? В газете об этом не сказано. По радио тоже не упоминалось.
     - Из пистолета.
     - Мне кажется, что у Фрэнсиса не могло быть огнестрельного оружия.
     - Но  оно было, - раздался  ровный  и  уверенный голос Норы, - и ты его
видел. Как-то он  выпил лишнего и изображал  сцену ограбления  банка.  Надел
себе  на голову  чулок Софи  и начал  угрожать нам пистолетом, приказав всем
стать к стене и поднять руки. Все в шутку послушались.  Ты один испугался  и
спросил, заряжен ли пистолет.
     - Ты права. Теперь припоминаю. Я тогда тоже прилично выпил.
     - В конце концов он спрятал пистолет в комод.
     - Кто был у него в ту ночь? - спросил Мегрэ.
     - Вся компания. Маки, Драмен, Пошон... Драмен привел девушку, которую я
видел впервые и сейчас не узнал бы.
     - Жак тоже был.
     - Да, с новенькой. Она уже в положении.
     - А кому-нибудь известно, что в прошлом году Софи была беременна?
     Нора резко повернулась к Карю. Тот с удивлением взглянул на нее.
     - Ты знала об этом?
     - Нет.
     - Она избавилась от нее на третьем или на четвертом месяце.
     Маки  кашлял в своем  углу, словно хотел призвать Мегрэ  к  порядку. Он
давно уже закончил ужин, и ему надоело ждать.
     - Мы рассказали вам все,  что знали,  комиссар. Если я вам понадоблюсь,
заходите ко мне в контору.
     Мегрэ показалось,  что  Карю подмигнул,  доставая  визитную карточку из
бумажника и протягивая ее комиссару.
     У  него сложилось впечатление, что Карю о многом умолчал. По- видимому,
его сковывало присутствие Норы.
     Устроившись в своем углу, Мегрэ набивал трубку, а Лапуэнт комментировал
с легкой улыбкой:
     - Он еще колеблется, но скоро решится.
     Речь  шла о Маки. Поскольку инспектор сидел спиной к  залу и был  лишен
возможности разглядывать публику, он  все время пристально  изучал поведение
скульптора - единственного человека в зале, попавшего в поле его наблюдения.
     - Сначала, когда вы сели за стол Карю, он нахмурил
     брови, потом  пожал плечами.  Перед ним  стоял графин с  красным вином.
Меньше чем за пять  минут он  его  осушил и знаком велел официанту  принести
второй.  Он  следил  за  каждым вашим  жестом,  за  каждым движением.  Можно
сказать,  пытался прочесть по губам, о  чем вы  говорите. Иногда он подзывал
хозяина и  шепотом что-то ему сообщал. И оба смотрели  в вашу сторону. Потом
он  взглянул  на часы  и  привстал.  Я  подумал, что он уйдет, но он заказал
арманьяк, который ему принесли в дегустационном стакане... Он, кажется, идет
сюда!
     Лапуэнт не ошибся. Маки, видимо уязвленный тем, что Мегрэ  не проявляет
к нему интереса, решил сам подойти  к  комиссару. На мгновение  его огромная
фигура застыла перед полицейским.
     -  Простите, - прошептал он,  поднося  руку к виску,  изображая подобие
приветствия. - Я хотел предупредить вас, что ухожу.
     Мегрэ медленными затяжками раскуривал трубку.
     -  Садитесь, мсье Маки. Это  ваше  настоящее имя?  Тяжело  опускаясь на
стул, скульптор пробурчал:
     - Разумеется, нет.  Меня зовут  Лекёр  . С этим именем никто не принял бы меня всерьез.
     - Вы догадались, что я собираюсь с вами поговорить?
     - Конечно, я ведь тоже приятель Фрэнсиса Рикена.
     - Откуда вы узнали новость?
     - Здесь. Я не читал вечерней газеты, а радио вообще никогда не слушаю.
     - Это вас потрясло?
     - Мне жаль Фрэнсиса.
     - А Софи?
     Он  не  был пьян, но  щеки его  были красными,  жесты чересчур резкими,
глаза блестели.
     - Софи была шлюхой.
     Он  поочередно смотрел  на  обоих полицейских, словно хотел помешать им
возразить.
     - Что там вам нарассказал мусье Карю?
     Он иронически произнес "мусье", как это делают клоуны.
     - Разумеется, он ничего не знает. А вы?
     - А что я могу знать?
     - Когда вы видели Рикена и его жену в последний раз?
     - Его - в среду.
     - Одного?
     - Да.
     - В котором часу?
