кофе с  коньяком  и  принялся  наблюдать  за
собеседником,  который  вблизи  оказался   более   обрюзгшим   и   менее
представительным.
   - К несчастью, нет. Они никогда не соглашались на встречу.
   - Ни та ни другая?
   - Точнее, мать моей  жены  не  желала  знать  Валентину.  Это  глупая
история. Валентина, когда я представил ей Мими, внимательно осмотрела ее
руки и пробормотала что-то вроде: "У вас, конечно, не отцовские руки?" -
"Как это понять?" - "Руки  каменщика  я  представляла  себе  большими  и
широкими", - ответила Валентина.
   - Видите, как все это глупо? - развел  руками  Бессон.  -  Мой  тесть
действительно в начале своей карьеры был каменщиком, хотя очень недолго.
И все же он привык сквернословить. Думаю, что это он делал нарочно, ведь
он был богат; он был важной персоной в Дьеппе и во всей  округе,  и  его
забавляло шокировать людей своим поведением и крепкими словами.
   Когда моей теще передали слова Валентины, она была задета  за  живое.
"Это все-таки лучше, чем быть дочерью спившегося рыбака!" - сказала она.
Потом  она  припомнила  время,  когда  Валентина  была   продавщицей   в
кондитерской сестер Серэ...
   -  И  обвиняла  Валентину  в  том,  что   та   отличалась   примерным
поведением?
   - Да. Она еще подчеркивала разницу в годах ее  и  мужа.  Короче,  они
никогда не соглашались встретиться. - Пожимая плечами, Бессон добавил:
   - Подобные истории бывают во всех семьях, не так ли? Хотя  каждая  из
них - достойная женщина.
   - Вы очень любите Валентину?
   - Очень. Она всегда была добра ко мне.
   - А как относится к Валентине ваша жена?
   - Естественно, что Мими менее расположена к ней.
   - Они ссорятся?
   - Они редко видятся. Не чаще одного раза в году.
   Перед встречей я всегда рекомендую Мими быть  терпимей,  подчеркивая,
что Валентина - пожилой человек. Она обещает. Но  это  не  предотвращает
взаимных колкостей.
   - Так было и в прошлое воскресенье?
   - Не знаю. Я водил ребят на прогулку.
   "Кстати, что думают дети о своем отце? - подумал Мегрэ.  -  Вероятно,
как и большинство детей, они уверены, что  он  сильный,  умный  человек,
способный защитить и направить  их  жизнь.  Они  не  понимают,  что  это
безвольный и недалекий человек, не приспособленный к жизни.
   Мими, должно быть, говорит о нем: "О, он так добр!"
   А он и в самом деле  любит  их  всех  и  на  жизнь  смотрит  большими
глазами, наивными, сластолюбивыми.
   Ему, конечно, всегда хотелось быть сильным, умным, лучшим из мужчин!
   И у него, наверное, была масса всяких планов. Многие из  них  ему  не
удалось осуществить, и некоторые если и осуществлялись, то  приводили  к
фиаско. В обоих случаях он считал, что просто обстоятельства были против
него.
   И  все-таки  разве  он  не  добился,  чтобы  его  избрали  депутатом?
Теперь-то все узнают ему истинную цену.
   Вся  страна  услышит  о  нем,  он   станет   министром,   неподкупным
государственным деятелем..."
   - В молодости вы не были влюблены в Валентину?
   Она ведь старше на какой-нибудь десяток лет?
   Оскорбленный, даже возмущенный вопросом, он воскликнул:
   - Никогда в жизни!
   - Ну а позже не влюблялись ли в Арлетту?
   - К ней я всегда относился как к сестре.
   Неужели и этот воспринимает мир и  людей  тоже  "как  на  картинках"?
Бессон вынул из кармана сигару. Удивленный, что  Мегрэ  не  следует  его
примеру, тщательно раскурил сигару и, медленно вдыхая дым,  следил,  как
он тает в воздухе.
   - Не отправиться ли нам на террасу? Там удобные кресла, обращены  они
к пляжу. Мы полюбуемся морем.
   Круглый год он жил у  моря,  но  всегда  с  одинаковым  удовольствием
любовался  им,  удобно  устроившись  в  кресле,  хорошо  одетый,  гладко
выбритый, с видом значительного и процветающего человека.
   - А ваш брат Тео?
   - Вы хотите узнать, не был ли он влюблен в Валентину?
   - Да.
   - Наверняка не был. Я ничего подобного не замечал.
   - И в Арлетту?
   - И того меньше. Я еще  был  мальчиком,  а  у  Тео  уже  были  связи,
особенно с "дамочками", как я их называю.
