
жалуется, что его никто не понимает, а  в  действительности  он  не  кто
иной, как маленький паршивый сутенер. Правда, Роза большую часть времени
находится на кухне и знает их хуже, чем я. Я пытался  ей  доказать,  что
Фрэнсис не знает про Софи...
   - Вы так думаете?
   У Боба Мандия были светло-голубые глаза, ясные, как у ребенка.
   Несмотря на свой  возраст  и  немалый  жизненный  опыт,  он  сохранил
веселый нрав и детское обаяние.
   - Быть может, я наивный человек, но верю в этого парня. И я уверен  в
том, что он  по-настоящему  любил  Софи.  А  она  могла  позволить  себе
обращаться с ним  как  угодно.  Однажды,  хватив  лишнего,  она  цинично
заявила, что он - неудачник, олух, бездарь, что она только теряет  время
с таким ничтожеством, как он.
   - И он терпел?
   - Он сидел сгорбившись, и только на лбу у него выступили капли пота.
   Он даже попытался улыбнуться и  сказал:  "Пойдем,  Софи.  Тебе  нужно
отоспаться, ты устала".
   В глубине зала открылась дверь, и  оттуда,  вытирая  руки  о  широкий
передник, вышла маленькая, очень толстая женщина.
   - Кого я вижу! Комиссар!
   И пока Мегрэ раздумывал, откуда он мог ее знать  -  ведь  он  никогда
прежде не бывал в "Трианон-Лирик", - она напомнила:
   - Это было двадцать два года назад в вашем кабинете... Вы  арестовали
тогда типа, который украл в театральной уборной мои драгоценности. С тех
пор я располнела... Как  раз  на  эти  драгоценности  я  и  купила  этот
ресторан... Верно, Боб? Но что вас сюда привело?
   Боб пояснил, указывая на газету:
   - Софи умерла.
   - Наша маленькая мадам Рикен?
   - Да.
   - Попали в аварию? Держу пари, что он сам вел машину.
   - Ее убили.
   - Что он плетет, господин Мегрэ?
   - Он говорит правду.
   - Когда это случилось?
   - В среду вечером.
   - Да они же здесь ужинали.
   Лицо Розы утратило благодушие и свойственную ей сердечность.
   - Что же ты ему наговорил? - обратилась она к мужу.
   - Ответил лишь на его вопросы.
   - Бьюсь об заклад, что ты ее поносил. Послушайте, господин  комиссар,
Боб неплохой парень, и мы с ним хорошая пара. Но там, где дело  касается
женщин, не стоит его слушать.  По  его  мнению,  все  они  потаскухи,  а
мужчины - их жертвы. Например, эта бедная  девочка.  Посмотри  на  меня,
Боб! Кто был прав? Ведь она пострадала, а не он.
   Роза замолчала и с вызывающим видом смотрела на них.
   - Налейте еще, Боб! - пробормотала Фернанда усталым голосом.
   И тот, чтобы скорее от нее отделаться, налил ей двойную порцию.
   - Вы ее очень любили, мадам?
   - Что вам сказать? Она воспитывалась в провинции, в Конкарно,  где  у
ее отца часовой магазинчик. Уверена, что ее мать  каждое  утро  ходит  к
мессе. Софи, приехав в Париж, попала в компанию типов, которые  мнят  из
себя гениев только потому, что имеют отношение к кино и  телевидению.  Я
работала в театре, а это значительно труднее. Я пела весь репертуар,  но
ничего из себя не строила. А молодые кретины...
   - Кого вы имеете в виду?
   - В первую очередь, конечно, Рикена, потому что он считает себя умнее
всех. Когда ему удается напечатать статью  в  каком-нибудь  журнальчике,
который читают сотни две дураков, ему кажется, что он сразу же  совершит
переворот в кино. Он стал заботиться о девочке. Они даже поженились.  Не
знаю, что бы они ели, если бы их не приглашали на обед или  ужин  друзья
или если бы мой дуралей не кормил их в кредит. Сколько он  тебе  должен,
Боб?
   - Неважно.
   - Вы видите... А я должна гробить себя на кухне... Она ворчала, чтобы
отвести душу, но это не мешало ей смотреть на мужа с неясностью.
   - Она была любовницей Карю?
   - На что она ему! С него достаточно Норы.
   - Это его жена?
   - Нет. Он бы на ней женился, да у  него  в  Лондоне  уже  есть  жена,
которая и слышать не хочет о разводе.