     - Около половины одиннадцатого. Он поговорил со мной и подошел  к Бобу.
Я, закончив ужин, смаковал свой арманьяк.
     - Что он вам сказал?
     - Он спросил меня,  не  знаю ли я, где Карю. Нужно заметить, что я тоже
изредка  работаю  на  этого  господина.  Ему  понадобился  макет для  одного
паршивого фильма ужасов, ну я и сварганил нечто экзотическое.
     - Он вам заплатил?
     - Половину условленной суммы. Жду вторую.
     - Рикен объяснил, зачем ему понадобился Карю?
     - Ему нужно было  два с половиной куска - у меня их  не было. Я угостил
его стаканчиком, и он ушел.
     - С тех пор вы его не видели?
     - Ни его, ни ее. Что вам сказала Нора?
     - Очень  мало. Очевидно, Софи  отводилось не  слишком много места  в ее
сердце.
     - В нем  никому  не  отводится много  места. Не удивительно, что у  нее
такая плоская грудь. Простите, кажется, я не слишком удачно сострил. Терпеть
ее не  могу. Его  тоже, несмотря на  улыбки и рукопожатия. На первый взгляд,
они  не пара, он - приторен,  она - ядовита, но на самом деле они друг друга
стоят. Когда кто-то может оказаться им полезен, они выжимают из человека все
до последней капли, а потом выбрасывают, как кожуру от апельсина.
     - Так произошло и с вами?
     - Что они вам сказали о Фрэнсисе? Вы мне не ответили.
     - Карю довольно высокого о нем мнения.
     - А она?
     - Она - недолюбливает.
     - Они говорили с вами о Софи?
     -  Они  рассказали  мне  одну  альковную  историю  про ночь, когда  все
перепились в "Рафаэле".
     - Я тоже там был.
     - Так ведь между Карю и Софи ничего не произошло?
     - Неплохо  сказано!  Я дважды  проходил через спальню  в туалет, но они
меня даже не заметили.
     - Вы были ее любовником?
     -  Когда я лепил с нее  скульптуру, мне  пришлось  с  ней переспать. Из
вежливости.  Она  бы   обиделась,  если  бы  я  отказался.  Правда,   нельзя
утверждать,  что я  чувствовал себя  при  этом  порядочным  человеком, из-за
Фрэнсиса. Он не заслужил в жены такую стерву.
     - А с вами она делилась мыслями о самоубийстве?
     -  О  самоубийстве? Она?  Начнем  с того,  что  если женщина  говорит о
самоубийстве, можно быть  уверенным,  она  на  это  не решится.  Она  ломала
комедию со всеми. Но для каждого у нее была приготовлена особая роль.
     - Фрэнсис об этом знал?
     Мегрэ тоже стал говорить - Фрэнсис, будто стал близким другом Рикена.
     -  Если хотите  знать мое  мнение, он догадывался. Закрывал глаза, но в
душе приходил в ярость.  Любил ли он  ее? Иногда я начинал сомневаться... Он
просто был порядочным человеком, и коль уж он начал о ней заботиться, не мог
же он ее бросить на произвол судьбы. Она внушила ему, что  покончит с собой,
если он ее оставит.
     - Вы считаете его талантливым?
     -  Более  чем  талантливым.  Из  нас  он  -  единственный,  кто чего-то
добьется.
     - Благодарю вас, мсье Маки.
     - Называйте меня просто Маки. Я не привык...
     - До свидания, Маки.
     -  До свидания,  комиссар.  А  тот  парень,  наверное,  один  из  ваших
инспекторов? И с ним попрощайтесь от моего имени.
     Он  удалился тяжелой походкой,  сделав приветственный  жест  в  сторону
Боба.
     Мегрэ вытер лоб.
     "Остается  один Драмен,  который по уши ушел в свой сценарий, но с меня
на сегодня хватит".
     Он поискал глазами официанта, попросил счет, но к нему кинулся Боб.
     - Позвольте, вы оба были сегодня моими гостями.
     - Это невозможно, - вздохнул Мегрэ.
     - Но тогда, по крайней  мере, не  откажитесь выпить по  рюмочке старого
арманьяка.
     Пришлось согласиться.
     - Вы получили сведения, на которые рассчитывали?
     - Настолько, что начинаю чувствовать себя одним из членов их компании.
     - Они не всегда  собираются  здесь.  И атмосфера  бывает самой  разной.
Иногда вечерами очень  весело,  иногда все словно  с цепи  срываются. Вы  не
говорили с Жераром?
     Он указал на Драмена, направляющегося к двери со сценарием в руке.