   - Арлетта тоже не влюблялась в него?
   - Возможно, она "обожала" его, как говорит  моя  жена  об  увлечениях
девочек. Вы знаете, как это бывает. Без  последствий.  И  доказательство
тому - ее раннее замужество.
   - Вас это не удивило?
   - Что именно?
   - Ее брак с Жюльеном Сюдром.
   - Нет. Разве что немного. Ведь он не был богат,  а  мы  считали,  что
Арлетте не прожить  без  роскоши.  Одно  время  она  отличалась  большим
снобизмом. Но это прошло. Думаю, что у нее  с  Жюльеном  была  настоящая
любовь. Он оказался человеком широких взглядов. Отец  хотел  преподнести
им в качестве приданого крупную сумму, в то  время  мы  были  необычайно
богаты. Но Жюльен отказался.
   - И она тоже?
   - Да. Таким образом, буквально на  следующий  день  она  должна  была
привыкать к скромному существованию. Обстоятельства и нас всех  приучили
к тому же, но позже.
   - Ваша жена и Арлетта в хороших отношениях?
   - Думаю, да. Хотя они очень разные. У  Мими  дети,  весь  дом  на  ее
руках, она редко бывает в обществе.
   - А ей хотелось бы вести более светский образ жизни? Не тянет ли ее в
Париж?
   - Она терпеть не может Парижа.
   - И не скучает в Дьеппе?
   - Разве чуть-чуть. К несчастью, сейчас, когда я стал депутатом, мы не
имеем возможности жить в столице.
   Что скажут мои избиратели?
   Слова Шарля Бессона вполне гармонировали с окружающим  пейзажем  -  с
голубым,  как  на  открытке,  морем,  сверкающим  на  солнце  утесом,  с
купальщиками, которые словно позировали перед фотоаппаратом...
   В конце концов, реальная ли это действительность?
   Или же только мираж? И может быть, этот большой самодовольный ребенок
по-своему прав? И действительно ли умерла Роза?
   - Вы не удивились, встретив здесь брата в воскресенье?
   - Да, поначалу немного удивился. Я думал, что он в Довиле. Или  же  в
одном из солонских замков - ведь уже начало сентября и разрешена  охота.
Тео, знаете ли, сохранил светские привычки. Когда у него было состояние,
он жил на широкую ногу и охотно принимал друзей. Они этого не  забыли  и
теперь в свою очередь приглашают его.
   Совершенно иная картина! Несколько слов - и  это  уже  совсем  другой
Тео.
   - У него есть средства?
   - Денежные? Не знаю. Если и есть, то очень немного.  Но  у  него  нет
расходов. Он холостяк.
   Нотки  зависти  проскользнули  в  словах  этого  грузного   человека,
обремененного четырьмя детьми.
   - Он всегда элегантен. Но это потому, что он  аккуратно  носит  вещи.
Его часто приглашают в высшее общество. И мне кажется, что от  случая  к
случаю он занимается и  коммерцией.  Он  ведь  очень  умен  и,  если  бы
захотел...
   "Да, да, - подумал Мегрэ, - Шарль тоже, если бы он только захотел..."
   - Он сразу же согласился пойти с вами в воскресенье к Валентине?
   - Нет. Не сразу.
   - Он сказал вам, почему он здесь?
   - Надеюсь, комиссар, вы не подозреваете Тео?
   - Я никого  не  подозреваю,  месье  Бессон.  Мы  просто  беседуем.  Я
стараюсь составить себе как можно более точное представление о семье.
   - В таком случае, если хотите знать мое  мнение,  Тео  сентиментален,
хотя и опровергает это. Он тоскует по Этрета, где  мы  детьми  проводили
каникулы. Вам известно, что мы приезжали сюда, когда была еще жива  наша
мать?
   - Да, это понятно.
   - Я сказал ему, что у него нет никаких оснований дуться на Валентину.
И что она тоже на него не сердится. В конце концов он пошел со мной.
   - Как он вел себя там?
   - Как светский человек. Поначалу чувствовал себя несколько скованным.
Увидев наши подарки, он извинился, что пришел с пустыми руками.
   - А с Арлеттой?
   - Что? Между ним и Арлеттой никогда ничего не было.
   - Таким образом, за обедом семья была в полном сборе?
   - Кроме Сюдра, который не смог приехать.
   - Да, о Сюдре я забыл. Вы не заметили ничего  такого  -  какую-нибудь
деталь, которая могла бы навести на мысль о готовящейся драме?
   - Ровным счетом ничего. А я ведь очень наблюдателен.
