ли  в
палату больного и довольно долго  там  пробыли.  Боялись,  что  наступит
осложнение, но этого не случилось.  Думаю,  что  чисто  профессиональные
детали вас не интересуют?
   - Я бы и так ничего не понял. Сколько времени вы  пробыли  у  постели
больного: час, два?
   - Около часа. Мадам Дюко настаивала, чтобы профессор пошел отдохнуть,
поскольку прошлой ночью у него тоже  была  сложная  операция.  Кончилось
тем, что он поднялся наверх, в комнату отдыха.
   - Как он был одет?
   - Он был в обычном костюме.
   - Мадам Дюко осталась с вами?
   -  Да.  Мы  немного  поболтали.  Профессор  спустился  к  нам   около
одиннадцати. Мы пробыли вместе  у  постели  больного  примерно  четверть
часа, а потом, поскольку профессор решил, что опасность миновала, решили
пойти домой.
   - Профессор ушел с мадам Дюко?
   - Они почти всегда приходят и уходят вместе.
   - Выходит, с без четверти девять и до одиннадцати профессор находился
в комнате отдыха один?
   - Один. Во всяком случае, в  комнате.  Но  почему  вы  меня  об  этом
спрашиваете?
   - Он мог спуститься вниз незамеченным?
   - По лестнице, да.
   - И также незаметно миновать внизу окошечко регистратуры?
   - Вполне возможно. У нас не особенно обращают внимание на входящих  и
выходящих врачей. Особенно ночью...
   - Спасибо. Простите, ваше имя?
   - Манси. Рауль Манси.
   Так, значит, сестра мадам Гуэн не ошибалась. Профессор мог, никем  не
замеченный,  выскользнуть  из  больницы,  приехать  на  авеню  Карно   и
вернуться совершенно незаметно.
   - Думаю, мне не обязательно знать, чем вызван ваш визит сюда, - начал
было молодой человек в тот момент, когда Мегрэ собрался уходить.
   Комиссар кивнул и направился к лестнице.
   Когда комиссар, прибыв на набережную Орфевр, проходил по  коридору  к
своему кабинету, то, как обычно, он не посмотрел через стеклянную  дверь
в комнату ожидания для свидетелей, а  заглянул  в  инспекторскую.  Люка,
поднявшись, сразу же сказал:
   - Есть новости из Бизьера.
   Комиссар почти забыл про отца Луизы Филон.
   - Он умер года три назад от цирроза печени. Перед  смертью  время  от
времени работал на городской скотобойне.
   - Какой-то Луи уже полчаса ожидает вас.
   - Музыкант?
   - Похоже на то.
   - Пригласи его в мой кабинет.
   Мегрэ снял пальто и шляпу, удобно устроился за столом и взял  в  руки
одну из разложенных на нем набитых  трубок.  Немного  спустя  в  кабинет
ввели аккордеониста. Он слегка  был  взволнован  и,  прежде  чем  сесть,
затравленно оглянулся, словно опасаясь, что попал в ловушку.
   - Оставь нас одних, Люка, - и тут же добавил, обращаясь к Луи:
   - Если у вас есть время, то можете снять пальто.
   - Не стоит. Он мне звонил.
   - Когда?
   - Сегодня утром. Сразу же после десяти.
   Он внимательно посмотрел на  комиссара  и,  видимо,  все  еще  ожидая
подвоха, спросил:
   - Наша договоренность остается в силе?
   - Вы имеете в виду вчерашнюю? Ну, разумеется. К тому же,  если  Пьеро
невиновен, то ему нечего нас бояться.
   - Он ее не убивал. Мне бы он наверняка признался. Я ему передал  ваше
предложение, объяснив при этом, что вы готовы встретиться с ним в  любом
месте и в любое время. И добавил, чтобы он не опасался ареста.
   - Давайте поставим все на свое место. Я хочу, чтобы вы меня поняли.
   Еще раз повторяю: если я сочту его невиновным, то  с  него  полностью
будет снято всякое подозрение. Если же я  пойму,  что  он  совершил  это
преступление,  либо  у  меня  появятся  какие-то  сомнения,  то   я   не
воспользуюсь нашей встречей, чтобы арестовать его. Короче говоря, я  дам
ему уйти и лишь после этого снова займусь его поисками.
   - Именно так я ему и сказал.
   - И как он к этому отнесся?
   - Сказал, что ему нечего скрывать и он готов встретиться с вами.
   - Он придет сюда?
   -  Лишь  при  условии,  что  на  него  не  набросятся   газетчики   и
фоторепортеры. К тому же он опасается, что на первом же углу его схватят
полицейские.