   - Как Нора выглядит?
   - Вы ее не  видели?  Вот  уж  кого  я  не  стала  бы  защищать...  Не
подумайте, что у меня против нее предубеждение, но  я  не  понимаю,  что
находят в ней мужчины. Ей лет тридцать, но  если  смыть  с  нее  краску,
можно смело дать и сорок. Она худая. Такая худая, что  можно  все  ребра
пересчитать. Под глазами черные и зеленые  тени  -  чтобы  придать  лицу
таинственность, но от этого она становится похожей на колдунью.
   - Она снимается в кино?
   - За  кого  вы  ее  принимаете?  Она  предоставляет  заниматься  этим
никчемным  делом  девчонкам.  Ее  мечта  -  выйти  замуж   за   крупного
международного продюсера, стать мадам продюсершей.
   - Ты преувеличиваешь, - вздохнул Боб.
   - Ну уж не так, как ты.
   - Нора умная, культурная, намного культурнее Карю, и без  нее  он  бы
так не преуспел.
   Время от времени Мегрэ поворачивался к Лапуэнту,  который  молча,  не
двигаясь, сидел у стойки,  наверное,  пораженный  тем,  что  услышал,  и
атмосферой, царившей "У старого виноградаря".
   - Вы останетесь  на  ужин,  комиссар?  Я  бы  мог  время  от  времени
подходить к вам перекинуться словечком. Сегодня суп из ракушек. Роза  не
забывает, что родилась в Ла-Рошели, где ее мать торговала рыбой.  У  нее
есть хорошие рецепты... Вы когда-нибудь ели рыбу по-фурасски?
   - Угри и камбалу, - заметил Мегрэ.
   - Вы часто бывали в тех местах?
   - В Ла-Рошели бывал часто.
   - Сейчас поставлю варить.
   - Охотно попробую.
   Когда она ушла, Мегрэ обратился к Бобу:
   - У вас с женой не совпадают мнения о людях. Если  ее  послушать,  то
Рикена надо немедленно упечь в тюрьму.
   - Думаю, вы ошиблись бы.
   - Вы подозреваете кого-нибудь?
   - Нет. Где в это время был Рикен?
   - Он уверяет, что бегал по Парижу  в  поисках  Карю  или  кого-нибудь
другого, кто мог бы дать ему взаймы... Погодите... Он говорил о каком-то
клубе.
   - Наверное, о клубе "Зеро". Карю туда частенько заходит.  Другие  мои
клиенты тоже. Это один из самых  модных  клубов.  Мода  меняется  каждые
два-три года. Не впервые Рикен нуждался в деньгах  и  не  впервые  бегал
повсюду, чтобы достать несколько тысяч франков.
   - Карю он нигде не нашел.
   - Он заходил к нему в отель?
   - Полагаю, что да.
   - Значит, он был в клубе "Ангэн". Нора большая любительница рулетки.
   В прошлом году в Канне он оставил ее одну в казино, а когда вернулся,
обнаружил, что она успела  заложить  свои  драгоценности.  Еще  пива?  А
может, портвейна?
   - Предпочитаю пиво. А ты, Лапуэнт?
   - Мне бы портвейна, - пробормотал тот краснея.
   - Можно позвонить?
   - Телефон в глубине зала, налево. Сейчас дам вам жетоны.
   Он взял из кассы пригоршню жетонов и, не считая, протянул Мегрэ.
   Мегрэ подошел к телефону и набрал номер.
   - Кабинет инспекторов? Кто у телефона?  Торранс?  Ничего  нового?  Он
по-прежнему в "Аисте"? Спит? Ты теперь сменишь Жанвье.  Ладно,  старина,
спокойной ночи. Все-таки присматривай. Проснется, бог знает,  что  может
взбрести ему в голову. Ты можешь позвонить в  речную  бригаду?  Надо  бы
завтра утром направить водолазов к мосту Бир-Акем. Метрах в сорока вверх
по течению должен быть пистолет, брошенный с берега. Скажи, что  звонишь
от моего имени.
   Он повесил трубку и набрал номер лаборатории.
   - Моэрс? Вы меня разыскивали? Нашли  пулю  в  стене?  Как?  Вероятно,
шесть тридцать пять? Пошлите ее Гастин-Ре-нетту. Возможно, завтра у  нас
уже будет оружие. А отпечатки? Я так и предполагал. Везде понемногу. Это
меня не удивляет, там нечасто убирали. Спасибо, Моэрс. До завтра!