   Ну и болван! Какое же иногда счастье быть болваном!
   - Нужно сказать, что Мими и я были  очень  заняты  детьми.  Дома  они
сравнительно спокойны, а в гостях очень возбуждаются. Вы ведь  заметили,
что дом Валентины крошечный, а в  столовой  так  тесно,  что  невозможно
выйти из-за стола. И наш малыш, который обычно спит, воспользовался этим
и орал не переставая целый час, буквально оглушив всех. Мы  уложили  его
на бабушкиной кровати, а со старшими не знали, что делать.
   - Розу вы хорошо знали?
   - Каждый раз, приезжая в "Гнездышко", я видел ее.
   Она была славной  девушкой,  немного  замкнутой,  как  и  большинство
местных жителей. Правда, стоит их узнать поближе...
   - Значит, видели вы ее примерно раз пять-шесть?
   - Пожалуй, несколько больше.
   - Вы разговаривали с ней?
   - Ну, как говорят с прислугой? Мимоходом, на кухне. Она была  хорошей
кухаркой. Не знаю, как теперь устроится Валентина, она ведь любит вкусно
поесть.
   Знаете, комиссар, если судить  по  вашим  вопросам  и  моим  ответам,
боюсь, что вы на ложном пути.
   Мегрэ невозмутимо  продолжал  потягивать  трубку,  следя  глазами  за
крошечным корабликом, постепенно исчезавшим за горизонтом.
   - Впрочем, я так и предполагал.  И,  предвидя,  в  каком  направлении
полиция  поведет  следствие,  просил  министра  об  одолжении:  передать
следствие в ваши руки.
   - Благодарю вас.
   - Ну что вы! Это я должен благодарить вас, что вы  приехали.  Хотя  я
очень занят, но мне, как и многим, случается читать детективные  романы.
Бесполезно спрашивать, принимаете ли  их  всерьез  вы.  В  этих  романах
каждый что-то скрывает, совесть у всех более или менее нечиста  и  жизнь
людей, внешне самых простых, оказывается запутанной и сложной...  Теперь
вы немного знакомы с семьей, - продолжал Шарль  Бессон.  -  Надеюсь,  вы
поняли, что ни у кого  из  нас  нет  причин  ненавидеть  мачеху,  причем
ненавидеть настолько, чтобы  хладнокровно  подготовить  ее  убийство.  В
желудке Розы  был  обнаружен  мышьяк.  И  если  я  правильно  понял,  он
находился в стакане с  лекарством,  предназначавшимся  Валентине.  Я  не
оспариваю выводы экспертов, которые, должно быть, знают свое дело.  Хотя
даже и  у  них  случаются  ошибки  и  разногласия...  Вы  встречались  с
Арлеттой, господин комиссар. Вы видели Тео.
   И вот перед вами я. Если бы на Мими не обрушилось горе, я  ее  привез
бы к вам и вы бы убедились, что она не способна никому причинить  зла...
Все мы были так счастливы в воскресенье! Я предполагаю - пусть даже меня
поднимут за это на смех, - что только нелепая  случайность  могла  стать
причиной катастрофы.
   - Скажите, вы верите в привидения?
   Мегрэ был в восторге от своего вопроса, который  задал  с  наигранной
улыбкой, как он  сделал  бы  это  в  парламенте,  подпуская  ежа  своему
противнику.
   - Нет, я в привидения не верю.
   - И я не верю. Однако не проходит года, чтобы где-нибудь  во  Франции
не объявлялся бы дом с привидениями, и несколько дней, а то и недель все
местное население пребывает в смятении. В одном городке мне  приходилось
Наблюдать, как целая армия жандармов, полицейских и экспертов  не  могла
найти объяснение тому,  что  каждую  ночь  в  доме  двигались  вещи.  Но
неизбежно все это в один прекрасный день объясняется.
   И в большинстве случаев настолько  просто,  что  история  завершается
взрывом хохота.
   - Но ведь Роза мертва, не так ли?
   - Я знаю это и не собираюсь  утверждать,  что  она  сама  отравилась.
Лечивший ее доктор Жолли говорит, что она была здорова телом и духом. Ни
ее знакомства, ни ее жизнь не дают основания  заподозрить  самоубийство.
Не забывайте, что яд уже был в стакане, когда Валентина захотела  выпить
лекарство и не выпила его, почувствовав, что оно слишком горчит.
   - Согласен. Я не пытаюсь вас  убедить,  я  просто  говорю:  никто  из
присутствовавших на обеде у Валентины не был  заинтересован  в  убийстве
старой беззащитной женщины.
   - Известно ли вам, что ночью в доме был мужчина?