   Луи говорил медленно, взвешивая каждое слово, и  не  спускал  глаз  с
лица Мегрэ.
   - Можно устроить эту встречу сейчас? - спросил комиссар.
   Он посмотрел на часы. Было около полудня, а это самое спокойное время
на набережной Орфевр - с  двенадцати  до  двух  часов  дня.  Коридоры  и
кабинеты пустовали.  Именно  такое  время  Мегрэ  выбирал,  приступая  к
наиболее важным и щекотливым допросам.
   - Тогда слушайте меня внимательно. Думаю, что немного  денег  у  него
есть. Пусть возьмет такси и приедет на набережную Орлож. Там  его  будет
ждать один из моих инспекторов, который и  проводит  его  ко  мне  через
Дворец правосудия.
   Луи встал, еще раз внимательно посмотрел на комиссара Мегрэ:
   - Я верю вам, - сказал он, словно выдохнув.  -  Самое  большее  через
полчаса он будет здесь.
   Когда Луи вышел, комиссар позвонил в пивную "Дофин" и попросил, чтобы
ему принесли наверх чего-нибудь поесть.
   - На двоих. И четыре пива.
   Потом он позвонил ясене, чтобы она не ждала его к обеду.
   Затем, движимый профессиональной совестью, прошел в  кабинет  шефа  и
поставил его в известность об эксперименте, который собирался провести.
   - Вы считаете, что он невиновен?
   - Против него нет никаких доказательств. Если бы он был виновен,  ему
вовсе не надо было видеться со мной. Или же у  него  необычайно  сильный
характер.
   - Значит, профессор?
   - Не знаю. Ничего пока не знаю.
   - Вы говорили с ним?
   - Нет. Жанвье беседовал с ним несколько минут.
   Шеф полиций чувствовал,  что  сейчас  бесполезно  задавать  комиссару
вопросы. Вид у Мегрэ был мрачный, и на набережной все хорошо знали,  что
в такое время он становится еще более немногословным.
   - Девочка была  беременна,  -  сказал  комиссар,  словно  это  что-то
объясняло.
   Мегрэ вернулся в комнату инспекторов. Люка еще не ушел обедать.
   - Ты не нашел еще шофера, который отвозил профессора домой?
   - Вечером не повезло, патрон. А сейчас ночные таксисты отсыпаются.
   - Хорошо бы поискать водителей обоих такси.
   - Не понял, патрон.
   - Вполне возможно, что профессор не одном приехал около десяти вечера
на авеню Карно, а потом вернулся в больницу уже на другом такси.
   - Я велю проверить.
   Мегрэ окинул взглядом инспекторов, прикидывая, кому поручить  встречу
Пьеро, и выбрал молодого Лапуэнта.
   - Пойди на улицу и постой перед Дворцом правосудия. Подъедет такси, и
из машины выйдет человек. Это Пьеро-саксофонист.
   - Приход с повинной?
   - Нет. Он приедет побеседовать со мной. Обходись с ним вежливо  и  не
старайся запугать. Проведешь его в мой кабинет через Дворец правосудия.
   Я обещал оградить его от встреч с журналистами.
   Когда Мегрэ вернулся в кабинет,  пиво  и  бутерброды  уже  стояли  на
столе. Комиссар выпил пиво, но бутербродов не тронул, а с четверть  часа
стоял у окна, вглядываясь в плывшие по серой воде кораблики.
   Наконец послышались шаги, комиссар открыл дверь и дал  Лапуэнту  знак
удалиться.
   - Пожалуйста, входите, Пьеро.
   Бледное лицо музыканта, темные круги под глазами говорили  о  сильном
волнении. Так же, как и его приятель, он поначалу  испуганно  огляделся,
словно человек, ожидающий ловушки.
   - Мы одни в комнате, лишь вы и я, -  успокоил  его  Мегрэ.  -  Можете
снять пальто. Давайте его сюда. И  комиссар  повесил  пальто  на  спинку
стула.
   - Выпьете?
   Комиссар подал музыканту стакан пива, взяв себе второй.
   - Садитесь. Я ожидал, что вы придете.
   - Почему?
   Голос Пьеро был охрипшим, словно он провел бессонную ночь и при  этом
курил не переставая. Два пальца правой руки у него пожелтели от табака.
   Лицо его обросло щетиной, видимо, там, где  'он  скрывался,  не  было
возможности побриться.
   - Вы ели что-нибудь сегодня?
   - Я не голоден.
   Он выглядел моложе своих лет и  вел  себя  так  нервозно,  что  далее
смотреть на него было больно. Он весь дрожал и, даже сев, никак  не  мог
успокоиться.