     - Эй, Жерар! Познакомься с комиссаром Мегрэ и одним из его инспекторов.
Выпьешь с нами?
     Драмен был близорук, носил  очки с толстыми  стеклами и слегка наклонял
голову вперед.
     -  Прошу  прощения,  мне  нужно   закончить  работу.  Кстати,  Фрэнсиса
арестовали?
     - Нет... За что его арестовывать?
     - Не знаю... Извините.
     Он снял с вешалки шляпу, открыл дверь и вышел на улицу, чтобы исчезнуть
в толпе.
     - Не  обращайте внимания. Он всегда  такой. По-моему, это поза,  способ
показать  себя  более   значительным.  Он   изображает  рассеянного  чудака,
нелюдима. Может быть, он обижен, что вы к нему не подошли? Готов поклясться,
он и строчки за вечер не прочел.
     - Ваше здоровье! -  пробормотал  Мегрэ. -  Что касается меня, то мне не
терпится оказаться в постели.
     Однако он в  сопровождении Лапуэнта  направился  на  улицу  Сен-Шарль в
квартиру Рикенов. Открыл дверь Лурти. Он был  без пиджака, со всклокоченными
волосами,  потому что спал в кресле. В  комнате  горел только ночник и запах
дезинфекции еще не выветрился.
     - Никто не приходил?
     -  Два  журналиста...  Я  им  ничего   не  сказал,  только  посоветовал
обратиться на набережную Орфевр.
     - Кто-нибудь звонил?
     - Звонили два раза.
     - Кто?
     - Не знаю.  Услышав звонок, я подошел к телефону.  Было слышно дыхание,
но никто не отвечал. Потом повесили трубку.
     - В котором часу это было?
     - Первый раз - в восемь, второй - совсем недавно.
     Несколько минут  спустя  Мегрэ уже дремал  в  маленькой  черной машине,
которая везла его домой.
     - Я страшно устал, - признался он жене, переодеваясь.
     - Надеюсь, ты хорошо поужинал?
     -  Очень. Я должен  повести  тебя в этот ресторан. Его  хозяйка, бывшая
опереточная  певичка,  теперь целиком посвятила  себя кулинарному искусству.
Она готовит такое жаркое...
     - В котором часу завтра тебе вставать?
     - В семь.
     - Так рано?
     Действительно, очень рано. Потому что  скоро, почти сразу же, наступило
семь  часов  утра.  Мегрэ  показалось, что  он  даже не успел  заснуть,  как
почувствовал  запах кофе  и жена трясла его за плечо, прежде  чем раздвинуть
шторы.
     Яркое солнце приятно грело. Как чудесно открыть окно спальни и услышать
чириканье воробьев!
     - Странная  история... Странные  люди... Я  попал в мир  кино, и, как в
кино, все началось с пустяка - у меня украли бумажник.
     - Ты думаешь, он - убийца?
     Мадам Мегрэ, которая знала об этом деле только из газет и по радио, тут
же пожалела, что задала такой вопрос.

     - Прости, пожалуйста.
     - Во всяком случае, я вряд ли смог бы тебе ответить.
     - Ты идешь без пальто?
     -  Да. Погода не  хуже, чем  вчера, а вчера  мне не было холодно.  Даже
когда я возвращался домой, ночью.
     Он не стал дожидаться  автобуса, остановил такси и отправился на остров
Сен-Луи.  Напротив  гостиницы  "Аист"  находилось бистро, где  вокруг стойки
валялись груды досок  и мешки с  углем. Торранс с помятым от усталости лицом
пил кофе, когда вошел комиссар.
     - Как прошла ночь?
     - Нормально.  Ничего не произошло, разве  что  теперь я в курсе, где  и
когда гасят свет. На пятом этаже справа, наверное, кто-то болен,  потому что
свет в окне горел до шести утра. Ваш Рикен не выходил. Постояльцы вернулись.
Двое туристов приехали на такси...
     Ко мне пристала собака и почти всю ночь ходила за мной. Вот и все.
     - Можешь идти спать.
     - А рапорт?
     - Сдашь завтра.
     Мегрэ вошел  в гостиницу, хозяина  которой знал уже  лет  тридцать. Это
было скромное  заведение, в котором останавливались лишь  завсегдатаи, почти
все из восточной Франции, потому что хозяин был эльзасец.
     - Мой клиент проснулся?
     - Звонил  десять  минут назад  и просил принести в номер  чашку кофе  и
рогалики. Только что понесли.
     - Что он ел вчера на ужин?