   Шарль слегка покраснел и сделал жест, словно отгоняя назойливую муху:
   - Мне говорили. Я с трудом в это поверил. Но  ведь  Арлетте  тридцать
восемь лет. Она чрезвычайно хороша собой. И пользуется  успехом  больше,
чем другие. Может, это не так страшно, как  можно  подумать.  Во  всяком
случае, я надеюсь, что Жюльен об этом никогда не узнает.
   - Вероятно.
   - Видите ли, господин Мегрэ, любой мог бы  заподозрить  кого-либо  из
присутствовавших на обеде, но ведь вы, судя по тому, что я о  вас  знаю,
проникаете  в  самую  суть  вещей.  Я  убежден,  как  и  в   случаях   с
привидениями, вы откроете необычайную истину.
   - Например? Что Роза не умерла?
   Шарль Бессон рассмеялся, не совсем, однако, уверенный, что это шутка.
   - К тому же откуда появился мышьяк? - спросил он.
   - Не забывайте, что ваш отец был  фармацевтом  и  что  Тео,  как  мне
говорили,  изучал  химию,  что  вы  сами  некоторое  время  работали   в
лаборатории. Я хочу сказать, что все в семье знакомы в какой-то  степени
с лекарствами.
   - Об этом я не подумал, но это ничего не меняет.
   - Разумеется.
   - Не исключено также, что кто-то мог пробраться в дом с улицы.
   - Бродяга, например?
   - А почему бы и нет?
   - Вы хотите сказать, что кто-то дождался такого  момента,  когда  дом
был полон людей, влез через окно на второй этаж и высыпал яд  в  стакан?
Эта деталь, кстати говоря, тоже имеет значение. Ведь яд подсыпали  не  в
бутылку со снотворным, где его и следов не обнаружили, а прямо в стакан.
   - Да, вы сами видите, как тут все не вяжется.
   - А Роза все-таки умерла.
   - В таком случае, что  вы  сами  об  этом  думаете,  господин  Мегрэ?
Скажите мне ваше мнение, как мужчина мужчине. Разумеется, обещаю вам, не
стану предпринимать ничего, что могло бы помешать вашему следствию.
   Кто это сделал?
   - Не знаю.
   - То есть как?
   - Пока еще не знаю.
   - Но...
   - Мы это узнаем, когда я смогу ответить на два главных вопроса.
   - У вас есть подозрения?
   Теперь он чувствует себя неловко в кресле, пожевывает кончик потухшей
сигары, от которой у него, должно быть, горчит во рту.  Может,  как  это
бывало и с Мегрэ, он все цепляется за свои иллюзии, за то  представление
о мире, которое только что разрушили.
   Почти трогательно видеть его взволнованным, взбудораженным,  следящим
за малейшими оттенками выражения лица комиссара.
   - Произошло убийство, - сказал Мегрэ.
   - Это как будто бесспорно.
   - Без причин не убивают. Особенно ядом, что  несовместимо  с  порывом
гнева или страсти.  За  время  моей  службы  я  не  встречал  ни  одного
отравления, которое не было бы связано с денежными интересами.
   - Но какие же интересы могли здесь быть, черт возьми? -  Он  в  конце
концов не сдержался.
   - Я их не раскрыл.
   - Все, чем владеет моя  мачеха,  принадлежит  только  ей,  без  права
наследования. За исключением какой-то мебели и безделушек.
   - Мне это известно.
   - Я не нуждаюсь в деньгах,  особенно  сейчас.  И  Арлетта  тоже.  Тео
деньги не интересуют.
   - Мне уже не раз говорили все это.
   - И что же?
   - Ничего. Я только начал следствие, господин  Бессон.  Вы  пригласили
меня, и я приехал. Валентина тоже просила меня заняться этим делом.
   - Она вам писала?
   - Не писала и не звонила по телефону. Она  сама  приехала  ко  мне  в
Париж.
   - Я знал, что она была в Париже, но думал, что она  ездила  навестить
дочь.
   - Она явилась в сыскную полицию и была в  моем  кабинете,  когда  мне
передали распоряжение министра.
   - Забавно.
   - Почему?
   - Потому что я не сомневался, что она знает вас.
   - Мне она сказала, что по газетам следила за моими расследованиями  и
собирала даже некоторые вырезки. Что вам в этом не нравится?  -  спросил
Мегрэ, видя, что Шарля передернуло.
   - Да нет, ничего.
   - Вы предпочитаете не отвечать на этот вопрос?