   Франсуа Рикен, обессиленный, спал в маленьком гостиничном  номере  на
острове Сен-Луи, а Мегрэ собирался отведать вкусную рыбу  по-фурасски  в
ресторане, где молодая пара часто встречалась со своей компанией.
   Выйдя из телефонной кабины, он не мог сдержать улыбки при  виде,  как
Фернанда оживленно разговаривала с Лапуэнтом, а тот не знал, как  с  ней
держаться.

ГЛАВА IV

   Странный это был вечер,  полный  взглядов  украдкой,  перешептываний,
беспорядочных  хождений  в   тесном   зале   ресторанчика   "У   старого
виноградаря" при розовом свете ламп.
   Около  входной  двери  в  небольшой  нише  за  двухместным   столиком
расположились Мегрэ и Лапуэнт.
   Гастин-Ренетт - знаменитый парижский торговец оружием, специалист  по
баллистике.
   - Именно здесь сидели Рикен и Софи, если они бывали вдвоем, -  сказал
Боб.
   Лапуэнт сидел спиной к залу и  иногда,  когда  комиссар  подавал  ему
знаки, что происходит  что-то  интересное,  как  можно  более  незаметно
поворачивал голову.
   Уха была вкусной, к ней подавали сухое шарантское вино, которое редко
бывает в продаже: из этого сухого и терпкого вина готовят коньяк.
   Бывший каскадер держался, как хозяин заведения, встречал  клиентов  у
входа, как своих личных гостей. Он обменивался с ними  шутками,  целовал
дамам руки, провожал до столиков, вручал посетителям меню.
   Почти каждый раз после этого возвращался к Мегрэ.
   -  Архитектор  с  женой...  Они  приходят  по  пятницам,   иногда   с
сыном-студентом, он изучает право. После архитектора пришли двое  врачей
с женами, тоже завсегдатаи, и заняли четырехместный  столик.  Одного  из
врачей вскоре вызвали  к  телефону,  и  после  разговора  он  забрал  из
гардероба свой чемоданчик и ушел, извинившись перед спутниками.
   Скульптор Маки с аппетитом ужинал в одиночестве  и  вопреки  правилам
хорошего тона.
   В половине девятого появился темноволосый юноша болезненного  вида  и
поздоровался с Маки за руку. Но сел он не за его столик, а устроился  на
диванчике,  разложив  перед  собой  какой-то  текст,   напечатанный   на
ротапринте.
   - Это Драмен... - объявил Боб. - У него привычка  работать  во  время
еды. Это его последний сценарий, который пришлось переделывать  три  или
четыре раза.
   Большинство посетителей были знакомы между собой, по крайней  мере  с
виду, и приветствовали друг друга легкими поклонами.
   Мегрэ обернулся и увидел Карю. И, разумеется,  Нору,  которую  трудно
было не заметить. В этот вечер она была одета не в парчовые брюки, как в
прошлый раз, а в прозрачное облегающее платье, настолько,  прозрачное  и
облегающее, что казалась обнаженной.
   На отбеленном, словно у Пьеро, лице выделялись только  угольно-черные
глаза и веки, покрытые переливающимися на свету блестками.
   В ее взгляде,  манере  держаться,  во  всем  ее  облике  было  что-то
потустороннее: это впечатление особенно усиливалось  жизненной  силой  и
здоровьем, которые излучал всегда улыбающийся Карю.
   Пока Нора шла за Бобом к столику, Карю пожимал  руки  Маки,  Драмену,
врачу и его двум дамам.
   Когда наконец он добрался до места, Боб наклонился к нему и  произнес
несколько слов. Взгляд продюсера искал Мегрэ и  с  любопытством  на  нем
задержался. Можно было предположить, что он встанет, чтобы пожать руку и
комиссару, но он принялся изучать меню, которое ему услужливо вручили, и
обсуждать его с Норой. Когда Боб подошел к Мегрэ, тот спросил:
   - Я полагал, что компания собирается за одним столиком?
   - Бывает... Но иногда каждый остается в своем углу,  а  потом  вместе
пьют кофе. Случается, сразу садятся за один стол. Клиенты чувствуют себя
здесь как дома. У нас почти нет случайных посетителей, да мы в них и  не
заинтересованы.
   - Все уже знают о случившемся?