     - Ничего. Вероятно,  сразу же заснул, потому что около семи ему в дверь
стучали, но он не ответил.
     Лифта не было.  Мегрэ пешком  поднялся на  пятый  этаж, остановился  на
площадке, чтобы отдышаться, а потом уже постучал в сорок третий номер.
     - Входите.
     Поставив поднос на одеяло, Фрэнсис выпрямился в кровати, голый и худой,
небритый, с воспаленными глазами. Он держал в руке рогалик.
     - Извините, что я не встал, но у меня нет пижамы.
     - Хорошо выспались?
     - Меня  словно  оглушили.  Я  так крепко  спал, что до сих  пор  голова
тяжелая. Который час?
     - Четверть девятого.
     Из приоткрытого окна маленького, бедно обставленного номера  были видны
двор  и крыши  соседних домов. Из школьного двора  доносились  голоса, крики
детей.
     - Вы кого-нибудь нашли?
     - Я ужинал "У старого виноградаря".
     Рикен  внимательно и недоверчиво смотрел на Мегрэ,  словно защищаясь, и
чувствовалось, что всех на свете он считает обманщиками.
     - Они там были?
     - Был Карю.
     - Что он сказал?
     - Он клянется, что вы в своем роде гений.
     - Полагаю, Нора не преминула ввернуть, что я - ничтожество.
     - Примерно так. Наверняка она любит вас меньше, чем он.
     - А еще меньше она любила Софи.
     - Был Маки.
     - Славный малый.
     - Он тоже не сомневается, что вы многого добьетесь.
     - Это означает, что сейчас я - ничто.
     Он так и не доел свой рогалик. Видно, приход Мегрэ перебил ему аппетит.
     - Что они думают о случившемся?
     - По правде говоря, никто не считает, что вы виноваты. Однако некоторые
полагают, что  у полиции  на  этот счет  свое  мнение, и  каждый спрашивает,
арестовал ли я вас?
     - Что вы отвечаете?
     - Правду.
     - То есть?
     - Что вы свободны.
     - А это  настоящая правда? Так  почему же я  здесь? Вы  же  не  станете
отрицать, что перед гостиницей всю ночь дежурил ваш человек.
     - Вы его видели?
     - Нет. Но я знаю, как это делается. А теперь как со мной поступите?
     Мегрэ  задавал,  себе  этот  вопрос.  Ему не хотелось  оставлять Рикена
одного, позволить ему слоняться по  Парижу, но,  с другой стороны, у него не
было достаточных оснований для ареста.
     - Сначала я попрошу вас последовать за мной на набережную Орфевр.
     - Опять?
     -  Возможно, придется  задать вам  еще  несколько  вопросов, а  к  тому
времени водолазы из речной бригады найдут ваш пистолет.
     - Найдут они его или нет, что это изменит?
     -  У  вас есть  бритва,  мыло...  В  конце  коридора  находится  душ...
Приведите себя в порядок, а я буду ждать вас внизу.
     Начинался новый день, такой же безоблачный и теплый, как вчера, но было
еще слишком рано, чтобы предсказать, что он принесет.
     Фрэнсис Рикен вызывал любопытство комиссара, а по сведениям, которые он
получил о нем  накануне, он выглядел человеком весьма незаурядным. Во всяком
случае, даже Карю отдавал должное его дарованию.
     Но, может быть, Карю воодушевлялся  каждый раз,  знакомясь  с очередной
творческой  личностью,  а  через  несколько  месяцев  или  несколько  недель
полностью разочаровывался?
     Мегрэ  следует зайти  к нему  в  контору. Он понял, что Карю мог бы еще
сказать что-то  важное для дела, но бывает ли с утра  он у себя в конторе на
улице Бассано и не помешает ли вновь ему любовница высказать то, что думает?
     Пока  Мегрэ заглянул лишь в этот узкий мирок, а таких - тысячи, десятки
тысяч в  Париже. Их составляют приятели, родственники, сослуживцы, любовники
и  любовницы,  завсегдатаи  какого-нибудь  кафе  или  ресторана.  Эти  мирки
создаются, распадаются, на их основе возникают новые.
     Как зовут фотографа, который был дважды женат, имеет детей от обеих жен
и сделал еще одного ребенка новой любовнице?
     Он  еще  путал их  имена и профессии. Впрочем, убийство  Софи  совершил
хороший знакомый семьи или ее знакомый. Это ясно.
     Мегрэ ходил взад и  вперед по  улице, как  ночью  Торранс,  с той  лишь
разницей,  что ему  светило  солнце. Хозяйки,  спешащие по  своим  делам,  с
удивлением  оборачивались  и  глядели на  странного мужчину, топтавшегося на
одном месте.