   - Ничего особенного, уверяю вас. Только я ни разу не видел, чтобы моя
мачеха читала газету. Она их и не выписывает и  всегда  отказывалась  от
радио и даже от телефона. Ей глубоко безразлично все, что  происходит  в
мире.
   - Вот видите, как иногда делаются открытия.
   - О чем же это открытие говорит?
   - Узнаем позже. Возможно, ни о чем.
   - Тео все еще в Этрета?
   - Да, я встретил его вчера вечером.
   - В таком случае имеем шанс застать его в баре. Вы говорили с ним?
   - Не было случая.
   - Я вас познакомлю.
   Видно было, что Шарль чем-то озабочен. На этот раз он просто  откусил
конец новой сигары и прикурил кое-как.
   Ребята играли в море большим красным мячом.
 
Глава 6 
РОЗА И ЕЕ СТРАННОСТИ 
 
   Шарль Бессон не ошибся. В баре, помимо Чарли,  находился  всего  один
человек, это был Тео. Он сидел перед недопитой рюмкой аперитива "Мастик"
{спиртной напиток с привкусом аниса} и за  отсутствием  партнера  сам  с
собой играл в покердайс {игра в кости, на которых вместо цифр изображены
фигуры карточной колоды}.
   Шарль устремился к нему, счастливый и гордый возможностью представить
комиссару старшего брата, а тот смотрел на вошедших тусклым  взглядом  и
неохотно покидал табурет у стойки.
   - Знаешь ты комиссара Мегрэ?
   Тео мог бы ответить: "Только понаслышке", или "Как и  все",  или  еще
что-нибудь в этом роде, что дало бы понять, что для него это  не  просто
первое попавшееся имя, - но он лишь церемонно поклонился и,  не  подавая
руки, процедил:
   - Очень рад.
   Вблизи он выглядел старше: заметнее выступали мелкие морщины, похожие
на  трещины.  Должно  быть,  по  утрам  он  немало  времени  проводил  в
парикмахерской, где с ним проделывали сложные  косметические  процедуры,
включая и массаж лица; кожа у него была словно у старой кокетки.
   - Ты, конечно, знаешь, что  по  моей  просьбе  и  просьбе  Валентины,
специально ездившей в Париж,  комиссар  согласился  вести  следствие?  -
Шарль был  несколько  огорчен  тем,  что  брат  встретил  их  с  ледяной
вежливостью путешествующего монарха. - Мы тебе не помешали?
   - Ничуть.
   - Только что на пляже мы провели целый час под солнцем, и нас  мучает
жажда. Чарли!
   Тот дружески подмигнул Мегрэ.
   - Что ты пьешь, Тео?
   - Виски.
   - Терпеть не могу виски. А вы что пьете, комиссар?
   Себе я закажу пикон-гренадин.
   Вышло так, что и Мегрэ взял  себе  то  же  самое.  Давно  он  уже  не
пробовал этот  напиток,  и  каким-то  загадочным  образом  он  сразу  же
напомнил ему времена отпусков.
   - Ты был у Валентины после воскресенья?
   - Нет.
   У Тео  были  большие,  холеные,  бледные  руки,  поросшие  рыжеватыми
волосками, на мизинце - большой перстень-печатка.  На  нем  не  было  ни
одной вещи, какую можно приобрести в заурядном магазине. Да, несомненно,
он  облюбовал  для  себя  определенный  внешний  облик  и  следовал  ему
неизменно. Кто-то в свое время произвел на него неизгладимое впечатление
- возможно, какой-нибудь английский аристократ;  он  изучал  его  жесты,
походку, манеру одеваться, даже мимику. Вот и теперь он время от времени
вяло подносит руку ко рту, словно собираясь зевнуть, но не зевает.
   - Ты еще долго пробудешь в Этрета?
   - Не знаю.
   Шарль все  старался  представить  брата  в  более  выгодном  свете  и
объяснял комиссару:
   - Презабавный парень. Никогда не знает накануне, что будет делать  на
следующий день. Без всяких  на  то  причин  после  ужина  у  "Фуке"  или
"Максима" он вдруг может собрать чемодан и улететь в Канн или Шамони,  в
Лондон или Брюссель. Так ведь, Тео?
   Но Мегрэ уже перешел в атаку:
   -  Позвольте  задать  вам  один  вопрос,  господин  Бессон.  Когда  в
последний раз у вас было свидание с Розой?
   Бедняга Шарль оторопело уставился на обоих и раскрыл было рот,  чтобы
запротестовать. Он, видимо,  не  сомневался,  что  старший  брат  станет
решительно опровергать возможность чего-либо подобного.
   Но Тео возражать не стал. Он, казалось, был озадачен  и,  п