   - Надо думать, прочли в газетах или слышали по радио.
   - Что говорят?
   - Ничего... Им, должно быть, не по себе. Что вы возьмете после ухи?
   Жена советует жаркое из баранины.
   - Жаркое? Как ты смотришь, Лапуэнт? Лапуэнт кивнул.
   - И графинчик бордо?
   Сквозь  занавески  видны  были   огни   бульвара   и   спешащие   или
прогуливающиеся  прохожие.  Иногда  останавливалась,  чтобы   обменяться
влюбленным взглядом или поцелуем, обнявшаяся парочка.
   Драмен не отрывался от рукописи, иногда доставал из кармана  карандаш
и делал какие-то  пометки.  Только  его  одного,  казалось,  не  трогало
присутствие полицейских. Он был одет в темный костюм, и его  можно  было
принять за банковского служащего.
   - Карю колебался, подойти ли ему ко мне,  -  сказал  Мегрэ  Лапуэнту,
рассматривая продюсера и его спутницу. -  Не  знаю,  что  там  Нора  ему
советует взглядом, не разжимая губ, но он явно не согласен.
   Комиссар представил, как раньше Франсуа Рикен и  Софи  входили  сюда,
искали глазами друзей и ждали, пригласят их за какой-нибудь  столик  или
им придется ужинать в углу вдвоем. Не  были  ли  они  похожи  на  бедных
родственников?
   - Вы хотите их расспросить, шеф?
   - Не сейчас. После обеда.
   Было очень душно. Врач, которого вызывали к больному, уже вернулся, и
по  выражению  его  лица  можно  было  догадаться,  что   напрасно   его
побеспокоили.
   Куда  делась  Фернанда,  высокая,  сильно  выпившая  девица,  которая
сидела, прилепившись к стойке бара? Должно быть, Боб ее выпроводил.
   Сейчас он беседовал с тремя или четырьмя клиентами, которые сидели  у
бара вместо нее. Все они о чем-то оживленно переговаривались.
   - Женщина-призрак поучает своего мужа, - заметил Боб.
   Действительно, она цедила что-то сквозь зубы, не сводя глаз с Мегрэ.
   Интересно, что она советовала Карю?
   - Он еще колеблется. Ему не терпится подойти к нам,  но  она  его  не
пускает. Наверное, придется подойти самому.
   Мегрэ тяжело  поднялся  и  стал  пробираться  между  столиками.  Чета
смотрела, как он подходит. Нора - с невозмутимым видом, Карю -  с  явным
удовлетворением.
   - Я вам не помешаю?
   Продюсер встал, вытер губы и протянул руку.
   - Вальтер Карю... А это моя жена.
   - Комиссар Мегрэ.
   -  Я  знаю...  Извольте   присесть.   Могу   предложить   вам   бокал
шампанского?
   Моя жена пьет только шампанское, а я ей не противоречу. Жозеф!  Бокал
для комиссара.
   - Прошу вас, продолжайте ужинать.
   - Мне незачем говорить  вам,  что  я  догадываюсь  о  причине  вашего
появления здесь. Я узнал новость  по  радио,  когда  зашел  в  гостиницу
принять душ и переодеться.
   - Вы были знакомы с Рикенами?
   - Довольно хорошо. Здесь мы все друг друга знаем. Он  иногда  работал
на меня. Это означает, что я частично финансировал фильм, в  котором  он
сотрудничал.
   - А его жена не играла какие-нибудь небольшие  роли  в  других  ваших
фильмах?
   - Уже не помню. Она, скорее, была статисткой.
   - Она хотела сделать карьеру в кино?
   - Вряд ли. Впрочем, большинство девушек ее возраста  мечтают  увидеть
себя на экране.
   - У нее был талант?
   Мегрэ  показалось,  что  Нора  слегка  толкнула  Карю  ногой,   чтобы
предупредить его.
   - Признаться, этого я не знаю. Даже не  помню,  чтобы  ей  устраивали
пробы.
   - А Рикен?
   - Вас интересует, талантлив ли он?
   - Что он представляет собой с профессиональной точки зрения?
   - Что бы ты ответила, Нора?
   Нора выдавила из себя ледяным тоном:
   - Ничего.
   Почувствовав неловкость, Карю поторопился объяснить:
   - Не удивляйтесь, Нора своего рода медиум. Она наделена  чем-то,  что
позволяет ей вступать