     Да,  ему  еще нужно о  многом расспросить  Фрэнсиса.  Наверное,  как  и
накануне,  перед  ним  будет  сидеть  испуганное, недоверчивое, нетерпеливое
существо,  которое  то  бунтует,  то  успокаивается,  то  выкидывает  что-то
неожиданное.
     - Я, в вашем распоряжении.
     Мегрэ указал ему на маленькое бистро.
     - Хотите выпить?
     - Нет, спасибо.
     Жаль,  потому что  сам Мегрэ  охотно  начал  бы свой  рабочий  день  со
стаканчика сухого вина.

ГЛАВА ПЯТАЯ

     Нужно  было пережить неприятные минуты. Почти во  всех расследованиях у
Мегрэ  наступал  более  или  менее  длительный  период неопределенности.  Он
становился
     похож на мыслителя.  На первом этапе, когда он неожиданно попал в новую
для  себя  среду,  сталкивался с  совершенно незнакомыми  людьми, можно было
сказать, что он бессознательно впитывал в себя окружающую жизнь и  разбухал,
как губка.
     Так было  и  накануне "У старого виноградаря".  В  памяти запечатлелись
малейшие   детали  обстановки,  жесты,  лица  посетителей.  Если  бы  он  не
чувствовал себя  таким усталым,  то  обязательно  заглянул бы  потом в  клуб
"Зеро", где бывал кое-кто из этой маленькой компании.
     Теперь он вобрал  в себя массу новых впечатлений, фразы и слова, полные
тайного  смысла, или брошенные мимоходом удивленные взгляды, но еще не знал,
как всем этим воспользоваться.
     Те, кто давно работал с ним бок о бок, уже усвоили, что сейчас лучше не
задавать комиссару вопросов, не смотреть на него выжидательно, потому что он
сразу начинал недовольно ворчать.
     Как  Мегрэ  и  предполагал,   у  него  на  столе  уже  лежала  записка:
следователь Камю просит ему позвонить.
     - Алло... Говорит Мегрэ.
     Ему редко приходилось сталкиваться с Камю, которого нельзя было отнести
ни к дотошным исполнителям, ни к представителям правосудия,  дающим  полиции
спокойно заниматься своим делом.
     -  Я просил  вас  позвонить,  потому что  меня  вызывал  прокурор.  Его
интересует, в какой стадии расследование.
     Комиссар  едва  не   сказал:   "В  начальной..."  И  это  не  было   бы
преувеличением. Преступление  - не  математическая  задача.  В нем участвуют
живые люди, о существовании которых  ты  не знал еще накануне. Они  были для
тебя просто случайными  прохожими,  и вдруг  каждый их  жест,  каждое  слово
обретают особый смысл, а их прежняя жизнь подвергается тщательному изучению.
     - Следствие продолжается, - предпочел ответить Мегрэ. - Возможно, через
час-другой  мы  получим оружие,  из  которого  стреляли.  На  Сене  работают
водолазы.
     - Как вы поступили с мужем?
     - Он здесь, в "холодильнике".
     Мегрэ спохватился что употребил слово, которое было в ходу только среди
инспекторов  его  бригады.  Когда  не знали,  что делать  со  свидетелем, но
хотели, чтобы он находился под рукой, когда кого-нибудь подозревали, не имея
достаточных улик для ареста, его помещали в "холодильник".
     Человека проводили в застекленный зал, выходивший в длинный коридор.
     - Подождите меня минутку.
     Тут всегда сидели какие-то  люди, взволнованные женщины, кто-то плакал,
кто-то старался сохранить спокойствие.
     После  часа  или  двух,  проведенных  в   "холодильнике",  люди  обычно
становились разговорчивее. Свидетели, пришедшие  сюда  с твердым  намерением
молчать, становились покладистыми.
     Случалось, их  оставляли  здесь на полдня,  и они  не спускали  глаз  с
двери, всякий раз вставали, когда входил судебный  исполнитель, надеясь, что
на  сей  раз  очередь  дошла  до них.  Они  видели, как  в  двенадцать часов
расходятся инспекторы, и, собрав все свое мужество, обращались к Жозефу:
     - Как вы думаете, комиссар знает, что я здесь?
     - Он все еще на совещании?
     За неимением  другого  выхода Мегрэ поместил Рикена в "холодильник".  А
следователю пояснил:
     - Он в приемной. Как только получу новые данные, снова его допрошу.
     - Ну, а как, по-вашему, он виновен? След