   - Вы обещали... - начал он.
   - И сдержу свое слово.
   - Я пришел добровольно.
   - Правильно сделали.
   - Я не убивал Лулу.
   И совершенно неожиданно, когда Мегрэ меньше всего  ожидал  этого,  он
вдруг разрыдался. Наверняка это с ним случилось впервые с того  времени,
как он узнал о смерти своей подружки. Пьеро плакал как  ребенок,  закрыв
лицо руками, и комиссар ждал, когда пройдет этот приступ. Ведь  Пьеро  с
того момента, как прочитал в газете о смерти Лулу, не имел  ни  секунды,
чтобы подумать  о  ней,  ему  приходилось  заботиться  лишь  о  спасении
собственной шкуры.
   И теперь здесь, на набережной Орфевр, лицом к лицу  с  представителем
полицейской власти,  которая  представлялась  ему  столь  кошмарной,  он
внезапно почувствовал облегчение.
   - Клянусь вам, что я не убивал ее, - повторил он.
   Мегрэ верил ему.  Ни  поведение  этого  человека,  ни  его  голос  не
говорили о том, что он виновен. Луи оказался  прав,  говоря  накануне  о
своем друге как о человеке слабом и лишь притворявшимся сильным.
   Ясноглазый  блондин  с  почти  кукольным  лицом,  он  не  походил  на
приказчика из мясной лавки, а напоминал, скорее, мелкого  чиновника,  из
тех, что по воскресеньям прогуливаются  по  Елисейским  полям  рядом  со
своими женами.
   - Вы действительно считали, что это я?
   - Нет.
   - Тогда почему вы сказали это журналистам?
   - Ничего я им не сказал.  Они  пишут,  что  хотят.  А  обстоятельства
указывали на...
   - Я не убивал ее.
   - Успокойтесь. Можете закурить, если хотите. Рука,  в  которой  Пьеро
держал зажженную сигарету, еще дрожала.
   - Прежде всего, я должен задать вам один вопрос. Когда вы  вечером  в
понедельник пришли на авеню Карно, Луиза была еще жива?
   Пьеро, сверкнув глазами, выкрикнул:
   - Ясное дело!
   Скорее всего, это соответствовало истине, иначе какой ему  был  смысл
тянуть с бегством до появления сообщения в газете.
   - Когда Лулу позвонила в "Грело", вы догадались, о чем  она  хочет  с
вами поговорить?
   - Понятия не имел. Она была страшно взволнована и  хотела  срочно  со
мной увидеться.
   - О чем вы подумали?
   - Что она приняла решение.
   - Какое?
   - Оставить этого старика.
   - Вы просили ее об этом?
   - Два года я умолял ее жить со мной, - и добавил, словно бросая вызов
комиссару, да и всему миру:
   - Я люблю ее!
   - Вы действительно не хотите есть?
   На этот раз Пьеро машинально взял один бутерброд, Мегрэ - второй.
   Хорошо, что так получилось,  они  ели  оба,  и  напряжение  понемногу
спадало.
   В соседних комнатах царила тишина, только  где-то  далеко  стрекотала
пишущая машинка.
   - Бывало уже, что Лулу звонила вам на работу с авеню Карно?
   - Нет. С авеню Карно никогда. Раз как-то, когда  еще  жила  на  улице
Лафайет и почувствовала себя  плохо,  отравилась  чем-то...  Она  всегда
боялась смерти...
   Произнесенные слова, по-видимому, столько в нем  воскресили,  что  на
глазах его выступили слезы. Лишь спустя какое-то время он  успокоился  и
вновь принялся за бутерброд.
   - Что Лулу сказала вам в понедельник вечером? Минуточку.  Прежде  чем
ответите, скажите: у вас есть ключ от ее квартиры?
   - Нет.
   - Почему?
   - Не знаю. Просто так получилось. Я редко ее посещал,  и  всегда  она
открывала дверь сама.
   - Значит, вы позвонили, и Лулу вам открыла?
   - Мне не надо было звонить. Она ждала меня у двери и открыла ее,  как
только я вышел из лифта.
   - Я думал, что в это время она была уже в постели.
   - Вероятно, она уже легла и  звонила  мне,  лежа  в  постели.  Встала
незадолго до моего прихода и была в халате.
   - Она вела себя как обычно?
   - Нет.
   - Почему?
   - Мне это трудно объяснить.  Она  выглядела  так,  словно  долго  над
чем-то  размышляла,  и  как  раз  в  этот  момент  должна  была  принять
окончательное решение.  Я  даже  испугался  немного,  видя  ее  в  таком
состоянии.
   - Почему? Пьеро замялся.
   - Делать нечего, скажу, - тихо  пробормотал  он.  -  Я  испугался  за
старика.
   - Полагаю, так вы называете профессора? х - Да. Я все  время  боялся,
что он разойдется с лесной, чтобы жениться на Лулу.
   - Об этом шла речь?
   - Если даже и шла, она мне об этом не говорила.
   - А Лулу хотела, чтобы профессор на ней женился?
   - Не знаю. Кажется, нет.
   - Она любила вас?
   - Я так думаю.
   - Вы в этом не уверены?
   - Думаю, что женщины  в  таких  вопросах  ведут  себя  по-иному,  чем
мужчины.
   - Что вы этим хотите сказать?
   Пожалуй, Пьеро не мог более точно выразить свою  мысль  -  он  только
пожал плечами.
   - Она была бедной девушкой, - пробормотал он.
   - Куда Лулу села, когда вы вошли в квартиру?
   - Она вообще не стала садиться -  была  слишком  взволнованной.  Лулу
взад и вперед расхаживала по комнате и внезапно  сказала,  не  глядя  на
меня: "Хочу сказать тебе что-то очень важное". А затем быстро  добавила,
словно желая избавиться от гнетущего ее груза: "Я беременна".
   - В ее голосе звучала радость?
   - Ни радости, ни огорчения.
   - Вы считали, что ребенок ваш?
   Пьеро не осмелился ответить, но его поведение ясно указывало  на  то,
что для него это очевидно.
   - И как вы среагировали?
   - Молчал. Как-то странно себя чувствовал. Мне хотелось прилезть ее  к
груди.
   - Она вам это позволила?
   - Нет. Она продолжала расхаживать по  комнате,  говоря  что-то  вроде
того: "Думаю о том, что я должна сделать.  Это  все  меняет.  Это  может
иметь огромное значение. Если я сказку ему об этом..."
   - Она имела в виду профессора?
   - Да. Она не могла решиться - говорить ему об этом или нет. Не знала,
как старик отреагирует.
   И Пьеро, доев свой бутерброд, тяжело вздохнул:
   - Не знаю, как вам это объяснить. Я вспоминаю какие-то незначительные
детали, а главное ускользает. Никогда не думал, что все так кончится.
   - На что вы надеялись?
   - Думал, что она бросится мне на шею и скажет, что  решила  вернуться
ко мне.
   - А разве эта идея не приходила ей в голову раньше?
   - Может быть, и приходила. Я почти уверен, что приходила. Она  хотела
этого. С самого начала, как только вышла из больницы, она убеждала себя,
что обязана ему жизнью, и жила, с ним из чувства признательности.
   - Она считала, что связью с профессором оплачивает свой долг?
   - Он спас ей жизнь. Думаю, что ни  одному  из  своих  больных  он  не
посвящал столько времени, сколько ей.
   - Вы поверили в это?
   - Во что?
   - Поверили, что это из благодарности?
   - Я сказал Лулу, что ее никто  не  заставляет  оставаться  любовницей
профессора. У него достаточно других женщин.
   - Думаете, он был в нее влюблен?
   - Чувствовалось, что она ему нужна. Думаю, что его тянуло к ней.
   - А вас к ней тянуло?
   - Я ее любил.
   - Почему же тогда она позвала вас к себе?
   - Я тоже часто об этом думал.
   - В тот день около половины  шестого  врач  с  улицы  Дам  совершенно
определенно установил, что Лулу беременна. Могла она тогда зайти к вам?
   - Конечно. Она знала, где я обедаю перед тем, как пойти на  работу  в
кафе.
   - Она вернулась домой. С половины восьмого у нее был  какое-то  время
профессор.
   - Она мне говорила об этом.
   - А не говорила она вам, что сообщила новость и профессору?
   - Ни слова не сказала.
   - Значит, она поужинала и легла. Скорее всего,  не  уснула,  а  около
девяти позвонила вам.
   - Да. Я тоже долго размышлял обо всем этом, стараясь  понять.  Но  до
сих пор не могу ни к чему прийти. Уверен  только  в  одном  -  я  ее  не
убивал.
   - Пьеро, скажите откровенно:  если  бы  в  понедельник  вечером  Лулу
заявила вам, что не желает больше с вами жить, вы бы убили ее?
   Музыкант посмотрел на комиссара с какой-то печальной улыбкой.
   - Вы хотите, чтобы я собственными руками затянул веревку  у  себя  на
шее?
   - Вы можете не отвечать, если хотите.
   - Может быть, и убил бы. Но, во-первых, она мне этого не сказала.
   Во-вторых, у меня не было револьвера.
   - Но ведь когда вас задержали последний раз, при вас было оружие.
   - Это произошло несколько лет назад, и полиция мне его не вернула.  С
того времени у меня нет револьвера. Могу еще сказать,  что  не  стал  бы
убивать ее подобным образом.
   - А как?
   - Сам не знаю. Скорее всего ударил бы или задушил. Он уперся взглядом
в пол и, помолчав немного, добавил тихо и невыразительно:
   - А может быть, я вообще бы ничего не сделал. Есть  вещи,  о  которых
думаешь перед сном, но никогда не приведешь их в исполнение.
   - И приходилось вам думать перед сном о том, чтобы убить Лулу?
   - Да.
   - Вы ревновали ее к Гуэну?
   Пьеро еще раз пожал плечами, словно давая понять, что  словами  порой
не всегда можно выразить мысли, а правда жизни значительно сложнее.
   - Если  не  ошибаюсь,  вы  были  приятелем  Луизы  Филон  еще  до  ее
знакомства с профессором Гуэном и не  возражали  против  того,  что  она
занимается проституцией.
   - Это другое дело.
   Мегрэ старался нащупать истину, хотя и понимал, что абсолютная истина
ускользает от него.
   - Вы никогда не пользовались деньгами профессора?
   - Никогда! - резко поднял голову музыкант.
   - А подарки от Луизы вы получали?
   - Мелочи: галстуки, носки.
   - И вы брали?
   - Мне не хотелось огорчать ее.
   - Как поступили бы вы, оставь она профессора?
   - Мы стали бы жить вместе.
   - Так, как раньше?
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что это мне никогда не нравилось!
   - А на что бы вы жили?
   - Так ведь я работаю и зарабатываю на жизнь.
   - Немного, если верить тому, что мне говорил Луи.
   - Это верно, немного. Но я не собирался оставаться в Париже.
   - А куда же вы решили поехать?
   - Куда угодно. Хотя бы в  Южную  Америку  или  Канаду  Он  был  более
наивен, чем предполагал Мегрэ.
   - А как Лулу смотрела на эти планы?
   - Иногда они ей нравились, и она обещала  мне,  что  мы  уедем  через
месяц-два.
   - Эти планы вы строили по вечерам, я полагаю?
   - Откуда вы знаете?
   - А утром она видела все в более реальном свете.
   - Она боялась.
   - Чего?
   - Умереть с голоду.
   Наконец-то в  голосе  Пьеро  прозвучало  то,  что  он  так  тщательно
скрывал, и это что-то важное все время ускользало от Мегрэ.
   - Не думаете ли вы, что Лулу  связалась  с  профессором  потому,  что
боялась именно этого?
   - Возможно.
   - Она, очевидно, часто в своей жизни голодала?
   - Я тоже наголодался! - с вызовом в голосе выкрикнул Пьеро.
   - Но она все время опасалась, что это вернется?
   - Что вы этим хотите сказать?
   - Ничего. Просто стараюсь  понять.  Ясно  пока  одно:  в  понедельник
вечером кто-то в упор выстрелил из револьвера в  Лулу.  Вы  утверждаете,
что это были не вы, и я вам верю.
   - Вы, мне действительно верите? - с удивлением прошептал Пьеро.
   - Пока у меня не будет уличающих вас доказательств.
   - И вы позволите мне уйти?
   - Как только мы окончим беседу.
   - И отмените объявленный на меня розыск, прикажете  полиции  оставить
меня в покое?
   - Далее постараюсь, чтобы за вами сохранилось место в "Грело".
   - А журналисты?
   - Я сейчас же сообщу им, что вы добровольно явились в полицию и после
беседы мы оставили вас на свободе.
   - Но это еще не означает, что я свободен от подозрений.
   - Я скажу, что против вас нет ни одной улики.
   - Это уже лучше.
   - У Лулу был револьвер?
   - Нет.
   - Вы недавно говорили, что она боялась.
   - Она боялась жизни, нищеты, но не людей. Револьвер был ей совершенно
не нужен.
   - В понедельник вечером вы пробыли у нее не больше четверти часа?
   - Мне надо было возвращаться  в  "Грело".  Кроме  того,  я  не  любил
засиживаться у нее в квартире, зная,  что  старик  каждую  минуту  может
прийти. У него есть ключи.
   - Вы с ним когда-нибудь встречались в квартире?
   - Один раз.
   - И что произошло?
   - Ничего. Это произошло после обеда, в это время он к ней  обычно  не
приходил. Мы с Лулу договорились встретиться в городе в пять, но  что-то
произошло, и я не смог прийти. У меня были дела как раз у ее дома,  и  я